Шарф Детры

      Карцер пропитался страхом. Каждая царапина на стене, каждое дуновение ветра из приоткрытого окна, каждый шорох с улицы и за дверью, который был громче стука сердца, любое действие внешнего мира вызывало в душе Лина желание кричать, долго и громко. Но, когда мальчик пытался высвободить хоть толику ужаса с громкими болезненными стонами, что-то мешало ему. Что-то блокировало, запрещало, и вся боль так и оставалась терзать горло.       Лин попытался спрятаться от реальности, забывшись сном. Но кровать была такой твёрдой, подушка не проминалась под его руками, и в неё не получалось спрятать лицо, одеяло оказалось чересчур тяжёлым, в него невозможно было завернуться. Так что мальчик просто неподвижно лежал под этим одеялом, чувствуя, будто прижат могильной плитой.       Сколько времени прошло, как его привели в эту комнату? Когда Цервия на глазах десятков детей убила маленькую девочку, быстро, безжалостно, с ненавистью, зал разразился криками и плачем. Кто-то из малышей попытался убежать, спрятаться. Таких ловили ожившие ассасины и уносили куда-то, где их крики становились громче, отчаяннее, мучительней, но заглушались стенами.       Лин окаменел. Опалившие кожу капли крови парализовали его. Он не мог оторвать взгляда от пола, лишь краем глаза наблюдал, как без дыхания падает маленький ребёнок, как гаснут его глаза, как обрывается нить жизни невинного создания.       Даже с осознанием произошедшего, жалости мальчик не почувствовал. Ощутил лишь ещё один хлёсткий удар ужаса. Страх говорил ему не двигаться. И тогда придёт спасение.       Оставшийся десяток детей, которые тоже не вымолвили и звука, не шелохнулись, не пролили ни слезинки, остались стоять и смотреть сквозь землю. Голос Цервии болезненно оглушил их, но ужас так и не вырвался из окаменевшей телесной клетки.       — Чудесно! Поздравляю оставшихся Птенцов с успешной сдачей первого экзамена, — её восклицания отвратительно резонировали на фоне затихающих криков «провалившихся» детей. — Ваша выдержка и отвержение эмоций подняло вас на ступень ближе к совершенству. И раз вы подаёте большие надежды, отныне вашим куратором будет Коршун. Уверена, под его надзором вы добьётесь умопомрачительных успехов.       А потом их повели неизвестно куда. Лин не помнил, как он шагал, куда, кто поддерживал его под руку. Помнил лишь как его завели в этот карцер, приоткрыли окно, которое со стороны улицы было скрыто решёткой, и закрыли дверь. Мальчик остался стоять в центре комнаты, боясь шелохнуться. Что, если за ним следят? Что, если каждое его движение будет расцениваться, как нарушение неизвестных ему правил? Дрожь так сильно измотала тело, что мышцы затвердели, заныли. Мозг по кругу повторял одни и те же мысли.       «Страшно. Не надо. Не трогайте».       Сколько он простоял так? Час? Больше? Лин не знал. Когда он осмелился двинуть глазами, он разглядел кровать. Какие-то инстинкты заставили его ринуться и укрыться под одеялом. Темнота ударила его по горлу, вырывая драгоценное дыхание. Мальчик глотал воздух, чувствуя, как с дрожью его кожа покрывается ледяным потом. Он так сильно дышал, что, казалось, воздух расцарапает ему глотку изнутри.       Вместе с дыханием вернулись воспоминания. Сознание вновь и вновь показывало Лину сидящих на крышах детей Гнездовья, предсмертные слова герцога, вопли и брызги крови, молитву священника, обречённый взгляд рыцаря, вытаскивающего мальчика из толпы. Всхлипы и крик мамы: «Беги!». Черноглазый коршун в белых одеждах, испачканных красными каплями. Улыбка и елейный голос Цервии. Умершая девочка, надеющаяся вернуться домой.       Потом мозг стал прокручивать исходы. Что эти люди сделают с детьми? Что сделают с Лином? Как будут мучить?       Что сделают? Что? Что? Что? Что? Что?.. Что…       В левой ладони под кожей что-то заскреблось, что-то потекло по венам, что-то горячее. Мысли начали утихать, как и дрожь. Лин, весь промокший, взглянул на руку. На внутренней стороне ладони был след от разреза, красные стежки, маленький участок кожи потемнел. И, кажется, под шрамом что-то двигалось. Мальчик надавил. Под пальцем что-то выперло и завибрировало. По руке на всё тело распространилась болезненная вспышка, в глазах потемнело, и Лина выбросило в забвенье.       И вот он снова в самых родных объятиях. Рука мамы гладит его вьющиеся волосы. Под боком урчит Турнепс. Так тепло. Так спокойно. Так безопасно. Так радостно.       А потом прилетают хищные птицы и вновь отбирают у Лина самое дорогое. И вытягивают из светлого сна.       Мальчик вздрогнул, опять увидев перед собой серую пугающую комнату. Глаза щиплет. Даже не проснувшись, он начал плакать. И поняв, что страх начало прогонять осознание всего произошедшего, Лин закусил край одеяла и стал захлёбываться рыданиями.       Отныне его жизнь разделена. Те идеальные счастливые дни, которым, казалось, не будет конца, раздавлены, разорваны, развеяны.       Всё его тело прошибали болью воспоминания, вся его душа сейчас состояла из прошедших мгновений, в нескончаемых слезах отражался лишь один облик. Чёрные локоны, озорные золотые глаза, родной голос и самые тёплые руки.       Как же он хочет домой. К тому, кто так защищал его, так любил.       Дома больше нет. Мама исчезла. Навечно. Её голос, её взгляд. Больше не существует. Она стала лишь отголосками тепла в угасающем разуме Лина.       Лин один. Совершенно один.       Плач завладел всем его телом. Голова стала раскалываться от боли. Вновь что-то потекло по венам, вырывая мальчика из реальности.       Проснулся он совсем разбитым. Что ему снилось? И снилось ли? Хотелось продолжить плакать, но слёзы больше не шли. Поэтому теперь горечь, понемногу выходившая из него со слезами, стала сгрызать его тело.       Тяжёлое одеяло стало душить его, и Лин сел на край кровати, уставившись в никуда. Мысли исчезли. Кроме поедающей его боли мальчик не чувствовал ничего. Не чувствовал своих рук, ног, не чувствовал, что может водить глазами или слышать мир вокруг. Лина словно запечатали в вакуум вместе с болью.       Тело вдруг стало двигаться без его приказов. Мальчик встал, подошёл к тумбе, сам не зная, зачем, и выдвинул один ящик. Там лежала фляга, наверное, с водой и что-то свёрнутое в плотную бумагу. Пахло едой. Чем-то ореховым, малиновым. Лин развернул.       Розовый пищевой брикет. Аппетита у мальчика не было и подавно. Но это не помешало ему начать поедать паёк. Кажется, он не ел с роковой ночи до этого вечера.       А ведь и правда, уже вечер. Окно теперь было закрыто, кто-то приходил, пока Лин спал. Сквозь стекло проникали алые лучи, бегали по стенам, напоминая стекающую кровь.       Брикет был хрустящий и безвкусный. Но Лин всё равно съел его, потом взял второй. После малообещающего перекуса его рассудок немного прояснился. Мальчик решил осмотреться.       В серой комнате было уныло. У одной стены стояла смятая кровать, у другой — тумба и небольшой стол, на котором лежала книжка. Лин взял её. Обложка была украшена серебряными узорами, складывающимися в силуэт хищной птицы. Название гласило: «Ассасинский кодекс. Первый том». Мальчик открыл на середине.       Основы дисциплины. Правило №5.12. Не обращаться к гражданским без должной причины. Инструкции, в каких случаях ассасин должен обратиться к гражданскому первым, указаны во втором томе Ассасинского кодекса, раздел №3 «Гражданские права и нарушения. Приговор. Правила проведения инквизиции», правило №3.5.       Основы дисциплины. Правило №5.13. Не оказывать помощь гражданским в случае отсутствия должной стадии опасности инцидента в сфере работы Гнездовья. Инструкции, в каких случаях ассасин должен оказать помощь гражданскому, указаны во втором томе Ассасинского кодекса, раздел №3 «Гражданские права и нарушения. Приговор. Правила проведения инквизиции», правило №3.6.       Основы дисциплины. Правило №5.14. Не применять насильственные действия по отношению к гражданским без должной причины. Инструкции, в каких случаях ассасин должен применить насильственные методы по отношению к гражданскому, указаны во втором томе Ассасинского кодекса, раздел №3 «Гражданские права и нарушения. Приговор. Правила проведения инквизиции», правило №3.7.       Лин закрыл и отложил книгу. От чтива у него закружилась голова. Что-то подсказывало, что от этой книги он просто так не избавится.       Дверь щёлкнула, выстрелив в мальчика стрелой ужаса. Вновь холодный страх сковал все его мышцы. Книга выпала из его рук на стол.       Как ему защититься? Куда убежать? Как спрятаться и не дать ранить себя?       Мозг мог лишь кричать: «Бежать. Бежать. Бежать!». Тело приковал к себе пол. Лин мог лишь наблюдать за своей участью, пока его поедал страх.       Дверь открылась, в проёме показалась незнакомая женщина в длинном чёрном платье с красным передником. В районе сердца была прикреплена серебряная брошь в виде маленькой птички с номером «36». Взгляд женщины был пустым.       — Птенец Сто пять. Если закончил со сном, следуй за мной.       Перечить мальчик не стал, тут же подойдя к выходу. Лучше не злить никого и быть послушным, возможно тогда он продержится здесь целым и невредимым подольше.       Женщина вела его по сумрачным коридорам, овеянным абсолютной тишиной, закатным светом от единственного, но громадного окна, и запахом свечей. Лин не поднимал взгляд, пытаясь предположить, куда его ведут. Но кроме нависшего над ним страха и мыслей, что сейчас его начнут пытать, разум не воспринимал ничего.       Его привели в помещение, похожее на большую ванную. Пахло травами, воздух был тёплый и отовсюду раздавался стук воды. Здесь находилась ещё пара женщин в такой же одежде и с такими же взглядами. Наверное, в Гнездовье это — служанки. Они набирали воду в тазы из огромного отопительного котла.       Мальчик пытался понять, что с ним будут делать. Топить? Мучить кипятком? Кроме очевидного в голову лезли самые ужасные догадки.       Горничная сказала ему раздеться и залезть в ванну, уже наполненную водой. Лин молча подчинился. Не кипяток, в ванной была обычная тёплая вода, пахнущая какими-то травами. Женщина отдала его одежду другой служанке и попросила выбросить. Затем вернулась к мальчику.       Ничего не произошло. Его просто отмыли, отскребли от кожи кровяные пятна, промыли шрамы, которые Лин до этого момента не чувствовал. Затем завернули в полотенце и повели обратно в комнату.       Мальчик пытался осмыслить, что сейчас происходило. С ним ничего не сделали, только, кажется, привели в рабочий вид. Для чего? Лин не знал. Надышавшись в ванной масел и трав, ему стало тяжело думать.       Вернувшись в комнату, мальчик понял, что пока его не было, тут тоже поработала горничная. Воздух был свежее, на столе стояла новая коробка, похоже, с те ми же брикетами, и фляжка с водой, постельное белье было сменено, а на кровати лежало два комплекта одежды. Один спальный, а второй…       Лин развернул одежду. Свободная чёрная водолазка и штаны, длинная накидка с капюшоном. Маска и красный шарф. Униформа ассасина.       Руки мальчика задрожали от одного взгляда на багровый шарф. Лин отошёл к столу, взяв флягу. В горле пересохло от мысли, что он теперь и правда дитя Гнездовья.       Он станет ассасином.       Горечь пробила его разъедающим холодом.       Это прямо противоположно тому, кем он хотел бы стать. Но теперь у него даже не будет выбора.       Он будет убивать людей. Рушить жизни таких же, как он сам. Он будет рыскать по свету, в поиске мятежников. Найдёт Джека и Мэри и предаст их.       И в конце концов когда-нибудь уподобит себе такого же мечтательного мальчика, забрав у него всё самое дорогое.       Лин в нарастающей панике опустошил флягу. И тут же понял, что в воду было что-то подсыпано. Голова закружилась, воздух в лёгких будто превратился в ртуть. Мальчик повалился на кровать, не в силах двинуться.       Перед тем, как погрузиться в новое безумие, его мысли завились вокруг чёрного пушистого комочка с большими золотыми глазами.       Выжил ли Турнепс? Где он сейчас? Где его единственный друг?       Бесконечная беспросветная пустота разорвалась со звоном колокола. Лин проснулся и так резко поднялся, что пришлось подавить рвоту. Во рту было кисло, то ли от того, что он прикусил до крови щёку изнутри, то ли из-за не пойми чего… кажется, во фляге и правда была не простая вода.       Мальчик сделал несколько глубоких вдохов и свесил ноги с кровати, прожигая взглядом пол. Что с ним будет сегодня? С чего начнётся его путь убийцы?       Дверь щёлкнула, Лин вновь окаменел.       В дверях показалась служанка, на её броши был номер «28». Вчера она, кажется, выходила из комнаты мальчика, когда тот возвращался из ванной. Наверно, прибиралась.       — Птенец Сто пять, прошу в течение одной минуты надеть выданную тебе форму и покинуть комнату, — в отличие от других горничных, её голос был мягче. — Не забудь взять кодекс. Я буду ждать тебя снаружи.       Лин наспех натянул одежду. А если он не уляжется в одну минуту? Что с ним сделают? Мальчик предпочёл не думать, взял книгу и направился к выходу.       Горничная оглядела его, поправила красный шарф, накинула капюшон и маску, затем прикрепила что-то на лацкан. Это была серебристая брошь в виде птенца, с вылитым на ней номером «105».       — Номер не терять, капюшон и маску не снимать, — повернулась к нему спиной и зашагала по коридору. — Идём.       Сегодня коридоры полнились шорохами и тихим гулом. Повсюду ходили служанки ведя куда-то других детей. Они все облачились в ассасинскую форму, у всех были бледные больные лица и опухшие глаза. Они тоже много плакали.       В коридорах стояли молодые ассасины, следя за каждым шагом новобранцев. Наверно, выполняли роль дневальных.       Лина и детей, на вид ровесников, привели небольшой зал к двери, рядом с которой висела табличка с надписью «Законоведение». Одна из служанок широко открыла дверь и повернулась к Птенцам.       — Заходим по одному и занимаем места.       Дети послушно цепочкой стали заходить в помещение. Большая аудитория напоминала школьный класс, ряды столов возвышались на несколько уровней, у стены тоже был стол, но намного длиннее. И была доска чёрного цвета. Похоже, это место «учителя», или как его называют в Гнездовье…       Птенцы расселись и потупили головы в страхе. Лин сжался, спрятав лицо в капюшон. Он не хотел думать, что сейчас будет происходить. Он хотел укрыться от мира. Навсегда.       Но стук шагов заставил всех напрячься и поднять глаза. В аудиторию вошёл высокий мужчина в чёрной тунике с прикреплённой серебряной брошью в виде птички с длинным хвостом. Даже не глянув на детей, раскрыл багровые шторы, впустив утренний свет, затем прошёл к столу, наконец посмотрев на Птенцов. Его лицо исказилось в недовольстве.       — До чего отвратительная осанка. На первый раз обойдётесь предупреждением, — он прошёл к столу, выдвинув ящик и ища там что-то. — Основы дисциплины. Правило номер один точка семнадцать: во время групповых, индивидуальных занятий, массовых мероприятий, проведения инструктажей, Птенец обязан держать правильную стойку, не отводить взгляд от проводящего мероприятие, молчать, нарушая тишину лишь в случае обращения к нему проводящего, не задавать вопросов, не связанных с темой мероприятия, поднимать руку при желании задать вопрос, связанный с темой мероприятия или с самочувствием, личным или самочувствием другого птенца.       Мужчина прошёл к первому ряду столов. В руках у него была плеть. Дети лишь сильнее сжались. «Учитель» со всего размаха ударил плетью по столу, оглушая Птенцов хлёстким взрывом.       — Выпрямились, руки положили на стол, смотрим на меня, не вертимся и молчим. Пока вы не добьётесь идеальной дисциплины, путь к становлению ассасина вам закрыт.       Дети, оглушённые ужасом, выпрямились и застыли, но было прекрасно видно, как дрожат их руки.       — Так-то лучше. Думаю, не стоит говорить о том, что на каждом занятии вы все должны беспрекословно слушать и слушаться Пересмешников и Беркутов. Разгильдяи в Гнездовье ни к чему.       Мужчина прошёл к своему столу.       — С этим разобрались. Перейдём к основному. Могу предположить, что позавчера из-за шока вы совершенно не запомнили речь Магистра и до сих пор ломаете голову над тем, почему вас привели сюда, где вы вообще и что с вами тут будут делать. Наше первое занятие направлено на разрешение этих вопросов. По порядку: вы находитесь в Гнездовье. Это — единственный в мире пункт подготовки ассасинов. Что с вами будут здесь делать: очевидно, растить из вас ассасинов. Вас подготовят, как идеальных бойцов для защиты государственной власти. Чтобы было легче понимать аспекты вашей будущей деятельности, сперва рассмотрим иерархию Гнездовья.       Он повернулся к доске, взяв мел. Нарисовал птичку, очень похожую на ту брошку, которую носили служанки. Под рисунком была надпись: «Зарянка».       — В самом низу стоят Зарянки. Это обслуживающий персонал, который вчера приводил вас в порядок. Они будут водить вас по Гнездовью первое время, готовить вам еду и прибирать комнаты.       Вновь взялся за мел и выше нарисовал птичку, которая в виде брошки была у детей.       — Дальше идут Птенцы. Это вы, новобранцы, можно сказать, только родившееся будущее Гнездовья. Вы продолжите дело старших.       Над птенцом нарисовал силуэт ушастой совы.       — Филины. Врачи. Они будут следить за вашим здоровьем, самочувствием и самообладанием. В их задачи входит сделать ваше тело максимально приспособленным к ранениям и другим смертельным опасностям. Я говорю не о боевой подготовке, а о выработке способности вашего организма быстрой регенерации, свёртывании крови, невосприимчивости к ядам, а также стабильности вашего ментального состояния. Чтобы первое время помочь вам максимально отдалиться от эмоций, панических атак и нервных срывов, они всем вам вшили в левую ладонь жучки. Это такие живые организмы, которые впрыскивают вам в организм зелье при нестабильности вашего психического состояния.       Теперь Лин понимал, почему ему поплохело вчера от воды. Туда подсыпали яд, чтобы начал вырабатываться иммунитет.       Мужчина вновь нарисовал что-то. Птичка с длинным хвостиком, как его брошь.       — Следующие — Пересмешники. Это все ваши будущие преподаватели. Ассасин, как-никак, должен обладать намного более высоким уровнем интеллекта, чем простолюдин. Но основное внимание уйдёт на изучение законов, обществознания, приговоров и наказаний.       Выше Пересмешника на доске появилась хищная птица.       — Беркуты. Это обученные боеспособные ассасины, выполняющие основную работу Гнездовья. А также это те, кто займётся вашей боевой подготовкой. Физическая активность, оборона, владение катаной и другими видами оружий — всем этим с вами будут заниматься они.       Следом он изобразил силуэт хищной птицы, которая в виде статуи стояла в зале, когда дети впервые оказались в Гнездовье. Эта же птица украшала обложку «Ассасинского кодекса».       — Коршун-Каратель. Главнокомандующий клана ассасинов и личный помощник Магистра. В подготовке рядовых Птенцов он играет мало роли, но поскольку вы прошли первый экзамен, ваша подготовка будет проходить под его руководством. Всё потому что эту должность ассасин может занимать только до сорока пяти лет. Так что Коршун будет выявлять кандидата, который сменит его через двадцать лет.       В самом верху Пересмешник изобразил большую птицу, похожую на сову.       — Неясыть. Тёмная госпожа Заката Цервия. Действующий магистр клана ассасинов. Страж Колыбели Каменного Солнца. Создатель класса ассасинов. Так что отношение к Магистру у вас должно быть подобающим, как к собственному создателю.       Он отложил мел.       — Иерархию знать на зубок, и при обращении к старшим использовать титул. Никакие другие обращения не принимаются.       Пересмешник ещё раз оглядел детей. Все как один закоченели, в тисках ужаса, не отводя взгляда от учителя.       — Перейдём к самому главному. Зачем вас привели в Гнездовье. На уроках истории и строения социальных классов вы разберётесь с этой темой более подробно, сейчас же кратко. Как вы все прекрасно знаете, магический камень захвачен Колоссом Зуланом, а Подземелье подвергает опасности весь мир. Безопасность человечества сейчас зависит от деятельности класса магов, от создателя Колыбели Каменного Солнца — Великого Ранвира, и от его помощников-хранителей — девятихвостого лиса Инкеная и Магистра Цервии. Маги сохраняют баланс и держат магию под контролем. Представьте, что вы стоите на канате, протянутом над пропастью. Любое колебание — и конец. Это и происходит сейчас с миром. Те, кто хотят пошатнуть власть магического класса, подвергают смертельной опасности весь мир. Для этого и было создано Гнездовье. Ассасины устраняют тех, кто толкает мир к пропасти, и защищают праведников, кто стремится мир вознести. Вы — будущие хранители порядка, вы так же приложите усилия к спасению человечества. Поэтому вашей основной задачей на протяжении жизни в Гнездовье будет отслеживание потенциальных предателей человечества, государственных изменников и, самое главное, представителей класса головорезов.       Пересмешник взял со стола книгу, такую же, как у Птенцов.       — Но, чтобы идеально выполнять свою работу, вы должны от корки до корки знать Ассасинский кодекс. Знание законов и основ дисциплин и делает вас хранителями мира. Без них вы будете обычными грязными убийцами, как головорезы. Поэтому каждое правило вы будете учить слово в слово.       Он отложил книгу и выдохнул.       — Дам вам шанс задать вопрос, если таковой имеется. Но тему вопроса выбирайте тщательно, чтобы не выставить себя безмозглыми.       Тут же с правого ряда руку поднял мальчик, его взгляд был особенно обречённым.       — Раз речь зашла о законах… — его голос был до боли серьёзным. Не так должен звучать ребёнок, у которого вся жизнь впереди. — Вы забрали нас у наших семей, без разбору убили наших родных… Что законного в этом? Как эти поступки помогут спасти человечество от Подземелья?       Лин задрожал сильнее. Этот смелый мальчик… как же правильно он говорит… Только вот что ждёт его за эту смелость… Знал ли он, на что идёт? Может, он уже настолько отчаялся, что страх его больше не сдерживал?       Пересмешник натянул наигранно-печальную улыбку и взялся за плеть.       — Сказал же выбирать тщательно. Несколько слов, а уже нарушил столько правил.       Птенцы неотрывно наблюдали, как учитель идёт к его столу. Ужас впивался в кожу всё рьяней. Когда мужчина замахнулся плетью, многие, Лин в том числе, зажмурились.       Удар резанул по слуху, заглушив даже вскрик Птенца. Аудитория наполнилась его стонами и плачем. Лин открыл глаза, сразу почувствовав, как закружилась голова. Смелый мальчик трясся от боли, зажимая лицо руками. По пальцам на стол струилась кровь.       — Итак, основы дисциплины, правило номер один точка двадцать шесть: Птенец не должен ставить под сомнение деятельность Гнездовья, — Пересмешник стряхнул с плети кровь, — Хотел поговорить о дисциплине завтра, но, видимо, ситуация хуже, чем я думал. Так уж и быть, Птенец Девяносто шесть, отвечу на твой вопрос. Каждый год Гнездовье занимается отбором молодняка, это указано в своде законов и совершенно легально. Потому что в клан поступают либо беспризорники, либо дети, которых отдали собственные семьи взамен на индульгенцию, либо дети из семей или населённых пунктов, подвергшихся инквизиции. Большинство из вас попало сюда после того, как ваше поселение справедливо понесло наказание. Ассасины действовали по закону, и то, что вы сейчас здесь — абсолютно правильно.       Он сделал паузу, наблюдая за съёжившимся ребёнком.       — Птенец Девяносто шесть, я ответил на твой вопрос?       Мальчик всё ещё стонал от боли, не отрывая рук от лица. Учитель вздохнул, сжав плеть.       — Основы дисциплины, правило номер один точка восемнадцать: при обращении представителя Гнездовья любого титула, Птенец обязан ответить. Как же долго придётся с вами работать.       Он вновь замахнулся плетью, дети зажмурились.       После очередного хлёсткого удара, плач мальчика прекратился. Птенец уронил голову на стол, кровь стала растекаться по поверхности.       — Жалкое зрелище, — Пересмешник вернулся к своему столу и, достав из ящика колокольчик, позвонил. В аудиторию вошла одна из служанок. — Отнесите Птенца Девяносто шесть в медпункт. Он переводится в группу рядовых.       Зарянка кивнула и позвала на помощь ещё одну служанку. Они вынесли обмякшего ребёнка из аудитории с совершенно безучастными взглядами.       Учитель раздражённо потёр переносицу, затем посмотрел на остальных Птенцов. Усмехнулся с необъятного ужаса в их глазах.       — Полагаю, теперь вы понимаете, что из себя представляет обучение в Гнездовье. Настоятельно советую относиться к этому со всей серьёзностью. Если будете исправно трудиться, соблюдать все правила и вести себя подобающе, с вами подобного не произойдёт.       Это для детей ничего не значило. Они не двигались, боялись дышать, словно прикинулись мёртвыми.       — Раз уж всё так обернулось, проясню ещё одну вещь. Отныне и навечно вы — служители Гнездовья. А это означает — ваше прошлое закрыто, вырвано из вашей жизни, вас ничего не связывает с ним, его не существует. Теперь у вас нет имён, нет воспоминаний, ваш взгляд устремлён только в будущее. Вы целиком и полностью принадлежите клану. Чем быстрее вы это примите, тем легче вам будет обжиться здесь.       Вот и приговор. И отменить его невозможно.       — Предлагаю сменить обстановку. Вводное занятие закончилось, далее вам предстоит ознакомиться с обустройством Гнездовья. Небольшая экскурсия, так скажем. Поэтому поднимайтесь со своих мест, стройтесь и следуйте за мной.       Пересмешник вновь позвонил в колокольчик и покинул аудиторию. Несколько Зарянок, пройдя в помещение, помогли окоченевшим детям выстроиться, затем повели в коридор.       — На этом мероприятии вам разрешается смотреть по сторонам, — усмехнулся учитель, шагая по коридору. — Одним из важных навыков ассасина является ориентирование на местности. Поэтому запоминайте устройство Гнездовья сразу же, чтобы не бегать каждый час к карте. Кстати, она вон там. На этом же стенде висят некоторые правила работы Гнездовья, советую их тоже изучить. С завтрашнего дня вам будет выдано недельное расписание, которое вы обязаны выполнять поминутно.       Группа приближалась к большим резным дверям. Когда Пересмешник открыл их, и в щель просочился ветер и утренние лучи, Лину захотелось сорваться с места, помчаться к свободе.       Если б не страх потерять последнее, что осталось у него в этом мире — себя.       Первое, что бросилось в глаза — мрачные каменные стены, их вид был столь гнетущий, что стало тяжело дышать. Стены, оковывающие Гнездовье. Стены, которые не отпустят на волю.       На западе и востоке стояли унылые на вид здания в несколько этажей. Даже украшенные красно-серебряными рельефами, от них веяло людской обречённостью.       У северной стены солнце закрыл замок из красного кирпича. Стены испещрили витые серебряные узоры. Окна сверкали багряными витражами с резными силуэтами птиц. Ввысь росло три башни. Две по разным сторонам, кажется, сторожевые, там висели чёрные колокола. В центре — самая высокая башня — окантовала себя узорами, сплетающимися к вершине в статую коршуна.       В сердцевине всей этой крепости раскинулась окружённая металлическим забором площадь. На ней в парах тренировались молодые ассасины. От скорости их движений и ударов начала кружиться голова.       — Гнездовье представляет из себя крепость весьма внушительных размеров. Оно состоит из нескольких корпусов, — Пересмешник указал на мрачное здание у восточной стены. — Четвёртый корпус — это общежитие для всего обслуживающего персонала, врачей и педагогического состава. Тут вам делать нечего.       Далее указал на запад.       — В третьем корпусе живут, учатся и тренируются рядовые Птенцы. Кроме посещения некоторых занятий и тренировок, у вас нет весомого повода сюда ходить.       Затем обернулся на здание, из которого группа только что вышла. Оно было чуть меньше, а вверху перерастало в небольшую башню.       — Второй корпус предназначен для элитных Птенцов, которые прошли первый экзамен и в будущем будут отправляться на особо опасные миссии. Один Птенец из всего корпуса станет претендентом на должность Коршуна-Карателя. Собственно говоря, кабинет нынешнего Коршуна тоже находится здесь.       Наконец повернулся к замку.       — Первый, главный корпус. Здесь сосредоточена вся боеспособная армия Гнездовья. Вон в тех башнях висят колокола, которые будут вас будить ровно в семь утра. А центральная башня принадлежит Магистру. Заходить в этот корпус Птенцам строго запрещено. В кабинет Магистра однажды попадёт лишь один Птенец — претендент на должность Коршуна.       Пересмешник подошёл к забору.       — На этой площади вы будете тренироваться. А также сдавать экзамены. На каждом экзамене будет присутствовать полный педагогический состав, а также Коршун. Оценивать вас будут по двадцатибалльной шкале. Так что старайтесь усерднее, чтобы набрать хотя бы пятнадцать баллов…       Он вдруг отвёл взгляд в сторону и едко ухмыльнулся. К группе приближалась фигура в белой накидке.       — …и не разочаровать нашего Коршуна-благодетеля, — лукаво протянул Пересмешник. — Что заставило вас снизойти к нам, милейший?       Запахло кровью. Лин словно опять возвратился в ту ночь. В те роковые минуты, когда хищная птица забрала у него всё.       Будь сейчас у него воля, смелость, сгинула бы разъедающая боль и душащий страх, мальчик кинулся б на Коршуна. А ещё лучше — бросился б к стенам и умчался прочь.       Но за стенами его ждала бы пустота. У Лина не осталось того, к кому можно вернуться. Ради кого можно сражаться.       Вот поэтому из Гнездовья никто и не стремится сбежать. Поэтому дети с сияющими глазами здесь становятся такими, как Коршун — холодными и не чувствующими боль.       — Мне доложили, что Птенец Девяносто шесть переводится в рядовой отряд, — прямо произнёс главнокомандующий. — В чём дело?       — Нарушение ряда правил «Ассасинского кодекса». Вот в чём дело.       — В свод правил для педагогов был введён пункт, поясняющий, что в первую неделю обучения запрещается исключать Птенцов из элитной группы по причине нарушения правил «Ассасинского кодекса», — с каждым словом Коршуна учитель, кажется, раздражался сильнее. — Вы потребовали соблюдения правил от Птенца, который не знаком с кодексом. К тому же вы некорректно применили насильственные методы воспитания.       — Ваша светлость, вы слишком милосердны к Птенцам, — ответил Пересмешник уже без едкой улыбки. — Задача педагога в первый день показать учащимся, к чему может привести недобросовестное отношение к учёбе и службе, тем самым направить развитие дисциплины в нужное русло.       — Избиение ученика в первый день не способствует выработке дисциплины. Впредь прошу следовать правилам. И не вмешиваться в работу вышестоящих. Я сам определю, кто из Птенцов перейдёт в рядовые войска, а кто останется, — машинально проговорил Коршун.       Пересмешник прожигал его взглядом, как и того Птенца, перед тем как замахнуться на него плетью. Но сейчас сделать ничего не мог.       Дети смотрели на главнокомандующего слегка оживлённо. Голубой шарф слишком выделялся на фоне багровых цветов Гнездовья и сливался с необъятным небом.       — Как прикажете, — процедил учитель, но затем вдруг вновь с прищуром улыбнулся. — Не хотите ли что-нибудь пожелать Птенцам? Это ведь потенциальные претенденты, готовые сменить вас.       Коршун проигнорировал ещё одну каплю яда со стороны Пересмешника и перевёл пустой взгляд на детей. Рассмотрел каждого по отдельности. Когда чёрные глаза упали на Лина, мальчик приказал себе не отворачиваться. У него получилось. Но разглядеть хоть что-нибудь в бездушных глазах он не смог.       — Сохраняйте рассудок, — лишь сказал Коршун.