Amber Chronicles: the scarlet butterfly

      — Что это такое? — прошептал Кайто, присев на землю и напрягшись. Капля холодного пота стекла по его виску, когда он почувствовал чужой нэн. — Бегите отсюда скорее!       — Нет, Кайто, бери мальчишек и беги с ними, — перебил его Кохэку.       Выражение его лица стало серьезным как никогда, и все почувствовали эту перемену. Причем, в самом буквальном смысле: он выпустил свою ауру, более ничего не скрывая, наконец, показал свою звериную сущность во всей красе. Он согнул ноги в коленях, присаживаясь на мыски, и оперся о землю ладонью; черты лица заострились, он хищно сощурился, от фигуры его разило опасностью. Воздух возле него, казалось, трещал от насыщения тяжелой, густой аурой, и сам он был как натянутая до отказа пружина, готовая в любой момент выпрыгнуть.       Кайто, настороженно наблюдавший за подростком, осознал, что ему постоянно казалось странным и не давало полностью расслабиться. Кохэку не человек, он опасен, и ты не способен предсказать, в какой момент его доброта обернется враждебностью. С его жуткой аурой, уверенностью и диким взглядом — кто из них больше монстр: неизвестный враг или тот, кто всё это время был рядом? Неужели Гон и Киллуа, проведя столько времени рядом с ним, ничего не поняли?       — Я неясно выразился? — тихо спросил Кохэку.       Кайто видел, что в нём медленно пробуждается ярость. Что ж, видимо, Гон и Киллуа поняли гораздо больше. Всё верно, сейчас не время вникать в суть, они оба опасные существа, но только один на его стороне. Вернее… Кайто обернулся на двух подростков за спиной. Кохэку на их стороне.       Мужчина немедленно появился рядом с подопечными, чтобы схватить их, застывших и пытающихся осознать ситуацию. Еще никто не появился в поле зрения, но, вопреки этому, было уже поздно. Обладатель смертельной ауры на невероятной скорости приближался к ним, и Кайто ощутил дыхание самой смерти мурашками по позвоночнику — как ощущается самое ужаснейшее предчуствие.       В следующий же миг муравей выскочил из тьмы леса и напал на ближайшего к нему, которым оказался Кайто. Внезапное нападение не увенчалось успехом: пружину отпустило, и Кохэку бросился на врага, мощным ударом отбрасывая в сторону, благодаря чему ему удалось лишь слегка зацепить руку мужчины. Впрочем, муравей не растерялся, сгруппировавшись, мягко приземлился на конечности и распрямился, распространяя ауру вокруг, вблизи казавшуюся еще более жуткой.        Курута встал в защитную позу перед Кайто и друзьями, и уверенно встретил взгляд красно-оранжевых глазами с вертикальным зрачком, абсолютно таких же, как и у него самого. На лице химеры нетрудно было различить удивление и жадный интерес по отношению к существу напротив. С любопытством именно к нему он надавил аурой на людей позади Кохэку, внимательно отслеживая реакцию. Однако его нэн помешал враждебному намерению в полной мере достичь цели, так что основной удар парень принял на себя, но даже и ухом не шевельнул от такого натиска.       Кайто широким движением ладонью стер кровь с другой руки, неотрывно наблюдая за двумя монстрами. Он не чувствовал боли, мозг был слишком занят мыслями, бегущими с невероятной скоростью. Он лишь неясно почувствовал будущую атаку, а Кохэку смог не только увидеть, но и отбить её, сведя повреждения к минимуму. Кайто мог лишиться руки — или даже головы. Они на разных уровнях, и даже он здесь будет мешать, не то что двое ребят. Они сильны, бесспорно, но силой этой еще пользоваться не научились, и распыляться на их защиту… это всё может закончиться плохо.       Эти мысли отрезвили Кайто, чужие слова, наконец, пробрались до уровня понимания в мозге, и он взял себя в руки. Окружил себя более плотным слоем ауры, сбрасывая оцепенение, вызванное чужим воздействием.       — Прочь, — рвано выдохнул Кохэку, едва сдерживающий внутреннее пламя на кончиках подрагивающих пальцев, и это привело в чувство уже и его друзей.       Кайто вздрогнул от настоящей неожиданности: его за руку схватила холодная от пота ладонь Гона. Его взгляд был полон боли, но и ледяной решимости, в отличие от Киллуа, что недвижимо застыл с выражением полнейшего ужаса и шока. Он будто одновременно боролся сам с собой и боялся: боялся смерти и смерти Кохэку; по нему было видно, что он на грани истерики и потери контроля над собой. Это так странно, будто весь мир переворачивался с ног на голову — Кайто был уверен, что мальчики будут вести себя ровно наоборот в такой ситуации. Он кивнул, и Гон развернулся, утягивая за собой Киллуа, уже не вполне осознававшего себя и реальность.       Гон кинул на Кохэку взгляд, с огромными усилиями сдерживая порыв остаться и броситься на врага с кулаками. Он не хотел уходить, но, сжав кулак до вздувшихся вен, понимал, что другого выбора нет.       «Правильный ли выбор я делаю?»       Клыкастая кривая ухмылка уничтожила последние сомнения.       «Да, Гон. Правильный».       И в тот же миг они сорвались с места, стремительно теряясь в тени листвы и ночи. Гон действительно повзрослел и может отличить моральное решение от верного. То, что он убежал, не значит, что он прощается. Наоборот, он больше всех верит в силы Кохэку и понимает, что без них у него больше шансов, в случае чего, сбежать и выжить.       Самому Курута, тем временем, было уже тяжело сдерживаться. Тяжелый вкус чужой ауры металлом крови оседал на языке, забивался в нос, чуть ли не на уровне инстинктов вызывая желание показать, кто здесь хищник, а кто — лишь насекомое. Кровь бешено билась в висках, сценарии битвы вертелись в голове с невероятной скоростью, и ладони потряхивало от сконцентрированного в них нэн. Ему хотелось сразиться с муравьем, и, кажется, тот полностью разделял его желания.       — Ты не такой, как они, — произнёс муравей, стоило остальным скрыться с поля зрения. Он встал прямо, а его аура закружилась рядом, не нападая, но демонстрируя всю мощь. Он изучал нечеловека напротив. — Скорее, как я. Как мы.       Парень, отзеркаливая, так же медленно выпрямился. Внимательно рассматривал муравья-химеру. Белые волнистые волосы, желтые глаза с алым отливом, вертикальный зрачок, хищные черты лица. Уши и короткошерстный хвост, кошачье строение задних лап. С первого взгляда, тонкая талия и широкие бедра могли быть ошибочно приняты за женские признаки — возможно, за основу его тела взялась самка кошачьего вида, однако женщиной страж не являлся. От него вообще не веяло определением «женщина-мужчина»; он родился, чтобы служить, защищать — и убивать. Точно так же, как у самого Кохэку, каждая клеточка его тела напряжена в предвкушении битвы, которой уже не избежать. Они хотели попробовать друг друга на зубок, в действии увидеть всю силу.       Вероятно, у них действительно много общего.       — Что ты имеешь в виду? — спросил Кохэку, чтобы услышать ответ от него самого. Значит, он не ошибался в том, что муравьи могли почувствовать в нем «сородича». Ощущают ли они в нем ауру Темного континента так же явственно, как и он в них?       — Ты не человек, — задумчиво начал говорить муравей после недолгого молчания, — но и не муравей. — На секунду он замолк. — Но я не чувствую к тебе враждебности, интересненько… — с любопытством химера еще раз оглядел его снизу вверх, прижимая палец с кошачьей подушкой к подбородку. — А ещё мы похожи! — он весело дернул ушами и хвостом, рассматривая такую же атрибутику у подростка.       Кохэку удивленно вскинул брови. Хвост бесконтрольно ответил зеркальным движением, и он подавил в себе смех. Напряжение внутри спало, пусть и не с концами. Существо напротив напоминало сейчас маленького котенка, любопытного, но при том и дикого. Он сходил с ума от интереса и желания сразиться, а потому метался от непонимания, что ему делать.       Во всяком случае, это действительно интересно. Похоже, догадки подтвердились. Сильные химеры способны почувствовать его сущность и некое «родство» с ним как с существом с Темного континента, но, похоже, сам муравей не вполне осознает, что это за чувство. Да и… конкретно с этим муравьем они взаправду имели некое сходство. Внешне их можно даже принять за родственников с первого взгляда. Сейчас, когда у королевы в распоряжении такое разнообразие видов, должно быть, ни одна химера не похожа на другую — возможно, это еще одна причина такого интереса. Однако сейчас, когда опасность для его ребят минула, Кохэку и сам не чувствовал в себе сильной враждебности, кроме короткого желания битвы. Скорее, он бы исследовал подробнее вопрос химер… это же и правда удивительные создания, аналога которым нет в известном людям мире. Аж когти выпускались от желания разложить все по полочкам, почему и как эти создания живут и вообще способны функционировать.       Задумавшийся Кохэку не ответил химере и, более того, едва не пропустил момент, когда аура, иссходящая от противника, стала более густой и агрессивной. Казалось, с каждой секундой воздух становился тяжелее, атмосфера накалялась. Химера растягивал губы в улыбке, которая вот-вот могла превратится в оскал.       Похоже, вот и пришло время размять мышцы. Давненько Кохэку не участвовал в настоящем бою… От ощущения предстоящей битвы, нависшей над ними, в теле вновь разлилось тепло предвкушения. Он не мог сдержать ответной улыбки.       Нельзя понять, кто атаковал первым. Их силуэты смазалась, и через мгновения они словно поменялись местами.       — Неплохо, — с толикой сумасшествия улыбнулся химера, прикоснувшись к глубокой царапине на щеке, зеркальной той, что появилась на лице Кохэку — правда, у того она была менее серьезной. Противник немедленно снова бросился в атаку, от которой Кохэку ловко уклонился.       Тучи сгущались над их головами, пока они обменивались быстрыми ударами. Кохэку довольно усмехнулся, чувствуя, что сама природа на его стороне. Начинал накрапывать мелкий дождь, воздух становился влажным, и Кохэку не терял этого преимущества, пропитывая всё вокруг своим нен.       Его манипуляции искусны и умелы, он пользуется нэн давно, и чувствует его не меньше, чем свои собственные руки. У муравья же лишь талант и сила — да, они огромны, и всё же без умения ими пользоваться ему не выстоять.       Он не мог понять, что делает Кохэку, но интуитивно чувствовал, что что-то упускает. Его атаки уже почти не могли достичь цели, он промахивался раз за разом, тогда как Курута смотрел на него лишь с интересом, практически ничем не отвечая. Красные глаза видели каждый несвершенный шаг, аура, окутавшая муравья плотным туманом, давала Кохэку понять каждое будущее действие, тогда как даже сам враг дрался лишь на инстинктах. В прорехах на одежде виднелись ссадины и кровоточащие раны, на которые химера даже не обращал внимания, отчаянно бросаясь в новую атаку, будто бы всё это ещё больше возбуждало в нём пламя и жажду битвы. С новыми силами, снова и снова.       И всё же вышло. Кохэку не знал, как так, но это лишь восхитило его. Ловкий и до невероятного мощный удар ногой пришелся на блок, но Кохэку откинуло в лес, где он по пути сломал пару деревьев собственным телом, но приземлился на лапы. А в следующую секунду он уже отпрыгнул мощным рывком, оказываясь на широкой ветви дерева рядом с местом нового удара, оставившего нехилую рытвину в земле.       Внезапно для Кохэку, муравей не стал сдвигаться с места, а медленно спустился на корточки, накрывая голову руками. Застыл так на пару долгих секунд, в течение которых парень просто наблюдал за ним. Сам он навязывать дальнейшую битву точно не собирался. Он и так понял, что муравей силен — на самом деле, уклоняясь, он не пытался достать противника лишь по одной причине — он и сам практически не мог этого сделать, а значит, если они начнут драться серьезно, то это всё затянется.

      — Ар-р-р! Я не знаю, что мне с тобой делать! — умильно взбесился химера, взъерошивая себе руками волосы. Поднялся, вскидывая яростный взгляд на всё так же стоявшего на ветке Кохэку. — Ты скажи!       — Я?.. — он растерянно вскинул брови и даже оглянулся на всякий случай: вдруг появилось подкрепление, которого он не заметил… — Может, отпустить и забыть?       Муравей взглянул на него как на последнего глупца. Кохэку ответил тем же. Ситуация складывалась очень странная.       — Решено! Ты пойдёшь со мной! — внезапно весело сказал муравей, с прищуром наблюдая за подростком. — Ну, а если не пойдёшь, то… — он взглянул в лесную даль, намекая, что с его друзьями случится нечто неожиданное в случае неповиновения.       В пылу битвы они вдвоем тысячу раз поменяли свое местонахождение, но Кохэку точно помнил, что ушли ребята явно не в ту сторону, в которую смотрел муравей. Да и по ауре он никак не мог их отследить: даже Кохэку не чувствовал их, значит, они скрыли свое присутствие и ушли достаточно далеко, и, к тому же, он заполонил всё пространство рядом своим нэн. И всё же… почему бы и нет? В конце концов, их могут целенаправленно искать другие муравьи, — ему оно надо? Не надо. А тут еще и возможность напрямую изучать муравьев. Убить их всех он не сможет, его возьмут банально количеством, но, в конце концов, он найдет уж способ как-то сбежать, если ситуация будет того требовать. Вдруг, наоборот, получится даже как-то на них повлиять?       — Не боишься, что я убью вашу королеву? — провокационно спросил Кохэку.       — Ты не сможешь, — пожал плечами муравей, улыбаясь. — Я не оставлю тебя одного без присмотра.       — Вот как, — так же весело хмыкнул Кохэку. Еще один плюс, он будет постоянно находиться рядом, значит, не встретит случайно его друзей, которые явно не в безопасное место отправятся. — Хорошо, я пойду с тобой, но ты забудешь о тех трёх других.       — Ладненько, согласен! — с кивком головы муравей окончательно успокоил свою ауру. — Меня зовут Неферпиту, но зови меня просто Питу.       — Кохэку, — коротко представился в ответ.       — Приятно познакомиться, — улыбнулся Пито, поворачиваясь спиной. — Идём!       Кохэку удивлённо вскинул брови, смотря на беспечного муравья. Не боится, что сбежит или ударит со спины? Почему-то у него не возникало желания реально сделать что-то из этого. Ему нужно добраться до гнезда, увидеть своими глазами всё и пережить хотя бы один день. Только исходя из этого он будет что-то решать.       Возможно, Питу чувствовал, что от него больше нет угрозы. Точно так же, как Кохэку на сверхъестественном уровне знал, что его не собираются убивать. Кошачья интуиция, огромная сила, источник которой кажется неисчерпаемым. Видимо, похожи они не только внешне. Вот только у Питу всё это — врожденный талант. Должно быть, он и родился-то совсем недавно. У Кохэку аж дыхание спирало, что случится с миром, если всё пойдет в том же духе, и если бы у него не было таких защитников в виде Ассоциации. Неизмеримая мощь… Если лишь страж настолько хорош, так как же силен будет Король?       Но, если он правильно помнил, то почти всех муравьев в будущем убили, а немногих оставшихся легализовали в качестве разумных нэн-зверей. Наверняка, перед этим им устроили кучу проверок, да и потом тоже держали под учетом. Но ведь иметь таких союзников намного выгоднее, разве нет? С учетом врожденных способностей, их работоспособностью и преимущественной верностью, они бы стали непревзойденными хантерами и рабочими. Они ведь смешаны с людьми, и не раз показывали, что человечность не всем муравьям чужда. В конце концов, договориться с ними наверняка не тяжелее, чем заставить людей пересилить свой страх перед неизвестным.       Ладно, судя по всему, выходит довольно проблематично, а еще куда энергозатратнее, чем поубивать их всех. Эх, мечты, мечты…       Кохэку, всё шагавший позади Питу, чуть ускорился, поравнявшись с ним.       — Я могу спросить у тебя кое-что? — Муравей заинтересованно повернулся к нему и кивнул. — Почему ты решил именно так? — спросил парень, подразумевая решение повести его за собой.       — Я слышал, люди дарят другим подарки на День рождения, это же правда? — он склонил голову набок, ожидая ответа.       Кажется, Кохэку понял. И то, к чему он пришел, не складывалось с его картиной мира в самом комичном смысле. Неужели Питу…       — На самый первый День рождения обычно дарят подарки родителям этого человека, — с трудом сдерживая смех, ответил Кохэку.       — Что за глупость! — возмущенно воскликнул Питу. Он что, ни разу не видел человеческих младенцев? Зачем им подарки, когда они даже себя не осознают. Впрочем, откуда бы он видел их… — Не хочу дарить тебя Королеве, она тебя съест сразу.       — А ты не хочешь, чтобы меня так просто съели? — с искренним любопытством спросил парень. Это желание — вернее, нежелание — противоречило сущности муравьев. Ведь из него бы явно получилось сильное создание, абсолютно верное Королю. Значит, в некоторых случаях их собственные мысли берут верх над сущностью. Или же это проявляется только у наиболее осознанных личностей? Вполне логично, они ведь ближе к людям, а люди, в основе своей, индивидуалисты.       Пито отвернулся, не ответив, и внезапно сорвался на бег. Он не сомневался, что за ним последуют.

***

      На удивление, внутри гнезда было просторно, чисто и тепло. Вентиляция здесь оказалась хорошо продуманной, и даже в коридорах рядом с «кухней», мимо которой они проходили, пока Питу любезно показывал гнездо, ничем не пахло. Помимо вентиляции, они каким-то образом провели еще и систему водопроводов с уборными комнатами, и здесь даже было что-то вроде библиотеки с шаблонным архивариусом, ничем не отличающимся от его человеческого прототипа. Правда, читатель был всего один — собственно, сам архивариус. Ну, если будет еще такая возможность, Кохэку к нему присоединится.       На пути они почти никого не встретили, а если у редких прохожих и были вопросы, они мигом их проглатывали при виде жутких глаз стража, предвещающих быструю расправу в случае лишних слов. Но вопросы определенно оставались у них — они были буквально написаны у них на разнообразных мордах: кто это существо? новая еда Королевы? почему он идет на своих ногах? что за царапины на страже?       Но коротенькая «экскурсия» завершилась без происшествий. Причем, окончилась она в личной комнате подростка, которую предоставили в его полное распоряжение, на что тот ответил лишь удивлением. Комната — это, конечно, громко сказано; всего лишь четыре стены со сглаженными углами, и прямо из одной вылезал помост того же материала, что-то вроде спального места. Но не пасть Королевы и даже не подвал с решеткой, так что уже хорошо. В комнате даже окно было! С безусловно великолепным видом на однообразный лес, но грех жаловаться. Да еще и прямой выход к собственной ванной комнате — почти гостиничные удобства!       На этот помост он выгрузил спальник из сумки под заинтересованным взглядом Питу, который, как и обещал, почти не оставлял его одного. А если и уходил, то аура его всегда чувствовалась где-то поблизости. По этому поводу он достал из сумки еще складные стулья со столиком, которые выставил возле окна, и кресло. И поставил туда горшочек с искусственными цветами. Зачем? Да просто, пусть будет, ему же жить тут, а это какой-никакой, но уют. По тому же принципу на полу уместился круглый коврик, на кресле — подушка, а на столике, по соседству с цветами, — свечки и пара книг.       В итоге комната приобрела обжитый вид. Почти весь интерьер был куплен очень давно, еще до экзамена, и успешно позабыт в подсумке, хотя планировалось, что этим он обустроит свою комнату в родном замке.       Питу с интересом следил за ним и осматривал каждый новый предмет, появляющийся из маленькой сумочки, но к ней не совался, потому как Кохэку сразу сказал, что отдаст её только через свой труп.       Затем он отошел, а Кохэку достал телефон, пытаясь отправить сообщение, что с ним всё в порядке, что он в гнезде, но есть его не собираются. Появилось осознание, что заряжать телефон здесь негде. Второе осознание — и связи-то тут нет.       Кохэку вымученно выдохнул, убирая телефон обратно. В тот же момент вернулся и Питу, что прямо в своих когтях нёс добротный кусок мяса.       — Это лошадиное мясо. Стражам позволено есть людей, как и Королеве, но я подумал, что ты их не захочешь, — просто сказал химера, протягивая кусок мяса. Кохэку вздохнул еще тяжелее.       — Спасибо, что ли, — он достал разделочную доску, которой и взял мясо, чтобы не пачкать руки раньше времени.       Похоже, теперь это будет постоянно — ощущение, когда не знаешь, какую эмоцию использовать.       Кохэку поставил доску на стол, взял нож, примериваясь к куску, но отвлекся на окно. За ним вовсю готовилась к своему буйству погода. Ветер заметно усилился, пригибая почти к земле тонкие одинокие деревья, выбившиеся из своей лесной стаи, капли падали крупнее и чаще, будто вот-вот на землю обрушится ливень. Так и случилось: и минуты не прошло после этой мысли, как с черных туч вырвался практически слитный поток прохладной воды. Аура сама потянулась к окну. «Рама» под наклоном, специально чтобы дождь не попадал в комнату, и стекла в ней нет, а потому и никаких барьеров не существовало. Причем, абсолютно: Кохэку почувствовал прилив сил, он знал, что именно сейчас, будь он там, он был бы близок к непобедимости — сильнее лишь в самой воде. Слой его ауры стал таким плотным, что почти осязаемым, и он понимал, что распространить его на огромную площадь не будет никаких проблем, он даже усталости не почувствует.       Чужой нэн кружился рядом, изучая и наблюдая. Желал проникнуть дальше, сквозь ауру, изучить поглубже, терпел поражение, после которого отступал, но после вновь возвращался.       Невольно Кохэку вспомнились тренировки с Учителем. Когда-то в далеком уже детстве это было для него тяжелым упражнением, когда нужно защищаться от чужого нэн, выдерживая плотную защиту. Это развивало контроль, каналы, объем выпускаемой ауры и так же понемногу увеличивало резерв благодаря постоянному оттоку и притоку, так как если только окружать себя энергией, она успевает восстановиться быстрее, чем тратиться. Сейчас же это происходит уже на уровне рефлексов.       Кохэку улыбнулся от выскользнувших теплых ассоциаций, но ему пришлось заглушить эти чувства, учитывая, где и с кем он находится. Гнездо целиком было напитано аурой муравьев, пусть и мало кто мог использовать её, а потому забыть о своем местонахождении невозможно. Это странное чувство: какое-то родство, но вместе с тем и неприятие. Кохэку объяснял первое ощущением Темного континента, второе пояснять вряд ли нужно. Как бы вы себя ощущали, находясь в муравейнике, даже если вас в нем не кусают?       Кохэку посерьезнел. Рано или поздно покусают, если он будет просто сидеть здесь. Нужно решить, как действовать дальше, раз уж кое-какую информацию он получил. Он успел понять, что самым сильным находящимся в данный момент в гнезде является Неферпиту. Других он не обнаружил, это означает, что остальные стражи, скорее всего, еще не родились, потому как он не мог представить ситуации, при которой все они покинули бы гнездо с беззащитной Королевой, носящей под сердцем Короля. Так же есть вариант, что они скрывают своё присутствие, но это маловероятно, ведь им просто незачем. Еще чувствовался невероятно сильный источник ауры, открытый, но неактивный, как у спящего человека — предположительно, это и есть Король.       Если так подумать, сейчас идеальные условия для того, чтобы убить Питу, Королеву и её дитя. Но так подумал бы Кайто или остальные… люди. А Кохэку всё-таки действительно кот, и такой исход кажется ему слишком скучным. Будет обидно, если он даже не попытается переманить их на свою сторону.       Если получится, то будет меньше жертв и больше плюсов от сотрудничества. У самого подростка были связи и ресурсы, чтобы это осуществить, главное лишь добиться самого согласия химер. Ну, попытка не пытка, а убить всегда успеется. Что до человечества… ну, какая мертвому будет разница, спасутся они или нет? Вроде как сил им должно хватить.       — Это ведь из-за дождя я начал проигрывать, — сам себе пробормотал Питу. Следующее он сказал уже громче, явно обращаясь к Кохэку: — Больше такого не будет.       — Дождя? — Кохэку обернулся с насмешливым видом.       — Я не проиграю, — продолжил с уверенностью химера, развернулся к двери и покинул его вновь.       Кохэку лишь хмыкнул на такой ребяческий пафос и принялся, наконец, за нарезку мяса.       Радует, что Питу вспомнил, что ему нужно питаться, и при том даже подумал о его вкусах, а не просто пихнул человечину, пусть для него это и еда выше животного мяса. Да, Кохэку мог питаться абсолютно всем, нечеловеческая природа позволяла ему это. Он понимал, почему им так нравится этот вкус; к тому же, у нэн-пользователей плоть была мягче и гораздо сытнее. И всё-таки у самого него внутри что-то противилось поеданию человечины без особой на то надобности.       Голод его не мучал, а потому он нарезал мясо не слишком мелко и закинул в кастрюлю над походной плитой, чтобы она поварилась подольше и размягчилась. Аура Питу чувствовалась где-то рядом, и еще двое встали возле выхода, будто они смогут ему чем-то помешать, задумай он сбежать — забавно, но факт. Он под присмотром, однако это не напрягало, пока личное пространство оставалось таковым, так что Кохэку, умыв руки и лицо, просто уселся рядом с плитой с книжкой в руках, как ни в чем не бывало.        Однако это навлекло на мысль. Ученые выяснили, что люди во время еды успокаиваются. Это на уровне рефлексов, ведь обычно едят в спокойной обстановке и безопасности, организм строит прямые связи между этим. Поэтому многие заедают стресс, и по той же причине приручают животных именно едой. С помощью простых бессознательных ассоциаций. Ну а мяса ему преподнесли добротный такой кусок, ему одному этого на неделю бы точно хватило. Так почему бы не попробовать?       В очередной раз снимая пену, Кохэку вытащил часть мяса и нарезал его на более мелкие кусочки. Она и вполовину не готова, но так муравью будет привычнее. Если он, конечно, согласится. Ну а если нет, то одну порцию и не жалко будет.       Вскоре пополз аппетитный запах мяса: Кохэку жарил кусочки мяса с небольшим количеством специй. Немного подумав, он взял стакан, где создал воду из своего нэн, и вылил в сковороду, оставив тушиться. Когда большая часть воды выпарилась, блюдо осталось насыщенно его аурой, но подумав еще немного, Кохэку резанул ножом по ладони, выливая немного крови, и быстро залечил рану. Теперь это порцию даже будет жалко, если муравей не согласится, но будем надеяться на лучшее.       Кохэку поставил вариться самый обычный рис, а вскоре пришло время готовить и своё мясо, уже без крови и нэн — в конце концов, это было бы как есть самого себя, — но с бóльшим количеством специй.       Питу зашел в тот самый момент, когда он садился есть. Запах, стоящий в комнате, не оставил стража незаинтересованным. Он неосознанно повел носом по воздуху и едва заметно облизнулся.       — Что ты ешь? Пахнет неплохо, — без церемоний спросил муравей, присаживаясь с ним за один стол.       — Принесенное тобой мясо с гарниром, — пожал плечами Курута, откладывая обратно нож и вилку. Похоже, самое время разыграть небольшой спектакль. — Правда, ты много принес, я не съем всё один. Наверное, часть придется выкинуть, вы же такое не едите?       — Дай мне! — Питу попытался скрыть загоревшийся огонек в глазах. А вот Кохэку своё ликование скрыл вполне успешно.       Он достал еще пару приборов и тарелку из сумки и щедро наложил мяса из сковороды, а вот риса — вдвое меньше, чем себе.       — Приятного аппетита, — произнес он, с ожиданием глядя на Питу.       — Э… приятного аппетита тебе тоже? — недоуменно ответил тот и приступил к еде. Вполне ожидаемо он проигнорировал всё, кроме тарелки. Сначала на пробу взял кусочек мяса пальцами, потом второй, затем сам не заметил, что склонился над ней и начал жадно есть, как с миски. Парень едва сдержал умиленное хихиканье.       — Всё-таки советую приборы, с ними не пачкаешься, — хмыкнул Кохэку, и сам приступил к еде, когда понял, что его благополучно проигнорировали.       Кажется, план по снятию с человечьей диеты продвигается успешно. Может, потом можно будет и без крови обойтись… Причем, всё добровольно! Питу ведь сам попросил. А Кохэку знает, что готовит вкусно, без лишней скромности. Главное всё делать аккуратно, чтобы не ошибиться во вкусовых предпочтениях. А значит, основной ориентир — на сыроватое мясо.       Питу ничего не произнес, но закончил он быстрее, и пустая тарелка говорила сама за себя. Лишь когда Кохэку и сам доел, химера спросил:       — А можно мне и завтра порцию?..       — Да хоть три раза каждый день, — не раздумывая, ответил довольный Кохэку. Успех подтвердился, да еще и конина чудо как хороша. Видимо, совсем молодая, чувствовался интересный цветочный привкус.       — Ты сам это сказал! — не менее довольно улыбнулся Питу.       Кохэку пожал плечами и убрал со стола пустые тарелки, направляясь в ванную, чтобы помыть их. Сказал, так сказал, значит, будет ему три раза в день. Всё равно делать тут особо нечего, а зная аппетит муравьев, надо будет готовить раза в три больше.       В общем-то, дальше дни проходили не менее спокойно: Питу завтракал, обедал и ужинал с ним, приносил мясо и уносил обратно в что-то вроде «холодильника» готовую еду, они долго разговаривали, а затем он вновь уходил, оставляя Кохэку в его собственном распоряжении, так что он в это время медитировал, держа ауру в тонусе, или читал. Затем он уговорил Питу в его сопровождении выбираться в библиотеку, где частенько тихо дискутировал (Питу спал в этот момент, и они не желали его разбудить) с Пегги — муравьем-зябликом, местным архивариусом — на ту или иную тему, и на этой почве с ним, можно сказать, сошелся. Как Кохэку понял, этой химере не хватало собеседника на его уровне знаний. К тому же, тот действительно умен и понимал, каких вопросов задавать не стоит.       Так проходили его деньки в ожидании рождения Короля. А затем… Кохэку начал замечать изменения за Питу. Он явно становился спокойнее и меньше жестикулировал, хотя его лицо оставалось всё таким же выразительным на эмоции. Как-то раз Курута, думавший, что Питу просто спит рядом, заметил, что он спит в позе для медитации: похоже, он тоже пытался попробовать. А еще он несколько раз брал книги в руки, но, естественно, ничего в них не понимал — он не умел читать.       Муравей определенно его копировал.       Окончательно это осознание пришло лишь тогда, когда, спустя несколько дней такого однообразия, он попытался взять в свои руки приборы, вглядываясь в Кохэку — как ловко он использует их.       Курута умилился, но сдержал смешок и лишь взъерошил его волосы, на что тот отозвался мурчанием. Питу и сам того не ожидал — это было очевидно по расширившимся глазам. Кохэку приложил ладонь к своей щеке, пытаясь не рассмеяться.       — Что это за звук? — спросил Питу, трогая своё горло, что самопроизвольно выдало мурчание.       — Это вполне нормальная реакция для кошки. Неужели ты раньше не мурчал никогда? — с интересом спросил Кохэку, подавшись ближе.       — Нет, я такого не слышал. Расскажи подробнее, — потребовал Питу.       — Это вибрация голосовых связок и гортани от реакции головного мозга. Кошки мурчат от удовольствия, при общении с котятами, для снятия стресса, когда хотят внимания, пищи. Мурчат даже больные и умирающие кошки. В какой-то мере, мурчание — это элемент взаимодействия кошек с остальными живыми существами, — развернуто ответил Кохэку, припоминая данные из книг. Вспомнилось, что домашние кошки копируют хозяев, дикие — друг друга. Интересно, у него появился прирученный кот или младший брат?       Это, конечно, мило, но во всяком случае, можно нагло использовать.       Муравей не глуп, местами наивен от нехватки опыта или знаний, но не глуп. Пито не был плохим или хорошим, он был просто собой, каким его породили, и всё же сейчас он почти чистый лист, на котором можно нарисовать всё что угодно, и Кохэку это делал неосознанно. А сейчас пришло время взять процесс в свои руки.       Питу схватывал всё налету, а потому довольно скоро он уже пользовался вилкой и ножом для еды и умел читать по слогам — он даже отыскал азбуку в библиотеке для этого. От этого они стали проводить почти всё время вместе: про любопытство младшего Кохэку и так знал, но тот оказался еще и довольно прилипчивым, стоило ему дорваться до внимания, ласки и чего-то нового. На мурчание Питу не скупился, и каждый раз Кохэку, гладя его за успехи в той или иной области, тихо умирал от умиления, но внешне почти ничего не показывал.       Питу уже не скрывал привязанность к нему, а Кохэку действительно чувствовал себя кем-то вроде старшего брата. Но циничная сторона в этом всё-таки была: пока химера рядом с ним, он перенимает от него всё больше человечности и не отвлекается на охоту. Так что ребята и Кайто наверняка сейчас живы. С обычными солдатами и командирами они справятся, а другие стражи лишь на пороге своего рождения — Кохэку чувствовал еще три источника закрытой ауры. Питу и сам это подтвердил.       Возможно ли будет повторить со стражами такой же опыт, что и с Питу? Или даже… с Королем?       Кохэку оставалось только ждать и наблюдать.