Кровь на моих губах

Металлический запах заполнил ноздри, вынудив меня поморщиться от накатившего приступа тошноты. В следующее мгновение по губам потекла теплая, густая жидкость, гадко стекая в горло. Я инстинктивно сделала глоток и тут же закашлялась. Сводящая с ума боль, сковывавшая мою голову тисками, начала стихать, давая мне возможность немного прийти в себя. Чувства постепенно возвращались в мое измученное тело. Адский холод сковал, казалось, каждый сантиметр кожи, несмотря на то, что изнутри поднимался жар, и от этого контраста спина и шея покрылись мурашками. Я ощутила лёгкое прикосновение на щеке. Приложив усилия, подняла потяжелевшую руку, и ладонь легла на чьи-то горячие пальцы, нежно поглаживающие меня по виску и волосам. Последний раз я ощущала подобные прикосновения в ночь, когда Трэвис был со мной. Из глаз сбежали две слезинки и быстро впитались в волосы на висках. — Руби, — тихо раздалось рядом. Тот самый голос… Я все-таки умерла? Или может все, что случилось, было просто сном? Сейчас проснусь, и окажется, что не было никаких оборотней, никакого Рейна и заточения в заметенном снегом подвале. Но почему тогда так холодно? Окончательно запутавшись, я сильнее зарылась щекой в эту горячую руку. Не буду, не хочу открывать глаза. Вдруг мираж рассыпется, и все снова станет ужасно? — Руби, я здесь. — Не может быть, — мой голос прозвучал по-детски. — Тебя не может здесь быть. И все-таки я не смогла устоять и приоткрыла один глаз. Так светло вокруг, неужели утро? Нет, просто свеча горит совсем рядом. Зрение никак не хотело возвращаться, но потихоньку белая пелена рассеивалась, и я увидела перед собой бледное лицо Трэвиса, который напряженно всматривался в мое лицо, будто хотел скорей удостовериться, что я цела и невредима. Или боялся, что это не так. Я протянула руку и кончиками пальцев коснулась его щеки. Кожу царапнула щетина, словно в доказательство того, что это не сон. Наши взгляды пересеклись — его встревоженный и мой неверящий. — Он сказал, что ты умер, — едва шевеля пересохшим губами прошептала я. — По правде сказать, это недалеко от истины, — Трэвис поцеловал мою ладонь и приложил к щеке. Я постаралась улыбнуться, но слезы хлынули наружу, меня затрясло как от лихорадки. Вся боли, весь страх, пережитые да эти дни, соединились в едином потоке, который требовал выхода. Без ненужных слов и утешений, Трэвис просто позволил мне выплеснуть все это, не торопя и не вмешиваясь. Немного успокоившись, я наконец смогла немного осмотреться, и обнаружила, что лежу головой на коленях Трэвиса. Вокруг снова земляные подвальные стены и низкий, давящий потолок. Расставленные кругом свечи источали душный смрад, от которого саднило горло. Обстановка очень напоминала ту, что была в подвале моего дома в лагере охотников. В руке Трэвиса я заметила пустой флакон. Во рту всё ещё угадывался привкус крови. Картина начала складываться. — Ты?.. — Я все боялся напутать что-нибудь в спешке. — Подожди… Ты хочешь сказать?.. — Проклятие должно быть снято. Как… оно? Эта новость заставила меня подскочить на месте. Трэвис тут же поддержал меня, не дав упасть обратно от головокружения. Я прислушалась к собственным ощущениям, пытаясь определить изменилось ли что-нибудь. Не знаю, было ли это самовнушением, но мне сразу показалось, что все удалось. Сложно объяснить, с плеч будто сняли тяжёлый булыжник. Сердце стучало ровно, в голове окончательно прояснилось. Правда, так могла сработать и обычная кровь Рейна. — Сложно сказать… Я поймала себя на том, что крепко держу руку Трэвиса, будто отпусти я ее — и он исчезнет. Кажется, я только сейчас окончательно поверила, что он живой и рядом. У меня вырвался короткий смешок, и я прижалась к нему, обхватив руками за шею. Он как-то странно вздрогнул, сдавленно простонав что-то неразборчивое, и я выпустила его из объятий, не понимая, что не так. Мое внимание привлекли бинты, которые виднелись через распахнутую куртку. — Я в порядке, — Трэвис попытался застегнуть замок, но я не позволила. Приподняв его рубашку, я оказалась потрясена ещё больше. Грудь и живот Трэвиса были туго перевязаны, как будто на нем не было живого места. — Как это случилось? — потрясённо выдохнула я. — Я все расскажу, только пойдем. Тут холодно, ты вся дрожишь. От моего внимания не укрылось то, как он поморщился и слегка покачнулся, пока вставал. И несмотря на это, помог подняться мне. Не знаю, кто из нас был в худшем состоянии, но мы все же медленно преодолели деревянные ступеньки и вышли на улицу. Яркое солнце ослепило меня на секунду, я споткнулась, и Трэвис подхватил меня, крепче прижав к себе. Он был так близко, что я не удержалась и, осторожно приникнув к нему, потянулась к губам. — Эх, вот это любовь… — послышалось рядом. Я замерла на полпути, повернула голову и с удивлением обнаружила, что вокруг нас столпились ребята из лагеря охотников. Ещё не меньше десяти человек сновали по деревне, двери домов при этом были распахнуты, а часть вещей выброшена наружу. Вокруг явно шло активное исследование здешних мест и зачистка территории. — Вы как тут?.. — хотела спросить я, но не успела. — Чего глаза вылупили? — послышался возмущенный голос Нейта. — Брысь с дороги. Шериф! Нейт продирался через толпу, попутно отмахиваясь от всех, будто отгонял назойливых мух. Как же я была счастлива услышать его голос, особенно после того, что видела перед тем, как отключиться. Я ожидала, что он подбежит ко мне, но он вдруг бросился к Трэвису с объятиями. Тот выпучил глаза от неожиданности, но стоически выдержал натиск, и даже похлопал младшего коллегу по спине, кряхтя: — Нейтан, я тоже рад тебя видеть, но если ты сожмешь меня сильнее, боюсь у меня ребро пробьет лёгкое. Я с улыбкой наблюдала за этой картиной. Кто бы мог подумать, что за Трэвиса Нейт будет переживать больше, чем за меня? Я бы обиделась, но вместо этого лишь отметила, что вид у него бодрый, хоть и изрядно потрёпанный: куртка располосована в клочья, на плече кровь, на щеке красуется порез от когтей. Но с учётом всех обстоятельств, это можно считать удачей. — Эй, Руби, это не твое ли? — один из охотников кинул мой рюкзак. У меня от сердца отлегло, я уж боялась что весь инструментарий потерян безвозвратно. А я так привыкла к своему арбалету. Нам с Нейтом не терпелось узнать, что же произошло с Трэвисом, поэтому мы втроём отправились в ближайший дом. По дороге я могла оценить последствия прошедшей ночи: повсюду бардак и следы борьбы, кровь и ошмётки плоти, однако трупов не видно. Впрочем, клубы дыма от огромного от костра вдали говорили о том, что об этом уже позаботились. Сжечь труп — ещё одно базовое правило. Охота сопряжена со многими рисками, и проблемы с законом не исключение. Не стоит давать повод себя поймать. Некстати вспомнились те две девушки, которых мы встретили здесь — их тела сейчас тоже пожирал огонь. А ведь они младше нас с Нейтом. Не хотелось бы закончить свои дни в огне. Интересно, это Рейн обратил их? Или кто-то другой? Правда ли Якоб был их дедом? Я отогнала от себя эти мысли — нет смысла думать об этом. Смерть все делает бессмысленным. Мы расположились в чьей-то, почти уютной гостиной, и с замиранием сердца слушали Трэвиса. Он рассказал, как проснулся тем злополучным утром и решил немного разведать обстановку. Мы с Нейтом спали, поэтому он в одиночку спустился вниз. Не найдя хозяев дома, прошёлся по кухне и гостиной. Деревня и ее жители не давали ему покоя, чутье подсказывало, что тут есть какая-то тайна, и отнюдь не приятная. Впрочем, это чувство не покидало нас всех, и мы зря не прислушались к нему. Первым звоночком стал настенный календарь, на котором зачем-то выделили дату полнолуния. Хэкетты тоже имели такую привычку, и она появилась не на ровном месте. Зачем обычным селянам знать, когда будет полная луна? Подозрение нарастало по мере того, как Трэвис вышел на улицу и, побродив там немного, понял, что почти все дома заброшены. К тому же, в отличие от меня, он сразу узнал запах крови, стоявший в воздухе, хоть и не мог определить его источник. Наконец, его осенила ещё одна мысль: нигде не было никаких животных. Ни кошек, ни собак — верных спутников деревенских жителей. И тут все встало на свои места. — Собаки не переносят оборотней, — я готова была завыть от досады на нашу невнимательность. Сейчас, когда мы уже знали правду, все казалось таким очевидным… — И это взаимно, — Нейт, судя кислому по виду, думал о том же, о чем и я. — Я тоже вспомнил об этом в тот миг, — кивнул Трэвис. — Мы с Руби как-то обсуждали особенности поведения и обитания оборотней. Он тут же понял, что нужно срочно выбираться из деревни, однако вернуться к нам с Нейтом не успел. Стоило ему обернуться, как посреди дороги возник Рейн. Узнать его было несложно, я довольно подробно описывала внешность этого волка, к тому же звериные черты, присущие ему даже в человеческом облике, говорили сами за себя. Понял ли он, что Трэвису все известно, или просто решил избавится от человека с оружием, чтобы избежать лишних проблем — неизвестно. В схватке один на один против Рейна ни у кого не было бы ни малейшего шанса. Убежать тоже не получилось, хоть погоня и увела их обоих довольно глубоко в лес, что в итоге спасло Трэвису жизнь. На этом моменте Трэвис явно пытался избежать деталей и лишь вскользь упомянул о том, как все случилось, но мое воображение само дорисовало картину: вот завязывается схватка, вот Трэвис падает на землю, и огромный кулак ломает ему ребра. Одного удара могло хватить… — Признаюсь, я уже не надеялся выбраться живым, — Трэвис слабо улыбнулся и посмотрел мне в глаза. — Но мысль о тебе придала мне сил. Я подняла лицо с его плеча, и потерлась носом о колючую щеку. — Потом полобызаетесь, что дальше-то было? — Нейт нетерпеливо прервал нас. Едва живой, истекающий кровью Трэвис каким-то чудом смог доползти до автомобильной дороги. Не меньшим чудом оказалась и случайно проезжающая мимо пожилая семейная пара, живущая на ферме в паре миль к северу. Они подобрали раненого и отвезли в ближайшую больницу. К этому моменту Трэвис уже плохо осознавал, что происходит вокруг и постоянно отключался, а врачи вдобавок погрузили его в медикаментозный сон, так что из его памяти выпало не меньше пары суток. Придя в себя, он сразу же связался по больничному телефону с Коулом, который за пятнадцать минут поставил на уши весь лагерь. Весть о том, что мы с Нейтом в опасности, разлетелась в мгновение ока, и ребята, уже настроившиеся на зимний отдых, без лишних вопросов побросали серебро в рюкзаки и выдвинулись на помощь. Взаимовыручка — самое первое правило охотника, и этому нас учат с младенчества. Правда, для начала им предстояло вызволить Трэвиса из больницы, что оказалось не так-то просто. Пришлось провернуть целую спасательную операцию, с отвлечением дежурной медсестры и побегом пациента. Мне не очень понравилась эта часть, ведь Трэвис все ещё был ранен и нуждался в медицинской помощи. Однако в тот момент он думал совсем не о своих сломанных рёбрах — страх за меня гнал его обратно в деревню оборотней. — Я ужасно боялся, что мы не успеем. Оставалось надеяться, что они не станут убивать вас сразу, — я почувствовало, как по Трэвиса прошла дрожь. Что было дальше, догадаться не сложно. Ребята нагрянули в последний миг. Деревня уже кишела чудовищами, но, подозреваю, молодых и горячих охотников это только обрадовало. Не нужно никого выслеживать, сидеть в засадах — бери готовых, на блюдечке. А уж один на один с оборотнем подготовленный охотник всегда сладит. Только Рейн мог представлять опасность, остальные были куда моложе и не отличались силой и хитростью. Именно эту бойню мы с Нейтом и слышали, когда бежали в лес. Трэвис метался по деревне в поисках меня. И этм поиски врядли завершились бы успехом, если бы не помог случай — мой кулон, тот самый, с зелёным камнем. Видимо, он сорвался с моей шеи, когда я продиралась сквозь сквозь кусты, да так и остался на ветке. Заметив отблеск в лунном свете, Трэвис уловил верное направление. Они с ребятами подоспели в решающий момент — я как раз отбилась от Рейна и, упав на землю, потеряла сознание. Крик Трэвиса и был тем самым, что я слышала сквозь шум в ушах. Не сражайся я до последнего, оборотень успел бы свернуть мне шею… Убить тех двоих, что трепали Нейта, было проще простого — совсем волчата, возможно это было их первое полнолуние. Сам Нейт рвался в бой, но потерял слишком много сил и отключился, бормоча: «Нормально, порядок». Справиться с Рейном оказалось сложнее. Коул, по понятной причине, строго-настрого запретил убивать его, единственное исключение — риск гибели кого-то из наших. Счёт шел на минуты, луна уже грозила завершить дело и добить меня окончательно. В итоге, усилиями шести человек, Рейна удалось сковать цепями. Помогло то, что он начал превращаться и терять контроль над собой. На всякий случай его обмотали в несколько слоев серебра, поэтому все, что ему оставалось — яростно биться и рычать от боли. Трэвис незаметно собрал его крови, пока меня транспортировали до ближайшего подвала. Коул передал все, что нужно было для ритуала. Если у кого-то из охотников и возникли вопросы касательно того, что Трэвис собирался делать со мной, заперевшись в подвале, то они оставили их при себе. Хотя, подозреваю, вопросов и не было. Все, что интересует охотников — оборотни, до странных ритуалов им нет дела. На этом Трэвис завершил свой рассказ, и мы втроём еще несколько минут сидели молча, переваривая все то, что было сказано и услышано. — Так что, получается все кончилось? — спросил Нейт. — Даже не верится, — я пожала плечами. Я так давно мечтала об этом. Мы с Итаном мечтали. Теперь мне вдруг стало страшно. Что дальше? Счастливая жизнь? А какая она? — Рейн будет в плену ещё месяц, нужно убедиться, что тебе больше ничего не угрожает, — добавил Трэвис. — Мы с Коулом подумали, что так будет лучше. Разумно. Мне, конечно, стало легче после этой адской смеси, которой меня напоил Трэвис, но все ещё оставался шанс, что это эффект от крови Рейна и не больше. Тяжёлый ему предстоит месяцок. Ну и ладно, теперь его очередь сидеть взаперти. — У меня такое ощущение, что я уже никуда не встану, — я почувствовала, что начинаю засыпать, пригревшись в руках Трэвиса. — Я бы тоже с удовольствием проспал не меньше недели, — Нейт потёр уставшие глаза, — но слишком горю желанием свалить отсюда, и побыстрее. — Даже не пройдемся по деревне? — Трэвис тяжело поднялся на ноги. — Пусть эти бездельники сами все тут разгребают. Я устал. Я соскучился по Кейли. Я замёрз и, возможно, схватил воспаление лёгких. По дороге к двери я мельком увидела свое отражение в зеркале. Притормозив, присмотрелась повнимательнее и с трудом узнала себя. Щеки впали, глаза красные от полопавшихся капилляров, веки воспалённые. Хрипы в груди тоже не внушали оптимизма. Про одежду и говорить нечего — все на выброс. Но разве это имело хоть какое-то значение? — Интересно, чей это дом? — Нейт топтался на пороге, терпеливо ожидая, пока я налюбуюсь на свое отражение. — Рейна, — спокойно ответил Трэвис. Я обернулась на него, с вопросом во взгляде. Он кивнул головой на вешалку у входа, где висела огромная меховая куртка. Казалось, мы все трое поместились бы в ней, и ещё осталось бы место. Определенное, такая могла принадлежать только Рейну. Получается, из всех домов в округе мы выбрали именно этот, какая ирония. Упустить возможность обшарить здесь все мы не могли, поэтому рассредоточились по комнатам и приступили к делу. Я прошла в небольшую комнатку за зелёной дверью, которая оказалась детской. Едва я вошла, как под ногой что-то хрустнуло. Взгляд упал на набор кукольной посуды, разбросанный по полу. У меня кровь в жилах застыла. Нет, для меня не было сюрпризом, что у живших здесь людей наверняка были семьи и дети, но только сейчас, стоя на этом месте, я в полной мере прочувствовала всю трагедию, которая произошла в этих стенах. В памяти воскрес тот животный страх, который охватил меня, когда моя собственная жизнь была в руках Рейна, и я как наяву увидела, что произошло в этой деревеньке чуть раньше. Мирная жизнь ни в чем не повинных людей оказалась прервана страшным, не поддающимся разуму образом. Из каждого дома разносились крики взрослых и детей, попавших в самый страшный кошмар… Кулаки сжались от бессильной злобы на несправедливость этого мира. Мы не можем спасти всех, но черт возьми, в чем смысл быть охотником, если люди продолжают умирать от рук оборотней? Мы должны стать ещё хитрей, мы должны истребить их всех. Для этого мы рождаемся и охотимся. В этом наш смысл, дарованный нам с рождения. Я не смогу уйти от себя, от своей сути. — Ну что, нашла что-нибудь? Голос Нейта будто пробудил меня ото сна. Наверно, такие истории никогда не перестанут рвать мне душу. Окинув комнату взглядом напоследок, я тихо прикрыла дверь. Сам Нейт, как выяснилось, нашел кое-что интересное в кабинете. Они с Трэвисом осматривались большую, железную шкатулку, оборудованную под подобие сейфа. На фоне окружающих предметов она выглядела чужеродно, из чего мы сделали вывод, что это точно вещица Рейна. Бог знает, что он в ней хранил, и нам тоже очень хотелось это узнать. — Может об пол ее кинуть? — Нейт попытался приподнять ее, но шкатулка оказалась тяжелее, чем он думал. — Ты так только пол пробьешь, — покачал головой Трэвис. Я смотрела на старый, проржавевший замок, и смутное воспоминание замаячило на уме. Где то я видела нечего похожее, но где? Точно… — Я сейчас. Не слушая ответ, я выбежала в коридор и начала рыться в своем рюкзаке. «Да где же он?» — бормотала я, закусив губу. Наконец, пальцы нащупали прохладный метал. Я вернулась в комнату и продемонстрировала находку — тот самый ключик, который мы с Трэвисом нашли в логове Сайласа. Видимо, Рейн выронил его там, или спрятал нарочно. В любом случае, я триумфально вставила ключ в замок шкатулки. Послышался тихий щелчок. — Это как понимать? — Нейт поднял бровь. — Долгая история, — отмахнулась я от него. Мы не сразу поняли ценность того, что оказалось внутри, но чем больше погружались в найденные записи, тем сильнее внутри росло ликование. Страницы, целые записные книжки пестрели именами и фамилиями множества волков. Примерные места обитания, а то и адреса, описание внешности и силы — ценнейшая информация для охотников. Рейн не врал, он действительно собирался сплотить оборотней под своим крылом. Судя по всему, он долгие годы кропотливо собирал информацию, связывался со всеми, чтобы призвать к себе. Страшно представить, как бы все обернулось, если бы он преуспел… Нейт победно ударил ладонью по столу. — Работы у нас на ближайшее лето завались. Я могла только кивнуть на это. Вот теперь мы точно закончили все дела и готовы были отправиться домой. Вернее, мы планировали заехать в лагерь, чтобы забрать Кейли, которая наверняка с ума сходила от беспокойства, а в ее положении это не очень хорошо. Нейту, впрочем, тоже предстояло ещё одно испытание на прочность. Когда мы подошли к месту нашей парковки, то обнаружили, что его «малышка» мало того, что вся забрызгана кровью и чем-то, похожим на ошмётки мозгов, так ещё и на капоте красуется огромная дырень, скорее всего от топора. Видимо, один из оборотней пытался убежать через машину, и был настигнут серебряным остриём. Двигатель, к счастью, не пострадал. Чего не скажешь о психике Нейта. — Дуглас… — прошипел он, а затем заорал. — Ты труп! Я тебе твой топор знаешь куда запихаю? — Прости! — послышался голос Дугласа. — Кевин не умеет работать вполсилы. — Кевин — это его топор, — ответила я на немой вопрос Трэвиса. Кажется, эта сцена позволила моему бедному мужу окончательно утвердиться в мысли, что он имеет дело с психами. Но, судя по выражению лица, он уже привык. Когда мы расселись по местам и готовы были тронуться, из деревни вдруг выбежала Аби. Она отчаянно махала рукой, давая нам знак остановиться. Ее всклокоченные волосы придавали ей немного безумный вид, за спиной, как знамя, развевалось то самое покрывало, которым я укрыла ее ночью, и которое было теперь обвязано вокруг ее плеч. Она явно намеревалась ехать с нами, но Нейт решительно воспротивился тому, чтобы она тащила «эту пыльную тряпку» в салон авто. После коротких препирательств, мы наконец выехали с деревенской тропы. К слову, с Аби тоже все оказалось в порядке, насколько это возможно. Она рассказала, что так и не успела обратиться, хоть была на грани. Наверно, это тоже можно было считать удачей, ведь ребята не знали, что она здесь, и могли ранить ее или убить в волчьем облике. — Ненавижу оборотней, — повторяла она нервно. — И охоту вашу ненавижу. Больше из лагеря ни ногой. — Не понимаешь ты этой романтики, — подначил ее Нейт. В ответ на это Аби выдала целую в тираду, в которой, не стесняясь в выражениях, продолжала выплескивать все, что накопилось на душе. Ну, по крайней мере водителю не грозило уснуть за рулём. Мы с Трэвисом сидели на заднем сидении, прижавшись друг у другу, и тихонько посмеивались над особенно крепкими словечками.