Paths of Strays and Swords

отозвался Лань Сычжуй, оглянувшись через плечо. Пусть он не понял сказанное, но смог догадаться о значении по восхищенным нотам в голосе Чана. — Здесь тихо и спокойно, что идеально для духовного самосовершенствования. Лань Цзинъи,шедший рядом, не смог удержаться и ехидно добавил: — Конечно, если тебе нравятся многочасовые медитации и сотни правил. Чан не смог сдержать лёгкую улыбку, вспомнив Стену Послушания возле входа, на которой было написано около четырех тысяч правил. В первый день, находясь в шоковом состоянии после перемещения, он не обратил на нее внимание. А после, когда услышал об это месте от учеников, сначала рассмеялся, посчитав сказанное забавной шуткой. Однако вскоре ему стало совсем не до смеха, когда Лань Цижэнь дал задание переписать все эти правила от руки, еще и в нескольких экземплярах. Повернув голову, Чан заметил группу рыбаков у речного берега, их простые лодки едва покачивались на воде. Вдали виднелись крыши домов, означающие близость города. Когда они спустились к Гусу, воздух наполнили приятные запахи еды. Они доносились с местного рынка, где торговцы готовили блюда прямо на улице. Пахло чем-то жареным, пряным и немного сладким. Чан невольно остановился, глубоко вдыхая аромат. — Пахнет потрясающе, — сказал он, невольно сглатывая голодную слюну. Скудный завтрак, наспех проглоченный в ордене, вряд ли можно было считать полноценной трапезой. — Еда в городе вкусная, — признал Ли Вэнь, но тут же продолжил, с понимающей улыбкой глядя на выражение лица Чана. — В Облачных Глубинах она… э-э, как бы это сказать… более "утончённая". Чан горестно вздохнул, сморщившись как от зубной боли, и с тоской вспомнил пресные и почти горькие блюда, которые он ел все последние дни. Лань Цзинъи, заметив его мрачное лицо, хмыкнул: — Учитель Вэй тоже всегда страдает от нашей еды в Облачных глубинах. Поэтому Хангуандзюнь часто приносит ему еду отсюда. И не только. Хоть это якобы и строжайшая тайна, но все знают, что у них в цинши всегда есть запас Улыбки Императора. — Правда? — заинтересовался Чан, мгновенно забыв про свои страдания. Лань Ванцзы и Вей Усянь показались ему интересными личностями, но спрашивать о них в открытую почему-то было смущающе. — Конечно, — продолжил Лань Цзинъи, ухмыляясь. — Учитель Вей не раз говорил, что если бы не Хангуандзюнь, он бы давно умер с голоду. Чан, удивлённый этой информацией, замялся. Ему стало любопытно, но он боялся показаться неуместным или оскорбить чьи-то чувства. Наконец, решившись, он постарался осторожнее выбирать слова: — Они… — начал он, запнувшись, однако вскоре продолжил: — То есть, их отношения… Они близкие? Ли Вэнь открыто улыбнулся, а молчавший до этого Ян Фэн сдержанно кивнул. — Да, — подтвердил юноша спокойно. — Они давно вместе. — Конечно, вместе! — перебил товарища Лань Цзинъи, даже не пытаясь скрыть ехидство. — Вэй Усянь вечно хватается за налобную ленту Хангуандзюня. Верх бесстыдства, как говорит наставник Лань Цижэнь. Но помните, как однажды Хангуандзюнь его связал своей лентой? Это единственный раз, когда он так явно показал своё недовольство… или это что-то их практик Лунъян Цзи? — Замолчи, — резко перебил его Лань Сычжуй, слегка нахмурив брови. К своему приёмному отцу и наставнику он явно относился почтительно и с долей благоговения, поэтому отреагировал на высказывание друга резче обычного. Чан сделал вид, что не заметил внезапной смены настроений в коллективе, и как ни в чем не бывало спросил, пытаясь разрядить обстановку: — Налобная лента? Это ведь знак семьи, да? Лань Сычжуй немного смягчился, бросив на Чана короткий благодарный взгляд, и кивнул: — Да. Но если кто-то позволяет другому прикоснуться к своей ленте, это символ глубокого доверия и любви. Учитель Вэй часто снимает ленту с Хангуандзюня... Это своего рода ритуал, понятный только им двоим. Но они могут так делать, потому что давно являются спутниками на тропе самосовершенствования. — Звучит и правда романтично, — пробормотал Чан, чуть краснея. Но внутри он думал о том, как же это неудобно. Если такой жест значил так много, то что, если ленту снимут насильно? Или просто случайно прикоснуться без всякого подтекста и скрытых намерений, не зная истинного смысла своих действий? Он мог понять, почему такой акт считался исключительным. Но, пытаясь представить, как в мире, где каждый жест что-то значит, не совершить оплошность и не нарушить чужие границы, для себя Чан решил, что вряд ли когда-нибудь захочет позволить кому-то подобное. Тем временем они уже проходили через главную улицу Гусу. Торговцы улыбались, зазывая их попробовать свежую выпечку и фрукты, а жители уважительно кланялись ученикам ордена Лань. Чан чувствовал себя немного неуютно под пристальными взглядами людей. На нём были тёмные одежды, резко контрастирующие с ослепительной белизной одежд его спутников. К тому же, слишком короткие, при отрастании начавшие виться волосы сразу выдавали в нём чужака. Но Чан старался сохранять спокойствие и молча шёл следом за учениками ордена. Перед выходом из города Лань Сычжуй сделал небольшой перерыв, чтобы дать указания группе. — Нам нужно идти быстро, чтобы успеть добраться до деревни засветло. И будьте начеку. Ученики молча кивнули, проверяя своё снаряжение, и вскоре отряд двинулся дальше. В то же время Чан заметил, как Лань Сычжуй замедлил шаг, оказавшись рядом с ним. Юноша неслышно кашлянул, словно проверяя, что никто не подслушивает, и понизил голос: — Будь внимателен. Предстоящая охота может оказаться не такой простой, как мы думаем. — Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Чан, стараясь не привлекать внимания остальных. — Некоторые сведения, которые мы получили от жителей деревни, весьма противоречивы, — тихо продолжил Лань Сычжуй, не глядя прямо на него. — Пока невозможно определить тип тёмной твари, которая там обосновалась. Мы сможем разобраться лишь после прибытия в Бэйюнь. Будь готов к тому, что нам, возможно, придётся столкнуться с несколькими духами, а не с одним. Чан нахмурился, чувствуя, как его сердце начинает биться быстрее. — Ты что-то подозреваешь? — спросил он, едва сдерживая эмоции. В его душе бушевал коктейль из волнения и азарта. С одной стороны, предстоящая охота казалась нереальной, но увлекательной, как компьютерная игра. С другой стороны, он понимал, что риск получить травмы или даже погибнуть был крайне высок. Реальных же умений, помимо сырой теории, у него не было совсем, что только усиливало страх. — Пока нет, но... будь начеку. Если заметишь что-то необычное — сразу скажи, — Лань Сычжуй бросил на него быстрый, но серьёзный взгляд. Чан кивнул, понимая, что это предупреждение было важно. Они шагали дальше, и лес, окружавший их, становился всё гуще, будто скрывал в своих тенях нечто, ожидающее их впереди. Испытания, о которых говорил Сычжуй, уже витали в воздухе, и Чан инстинктивно ощутил, что их путь будет совсем не простым. Густой лес неожиданно разошёлся, открывая вид на небольшую деревушку, укрывшуюся среди холмов. Деревня Бэйюнь казалась забытой богами: дома из потемневшего от времени дерева теснились вдоль единственной улицы, а вокруг тянулись пустые, выжженные солнцем поля. Воздух был густым и тягучим, словно сама природа пыталась замедлить шаги незваных гостей. Тревожная тишина висела вокруг, словно невидимая паутина, — даже птицы, казалось, избегали этого места. Когда пятеро заклинателей приблизились к деревне, из-за окон и дверей начали выглядывать лица. В их взглядах смешались страх с робкой надеждой. Лань Сычжуй первым нарушил молчание, слегка склонив голову в вежливом поклоне. В этой зловещей тишине его голос прозвучал мягко, но твёрдо: — Мы услышали ваш зов. Расскажите, что здесь происходит. Из одного из домов вышел староста. Невысокий, сгорбленный мужчина, лицо которого избороздили глубокие морщины, медленно двигался с посохом в дрожащей руке. Его длинный халат висел, словно на вешалке, а глаза выражали отчаянную решимость, несмотря на явную усталость. — Благодарим за то, что пришли. Если вы не поможете, боюсь, это место скоро превратится в мёртвую деревню, — голос старосты был низким, с хрипотцой, словно от долгих бессонных ночей. Сычжуй вежливо кивнул мужчине. Его лицо оставалось невозмутимым, но взгляд стал цепким и внимательным. — Расскажите всё, что знаете. Когда это началось и что вы видели? Староста махнул рукой, приглашая их внутрь. Остальные жители, собравшиеся неподалёку, столпились во дворе, не делая попыток последовать за представителями ордена Гусу Лань. Было видно, что они напуганы, однако никто не решался вмешиваться в разговор старосты с заклинателями. Внутри дома было темно, пахло сыростью и травами. Единственная лампа на столе бросала дрожащие тени на потрескавшиеся стены. Староста сел на низкий табурет, а его трясущиеся пальцы нервно теребили край халата. — Сначала были звуки, громкие и жуткие, — начал он после паузы, будто собираясь с силами. — Эти ночи казались бесконечными, потому что никто не мог сомкнуть глаз от ужаса. Что-то ходило вокруг домов, скребло стены, будто пробуя их на прочность. Старик на мгновение замолчал, переводя дыхание. Потом облизнул сухие губы и, нахмурившись, продолжил: — Иногда снаружи мы слышали вой или злобное рычание. Поначалу все были уверены, что это дикое животное. Кто-то говорил, что это всего лишь ветер. Но потом поутру стали появляться следы. — Он провёл пальцами по столешнице, рисуя воображаемые линии. — Глубокие царапины. На стенах, на земле. Как будто когти зверя. — И это всё? — перебил Лань Цзинъи, в привычной манере закатив глаза и сложив руки на груди. Его голос прозвучал громко, словно он пытался разрядить тишину, но в итоге сделал её только гуще. — Вы решили вызвать заклинателей из-за шума и царапин, оставленных обычным диким зверем? — Цзинъи, — оборвал товарища Лань Сычжуй, бросив на него строгий взгляд, полный предупреждения. Лань Цзинъи лишь фыркнул, но благоразумно замолчал. Староста нахмурился, недовольно поджав губы, но после паузы все таки продолжил рассказ. Его голос стал ниже, угаснув практически до шёпота: — Нет. Это не всё. Всё изменилось той ночью, когда один смельчак... — он сделал паузу, сжав трясущиеся руки в кулаки. — Это был родственник одного из местных. Он был сильным и опытным охотником, поэтому решил выйти во двор и посмотреть, что это за зверь. И положить конец нашим бедам. Чан, стоя в углу комнаты, поймал движение: одна из женщин, стоявших в первых рядах у самой двери, сжала губы, а её глаза наполнились слезами. Стоявший рядом с Чаном Ли Вэнь судорожно вздохнул, явно впечатлённый рассказом старосты. — Мы нашли его утром. В поле, — с трудом продолжил пожилой мужчина. Его голос заметно задрожал, а руки продолжали судорожно теребить ткань халата. — Точнее… то, что от него осталось. А весь урожай на поле в одночасье сгнил на корню. На мгновение наступила тишина. Чан ощутимо вздрогнул, не чувствуя готовности встретиться с чьей-то смертью. Даже Лань Цзинъи притих, переглядываясь с хмурым Ян Фэнем. — После этого... мы потеряли ещё троих, — продолжил старик, голос его стал сиплым и лишенным сил. — Мы слышим, как оно ходит снаружи. Ждёт, когда мы выйдем сами, или выманиет людей своими чарами. Мы запираемся, зажигаем свечи, но… Кто-то все равно умирает. Сычжуй внимательно смотрел на старика, лицо его оставалось спокойным, но глаза слегка прищурились, выдавая напряжение. Что-то в рассказе старосты не давало юноше покоя, но понять, что именно вызывает смутное беспокойство, ему пока не удавалось. — Мы пока осмотрим деревню, — наконец сказал он, медленно поднимаясь со своего места. — А потом и поле. Нам нужно увидеть всё своими глазами, чтобы понять, в чём тут дело. Староста только кивнул, опустив голову. Лань Сычжуй первым покинул дом, а за ним потянулись остальные. Местные жители торопливо расступались, освобождая им путь, и только лишь за спинами учеников слышался их напряженный шёпот. — Если это всего лишь дикий зверь, почему никто не видел следов лап? — пробормотал Ли Вэнь, рассматривая глубокие отметины на стенах ближайшего дома. — Потому что это не зверь, — тихо ответил Чан. Его голос прозвучал неожиданно уверенно. Он провёл пальцами по глубоким бороздам, неестественно чётким, будто их оставили не когти, а что-то металлическое. Слова старосты отозвались эхом в его голове. Эти следы были слишком аккуратными, слишком продуманными, чтобы принадлежать животному. Мысли Чана непроизвольно вернулись к триллерам и фильмам ужасов, которые он когда-то смотрел с друзьями. Взгляд невольно оживил образ: озлобленный дух с ножами вместо пальцев, бродящий в темноте ночи. Или безумный маньяк с лезвиями, как у Россомахи, потрошащий деревенских жителей ради забавы. Лань Цзинъи, стоящий рядом с ним, не остался в стороне, скептически выгнув бровь: — А ты откуда знаешь? Это твоя первая охота, не думай, что прослушав лекции, уже всё знаешь. Чан не ответил, погружённый в свои мысли. Царапины на стенах выглядели пугающе: глубокие, неровные, словно кто-то с огромной силой проводил по дереву острыми когтями. Некоторые заборы были изодраны, а земля под окнами выпоптана, как будто кто-то тяжёлый без конца ходил вокруг. — Я не вижу никаких следов лап, — задумчиво проговорил Лань Сычжуй, касаясь одной из отметин. — Это странно. Если бы это был обычный зверь, то после него наверняка остались бы следы. Лань Цзинъи хмыкнул себе под нос, однако возразить ему было нечем. Изучив следы твари, оставленные в деревне, юноши двинулись в сторону поля. Дорога оказалась короткой, но напряжённой. Чем ближе они подходили, тем больше деревья редели, уступая место пожухлой траве и угрюмым пенькам. Поле выглядело зловеще: изломанные стебли торчали из земли, словно острые копья. В центре же возвышалось старое пугало, окруженное кольцом мёртвой земли. — Это что за чудовище? — пробормотал Ли Вэнь, с отвращением глядя на него. Рваная одежда пугала болталась на ветру, а из-под выцветшей шляпы торчали клочья тёмной, спутанной соломы. На месте глаз зияли пустые дыры, а к руке был примотан старый ржавый серп. От земли поднимался еле уловимый запах гнили, проникая в ноздри и наполняя воздух ощущением чего-то неправильного. Сердце Чана пропустило удар, когда его взгляд упал на кровавые разводы на пожухлой траве и истерзанный лапоть у основания пугала. Внутри всё сжалось, и на мгновение он не мог даже дышать. — Это ведь кровь? — хриплым шёпотом спросил Ли Вэнь, голос которого задрожал так, что его едва можно было расслышать.Лицо юноши побледнело, словно он вот-вот упадёт в обморок. Лань Цзинъи, обычно такой самоуверенный, молча кивнул. Он больше не шутил, будто опасаясь, что жуткое пугало вдруг оживёт и нападёт, разбуженное неосторожным словом. Юноша нервно огляделся по сторонам, а потом стиснул рукоять своего меча так сильно, что побелели пальцы. Лань Сычжуй медленно подошёл к пугалу и присел, чтобы поближе рассмотреть окровавленный кусок ткани, лежащий у подножия. Его лицо оставалось невозмутимым, но руки непроизвольно сжались в кулаки. Почерневшая трава вокруг оказалась местами вырвана с корнем, а земля была мягкой и рыхлой. — Похоже, здесь оно разделывается со своими жертвами, — сказал он, внимательно осматривая окрестности. — Будьте осторожны. Чан почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он никогда не считал себя трусом, но в зловещей тишине наступавших сумерек ему казалось, что уродливое пугало смотрит прямо на него, хотя это было невозможно. Нервно сглотнув застрявший в горле ком, он облизал пересохшие губы. — Почему оно... такое жуткое? — пробормотал парень, отводя взгляд и невольно отступая. Он всё ещё пытался перевести дух и взять себя в руки, когда Лань Сычжуй грациозно поднялся, смахнув грязь с коленей. Его лицо оставалось спокойным, но голос выдавал напряжение. — Очевидно, что здесь хозяйничает не простой зверь. Мы не можем уйти, пока не выясним, что это за сущность. Поле достаточно удалено от деревни, а местные и так не выходят из дома после заката. Давайте используем флаги, призывающие нечисть, и заманим дух сюда, чтобы избежать жертв среди населения. — И лучше покончить со всем поскорее, — серьёзно добавил Ян Фэн, уже доставая нужную амуницию. — В темноте твари становятся сильнее, и мы не знаем, насколько мощное здесь зло. — Думаю, поставить по краям световое защитное поле тоже будет не лишним, — согласился с товарищем Лань Сычжуй. — Так и с духом бороться будет легче, и сбежать он не сможет. Юные заклинатели занялись подготовкой. Ли Вэнь, судорожно сглотнув, вытащил из своего рюкзака последний флаг. Это была его первая охота, и пальцы юноши слегка дрожали, когда он передавал флаг Лань Цзинъи. Он старался не показывать свой страх, равняясь на старших товарищей, однако скрыть истинные чувства у него не получилось. — Ты держись, Ли Вэнь, — пробормотал Лань Цзинъи, смягчив голос, хотя также выглядел напряжённым. — Посмотри лучше на Чана. Сам весь белый от страха, но еще не сбежал. А ты опытнее и знаний у тебя гораздо больше. Хотя бы в теории. — Да, но я не ожидал... такого, — прошептал Ли Вэнь, быстро отводя взгляд от кровавых пятен на земле. Слова товарища его не особо приободрили, потому что никакая теория не могла подготовить к той жути, с которой приходилось сталкиваться в реальности. Подготовив защитное поле и взяв в руки флаги, юноши выстроились вокруг пугала, образуя ровный пятиугольник. Внезапно воздух вокруг словно задрожал, а неожиданно сильный порыв ветра ударил по ним, едва не вырывая флаг из рук Чана. Тот крепче сжал древко, чувствуя, как внутри всё переворачивается от странного ощущения, будто за ними кто-то наблюдает. — Будьте готовы, — предостерёг Ян Фэн, всматриваясь в мерцающие линии заклинания, которые начали проступать между флагами. Затухающее солнце скрылось за тучами, окрашивая поле в зловещий тёмно-красный цвет. Ветер продолжал усиливаться, завывая так, словно в его гудении звучал чей-то приглушённый плач. Очередной резкий порыв взметнул пыль с земли, заставляя всех зажмуриться. Чан инстинктивно закрыл лицо рукой, ощущая, как острые песчинки беспощадно царапают кожу. На миг всё вокруг потемнело, будто кто-то набросил плотное чёрное покрывало на солнце. Когда он снова открыл глаза, перед ним уже разворачивался настоящий кошмар. Пугало, которое должно было оставаться недвижимым, рвано дёргалось, словно марионетка, ожившая в руках невидимого кукловода. Его пустые глазницы под соломенной шляпой горели мертвенным красным светом, а из кривых, разорванных пальцев вырастал огромный ржавый серп, окутанный тёмной аурой и источающий мерзкий запах гнили. — Что за… — Чан не успел договорить, как фигура сделала рывок вперёд, неестественно изогнувшись, словно переломленный стебель. На мгновение все будто застыли, поражённые страшной картиной происходящего. Ли Вэнь, в чью сторону рванулась тварь, едва не упал, дёрнувшись от ужаса, но в последний момент услышал приказ: — Держите позиции! — выкрикнул Ян Фэн, его голос был твёрдым, как сталь, прорезая хаос. — Не дайте ему выбраться за пределы защитного круга! Даоцао Гуай силён в темноте, поэтому используйте талисманы света для усиления защиты. Пугало в ответ издало звук, больше напоминающий скрип старых досок, ощутимо ударивший по нервам, и с нечеловеческой скоростью бросилось на ближайшего ученика. Лань Цзинъи едва успел отскочить, размахивая мечом, от которого исходил мягкий белый свет. — А ну стоять, чучело! — рявкнул он, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Ярко вспыхнувший в руке юноши талисман заставил пугало отступить с яростным воем. Чан, напротив, застыл, глядя на происходящее с открытым ртом. Его ладони вспотели, а сердце колотилось где-то в горле. Он понимал, что нужно что-то делать, но тело налилось тяжестью и совсем не слушалось. В следующий миг приготовленный для атаки талисман света, что он держал в руках, выскользнул и упал на землю. Чан замер, с ужасом глядя, как небольшой кругляш катится по земле всё дальше от него. — Чан! Соберись! — резкий окрик Лань Сычжуя, более похожий на удар по щекам, вернул его в реальность. Дух Даоцао Гуай метнулся в сторону, и его серп с глухим звоном ударил по защитной линии светового барьера, вызвав волну вибраций в воздухе и звук трескающегося стекла. Лань Сычжуй не растерялся и тут же выхватил небольшой листок, испещрённый печатями, и произнёс заклинание, восствосстановившее барьер и заставившее его вновь засиять тёплым белым светом. — Лань Цзинъи, отвлекай его! Ли Вэнь, помоги Сычжую с заклинанием очищения! — Ян Фэн командовал чётко и уверенно, несмотря на стремительно ухудшающуюся ситуацию. Даоцао Гуай заметался, атакованный двумя заклинателями разом. Но в следующее мгновение пугало яростноо взвыло, заметив, как Лань Сычжуй начал вытягивать тонкую полупрозрачную нить света, формируя символы очищения. Не желая быть развеянным, оно стремительно развернулось и бросилось на юношу, угрожающе размахивая серпом. — Куда собрался?! — воинственно выкрикнул Лань Цзинъи и метнулся наперерез, направляя меч прямо в соломенный бок пугала. Однако удар не нанёс тому никакого ущерба — дух лишь отшатнулся, свирепо завизжав, но сразу же снова рванул вперёд. — Чан, свет! — Ян Фэн уже не впервые выкрикивал его имя, но тот всё ещё стоял, как парализованный. Помотав головой, он посмотрел вниз, выискивая укатившийся талисман, застрявший в комьях жухлой травы. Чан торопливо нагнулся, чтобы поднять его, но пальцы всё ещё предательски дрожали, а тело двигалось медленно, словно он был мухой, попавшей в застывающее желе. Тем временем Лань Сычжуй и Ли Вэнь, стоящие друг напротив друга, завершили заклинание. Яркая вспышка света прорвалась из их ладоней, осветив всё вокруг и захватывая беснующегося духа в плотное кольцо. Пугало резко остановилось, завыв от боли. Оно дёргалось, словно пытаясь вырваться из невидимых оков света, но заклинание очищения уже распространялось по его телу, заставляя солому и ткань пылать, словно в огне. — Дожимаем! — выкрикнул Ян Фэн, бросая в духа ещё одно заклинание. Свет на мгновение стал ослепительным, а затем пугало развеялось, оставив после себя лишь зловонный запах и сгоревший пепел. На поле сразу воцарилась тишина. Чан тяжело дышал, все ещё сжимая в руке талисман, которым так и не сумел воспользоваться. Он опустил взгляд на дрожащие пальцы, чувствуя, как горечь растекается внутри, смешиваясь с облегчением от победы. Его ноги налились свинцом, и казалось, что он вот-вот рухнет на землю. Рядом послышались шаги. Лань Сычжуй и Ян Фэн подошли ближе, их лица сохраняли спокойствие, но глаза выражали молчаливую поддержку. — Всё закончилось, — мягко произнёс Лань Сычжуй, положив руку на плечо Чана. Её тепло будто приглушило хаос мыслей. — Ты молодец. — Молодец? — Чан горько усмехнулся, чувствуя, как предательски жжёт щёки. Он покачал головой, неотрывно глядя на искусно выгравированный на талисмане иероглиф света, не решаясь смотреть собеседникам в глаза. — Я уронил талисман. И ничего не сделал. Просто стоял, как идиот... — Но ты не сбежал, — серьёзно ответил Ян Фэн, впервые демонстрируя тёплое отношение к чужаку. Его голос звучал твёрдо, но неожиданно ободряюще. — Это уже немало. Лань Цзинъи в это время подтрунивал над Ли Вэнем. Они вдвоём неспешно собирали амуницию, когда его голос, полный насмешливого удовольствия, раздался в тишине: — Ли Вэнь, как ты? Живой? На поле боя ты был таким бледным, что я чуть не перепутал тебя с нашим Призрачным генералом. Один в один мертвец! Разве что дрожишь, как заячий хвост. Ли Вэнь бросил раздражённый взгляд на Лань Цзинъи, но отвечать не стал. Его руки по-прежнему мелко тряслись после недавнего боя, и хотя он изо всех сил пытался скрыть это, внимательный взгляд товарища не оставлял ему шанса. — Ну, хоть талисман удержал в руках, — продолжил Цзинъи, иронично прищурившись. — Это, знаешь ли, уже прогресс. Некоторые на твоём месте и его бы уронили. — Цзинъи, хватит, — вмешался Ян Фэн, бросив на него строгий взгляд. Лань Цзинъи сразу притих. Ян Фэн, хоть и не был официальным лидером их группы, обладал безусловным авторитетом благодаря своему возрасту и опыту. Его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась твёрдая, даже суровая уверенность, которая заставила младшего подчиниться. Чан стоял неподалёку, молча наблюдая за ними, но его мысли витали где-то далеко. Бой, хоть и был коротким, оставил его в смятении. Казалось, что он сделал всё неправильно: двигался слишком медленно, действовал неуклюже, потерял контроль над ситуацией. Это чувство не отпускало его, даже несмотря на то, что никто, кроме Цзинъи, не позволял себе никаких комментариев. И даже насмешки вредного юноши были скорее привычной манерой общения, чем настоящими упрёками. Лань Сычжуй, молчавший всё это время, внезапно поднял руку, призывая остальных к тишине. Его взгляд был серьёзным, но спокойным и весьма сосредоточенным. Он цепко осматривался вокруг, словно пытаясь рассмотреть что-то неуловимое. — Что-то не так, — произнёс он тихо, почти шёпотом. — Что ты имеешь в виду? Мы уже победили это пугало, — начал было Цзинъи, но вдруг осёкся. Он тоже заметил, что что-то в окружающем пространстве было не так. Поле медленно тонуло в тумане.