Поцелуй сквозь слёзы горя | Том 1

После рассвета и прощания с волком прошло около трёх часов времени. Ветер гонял крупицы песка, и становился, кажется, только сильнее; за стеной полупрозрачного барьера и вовсе правила песчаная буря. Несмотря на непогоду, в защищённом городе люди занимались своими делами с утра пораньше, совсем не обращая внимания на гул ветра за защитной стеной. Одни только путешественники порой засматривались: зрелище было вполне впечатляющим и даже пугающим. Не зная сил адептов Ли, гости города зачастую прячутся в домах, боясь, что буря прорвёт оборону и утопит в песках всё, чего настигнет. Вот и пугливый парнишка бродил подле капитана, и старался не оглядывать округу. Зевая от усталости и томно вздыхая, он пребывал в грусти: мало чем помог капитану, получил пару насмешек от отпрыска собак, в конце и меч свой потерял с испугу! Как бы ни любил хвастаться своим мастерством, юноша не проходил учение Меча, и единственное, что он может - рассекать воздух верхом на оружии, которое ему отдали просто так, а как ещё им пользоваться - совсем без понятия! Цзян со злостью пнул камушек, который лихо отскочил в сторону: приложив бы чуть больше сил в пинок, камень точно прилетел кому-либо в лицо. Ещё на заре двое господ спешно отправились посмотреть на спящих; как и предполагалось, лишь только макушка солнца выглянула из-за горизонта - адепты просыпались, и после расспросов от любопытствующих с удивлением отмахивались, злобно ругаясь в ответ: “что за чушь, мы всю ночь были на посту! Никакого уважения к нашей работе, если бы не мы, то...Бла бла бла...”. Или лгали, чтобы их не настиг гнев хозяина, или патруль им только снился... Феликс больше склонялся ко второму варианту. Более ничего интересного мужчина не заметил, и он, наблюдая как Цзян засыпает на ходу - схватил мальчишку за рукав и поспешил в таверну. Внутри гостевого дома было тихо и спокойно. Лучи тёплого солнца изредка пробивались через песчаную бурю и занавески на окнах; они слабо освещали маленькую кухоньку, и изредка солнечные зайчики проскальзывали по небрежно повязанным в хвост серебристым волосам, по бледноватым рукам, испачканным в рисовой муке. Иногда морф жмурился, когда лучи добирались до его лица и игриво пробегались по ресницам. Подставляя лицо тёплому свету, мужчина кратко улыбнулся и на миг замер, вслушиваясь в тихое щебетание птицы на подоконнике. На столешнице расположились четыре маленьких кролика из белого сладкого теста, а в тёплых руках морфы уже был слеплен шарик, из которого получится пятый зверёк. Глубоко вдохнув запахи готовой еды, что наполняли каждый угол кухни, Райден вновь вернулся к лепке, но тишину медленно рассеивали чужие разговоры, которые раздавались в коридоре. —... Но почему? У нас же столько дел, вы помните? Я хочу помочь расследовать и днём! — Недовольно восклицал молодой господин. — Я этим и займусь, с Аииро. А ты иди отдыхай. Тебе достаточно. — Но я!.. Феликс устало оглядел непоседливого юношу, и нахмурился. Утомившись от заурядной болтовни за ночь со стороны Чао, самурай тихо и властно прошептал: — Молчи уже... Иди лучше к себе, поспи. Ты хорошо потрудился для первого раза. Цзян, помявшись, лишь недовольно буркнул под нос, и, более не возражая, послушно отправился в комнату. Всё же, этот достопочтенный устал, и ему и правда стоит отдохнуть, вкусно поесть! С такими мыслями парнишка, не переодеваясь, плюхнулся в кровать и моментально задремал. Феликс глубоко выдохнул; его внимание привлекло протяжное мяуканье со стороны кошки, которая сидела на пороге кухни, и с любопытством оглядывала самурая. Тот слабо ей улыбнулся, и решил утолить интерес, заглянув на кухню. Не бродит же покалеченная кошка без присмотра?.. — С возвращением. Как прошла ночь? — Послышался мягкий голос. — Позже расскажу... Эльфа поприветствовал не только запах пряностей, но и улыбчивый белокурый морф; он словно ждал его появления. Переступив аккуратно порог кухни и минуя кошку, которая вальяжно развалилась на своём месте после того, как получила секундное почёсывание по макушке, Феликс приблизился к морфе и с любопытством оглядел белоснежных крольчат на столе, а после его взгляд завис на двух, сделанных из тёмного дерева, коробочках с крышкой, и одном подносе с едой, который был укрыт белой тканью. Учитывая, какой приятный запах доносился от них, Сато даже удивился. — ... Для чего это? Продолжая лепить лапки пятому кролику, Райден даже и головы не повернул в сторону Феликса. Он лишь улыбнулся уголками губ: — Я подумал, что раз не могу помочь вам, то займусь тем, что умею. Вы наверняка голодны после ночи, и силы нужны на новый день. Я слышал... Что ты не собираешься отдыхать, потому собрал тебе с попутчиком еды с собой. Он указал на ранее упомянутые коробочки. Феликс слегка виновато сгорбился, и пробормотал: — Спасибо тебе за заботу. Я... Всё переживал, как у вас были дела. Хорошо, что вы целы. Прос... — Не нужно извиняться, — опередил его Райден. — И не нужно переживать, он довольно безобиден, и очень добр. Мне так кажется... По крайней мере, я находился с ним под одной крышей всю ночь, Аииро цел, я цел. Что ещё нужно? Гляди: даже кошку он подлечил. Феликсу явно пришлись не по душе чужие слова о новом знакомом. Он, моментально поменявшись в лице, отвернул голову, и, еле сдерживая злость, выговорился: — Наивности нет места в нашей работе. А в тебе её слишком много, Райден. Пора повзрослеть и понять: не все люди добрые. Сегодня не убил, убьёт завтра. Отложив тельце из теста в сторонку, Райден вытер руки об тонкое кухонное полотенце из льна, и всё также спокойно и непринуждённо ответил: — Ты прав, конечно. Но не ты ли был согласен со мной, что человека стоит судить по мотивам поступков? Я... Сато, нервно теребя край своего рукава, перебил: — Похитителя ранил Дайлу, поцарапав тому щеку. Помнишь? Зная, что не смогу остановить... Я лишь смог оставить духовную метку на этом человеке с помощью меча. Пусть хоть сотню раз залечит свой порез, метка никуда не денется! Я её ощущаю на Ли Амэ, Райден. Без сомнений. Всё ещё считаешь его добрым? —... Всему есть объяснения, Фель. Не горячись, успокойся. — Райден приложил свои ладони к плечам мужчины, и взглянул тому в глаза: — позволь мне понять его. — Нет, — последовал сухой, ожидаемый ответ. Морф продолжал мягко улыбаться, слегка, успокаивающе поглаживая пальцами чужие напряжённые плечи. — Не знаю, что между тобой и семьёй Ли произошло, но позволь мне самому понять, какой младший господин человек. Не веришь ему, поверь мне. Всего разок, ладно? Ну? Феликс, не выдержав умоляющего взгляда со стороны, отвернул лицо и прикрыл глаза. С каждым его вздохом морщинки на лице разглаживались, брови переставали хмуриться, а напряжение с плеч спадало, словно Сато окунулся в прохладную воду после тяжёлого дня. Он давно заметил, что монотонный и спокойный голос этого человека успокаивает, а лёгкие тёплые касания рук будто забирали всю боль с души. Интересно, как он этому научился? Или это его особенность? После минутного молчания и обдумывания, от Феликса издался смешок, от которого морф даже удивился и вздёрнул бровями. К Сато вернулось спокойное выражение лица, и он, взглянув вновь на собеседника, неожиданно ущипнул того за нос. — Я даю тебе время до следующего утра. Если не убедишь меня, он отправится на допрос в Полярный Дворец... Я делаю это ради тебя. Ясно? Считай это моей благодарностью тебе. — Спасибо, Фель... А! Стой! Увидев, что Сато засобирался в смущении уходить, морф спешно завернул в тряпки две коробочки еды, и сунул их в руки самурая. Капитан вновь хихикнул, поклонился, и поспешил из кухни, иначе их разговор так бы и не закончился... Его доброжелательное выражение лица мигом исчезло, когда он переступил порог. Самурай медленно прошёл мимо застывшего на месте Ли Амэ, который случайно стал свидетелем чужого разговора; он был одарён леденевшим душу взглядом со стороны Сато... Так и не заговорив друг с другом, Феликс скрылся из виду; через пару минут послышались голоса позади, и звонкий смех господина Ши, после тихий скрип двери. Амэ стоял на месте, держа в руке поднос с нетронутой ночной едой. На мгновение ему показалось, что весь воздух из лёгких пропал, и он вот-вот задохнётся. Голову туманили мысли, сотни вопросов, и Ли мог бы простоять вечность на месте, так и не решившись зайти внутрь. Тихо скрипела половица, раздавалась тихая невнятная мелодия. Ветер снаружи, порой, с лёгким завыванием покачивал амулеты, коими было обвешано всё здание; он заносил с собой внутрь немного песка, отчего Райден пришлось получше прикрыть окна. Он довольно пританцовывал, пока убирал в бамбуковую пароварку крольчат и замечтался досконально, отчего всё ещё не замечал Ли Амэ, который молча наблюдал за беловатым силуэтом и его плавными движениями; он словно пытался понять, о чём морф думает, пока, сам того не ожидая, не сделал пару шагов вперёд. Кошка с просонья приветливо мяукнула, и тем самым она привлекла внимание белокурого; он замер на месте, как только встретился со взглядом Ли. Господин аккуратно и медленно прошёл к кухонному низкому столику, что стоял посреди комнаты, и с лёгким стуком поставил на него поднос с едой. Райден, кажется, не был удивлён его отказу от вчерашнего угощения. Он лишь небрежно закрыл пароварку крышкой и с теплотой в голосе затараторил: — Как вам спалось? Вы не хотели есть?.. Еда вам не понравилась? Я, к сожалению, не знаю местных блюд, и что именно вам нравится... Вы мне скажите, я обязательно научусь готовить... — Почему? Вдруг раздавшийся мягкий голос даже слегка напугал морфу: он чуть задел локтем посудину, которая чудом не упала вниз с содержимым. Обдумав чужой вопрос, он обернулся и удивлённо глянул на Амэ; эльф явно не был готов услышать ответ на свою болтовню сегодня. Цао аккуратно переспросил: — О чём вы?.. Ли, тяжело вдохнув и опустив взгляд в пол, ответил. Кажется, ему разговор давался с трудом: — Господин Сато прав: это я с ним сражался, я забрал того человека. Но ваше мнение обо мне, кажется, не поменялось. Почему? Райден даже растерялся; мало того, что Ли с ним заговорил, так он ещё и с ходу признал вину за недавнее происшествие. Он раздумывал всего пару секунд, но для самого Ли Амэ они длились словно вечность. Мужчина вновь затаил дыхание, с нетерпением ожидая чужих слов; и когда морф только открыл рот для ответа, Амэ вздрогнул. — Потому что вы не выглядите как убийца. — Что за чушь... Ли хмыкнул, на миг глянув на морфу: тот отвернулся, и взяв более потрёпанную тряпку, начал убирать со стола. — Я с детства вижу, когда люди смотрят с ненавистью. Да и лет мне уже не мало, кое-что я всё же видел, ха-ха... В отличие от одного человека, ваш взгляд... — Цао на миг замер: — он такой... Грустный, уставший, такой добрый. Смотришь и плакать хочется. Подкрепляется всё действиями... Раз вы такой ужасный, зачем намеренно не скрыли порез, почему мы с Ши ещё живы? Особенно я, который и отпор дать не может. Прекрасная мишень, согласитесь? Быть может... Я просто хочу верить в людей, хочу верить, что всему есть объяснение. Может я и правда так наивен. Но пока мне кажется, что вы добры. —... Глупость. Морф выдохнул, широко улыбнулся и приблизился к Амэ настолько близко, будто совсем не церемонясь о нормах приличия. Он скрестил руки на груди, и склонил голову в сторону. — Докажите тогда обратное. По мне не скажешь, но я слишком дотошен в мелочах. Метки Феликса мне недостаточно, а тот человек... Да мало ли что там случилось! Что? Убьёте меня? Нет?.. Тогда нечего из себя строить бездушного! Некогда безразличное и уставшее выражение лица господина рассеялось; Амэ округлил глаза, вздёрнул бровями и слегка приоткрыл рот - этого достопочтенного словно к стенке прижали! От такого даже Райден, в смятении, перестал улыбаться во все тридцать два. Конечно, ему было страшно: вдруг он и правда ошибается, и играя с огнём, каждое действие в итоге приведёт морфу к неминуемой гибели или похищению. Как было страшно и Амэ, которого в очередной раз видят насквозь. Он поджал губы, и опустив взгляд, выдавил из себя: — Мне всегда твердили, что доброта равна наивности, и она является слабостью, которую нужно искоренять. Кажется, ваш друг думает также. Почему же вы считаете, что я настолько слаб? Почему сами не хотите избавиться от этих качеств? — ... Потому что я учился относиться к миру с добром много лет, ибо считаю: доброта - это сила, которая спасёт мир. Иначе как жить? В одиночестве и недоверии? Плечи Амэ вздрогнули; он вновь взглянул на собеседника, и после не опускал взгляда вовсе. Быть может, умиротворённое чужое лицо с тёплой улыбкой так его очаровало, или сказанные слова, которые словно вихрем пронеслись в душе; Амэ наконец смог с лёгкостью вздохнуть. Они могли бы простоять так целую вечность, довольствуясь тишиной и молчаливым обществом друг друга; у Райден в груди так бешено колотилось сердце, словно оно вот-вот разорвётся от тяжёлого ожидания, что же будет дальше. Рукой медленно поправляя то воротник, то молочного цвета пояс, мужчина всё же заставил себя развернуться и покинуть кухню, так и не сказав морфе ничего в ответ. Оставшись в полном одиночестве, Райден прислонился поясницей к краю столешницы и погрузился в раздумья. 《...》 Юншен с каждым часом становился всё оживлённой и суетливей; утренняя песчаная буря потихоньку стихала, успокаивалась, наконец предоставив возможность разглядеть голубое небо. Золотистый диск в бескрайних небесах давал понять - сегодня будет очень жарко. Снующие в округе люди уже успели влиться в последний день праздника: кое-то уже изрядно напился и бурно бранился с товарищем по выпивке, кто вовсю устроил танцы подле уличных музыкантов, которым щедро заплатили за исполнение задорных мелодий. Воздух вновь наполнился пряно-сладкими запахами, от коих завывало в желудке. — ... Значит, господин Цзян докучал вам всю ночь? — Весело говорил Ши, — надеюсь, он не стал сильной помехой. Сато довольно кивнул: — Всё прошло вполне нормально. Этой ночью тоже нужно хорошенько поработать. — Что? А отдыхать! Вы не спите столько времени, это вредно... Плавно обходя прохожих улицы ярмарки, Сато будто делал вид, что не слышит нравоучения младшего, да и Аииро вовсе не хотел продолжать; юноша бы не смог перекричать гомон людского потока, как бы ни старался, так что поругает капитана немного позже. Спустя пару минут, господа наконец вышли к небольшой площади Алашань, которая находилась чуть выше пруда Хоухай; отсюда открывался просторный вид на полупрозрачную гладь воды. Здесь же расположились парочка аккуратных жилых домиков, чайные дома и таверны; у входов, скрываясь от наступающей жары, тихонько вели беседу несколько людей в роскошных одеждах, подле них дремали мирно старики, укрыв соломенными касами лица. Посреди площади на каменистом светлом полу была расположена яркая красная мозаика в виде рисунка солнца. Кое-где стояли кувшины с веточками бамбука. На удивление, здесь было немноголюдно. — Ладно, думаю, стоить начать отсюда. Аииро?... Осматривая дома, Феликс не сразу заметил, что стоящего подле шиди и след простыл. Оглядевшись в округе, Сато, заприметив юношу поотдаль, у смотровой площадки на Хоухай, - тут же поспешил к нему, и хотел было начать бурчать, словно недовольный старик, но и рта так самурай не раскрыл. — Тихо плывёт безмолвное солнце, тихо плывёт и горит! Ши Аииро словно оцепенел. Три восьмилетних ребёнка, двое мальчишек и девчушка, неподалёку от всех танцевали с полупрозрачными бумажными веерами, кружили словно снежинки, и весело хохотали. Они не обращали внимания ни на кого в округе, и были увлечены лишь друг другом. — Аииро? Ши вздрогнул и покосился на Феликса, а после слабо поклонился; вид у него был испуганный. — П-простите. Увидел танцующих детей с веерами и в-вспомнил о доме. Получив подбадривающие хлопки по плечу от капитана, юноша выпрямился, будто набрался уверенности от Феликса, и вновь натянул улыбку, которая могла бы затмить собой луну. Он было собирался развернуться, и заняться более важными делами с капитаном, но детская песня, которую он до этого пропускал мимо ушей - заинтересовала Ши. Он вновь замер и вслушался. — Белое-белое солнце, в нём виден божественный лик! Белое-белое солнце, тихо плывёт и горит! — Никогда не слышал такой песни в Юншене, — поддержал любопытство младшего Феликс. — Она не похожа на местную колыбельную или легенду. Аииро слегка почесал щёку указательным пальцем, и задумчиво отвёл взгляд в сторону. Он тихо проговорил: — Я тоже не слышал. Интересная песня о Бессмертном Ян-ди, вот бы услышать полностью... И помявшись на месте пару минут, перебирая пальцами пряди волос, он частенько глядел на Феликса, словно ожидая одобрения - Сато всё же не сдержался в ухмылке, и Ши тут же потянул капитана к детям. Малышня, заметив приближение незнакомцев, затихла; они схватились за руки друг друга и слегка отстранились, когда Аииро медленно присел перед ними на корточки. Он хлопнул в ладоши, и одарив детей тёплой улыбкой, нежно заголосил: — Вы так чудесно танцуете и поёте! У вас такой талант, что сердце этого господина словно осветило весеннее солнышко! Самый младший и светленький из ребят гордо шагнул вперёд, и приложив ладошку к своей груди, заулыбался так, будто ему вручили самую вкусную конфету на свете. Его голос оказался звонким и задорным: — А то! Братец, мы учились для того, чтобы каждый день праздника делать Богов счастливыми! — Правда? Как здорово! Танец лотосов очень сложен, но вы такие мастера, у вас превосходно получается! — Как оказалось, Аииро умеет найти подход к детям; вот уже и остальные перестали трусить, и даже засмущались от искренней похвалы чужака. — Братец знает этот танец! — Конечно знаю! А вот вашу песню я не слышал... — Аииро наигранно тяжело вздохнул, — она о Великом Божестве Солнца? Дети переглянулись, что-то друг другу шепнули в ушки, и кивая, обратились к Ши: — Мы споём вам песенку. Если вы купите... Купите нам... Лунный пирог, да! — Да, пирог! — Коне-ечно. Куплю... Куплю же?.. Аииро мельком глянул на самурая, а его улыбка на миг скривилась. Его голос дрогнул, а глаза слегка прищурились. Денег у него после столицы Лихуа совсем не осталось. Феликс, широко растопырив локти и упираясь ладонями в бока, с интересом наблюдал за болтовнёй и поведением младшего. Когда он заметил парочку умоляющих взглядов от знакомого - Сато издал смешок и с согласием кивнул: — Купим. Только где? — Там! В Чайном доме тётушки Мо! — Воскликнул средний по старшинству кудрявый мальчишка, и указал на бледно-коричневое здание, украшенное белыми бумажными фонарями и разноцветными лентами. — Пирог такой вкусный! — Вкусный! — Подтвердили его сверстники. Немного погодя, и самурай вернулся со свёртком в руках, который тут же протянул детям. Те, бурно благодаря и радуясь вкусному обеду, в припрыжку кружили вокруг мужчин и звонко пели, привлекая внимание постояльцев таверн; зеваки лениво поглядывали из своих окошек. Мелодия с детских уст была похожа на журчащий ручеёк: — Умолкла людская тревога... Средь златых песчаных долин Тихо плывёт безмолвное солнце, тихо плывёт и горит! Медленно, слабо качаясь, оно прикоснётся к тебе, Заберёт всю печаль и тревогу, и молча исчезнет вдали! Белое-белое солнце, в нём виден божественный лик! Пусть он укроет тебя от невзгоды И томящей ночной пустоты! Закончив свою песню, дети с хохотом унеслись прочь, так и оставив в неведенье самураев: о чём же поются эти строки? Но, кажется, мужчины вовсе не расстроились; детская песня, всё же, была довольно красивой. — Пф, ладно... Мне уже нужно идти, — вдруг промолвил самурай. Аииро с удивлением вздрогнул: — Вам? А я?.. — Вижу, с людьми шиди неплохо находит тему разговора. Возьми, — самурай сунул в руки юноши парочку мешочков, наполненных серебром, и добавил: — один из лучших способов узнать слухи, это пойти в таверну и задобрить хозяев деньгами. Через них проходит столько людей! Вот что: не жалей денег, поспрашивай обо всём странном, что происходит в городе. А мне нужно присоединиться к адептам и патрулировать местность. — А... Эм... — Аииро заметно поник, его неуверенность и страхи вновь начали окутывать тело; Феликс потрепал юношу по голове, и весело произнёс: — Не думай об этом, как о задании. У тебя всё получится, шиди, не сомневайся в себе так сильно! Увидимся здесь позже, ладно? Выслушав ещё парочку ласковых и ободряющих слов о себе, Ши в итоге поклонился Феликсу, и после наблюдал, как тот ловко, с одного прыжка забрался на крышу, помахал рукой господину, и скрылся за кровлей дома. Спрятав спешно за пазуху деньги, юноша пару раз оглянулся по сторонам, и после хлопнул себя по щекам ладошками, отчего те моментально покраснели. “Всё получится! Всё получится! Они не к-кусаются. Не к-к-кусаются ж-же?..” Внутри таверны было более людно, чем на улице. В нос ударил слабый запах жаренных фазанов, которого уносил на улицу прохладный сквозняк. Помещение было просторным, уюта ему придавали полупрозрачные занавески, обшитые золотом ковры, и на удивление живые цветы в яшмовых вазочках, которые стояли на каждом столике. Сами столы были наполовину накрыты тускловатой зелёной тканью; такого же цвета была и другая мебель, которая затейливо сочеталась со светлой таверной. Аииро аккуратно присел за низкий столик у открытого окошка, через которое видна и площадь, и частичка озера Хоухай; с его стороны, как и всегда, поддувал бриз. Через пару минут, к юноше с подносом подбежал, а после присел и почтительно поклонился, мужичок около пятидесяти лет, с небольшой залысиной на голове. Он слегка щурился, хоть и устало, но добродушно улыбался; хозяин показался господину довольно приветливым. Расставив на столе пиалу и пузатый расписной чайничек с чаем, мужик подал хриплый голос: — Добро пожаловать, дорогой гость! Чего желаете? Аииро, удивлённо осмотрев чайный сервиз, с дрожью в голосе произнёс: — З-здравствуйте, дя-ядюшка! Отчего т-такое угощение? Я-я ведь ничего не заказывал! — Наша таверна славится своей гостеприимностью! — Похвастался старик, — мы угощаем бесплатным чаем всех гостей! Не стесняйтесь. Юноша, тронутый такой добротой, не сдержал улыбки; он даже слегка покраснел. Везде, где бы он ни был, встречались такие хорошие люди, в отличие от его родного дома, где хозяева только и могли, что в лицо плеснуть протухшей водой. Ему явно предстоит долго привыкать к хорошему отношению. Он пару раз кратко поклонился хозяину таверны и поблагодарил. — Дядюшка! Я куплю все сладости, что у вас есть! Мне хочется угостить друзей, так что, заверните всё с собой. — Этот достопочтенный очень добр и щедр! Я сейчас же передам на кухню ваш заказ, господин! Пока старик бегал туда-сюда, Аииро тихонько попивал чай; он всё обдумывал, как бы начать разговор, ведь в прошлом он никогда не расспрашивал в таверне о слухах. Ему показалось, что, потратив большую сумму, хозяин с удовольствием поговорит с ним, но Ши всё равно сомневался, боялся отказа... Наконец, старший вернулся к юноше, принеся с собой печенья в виде полумесяца. Юноша, пользуясь случаем, еле начал говорить: — Дядя не против, ес-сли господин задаст пар-ру вопросов? Я... Я путешествую, собираю рассказы для своей матушки. Мне было бы очень интересно послушать о местных слухах, странных происшествиях... На удивление робкого Ши, хозяин мигом уселся сбоку, и похлопал себя по груди: — Вы выбрали верное место, господин! Какие слухи вам нужны? Совсем странные, или... Пугающие? — Точно! Пугающие и странные! — Воскликнул Аииро, набивая от волнения рот сахарным печеньем. — У нас и правда происходят странности. — Начал шептать старик, и юноше даже пришлось слегка склониться в его сторону, чтобы услышать все подробности: — с наступлением темноты приходит ужас! Не знаю, сколько это происходит, но я, Чан Мин, собственными глазами видел демонов! — Демонов?.. Дядя Чан, вы уверенны? — Уверен, господин! Не только я, но и моя старушка попала в когти зверя, и много-много других людей. Аииро, увлечённый моментально в разговор, с интересом шепнул: — И кого же вы видели? — Окутанных дымкой, ростом выше меня, чёрных волков! Господин на миг отстранился, а в его груди словно остановилось сердце; его плечи даже потряхивало от волнения. Он сделал пару глотков зелёного чая, издал несколько тяжёлых выдохов, и вновь вслушался в разговор; от нервов он стучал пальцем по поверхности стола. — Дядя, как вы выжили? Демоны свирепы... Старик, оглянувшись, приподнял рукав своей чистенькой ханьфу; Аииро не успел зажмуриться от смущения, его взгляд застыл на худощавой руке. По всему предплечью красовались отметины в виде укуса. — На меня пару дней назад напал волк! Его глаза были пустые, словно у мертвой рыбы, и пахло от него также - тухлятиной, тьфу-тьфу. — Он пару раз постучал по столу ладонью, — если бы не Белое солнце, от меня б ничего не осталось, так и знайте, господин! “Опять солнце... Это явно не Ян-ди” — хмуро почесал свою макушку Аииро. Вертя в ладони тёплую пиалу, он с беспокойством глянул на собеседника: — Дядя, как хорошо, что вы живы и здоровы! Но я не понимаю: недавно на вас напали, а укус выглядит так, словно прошло около трёх месяцев. Как так? Это всё из-за “Белого солнца”? Я о нём слышал только в песне от детей, но предполагал, что поётся о Верховном Божестве. — Да! — Старик цыкнул, приложил палец к губам, и начал говорить ещё тише: — когда я думал, что сгину в пасти чудища, кто-то за миг отрубил демону голову! После, всего за пару часов, господин бессмертный исцелил меня, накормил и вернул домой. И такие истории не единичны! Мы все считаем, что это Небожитель, ведь только они владеют такой невероятной силой, и добротой! Мы прозвали этого достопочтенного Белым солнцем, который оберегает нас от зла. Только... — Только что?.. Старик вновь оглянулся, и поближе подвинулся к юноше; его голос был слышен теперь только Аииро: — Только почему-то орден Ли недовольны появлению новой веры, и каждого ждёт допрос и публичное унижение, кто будет рассказывать о неведанном Божестве. — ...Это очень странно, я не слышал, чтобы клан был против веры в других бессмертных! Почему же Белое солнце им не нравится? — Хотел бы понять. Я поведал всё, что знаю, господин... — голос Чан Мина стал громче. Он поклонился, и поднялся с места. — В нашем краю только такие вести, больше ничего не происходит, и хвала Богам! — Но господин... То... Что вы рассказали... В-вам ведь ничего не будет? Э-э-то звучит как великая тайна, о которой я, посторонний, не должен был знать! Хозяин слабо улыбнулся, и еще раз поклонился, сложив руки перед собой: — У этого господина доброе и сердце, и душа. Кто добр к детям, к тому Боги милостивы! ...И он ушёл обратно на хозяйскую кухню, оставив Аииро в недоумении. Видимо, старик видел, как Ши весело общался с детьми; возможно, Чан Мин связан с кем-то из них крепкой нитью судьбы. “Делая добро, оно обязательно вернётся...” — проговорил про себя Аииро, и слегка улыбнулся, мельком оглядывая таверну. Тут, он всполошился, и пошарился в пазухе: на край стола он положил мешочки с деньгами для хозяина, а после вытащил маленькую потрёпанную книжку, тушь и кисть. Обдумывая произошедшее, он спешно начал записывать слова песни, тихо их бормоча под нос: “... в нём виден божественный лик...”. Не дописав, он перешёл к соседней странице и сделал несколько мазков. Когда из-под его руки вышли очертания зверя с белыми глазами, окутанного дымкой, юноша остановился и, наконец выпрямился, расслабил плечи. Приложив деревянный кончик кисти к губам, он вновь задумался о словах старика. — Демоны и солнце, да?.. Прошло около часа. Дом отдыха полностью опустел; живущие здесь люди давно покинули комнаты, и праздновали последние деньки праздников. Морф уже прибрался на кухне, украсил готовые паровые булочки орехами, и теперь ждал намеченного часа, чтобы отнести поднос с обедом в комнату Ли Амэ. О возможном отказе от еды тот и вовсе не думал. Кошка крутилась у ног, мяукала от благодарности после сытного обеда тёплым супом. Райден весело разговаривал с ней о всякой всячине, словно она всё понимала и отвечала; рассказывал о сестре, о Полярном Дворце, об Изао Отто, и томно вздыхал. Он явно хотел забрать животное с собой, что в прочем и предлагал ей - она в ответ лишь издавала протяжное мурчание и утыкалась мокрым холодным носом мужчине в ладонь. Морф воспринимал это как согласие, и вновь отвлекался на пустые монотонные разговоры, пока вскоре, сидя на деревянном прохладном полу, совсем не задремал от усталости, прислонившись спиной к кухонной тумбе. Раздался грохот. Кошка, вскочив с колен мужчины, с перепугу метнулась под стол и яро зашипела; Райден от всего шума резко очнулся и подскочил, отчего у него на миг закружилась голова. Послышался ещё грохот, и звон мечей. Мужчина, недолго думая, схватился за ближайшую глиняную тарелку и поспешил заглянуть за угол. Дверь комнаты, которая вела к спальне Ли, была выломана и разломана пополам, а из самого помещения доносились звуки борьбы. Райден замер на месте. Его тело словно окаменело, но дрожало будто осенний лист на ветру; он не мог заставить себя ступить вперёд. Дыхание сбилось, а сердце колотилось, ладони рук моментально стали мокрыми. Что делать?.. Что ему делать?! Как помочь?.. Его мысли моментально заглушились, когда в помещении вновь затихло, и оттуда лишь доносился тихий шорох и тяжёлый топот ног. Из прохода вскоре показался здоровый и крепкий мужик, его лицо было укрыто чёрной тканью, а рука сильно кровоточила; он томно пыхтел, пытался отдышаться и злобно глядел внутрь комнаты. Немного погодя, спиной к выходу вышел и второй, такой же громила, который тащил за шиворот связанного толстой белой верёвкой Амэ. Он был в сознании, но выглядел довольно потрёпанно и избито. — А ну отпустите его! Раздавшийся голос Райден не остался без внимания; незнакомцы глянули на мужчину, и ехидно посмеялись от его вида: морф, который всё же вышел из укрытия, дрожал как тростинка, но лицо выражало явную злость и решительность. Он вновь потребовал отпустить Ли Амэ; господин явно пребывал в шоке не меньше здоровяка, которому вскоре прилетела в рожу глиняная тарелка, и со звоном разбившись об чужой нос. Незнакомец страшно завопил и зарычал: —Чёртова сука! Райден даже не успел с места сдвинуться; мужик мигом подскочил, схватил того за руку, и нанёс по голове морфы пару сильных ударов рукоятью кривого меча. Наконец, в таверне вновь наступила тишина. Кошка беспокойно кружила подле бессознательного тела, аккуратно обходила лужицу крови у головы, и с жалобным видом шкребла лапкой пол. Тихо раздался скрип двери, и животное испуганно забралось на спину мужчины, съёжилось в клубок, и вновь зашипело. Юноша молча огляделся, не выходя из комнаты: рассмотрел находящийся поодаль разгромленный вход комнаты, лужи крови на полу, бездыханное тело морфы с разбитой головой и негодующее животное. На его лице не дрогнул и мускул, лишь читалось безразличие; Цзян молча вновь скрылся в своей комнате, и тихо закрыл за собой дверь.