I Predict a Riot/Я предсказываю, Бунту быть!

      Когда Тайлер проснулся в комнате для гостей в поместье Аддамсов, было уже около двух часов дня. Хоть он и задремал во время их семичасовой поездки к фамильному особняку Уэнсдей, но он не мог нормально заснуть из-за выброса адреналина, который вызвали его побег и превращение. Более того, его наряд не совсем подходил для автомобиля с откидным верхом. Тайлер смутно помнит, как его быстро представили родителям Уэнсдей, а потом в комнату для гостей его проводил дворецкий, который что-то проворчал, подавая ему ночную рубашку. Он уверен, что заснул ещё до того, как его голова коснулась подушки.       Тайлер садится на кровать и смотрит на свою ночную рубашку. Ему не хватало только шапочки, и он был бы идеальным Скруджем на Хэллоуин. Он задаётся вопросом, не является ли это частью плана Уэнсдей, чтобы ему отомстить. Если это так, то придумано гениально.       Затем он встаёт и находит стопку одежды на прикроватной скамейке. Рядом с ней также стоит сервировочная тележка; скорее всего, дворецкий (Ларч?) принёс её в комнату, пока Тайлер ещё спал. На ней стоит чашка с уже остывшим кофе и тарелка с круассанами. И всё же, первым делом его внимание привлекает картонка, которую он вытаскивает из-под блюдца. На ней написано всего лишь одно слово: “Библиотека”.       Итак, покончив с поздним завтраком и приняв душ, он отправляется в библиотеку. Или пытается пойти, потому что Тайлер понимает, что понятия не имеет, где находится библиотека. Ситуация усугубляется тем фактом, что за пределами своей комнаты ему никто не встречается, и он не может написать Уэнсдей, чтобы спросить дорогу. Он только начинает задумываться, не стоит ли ему попробовать постучать в каждую дверь, как вдруг слышит рычание льва в комнате на втором этаже. Он решает, что ему следует начать с первого этажа.       И действительно, как только он достигает нижней ступеньки парадной лестницы, то замечает арку, ведущую в комнату, заставленную книжными шкафами. Он направляется туда, улыбаясь про себя, когда понимает, что определённо нашёл нужную комнату. Полностью в этом удостовериться ему помогают не пыльные книги, которые его окружают, а фигура, находящаяся перед камином. Когда он входит, Уэнсдей сидит в одном из кожаных кресел, отвернувшись от него. Спинка кресла почти полностью закрывает её, но Тайлеру видна её макушка.       – Если ты хочешь меня убить, – говорит Уэнсдей, не оборачиваясь, – можешь хотя бы подождать до конца ужина? Бабушка сейчас готовит тебе блюдо в качестве приветствия.       Тайлер усмехается.       – Убить человека, который организовал мой побег? Может быть, в следующий раз. – Позже он добавляет: – Хотя в этой ночной рубашке я чувствую себя заядлым киллером.       – Раньше она принадлежала Ларчу. Мы не смогли найти ничего другого, что могло бы тебе подойти, – кожаное кресло под ней скрипит, когда она наклоняется набок и, наконец, оглядывается на него. – Но новая одежда, которую мы нашли для тебя, кажется, сидит на тебе хорошо.       Тайлер бросает взгляд на свою рубашку и джинсы.       – Да, чья она?       – Если хочешь знать, ты не первый беглец, которого мы укрываем.       Он смеётся над этим. Да, конечно.       Вместо обмена любезностями, Уэнсдей встает со своего места и быстро подходит к нему.       – Я помогла тебе сбежать. Теперь ты ответишь на мой вопрос.       Тайлер вспоминает, что она что-то говорила прошлой ночью в больнице о вопросе, который у неё был к нему.       – Я вижу, мы не теряем времени даром, да? Хорошо. Валяй.       Несмотря на множество настенных и настольных ламп, библиотеку всё равно окутывает сумрак, а зажжённый камин – самый яркий источник света в комнате. Тайлеру приходится прищуриться, чтобы разглядеть Уэнсдей лучше.       – Я хочу знать, насколько сильно ты меня обманул, – признание причиняет ей больше боли, чем само предательство. Она проглатывает стыд, прежде чем он охватит её целиком, и продолжает: – Что из этого было ложью?        Из-за её спины пламя отбрасывает блики на Тайлера, оттеняя половину его фигуры, и в то же время подчёркивая старые шрамы на его лице. И она подмечает, что, да, это ему очень идёт.       Когда он, в конце концов, отвечает, это звучит как его собственный вопрос.       – А ты не хотела бы знать?       – Вообще-то, я бы хотела.       – Может быть, я бы не стал рассказывать.       Она пристально смотрит на него.       – Как это остроумно с твоей стороны.       – Да, я представлял, что ты расстроишься, потому что ты – образец мудрости.       – Я спасла тебя.       – Я не просил тебя об этом. На самом деле, я особенно просил тебя этого не делать.       – Ты должен сказать мне правду.       – Подожди, так вот, в чём дело? Уэнсдей Аддамс хочет знать, насколько сильно парень задел её чувства?       – У меня нет чувств, – огрызается она. И Тайлер клянется, что за десятую долю секунды, которая требуется ему, чтобы моргнуть, Уэнсдей бросается вперёд, сокращая оставшееся расстояние между ними, и каким-то образом словно из воздуха у неё в руке появляется маленький ножик с неподвижным клинком. – Но у меня есть гордость, – продолжает она, приставляя нож к его горлу. Свободной рукой она хватает воротник его рубашки, сминая ткань в кулаке.       – Хорошо, хорошо! – вскрикивает Тайлер. – Уэнсдей – Уэнсдей?       – Если это ты пытаешься использовать одну из тех тактик выживания, то у тебя всё будет наоборот. Ты должен назвать своё имя, чтобы задобрить своего похитителя.       – Вот дерьмо! Правда? – замечает он. Когда Уэнсдей ещё глубже вонзает нож в его кожу, он продолжает. – Но, Уэнсдей. Пожалуйста, выслушай меня. Пожалуйста, просто выслушай меня. Ты кое-что забываешь.       На её лбу появляются морщинки.       – И что бы это могло быть?       Тайлер делает глубокий вдох и выдыхает.       – Ты забываешь, что я монстр.       С её губ готов сорваться ответ, который она никогда не сможет произнести. Не тогда, когда его пальцы внезапно сжимают её запястье, заставляя уронить нож на пол. Не успевает она испуганно ахнуть, как он другой рукой хватает её за рубашку и притягивает её лицо ближе к своему.       – Тебе правда нужно перестать недооценивать других людей. Это одно из твоих достойных порицания качеств, – усмехается он. – Ты забыла, что я практически убил тебя?       Уэнсдей фыркает, оправляясь от первоначального шока. Полностью сосредоточившись, она выбрасывает правую ногу вперёд, так что она оказывается у него между ног, обхватывает внутреннюю сторону его левого колена и захватывает его ногу. Когда он заваливается назад и увлекает её за собой, она падает на колени, чтобы смягчить падение. Когда Тайлер вскрикивает, ударившись затылком об пол под ним, Уэнсдей использует этот шанс, чтобы оседлать его. Она знает, что он намного крупнее неё, поэтому забирается ему на грудь и в качестве меры предосторожности начинает его душить.       – Вот именно. ”Практически", – шипит она.       Даже когда она всем своим весом навалилась на него, чтобы прижать к земле, он всё равно превосходит её в силе. Он с лёгкостью одерживает над ней победу и переворачивает её так, что теперь он оказывается на ней сверху. Ещё секунду назад Уэнсдей обхватывала его за шею, но теперь это он прижимает её запястья к полу по обе стороны от её лица.       – Знаешь, меня не обвиняли в покушении на убийство. В отличие от тебя, я действительно убивал людей.       И Уэнсдей думает, что ему действительно стоит последовать собственному совету и перестать недооценивать других людей. Потому что, пока он концентрируется на том, чтобы удерживать её верхние конечности, Уэнсдей крутит бёдрами и кладет ноги ему на таз. Одним быстрым движением она приподнимает колени так, что они почти касаются её подбородка. После этого она обхватывает ногами его шею, скрещивает лодыжки над его лопатками и опускает его голову вниз, сжимая её бедрами. Он ослабляет хватку на её запястьях, чтобы впиться ногтями в её брюки.       – По крайней мере, я сделала это потому, что этого хотела. Именно поэтому ты не превратился в Хайда, когда твой монстр мог с лёгкостью разрушить этот дом. Ты убивал только потому, что кто-то другой приказал тебе это сделать.       Это, кажется, задело его за живое. Уэнсдей наблюдает, как блеск в его глазах гаснет, и, воспользовавшись моментом, поднимает с пола свой нож. На этот раз она вонзает лезвие сильнее, пока оно не царапает кожу на его горле, и по стали скатывается крошечная капелька крови.       – Очевидно, ты так сильно презираешь её превосходство над собой, – говорит Уэнсдей. – Я не понимаю, почему ты просто не смог ответить на мой вопрос – что из всего этого входило в её непродуманный и ошибочный план? Это похоже на тебя... — Она замолкает, и её глаза расширяются от охватившей её догадки. – Похоже, ты и сам не знаешь ответа.       На этом Тайлер перестает сопротивляться, хотя он по-прежнему сердито на неё глядит. И Уэнсдей ждёт, пока он остынет, а её собственное дыхание восстановится.       Ссссрррт…       Из одного из углов библиотеки доносится звук, похожий на шарканье подошв по полу. Уэнсдей и Тайлер слышат его и одновременно поворачивают головы. Там стоит пожилая женщина, наполовину скрытая темнотой. Такая старая, что, кажется, она высохла от старости. Тайлер замечает, что у неё работает только один глаз, который теперь сверлит взглядом его и Уэнсдей. Затем он вспоминает, что его лицо всё ещё надежно зажато между бёдер Уэнсдей.       – Бабушка, – окликает Уэнсдей, лёжа под Тайлером.       Женщина улыбается.       – Я пришла сюда, чтобы рассказать тебе и твоему гостю о моём фирменном рагу. Я не хотела мешать. – Она разворачивается на каблуках прежде, чем Уэнсдей или Тайлер успевают что-либо объяснить. Прямо за дверью она кричит на весь дом:       – Тиш, там твоя дочь развлекается со своим парнем в библиотеке!

***

      Весь остаток вечера Тайлер проводит в своей комнате, только из-за того, что не хочет столкнуться с бабушкой снова. Но потом на улице начинает темнеть, и у него урчит в животе, потому что единственное, что он сегодня съел – это только кофе и круассаны. В конце концов, когда Ларч приходит сказать ему, что ужин готов (по крайней мере, именно так Тайлер интерпретирует его ворчание), он быстро вскакивает на ноги и решительно направляется в столовую.       Когда он заходит, вся семья уже сидит за прямоугольным обеденным столом, который кажется слишком длинным для семьи из пяти человек. Отец Уэнсдей сидит во главе стола. Справа от него – мать Уэнсдей, а рядом с ней мальчик, в котором Тайлер узнаёт младшего Аддамса. В общих чертах он вспоминает, что читал о Пагсли Аддамсе в файлах Лорел. Тайлер предполагает, что он был в школе днём раньше.       Слева от Гомеса расположилась бабушка, которая подмигивает Тайлеру своим здоровым глазом, и Уэнсдей, которая даже не удостаивает его взглядом. Голос Мортиши звучит хрипло, когда она подзывает Тайлера сесть рядом с Уэнсдей.       – В конце концов, ты её гость.        Уэнсдей закатывает глаза, когда он усаживается рядом с ней.       – Сбежавший монстр! – вскрикивает Гомес. – За нашим столом! Ночные кошмары действительно сбываются!       Когда Ларч входит в комнату, толкая перед собой резную тележку с кусками мяса на ней, Мортиша снова обращается к Тайлеру.       – Уэнсдей рассказала мне, что ты предпочитаешь оленину, – говорит она, когда Ларч начинает разделывать мясо.       – О, – вздыхает Тайлер, удивляясь, откуда Уэнсдей это знает. Но, несмотря на то, что произошло между ними днём, Тайлеру не хочется отпускать ехидные комментарии на эту тему. Вполне возможно, голод тому виной.       – Мама, – вмешивается Уэнсдей. – Разве Тайлеру не следует начать с закуски? Бабушка так усердно трудилась над этим. – Она указывает на маленькую тарелочку в центре стола.       Тайлер вытягивает шею, чтобы заглянуть внутрь. Хоть он и считает себя знатоком по части кофе и пирожных, в гастрономии он не силён. И на первый взгляд, бабушкина стряпня больше похожа на рагу из шариков.       Уэнсдей с радостью подтверждает его подозрения.       – В юности бабушка ездила в Монголию и обедала у семьи, которая угостила её традиционным деликатесом. Экскурсия вдохновила её на создание фирменного приветственного фуршета для всех наших уважаемых гостей.       – И что же это за блюдо?       – Козьи яички.       Бабушка хихикает со своего места. Тайлер смутно догадывается, что она ведьма и более, чем способна околдовать его. Эта мысль не покидает его, пока он поглощает ложку за ложкой приготовленных гениталий животных. Однако, в конце концов, Тайлер решил, что всё не так плохо, как он думал. Кроме того, Уэнсдей каким-то образом уговорила Пагсли съесть две ложки рагу. В некотором смысле, это заставило его почувствовать, что он в этом не одинок.       – Тайлер, – говорит Мортиша, пока семья ждёт главного блюда. – Согласно некоторым культурам, употребление в пищу яичек животных полезно для мужской потенции.       – Мама, – предостерегает Уэнсдей .       – Знаешь, Уэнсдей раньше жила в одной комнате со своим братом на чердаке...       – Тайлер, помнишь, я говорила, что у тебя не хватит духу разрушить этот дом?       – ...Но теперь, когда она на пути к тому, чтобы превратиться, за неимением лучшего слова, в молодую женщину, она перебралась в спальню на втором этаже, где также расположена твоя комната...       – Забудь, что я сказала, и, пожалуйста, не стесняйся превращаться в Хайда прямо сейчас!       Гомес швыряет свой нож для стейка в картину на стене.       – Он обернётся сейчас?       – ….И после того, что произошло сегодня, если ты захочешь переселиться в комнату Уэнсдей, мы с её отцом полностью поймём и окажем содействие…       – Хайд, если ты здесь, слушай меня!       – А что сегодня произошло? – вмешивается Пагсли.       – Ларч, принеси мою кинокамеру! Он преображается!       Ларч ворчит.       Бабушка выкрикивает ругательства.       – … Мы всегда хотели, чтобы Уэнсдей нашла свою любовь в Неверморе. И если подумать, что она выбрала себе редкого монстра, то можно сказать, что у меня почти теплеет в груди.       – Что за редкий монстр?       – Мама!       – Ларч!       – Эй, окей! Всё, притормозите! – последнюю фразу произносит Тайлер, который, наконец, находит в себе силы вмешаться. – Пожалуйста, могу теперь я кое-что объяснить? – когда все молча уставились на него, он продолжил, – Прежде всего, спасибо за предложение, мадам. Вы – гостеприимные хозяева, и моя нынешняя комната вполне меня устраивает, так что, я хотел бы остаться в ней до конца моего пребывания здесь, – после этого он переводит взгляд на Уэнсдей. – Поэтому, у тебя нет причин для беспокойства, – но Тайлер ещё не закончил. – Нет, сэр, я не собираюсь трансформироваться и разрушать ваш прекрасный дом. Я не буду этого делать, потому что это привлечёт внимание властей, – говорит он Гомесу, который ворчит и велит Ларчу вытащить свой нож для стейка. Наконец, Тайлер обращает своё внимание на Пагсли. – Нет, ничего не произошло.       – Ну, я просто хотела, как лучше, – отвечает Мортиша, деликатно приподнимая одно плечо. – Но, Тайлер. Ты не обязан называть меня ”мадам".       – Он ничего не может с собой поделать, – вмешивается Уэнсдей. – Он подрабатывал в сфере обслуживания.       Бабушка хрипит. Мортиша с трудом сдерживает восклицания, которые готовы вот-вот вырваться из её дыхательных путей. Гомес качает головой.       – Ужасно. Я удивлён, что тебе потребовалось так много времени, чтобы превратиться в монстра, – сетует он. – Но твой отец говорил, что ты унаследовал от своей матери… – он замолкает, подпирая подбородок указательным пальцем, прежде чем, наконец, закончить, – …Добродушие.       Уэнсдей краем глаза поглядывает на Тайлера, замечая в нём признаки дискомфорта по тому, как он внезапно крепче сжимает свой нож для стейка. Невольно Уэнсдей начинает оправдываться за него.       – Мать Тайлера в их семье была Хайдом. Вы оба были с ней знакомы. Она так же, как и вы, училась в Неверморе. Она даже ходила с тобой на один урок фехтования, мама.       Мортиша поворачивает голову к Тайлеру, ожидая разъяснений. Костяшки его пальцев белеют, когда он произносит сквозь зубы:       – Её звали Франсуаза.       Даже в состоянии сильного потрясения Мортиша никогда не утруждает себя ненужными репликами.       – Сатирова борода! – провозглашает она и коротко спрашивает:       – Фрэн?       Всё притворство Уэнсдей улетучивается, когда она резко поворачивает голову, чтобы посмотреть на Тайлера. Она наблюдает, как выражение его лица меняется от негодования к замешательству и, наконец, к согласию, когда Мортиша продолжает.       – О, Фрэн была ужасно милой. Но я не знала, что она Хайд, я думала, она просто странная, как Гомес.       Отец Уэнсдей кивает на это, бормоча:       – Я знал её.       Мортиша продолжает:       – Если подумать, теперь всё обрастает смыслом. На других занятиях Фрэн держалась особняком, но в фехтовальном зале вела себя яростно и необузданно. Вполне вероятно, что она владела клинком лучше, чем мы с Уэнсдей. Как будто ей нужно было выплеснуть свои подавленные эмоции. Я слышала о её кончине, но я так и не поняла, что с ней произошло.       Когда Мортиша заканчивает, Тайлер уже перестаёт сжимать нож. Он замолкает, уставившись на свой стейк из оленины, который положила ему Уэнсдей. Когда он, наконец, пытается заговорить снова, его голос срывается, и ему приходится откашляться.       – Спасибо, – шепчет он через некоторое время. – За то, что рассказали мне.       Позднее, тем же вечером, он следует за Уэнсдей в её комнату. Она стоит у двери и скрещивает руки на груди.       – Я поняла по твоим словам, что мне не нужно беспокоиться о твоих попытках переселиться в мою комнату.       Тайлер усмехается. Затем засовывает руки в карманы джинсов, и Уэнсдей почти принимает его за видение из прошлого, когда он был для неё всего лишь баристой на полставки. Она задается вопросом, как его образ умудряется преследовать её, даже когда он находится рядом с ней.       – Итак, что касается твоего вопроса, – говорит он, выводя её из задумчивости. – Не уверен, что это имеет значение, но, когда мы впервые встретились, я действительно хотел сам бесплатно отвезти тебя на железнодорожный вокзал Берлингтона, и всё остальное. В то время я думал, что всё ещё могу спасти тебя и, соответственно, себя от необходимости выполнять остальные приказы. Но ты же знаешь, что значит строить планы.       – Человек предполагает, а Бог располагает, так что, может, стоит заключить сделку с дьяволом? – возражает Уэнсдей.       Тайлер хмурится.       – Да, скорее всего, – он продолжает. – По крайней мере, сейчас я знаю, что одна часть была реальной. Что касается остального, то мне нужно время, чтобы в этом разобраться. Честно говоря, я не знаю, потому что в какой-то момент я уже не понимал, какие деяния были совершены моими руками, а какие её…       Тайлер разворачивается, пожимая при этом плечами. Он уже прошёл половину коридора, когда Уэнсдей окрикивает его:       – Что это за внезапная перемена мнения?       Он внезапно останавливается и снова встречается с ней взглядом.       – Я слышал эти истории о моей маме от одного человека, но только сегодня вечером до меня дошло, что этот человек её даже не знал. В отличие от твоей мамы, – Тайлер выдыхает, и напряжение на его плечах ослабевает, когда он продолжает, немного напевая. – Итак, ты можешь поблагодарить свою маму за то, что она заставила меня передумать.       Хотя его слова звучат по-доброму, но его дразнящая ухмылка таковой не является, и Уэнсдей знает, что он добавляет это последнее предложение только для того, чтобы подразнить её.       – Я тебя ненавижу, – говорит она.