Русалочка

— Почему ты боишься высоты? — Многие боятся высоты. Но на самом деле меня пугает не высота, а последствия падения.

Я попробовала пригладить волосы, пальцами пытаясь их распутать, но быстро проиграла сражение с непослушными локонами. Взгляд упал на топор Тамары, заманчиво поблескивающий лезвием. Разумеется, просить ее помочь — верх глупости и наивности. И как удачно, что у меня тоже есть оружие, пусть и не такое совершенное. Хопеш привычной тяжестью лег в руку. Он определенно был легче такого же меча из моих воспоминаний, и в целом тоньше. Подозреваю, что дело в материале и невероятном количестве использованной при создании магии. В древности даже самый короткий хопеш весил в пределах 2 килограммов, потому что изготовлялся из бронзы. В моей прошлой жизни хопеш был сделан из стали, вследствие чего стал более прочным и легким, а нынешний меч и вовсе из кости. То есть еще прочнее и легче. Этот факт также означал, что мне придется потратить время, чтобы привыкнуть, приспособиться в иному весу и балансировке, зато руки будут меньше уставать. Магия придала лезвию пугающую остроту, а учитывая, что оно обоюдоострое… Как бы пальцев не лишиться. Я с максимальной осторожностью поднесла хопеш к голове, натягивая собранные в хвост волосы одной рукой. Заметив интерес в глазах Тамары, я только вызывающе улыбнулась, одним движением отсекая пряди. Мгновенно исчезла тяжесть, даже дышать будто стало легче. Я ощупала волосы, отмечая очевидную неровность стрижки, как вдруг перед носом возникло маленькое зеркало. Тамара выглядела равнодушно, сразу отходя в сторону, но я оценила жест. Хотелось съязвить о недолгом знакомстве, однако здравый смысл подсказал, что лучше не испытывать ее терпение и просто быть благодарной. Ни она, никто другой на корабле не обязаны помогать, но на данный момент девушка сделала для меня достаточно. Одежда и возможность привести в порядок волосы — достаточная помощь. Поэтому я признательно кивнула Тамаре, получая в ответ легкое движение головой. Хотя отсутствие трусов забыть не могу. Как только прическа приобрела терпимый и более менее ровный вид, я вернула зеркало и с готовностью встала. Уверена, понадобится много терпения и самоконтроля на этом дурацком ужине.

***

Я медленно жевала свежий хлеб с маринованной редиской, быстрее всех управившись с главным блюдом — аппетитным жареным окунем. Вернее, быстрее Штурмхонда, потому что Мал практически не ел, молча сверля взглядом каждого присутствующего попеременно, а Алина явно подстроилась под друга. Мне на их странное подавленное состояние было все равно. А как же, здесь ведь нормально кормят! Обитая под водой, я имела возможность питаться только как сильдройр: разнообразными морскими растениями и обитателями. Сырыми, ведь огонь отсутствовал по понятным причинам. Отвращение даже не посещало, причем вовсе не из-за привычек Иды. Я уже была в ситуации, когда приходилось есть нечто более мерзкое, чтобы выжить. Стоит ли говорить, что я попросту скучала по нормальной пище и была зверски голодна после превращения? — Отчего такая резкая смена имиджа? — наконец нарушил тишину капитан, которого новая прическа явно заинтересовала сразу после пересечения мной порога каюты. Удивительно, как долго он продержался, прежде чем спросить. — Радикально избавляюсь от прежней жизни, — своим безучастным тоном дала понять, что большего он не добьется. На самом деле, я ожидала, что разговор затронет жизнь русалок, но никто не спешил задавать подобные вопросы. Странно. Не добившись от меня нормального диалога, Штурмхонд переключился на волшебного мальчика. Упоминание оружия, которое корабль вез в Равку, помогло его разговорить, поэтому остаток ужина они обсуждали различные винтовки, пистолеты и гранаты. Алина приняла откровенно скучающий вид, не заинтересованная в подобных вещах, поэтому я решила воспользоваться моментом, аккуратно придвигаясь ближе. Мне разговор парней был близок, оказалось, что какие-то знания об оружии присутствуют, но от русалки такого вряд ли ждут. Мало ли, что заподозрят, отговорку: «сильдройры не совсем отшельники, многое знают», лучше приберечь для чего-то более серьезного. — Я не чувствую в тебе силы русалье. Ты еще не надела усилитель? — мой шепот заставил солнечную девочку вздрогнуть от неожиданности. Это не укрылось от внимания капитана, который умудрялся незаметно наблюдать за нами, не отвлекаясь от разгоряченного обсуждения с Малом. Вернее, он думал, что незаметно. Алина, может, и менее внимательна, но я также следила за Штурмхондом, как он за мной. И это напоминало странные переглядывания, когда каждый смотрит в сторону другого, только если тот отвел глаза. — Я… думаю, — после короткого замешательства ответила Алина. Ее слова вызвали у меня неожиданную вспышку злости. — Поздно отступать. Ты уже отняла жизнь, пусть больше метафорическую. Стоило подумать прежде, чем направлять оружие на морского дракона и меня. Если бы он не передал мне силу? Ты бы убила его, но не решилась надеть усилитель? Тогда к чему была бы его жертва? — я до побеления костяшек сжала ее руку, заставляя смотреть на себя. Солнечная девушка побледнела, попыталась вырвать запястье, явно чувствуя боль. К ее чести, она не спешила вскакивать и кричать, привлекая внимание Штурмхонда и Мала на другом конце стола, куда они не так давно перебрались в пылу разговора и разглядывали какие-то чертежи. Я резко отпустила Алину, с тихим шипением хватаясь за бокал. Он стоял нетронутым с самого начала ужина, потому что я не чувствовала жажды. Сейчас же мне необходимо было отвлечься и занять руки, но я раздраженно отставила его почти сразу, как поднесла ко рту. В нос ударил сладкий запах вина, который вызвал неприятные воспоминания о зудящих красных пятнах на коже, тошноте и удушье. Аллергия на алкоголь. Наверняка Ида этим не страдает, но меня мутило от одного вида любого напитка, содержащего спирт. Пока я сверлила мрачным взглядом несчастный кубок, Алина растирала ноющее запястье. Она явно задумалась над моими словами, но к чему приведут ее размышления, невозможно было предугадать. — Эта сила принадлежит тебе. Но ты вполне можешь уничтожить чешуйки. Пусть лучше она не достанется никому, чем человеку, который или слишком лицемерен, или не способен разобраться в своих желаниях, — я закончила монолог и откинулась на спинку стула, не ожидая ответа от солнечной девочки. Если она и была хоть сколько-то рассержена, то сейчас поникла, осознавая мою правоту. Какое-то время мы сидели в напряжении, иногда косясь в сторону капитана и следопыта. Я отметила, что второй чересчур налег на вино, судя по блеску в глазах и хаотичным движениям. Мне стало душно, захотелось выйти на свежий воздух, и я встала, не отдавая себе отчета. Штурмхонд и Мал мгновенно прервались, недоуменно наблюдая за мной. В этот же момент я вспомнила, что выйти на палубу означало столкнуться со страхом воды, но садиться обратно было глупо. Сухо поблагодарив капитана за ужин, покинула не слишком комфортную обстановку. За дверью каюты не оказалось ни Толи, ни Тамары, что привело меня в заблуждение. До этого со мной чуть ли ни конвой ходил, а сейчас… Я понимала причины слежки и контроля, а столь неожиданная свобода явно вне логики и разумности. Конечно, было глупо с моей стороны упускать такой шанс. Воздух был наполнен свежестью моря. Будучи русалкой, я не чувствовала этого, видимо, привыкнув. Сейчас же запах забивал ноздри, а на губах словно застыл привкус соли. Почувствовав легкую тошноту и головокружение, прислонилась к двери, закрыв глаза. Обстановку на верхней палубе я оценила, как только покинула надстройку капитана: в поле зрения отсутствовали члены экипажа, но я слышала голоса чуть дальше. Вспомнив бросившиеся в глаза бочки в паре метров, на ощупь двинулась к ним. Вероятнее всего, в них была вода, судя по влажности досок. — Ты не дождалась десерта, — раздался голос за спиной. Я чудом не вздрогнула, мгновенно открывая глаза и утыкаясь взглядом в пол. Главное — не смотреть по сторонам. — Как и наличия манер. Какой джентельмен будет с ходу обращаться к девушке на «ты»? Стоило заметить еще при нашем первом разговоре. — А кто сказал, что я джентельмен? Многие вообще называют пиратом, — расположился на соседней бочке Штурмхонд, с напускным возмущением всплеснув руками. Я не поднимала глаз, замечая его движения лишь периферическим зрением. — Ты и есть пират. — Корсар, — поправил капитан, вскинув острый подбородок, судя по быстроте сказанного произносящий это не в первый раз. — Узаконенный пират, — язвительно усмехнулась я. Штурмхонд поперхнулся от наигранного негодования. — Решила погулять под луной? Спешу разочаровать, но на парк палуба мало похожа. И по размерам меньше. Хотя романтика, несомненно, присутствует. — Романтика? В постоянной качке, антисанитарии, штормах и прочих прелестях жизни в море? Нет, я бы просидела в каюте все плавание, если бы не желание вдохнуть свежий воздух и напрягающая слежка, — теперь я поняла, почему после ужина отсутствовало сопровождение: на палубе была вахта, в трюме — остальные члены экипажа. А капитан покинул каюту через пару минут после меня, до этого, вероятно, попрощавшись с Алиной и Малом. Без присмотра не осталась бы, просто менее навязчивого и приметного. — Любопытные слова для русалки, — поднял брови Штурмхонд, внезапно подобравшись. Подобная смена эмоций практически не удивила, он и так был всегда напряжен рядом со мной, как и все на корабле. Просто мастерски скрывался за масками. Я чуть не ударила себя рукой по лицу. Мандраж перед встречей с водой видимо сказался на умственной деятельности, иначе как объяснить неспособность думать над словами. — Кажется, ты прослушал все, что я говорила. Мне осточертело море. А сказанное про слежку вообще не заинтересовало? Я говорила абсолютно искренне, наконец посмотрев на Штурмхонда, изо всех сил концентрируясь на его лице. Он поверил. Вольготность и ухмылка снова скрыли истинное лицо. Человек, который так легко меняет личины, вызывает здоровое опасение. Рыбак рыбака, верно? — Зачем отрицать очевидное? Я должен убедиться, что ты не представляешь угрозы. Я убивала. Расчетливо, четко осознавая, что делаю. В безудержном порыве ярости или отчаяния и страха. Мои руки в крови, и к ней вполне может добавиться твоя. Собственные мысли вызвали нервную дрожь и… предвкушение, будто скользнувшее змеей вдоль позвоночника. По виску скатилась капля холодного пота, неожиданно выступившего по всему телу. Я сделала вид, что убираю волосы с лица, стирая ее. Благодаря сумраку, царящему на корабле, Штурмхонд этого не заметил. — Аналогично. Я вернулась к рассматриванию досок, пересчитывая царапины. Раздался приглушенный смех дальше по палубе. Мерный плеск за бортом корабля бил по ушам отбойным молотком. А на его ручке наверняка была выжжена эпитафия остаткам моих здоровых нервов. Скрип мачты и шелест опущенных парусов дополняли какофонию звуков, которые сложно заметить, если не прислушиваться. В этой громкой тишине я даже различила спокойное дыхание и медленное биение сердца Штурмхонда. Острота слуха явно увеличилась, и вместе с этим появилось знакомое чувство, прокатившееся по коже легким покалыванием. Магия. Едва мысль сформировалась в сознании, чувство исчезло, будто перекрыли кран и струя воды оборвалась. Вместе с ней оборвались облегчение и радость жаждущего этой целебной влаги. Такая зависимость от магии едва не вызвала панику. Едва. Однако страха не добавилось, я ощущала, что так правильно. Что эта сила мне необходима как воздух, чей поток в легкие постоянно прерывают, сжимая горло. Вспомнилось, как Штурмхонд обещал предоставить помощь своих гришей в овладении магией. Нет, подобные рассуждения до добра не доведут. — Так каково жить под водой? — внезапно нарушил молчание капитан. У меня вырвался короткий истеричный смешок, реакцию на который я не увидела, наконец посмотрев в сторону моря. Тело по собственной воле направилось к одному из бортов корабля. Осознала, что делаю, я только когда руки вцепились в гладкое дерево, а перед глазами предстала темная рябящая гладь, в которой отражался неполный диск луны. Вид и правда можно было назвать романтичным. Я бежала. Тело дрожало от усталости, а дыхание прерывалось. Мне казалось, что в спину вот-вот упрется дуло ружья или воткнется нож. В очередной раз упав из-за боли в левой ноге, зацепившейся за корягу, я судорожно сплюнула, в темноте не замечая в слюне темного сгустка. Грязные лохмотья, пропитавшиеся потом и кровью, омерзительно липли к коже. В очередной раз оглянувшись, я увидела силуэты за деревьями и яркий свет фонарей. Все ближе и ближе. Мне хотелось свернуться в клубок прямо на месте, умерев от истощения и кровопотери, бороться с которым удавалось лишь благодаря пониманию. Пониманию того, что в случае поимки меня ждет участь во много раз хуже смерти. А еще благодаря обещанию, данному Брайану. — Спасись любой ценой. Плевать, что твоя жизнь уже сломана. Ты перебила кучу этих ублюдков и спасла даже больше людей. Можешь, говорить, что ты не солдат, но твоей силы воли хватит, чтобы продолжить жить. После долгой терапии, с больной психикой, но жить. Обещай, что попытаешься. Я не успела сказать. Обещаю, Брайан. Автоматная очередь прошлась по кустам в примерно двадцати метрах от меня. Несколько преследователей одновременно закричали, я смогла разобрать слова, что одному из них показалось шевеление в папоротниках. Они двинулись в ту сторону, постепенно удаляясь. У меня вырвался надрывный вздох. Не веря своей удаче, я смогла подняться, больше не чувствуя горячей крови, стекающей по ноге. Второе дыхание оттеснило огонь в боку и бедре, который был вызван в первом случае ножевым, а втором — прошедшей навылет пулей, оставившей в мышцах сквозную рану. Я двигалась за счет чистого адреналина, волоча за собой поврежденную ногу и прижав к телу руку с куском грязной тряпки, а в голове мелькали мысли, что теперь получится на собственном опыте рассказать о чудесах, на которые способен человеческий организм в критический момент. Направлялась я в сторону реки, зная, что это единственный шанс на выживание. На земле оставались следы, трава примялась, капли крови тянулись смертельным шлейфом, заметить который в темноте довольно сложно, но у преследователей имелись источники света. Единственное, что пока спасало меня — густота зарослей, пробираться через которые мне — худой и гибкой девушке — было проще, чем амбалам из бандитской группировки наперевес с оружием. Другое дело, что они были сыты, здоровы и полны сил, а я три дня назад съела жалкий кусок неядовитой змеи, поделив ее с Брайаном и Тейлор. Девушка покончила с собой в очередном приступе безумия, а Брайан погиб, пытаясь отвлечь бандитов и дать мне время на побег. Я оглянулась только один раз, чтобы увидеть, как он падает на землю. Кроме того, мое тело по количеству лишних дырок могло в скором времени сравняться с дуршлагом, а поспать удалось опять-таки три дня назад, вздрагивая от каждого шороха и звуков, которых в тропическом лесу не счесть. Я слабо разбирала, куда иду, бессознательно огибая возникающие препятствия в виде покрытых мхом и лианами деревьев и коряг, кустов различной высоты. В какой-то момент под ногами захлюпала грязь. И без того слабые конечности скользнули по влажной земле, я упала, продолжая путь ползком, потому что встать уже не могла. Левая нога почти не шевелилась, а тело скорее дергалось в конвульсиях, чем двигалось, из-за кровопотери. Джунгли расступились практически у самого берега реки, я скатилась с берега в воду, огласив тишину громким всплеском. Я отчаянно цеплялась за дно руками с обломанными ногтями и отталкивалась здоровой ногой от скользких камней. В темноте было сложно разглядеть другую сторону, и мне оставалось лишь молиться, что до берега не далеко, а течение не потащит за собой. Слава всем существующим богам, что в этой части Конго крокодилов не водилось из-за отсутствия добычи и относительной мелкости реки. Значит, хотя бы участь быть разорванной на кусочки и съеденной мне не грозит. Шум позади остался мной не замечен. В ушах бешено стучала кровь, заглушая любые другие звуки. Поэтому выстрелы я только почувствовала. Пули врезались в спину и руку, ломая ребра и раздрабливая плечевую кость. Но выбила меня из более-менее устойчивого положения не боль, а ударная сила, возникшая от столкновения металла с телом. Руки разжались, а ноги подогнулись, и я мгновенно нырнула под воду. Нырнула, чтобы не вынырнуть. Я даже не видела пейзажа реки, в которой утонула. Но это не помешало вспомнить момент смерти от одной картины спокойного моря и соскользнуть по стенке борта, ловя ртом воздух. — В чем дело? — выросла надо мной фигура Штурмхонда. Я быстро замотала головой, пытаясь унять заполошно бьющееся сердце. Капитан замер, явно раздумывая, стоит ли звать целителя, но мне удалось быстро прийти в себя из-за осознания. В конце концов, я уже пережила свою смерть, а нынешний страх — отголосок прошлых ощущений. И мне изначально была понятна причина боязни воды, на подсознательном уровне. Алло, психиатрическая лечебница? Мне обещали долгую терапию, есть свободная койка? Нет, не буйная, если только вы не бандиты-работорговцы. — Все в порядке. Было мало времени, чтобы свыкнуться с новой ипостасью, — как можно убедительнее заверила я. Опустошение навалилось слишком резко, но мне удалось скрыть чувства от чересчур внимательного Штурмхонда. — Возможно, стоит отправиться в каюту? — участливо спросил капитан, протягивая руку. Я ухватилась за теплую, мозолистую ладонь, поднимаясь с его помощью, а после вернулась на бочку, жалобно скрипнувшую от моего тяжелого приземления. — Позже. Но ты вполне можешь оставить меня, никуда с корабля не денусь. Соглядатаев хватает. Или я все-таки отвечу на вопросы о русалочьей жизни. Штурмхонд прищурился, но кивнул, демонстрируя готовность слушать. Я скрыла облегчение. Компания капитана дала возможность отвлечься от воспоминаний и страха за разговором. Вернуться в дебри сознания и оказаться на дне темной и жадной до человеческой жизни реки я еще успею. — Итак, русалки…