Русалочка

Если вы заключаете сделку с дьяволом, значит, ни один ангел не предложил вам более выгодных условий.

Я неподвижно сидела в так называемой каменной «койке» Уллы, уставившись в стену пустым взглядом. Ведьма смешивала какие-то травы, явно добытые на суше, в выпетой из коралла чаше. В пещере было сухо, что ясно говорило о силе сильдройр, способной в одиночку сплести такие сильные чары, на которые не способна не одна из ныне живущих русалок. Морская ведьма оказалась столь тактична, что не мешала мне размышлять, спокойно занимаясь своими делами. Однако время от времени бросая насмешливые взгляды, в которых скрывались нечитаемые эмоции. Ее гладкие блестящие щупальца плавно скользили по тонкому слою воды, покрывавшему песчаный пол, и делали ее мутной от взметнувшегося песка. Что за чушь? Умереть, чтобы стать человеком. Я все понимаю: магия, русалки… Нет, не понимаю! — Расскажи подробнее, — смогла выдавить я, оторвавшись от изучения живописных трещин на стене. Улла издала тихий звук, который можно было принять за облегчение. Я удержалась от злорадной улыбки — а нечего неожиданно вываливать на меня такие ошарашивающие известия. — Тебя должен убить твоим же секирном человек. Таким образом он уничтожит русалку и освободит человеческую сущность. Этот способ не сработал бы с обычной сильдройр, но в тебе заключены две души. Я внимательно слушала наставление морской ведьмы и не сразу поняла, на что она намекает. — Как ты… — Я самая могущественная русалка из всех когда-либо живущих. Мои песни способны на невероятные чудеса, и они дали знать, что передо мной далеко не обычная сильдройр. Хотя я не знаю, как ты слилась с бедняжкой-русалкой, — перебила Улла, отвечая на невысказанные вопросы, написанные у меня на лице. — Слилась. Ладно, теперь понятна двойственность чувств и сознания. Значит, мне нужно найти психа, который согласится убить русалку, не переживая насчет того, что я — русалка, существо из сказок, и того, что требуется убийство! Проще пареной репы, — с каменным лицом выпалила я. Какое-то время мы с сильдройр смотрели друг другу в глаза, а потом мой истерический смех все-таки прорвался наружу, создавая еле слышное эхо. Долго он не продлился, оборвавшись так же резко, как и начался. Я несколько раз всхлипнула, окончательно успокаиваясь, а потом отрицательно покачала головой на предложенную морской ведьмой чашку со странным месивом. Его приготовлением она и занималась во время моих внутренних размышлений. — Мироздание тебе благоволит, рыбка. На следующий день, когда луна вступит в полную силу, в водах сильдройр появятся люди, которые смогут помочь с твоим превращением. Появишься в нужный момент — твоя смерть спасет другую жизнь. Но верно определи руку, в которую вложишь клинок. Голос Уллы наполнился магией, выжигая каждое слово в моих мыслях, заполняя голову дурманом. На миг все помутилось, но зрение быстро восстановилось, и осталось только легкое головокружение. Я вдумалась в сказанное и осознала: русалка говорила о полнолунии, которое должно было наступить только через неделю. — А цена? Что ты от меня хочешь за информацию и секирн? — вспомнила я о еще одной очень важной детали, подозрительно сощурив глаза. Улла, словно издеваясь, начала медленно есть свою бурду из предложенной мне чашки, делая вид, что раздумывает. Только вот хищный блеск узких темных глаз дал понять: ведьма давно знает, что требовать. — Ты встретишь человека. Он могущественный маг из тех, кого люди называют гриши. Звезды молчат, и ритуалы не могут поведать о его судьбе, поэтому я прошу тебя проследить за ней. Он не должен погибнуть, и ты приложишь все силы, чтобы защитить его от смерти, — вкрадчиво разъяснила Улла, легко касаясь моих плеч черными щупальцами. Я недоверчиво вскинула брови: — Ты так сильна, но тебе нужна моя помощь в защите какого-то человека? Нет, постой, не отвечай. У тебя наверняка есть причины это делать, и ты все равно не расскажешь, верно? — дождавшись удовлетворенного кивка, я продолжила: — Как именно я пойму, кто этот человек? — Могущественный маг. Темнее самой безлунной ночи и страшнее самых ужасных монстров. Ты узнаешь его, как только увидишь. Я умываю руки. Вернее, хотелось наплевать на все и забыть о том, что я — не русалка, и просто жить. Но реальность плескалась под хвостом, пускающим волны на водяной глади. Воспоминание о горящих легких и сковывающем холоде помогло отбросить неуверенность. — Хорошо, повтори еще раз, пожалуйста, потому что я до сих пор в прострации после твоего: «ты должна умереть»! — я смиренно склонила голову, исподлобья смотря на Уллу. Та неестественно широко улыбнулась, взглядом обещая мне жуткие мучения, но обреченно начала говорить.

***

Песня лилась сплошным непрерывным потоком, в ней не было слов — только разнообразные звуки, которые то тихо и жалобно стенали, то оглушали могучим ревом. Обломок бивня кита-нарвала плавно перетекал в форму клинка. Необычное полукруглое лезвие с острой кромкой цвета слоновой кости без гарды. По эфесу вились тонкие узоры неизвестных рун, а вид серповидной части словно ударил по голове. Хопеш. — У хопеша лезвие как полумесяц, он применялся в Древнем Египте и отличался высокой пробивной способностью. Короче и легче того ятагана, поэтому с ним будет проще управиться. Я покажу, — мягко улыбнулся Брайан, вкладывая оружие мне в руку и переходя к следующему коллекционному мечу на стене. Конечно, смехотворно противостоять пулеметам и автоматам подобным, но выбора не оставалось. Я устало осела прямо на заляпанный кровью пол и провела по лезвию пальцем, оставляя на кончике тонкую царапину. Если подкрасться и ударить неожиданно… Я пела на автомате, увлеченная новым воспоминанием, поэтому Улла ткнула в меня одним из щупалец. Смущенно опустив глаза, я добавила в чары больше эмоций, привлекая также всплывшие от вида секирна. Магия всколыхнулась последний раз, прокатываясь волной от меня к хопешу и связывая нас хрупкой нитью. Коснувшись его рукой, я почувствовала его как продолжение себя. Будет ли лишение секирна магии столь же болезненно, как и потеря какой-то части тела? — Можешь возвращаться домой и ждать нужного часа. Не забудь, что я говорила. Все должно быть сделано правильно, без отклонений, — напутствовала морская ведьма, почти ласково касаясь моей бледной щеки. В ее глазах снова появилась грусть, в этот раз смешанная с робкой надеждой. Я глубоко вдохнула и благодарно кивнула Улле, не в силах что-то сказать. Слишком необъяснимые странные чувства. — Я справлюсь.

***

Возвращение прошло гладко, никто даже не заметил моего отсутствия… — Ида! …или заметили. Я как можно спокойнее повернулась к выплывшей мне навстречу из дома русалке, пытаясь узнать ее. Память Иды не подвела. — Прости, мама. Я задержалась, наткнулась на китобойное судно, — сообщила я половину правды, по опыту Иды зная, что лучше открыть часть «опасных» приключений, чем скрыть все и разозлить взрослую сильдройр. — Безрассудная, глупая девчонка! Это уже третий раз за месяц, ты хочешь, чтобы тебя увидели? Или поймали? — возмущенно вскричала Андрина, заламывая руки со страдальческим выражением лица. Только вот наигранность так и лезла в глаза: мать Иды давно наплевала на безопасность дочери и возмущалась лишь изредка, напоказ. Как сейчас, устраивала сцену для окружающих, которые умилялись ее «заботе». В молодости она была очень ветреной русалкой, которой беременность испортила все планы по вступлению в королевскую семью: она пыталась сблизиться с одним из принцев, в то же время крутя роман с отцом Иды. Как итог — недолюбливание дочери и злость на нее с мужем. Оказывается, что-то все же роднит людей и сильдройр. Глупость и алчность. Она продолжала обвинять меня в неразумных поступках, в то время как я подумала, что она сошла бы с ума, узнай, как я угрожала Сайену… — Ta gueule, — закатив глаза, пробормотала я, чем оборвала тираду вошедшей в раж сильдройр, на которую уже в открытую глазели проплывающие мимо русалки. Она с недоумением уставилась на меня, удивленная неизвестными словами на незнакомом языке. Я же потерла виски из-за легкой головной боли, возникшей от всплывшей кучи ругательств на разных языках. Неожиданно много нецензурщины имелось в моем словарном запасе. Пока мать Иды не опомнилась, я проскользнула в дом, а после — в теперь уже мою комнату. Стыдно не было абсолютно, а воспоминания Иды не оказывали особого влияния на сознание, потому что она приняла равнодушие матери и отплачивала ей тем же. А меня ждала тяжелая и невыносимая неделя…