Русалочка

Не бывает безвыходных ситуаций. Бывают ситуации, выход из которых тебя не устраивает.

Тревога не была беспочвенной. Корабль рассекал неспокойное море, распространяя вокруг себя жуткий запах. Китобойное судно, как подсказало мне сознание Иды. Вместе с этим открытием пришла злость, пробежавшая по телу горячей волной, подстегивающей к действию. Люди на судне готовились поймать всплывшего на поверхность молодого кита, не осознающего приближающуюся опасность. Закатное солнце отразилось на вскинутых гарпунах, создавая видимость пылающих орудий. Моряки замахнулись. Я будто потеряла контроль над собой, поддаваясь эмоциям и инстинктам. Первые же звуки душераздирающей песни взметнули толщу воды, отгородившую кита от корабля и брошенных гарпунов. Люди закричали в страхе и недоумении, их вопли отозвались во мне ликованием. Впрочем, оно словно по щелчку сменилось удивлением от собственных действий и сил. Чтобы оборвать плетение чар пришлось приложить куда большие усилий, чем для его начала. Дрогнувший как порванная струна голос затих, сменившись обжигающим жаром в горле, в которое будто залили раскаленную сталь. Впрочем, болезненное ощущение быстро пропало вместе со стеной воды, служившей барьером между китом и судном. Я в очередной раз убедилась, что являюсь абсолютной противоположностью Иды, рвущейся спасать бедных морских обитателей и жалеющей каждое живое существо. Вместо возмездной злости русалки, что сейчас проявила себя, я чувствовала охотничий азарт и жажду крови, которые набатом били в голове, требуя присоединиться к охоте. Смешанность желаний и инстинктов поставила в тупик, вызвав растерянность. С шумом опустившаяся волна унесла корабль в сторону, смыв в море несколько человек, эхо криков которых поглотила темная пучина. Кит скрылся на глубине, так и не поняв, что был на острие смерти, по счастливой для него случайности забравшей жизни моряков. Случайности, имя которой — Ида. Я бросила последний взгляд на паникующих людей на борту покалеченного судна и тоже погрузилась в воду, на мгновение крепко зажмурившись. Находиться в недорыбьем теле становилось все ужаснее, и без того хрупкое терпение покрылось сетью трещин. Я точно знала одного русала, рискнувшего встретиться с морской ведьмой, чье имя произносили только шепотом, поэтому перестала зря терять время, тратя его на привычные Иде поступки вроде спасения животины. — Сайен, нужно поговорить, — твердо заявила я, потянув парня за руку, скрытую перчаткой из настоящей кожи, которую Ида ему и подарила. Вещь вызывала зависть других сильдройр и их же восхищение смелостью русалки. Я бы назвала приближение к берегу и людям, а также воровство у них глупостью и безрассудством, но не могла не оценить ее решительность. Также прямота Иды играла мне на руку, позволяя беспардонно вмешаться в разговор группки сильдройр и увести принца. — Как найти Уллу? — мой вопрос ошарашил русала, заставив его резко побледнеть, хотя казалось, куда больше. Он не был особо пугливым, поэтому я насторожилась: видимо, встреча с морской ведьмой настолько потрясла Сайена, что даже ее упоминание напугало его до дрожи. — Я знал, что ты странная, но не осознавал, насколько! Если не хочешь всю жизнь жалеть — лучше откажись от своего решения. Я оказался не готов заплатить непомерную цену за сделку, и тебе не советую, — парень яростно размахивал руками, беспокойно вертя хвостом, что напомнило мне нервное подергивание этой же частью тела у собак и кошек. Мелькнула мысль: сильдройр также близки к животным, как и к людям. — Это мое дело. То, что ты испугался и не смог, не означает, что и я пойду на попятную. Сейчас дело не в праздном любопытстве и влечении на сушу, — настаивала я, лукавя. Он решит, что Ида отказалась от глупой идеи фикс, хотя мои планы означали именно ее. Однако сам посыл был другим, ведь мое становление человеком являлось возвращением к родной сути. — Ида, я не позволю теб… — возмущенный вскрик Сайена прервался бульканьем. Я сильнее сдавила шею принца, зажимая его судорожно трепещущие жабры и тем самым перекрывая дыхание. Отчаяние привело к импульсивности и злости, поэтому парню стоило одуматься и не стоять у меня на пути. — Слушай сюда, хлюпик, я на взводе, поэтому говори, как найти ведьму, или прикончу, — мой ледяной тон повлиял на Сайена слабее, чем руки на горле, но вместе с ними дал верный толчок. Парень мелко закивал, подрагивая от страха и нехватки кислорода, после чего я отпустила его, отчего он сполз по стене пещеры, в которую я затащила его для приватного разговора. Совесть не подавала признаков жизни, зато внутри зашевелилось нарастающее, пугающее чувство, темной струйкой побежавшее по венам. Наслаждение жестокостью, желание снова наброситься на бедного русала и сильнее сдавить шею, выдавливая остатки энергии. Жажда увидеть угасающее сознание в глазах и кожей почувствовать последний вдох. Кровавая пелена спала от надсадного кашля Сайена, с ужасом взирающего на меня. Чернота чувств тянулась из прошлой жизни, и я почти испытала облегчение от невозможности вспомнить ее подробности. Русал быстро рассказал мне, как попасть к Улле, и трусливо сбежал, даже не пытаясь выяснить, почему я так повела себя. Можно было не переживать, что Сайен расскажет кому-то о практически нападении, ведь это означало выставить себя слабым и неспособным защититься от какой-то простолюдинки. Для среднего принца это стало бы несмываемым позором, о котором ему вряд ли бы дали забыть. А еще я могла шантажировать его знанием о встрече с морской ведьмой… Но парень наверняка даже не задумывался о такой возможности, так как доверял Иде. Чтож, я могла порадоваться, что попала в тело русалки, имеющей неплохие связи в царстве сильдройр, а друг — принц подводного народа, был именно неплохой связью, которая скорее всего оборвалась после моего поступка. Какая жалость. Погружаясь в свои мысли, я отстранялась от понимания, что нахожусь в воде, и только это спасало от недееспособности из-за страха. Также это помогало управлять телом инстинктивно, пользуясь мышечной памятью, и я только сейчас заметила, как странно дышать жабрами и передвигаться с помощью хвоста. Не было даже ощущения, что мои ноги склеены вместе и я дергаю ими как в дестве, когда пыталась изобразить русалку. В детстве… Резкая головная боль помешала четким воспоминаниям, оставив только тогдашнее чувство веселья от глупой игры. С приближением к обители Уллы вода все больше темнела, а в лучах красного солнца становилась похожей на плещущуюся кровь, что усугубляло без того тревожное и напряженное состояние. Ведьма жила в самом холодном далеком уголке моря, в глубоких пещерах и между скалящихся пастей ледников. Холод обжигал, заставляя голую кожу покрыться мурашками, но я не чувствовала особого дискомфорта. Жара, горячее солнце, от которого тело покрывалось краснотой и волдырями, а пот лился рекой… Даже представление об этом вызывало передергивание и липкий ужас. Мне становилось жутко от понимания, что почти всё, отчего я чувствовала подобное, шло из тьмы воспоминаний, которые прежняя я желала забыть навсегда. Жажда крови, жестокость, мерзкие фрагменты, проявляющие себя от самых обычных событий и ощущений, непреодолимая боязнь воды — это темное нечто скрывалось в глубине моего сознания, словно выжидая, когда можно будет выплыть на поверхность и уничтожить меня. В черноте одного из провалов пещер загорелись желтые глаза, словно огоньки, привлекающие глупых мотыльков. Только вот мотыльком была я. Здравый смысл орал благим матом, убеждая не приближаться, но существо во тьме решило за меня, выплыв из зияющего входа. По его телу пробежала короткая электрическая вспышка, на мгновение осветившая застывшую от изумления меня и само существо, оказавшееся угрем. Здоровенным электрическим угрем, чтоб его. Неведомым образом он удивил меня больше, чем русалки, скорее всего, как раз из-за своей обычности. Хотя вряд ли электрического угря можно было назвать обычным, о чем мягко говорило смутное ощущение прошлого. Вид у рыбы был довольно угрожающим, в основном благодаря потрескиванию миниатюрных молний вокруг нее, но сама она не показывала агрессии, а будто выглядела…уставшей? Абсурд, но ее взгляд напоминал взгляд конкретно задолбавшегося человека. Подобное чувство я видела в глазах кого-то из прежней жизни, но вот кого — оставалось загадкой. Угорь извернулся, словно зовя меня за собой, и безмолвно исчез в провале. Если бы он заговорил, я бы даже не удивилась, наоборот: ситуация до ужаса походила на…историю? Сказку? Мультик! Я едва не засмеялась от радости и облегчения, что было совершенно нелепо для происходящего. Еще бы, наконец что-то конкретное, а именно — яркое воспоминание и четкое представление рыжей русалочки, разговаривающих рыб и пугающей морской ведьмы. За обнадеживающим восстановлением памяти последовало уныние, ведь я знала, что к хорошему сделка с Урсулой Ариэль никуда не привела. Улла-Урсула. Электрический угорь. Желание получить ноги. Хм… Осознав, что нахожусь у входа слишком долго, я поплыла за скрывшимся во тьме угрем, отбрасывая страх и сомнения. Куда уж хуже? Правда, после подобных фраз всегда оказывалось, что хуже есть. — Да ладно тебе, куда хуже-то? — неуверенный смешок сквозил плохо скрытым страхом, но Брайан старался поддержать меня и остальных членов группы. Несмотря на раздробленную ногу, заканчивающиеся запасы пищи и сходящую с ума Тейлор, то заходящуюся булькающим смехом, то скулящую что-то себе под нос. На следующий день он лежал на горячем песке, недвижимый и посиневший. Мертвый. Тьма пеленой заволокла сознание. — Впервые я сама затаскиваю к себе сильдройр, да еще и потерявшую сознание. Бывали особо впечатлительные, но даже они в обморок не падали, — ясный женский голос ворвался в нечеткий сон, который я видела будто через мутное стекло, заглушающее звуки. Его жуткость заставила передернуться, но этого было мало: возникло четкое понимание, что это вовсе не сон, а воспоминание. Одно из тех, что скрывались за завесой. Одно из тех, которых я до смерти боялась. — Я знаю тебя, свободолюбивая русалка, рвущаяся на поверхность. Решилась на сделку? — вкрадчиво спросила Улла, поправляя сплетенные в подушку водоросли под моей головой. Я со стоном села в выемке в стене, будто вырезанной из толщи скалы, прижимая руки к гудящей голове. Если каждое воспоминание будет вызывать такие последствия, я отказываюсь что-то вспоминать! — Не слишком любезно для ужасной морской ведьмы помогать потерявшей сознание сильдройр? Не навредит имиджу? — съязвила я, не в силах контролировать себя после произошедшего. И тут же закрыла рот, растерянно глядя на Уллу, которая неожиданно расхохоталась от моих слов. — Кто тебе поверит, рыбка? К тому же это не затмит тех «злодеяний», которые я совершила, — выделила слово русалка, патетически взмахнув руками и чуть не ударив по проплывающему мимо уже знакомому мне угрю. Мои шаблоны рвались с почти слышным треском от поведения ведьмы, которая внушала морским обитателям суеверный и благоговейный ужас. Впрочем, это и близко не походило на шок после пробуждения русалкой, но я все равно ошарашенно захлопала глазами, что доставило Улле еще больше удовольствия. Между прочим, выглядела она почти как обычная сильдройр, разве что... Хвоста у нее не было. Только куча щупалец, иногда мимолетом касающихся меня и кажущихся более элегантными и изящными, чем рыбий низ у других русалок. Ассоциация с Урсулой только что подкрепилась. — Да, точно, сделка. Я хочу стать человеком, — смогла собраться с мыслями и озвучить я, наблюдая, как хмурится сильдройр, скрещивая бледные руки на прикрытой крупными ракушками груди. Любопытная конструкция, между прочим, на которую я только обратила внимание. Подобные вещи носили немногие, потому что найти моллюсков с такими большими раковинами было сложно, а сделать из них подобие лифчика — еще сложнее, учитывая слабо развитое в подводном мире рукоделие. Почти все вещи были сотворены песнями, и это было проще, чем делать их руками. На мне был настоящий человеческий лифчик, сворованный Идой вместе с перчаткой для Сайена. Тот раз оказался единственным, когда русалка подбиралась к людям настолько близко. Она умудрилась снять вывешенное сушиться нижнее белье с окна хижины, построенного непредусмотрительно близко к воде, и украсть перчатку, сняв ее прямо с руки спавшего в рыбацкой лодке мужчины, который был настолько пьян, что жена выгнала его на улицу. И это сыграло в пользу Иды, позволив ей стянуть вещь и не разбудить пьяницу. Перчатка была всего одна, видимо, вторую тот проиграл в карты, за которыми провел вечер, о чем в запале кричала женщина из хижины. — Может, ты хочешь получить ноги? Стандартная процедура, помогу создать священный клинок, секирн, чтобы ты могла три месяца побыть в шкуре двуногих, — усмехнулась морская ведьма, в чьем взгляде мелькнула эмоция, похожая на грусть. Я раздраженно вздохнула, качая головой на ее предложение. — Нет, я хочу стать человеком. Навегда. Без ограничения в три месяца. — Тогда после превращения просто коснись клинком чего-то человеческого, и останешься смертной, — у Уллы был такой вид, будто она действительно не знала последствий подобного насильного становления человеком. Я бы согласилась, если бы не прочитанный Идой древний свиток, заколдованный, чтобы не намокнуть. Где она его нашла, я выудить из памяти не смогла, будто воспоминание затерли, закрасили краской, отколупывать которую пришлось бы с неприятными ощущениями. — Я знаю, что после такого долго не живут. Кожа трескается, потому что ей не хватает воды, каждый вдох обжигает горло и не приносит кислорода. Медленная и болезненная смерть, вызванная проклятием, что ложится на каждую русалку, не сумевшую уберечь свой секирн. Знать бы еще, откуда это проклятие возникло… — А рыбка не так глупа, как казалась. Чтож, я могу помочь. Превращение будет жутким, тебя словно разорвут на части, а потом пришьют их обратно, вывернув наизнанку. Не говоря уже о цене, которую придется заплатить, — понизив голос, отчего стало еще более неуютно в темноте пещеры, которую я даже не могла разглядеть, сообщила ведьма. Странно, зачем она пытается меня отговорить, если сделки приносят ей выгоду? — Я согласна на все, — твердо заявила я, отмахиваясь от тихого предостерегающего звоночка. Улла обхватила холодными ладонями мое лицо, притягивая к себе и наклоняясь к уху. — Цена не столь пугающая. Дело в том, что чтобы стать человеком, тебе придется…Умереть.