Нарния или Англия?

      — Д-доброе утро.       Мне пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы сказать это. Настолько огромное, что, кажется, сегодня я больше ничего не скажу. — Доброе утро, леди Анна, — сказал Сиэль в ответ.       Казалось, ничего не произошло… Но я уверена, что если он повернётся ко мне спиной, то я увижу как минимум большую шишку…       О Господи… А если я ему сломала череп? А если удар был настолько сильным, что последствия останутся на всю жизнь?.. Так, не время об этом думать… Для начала сделай глаза поменьше, такими блюдцами неприлично смотреть на людей. — Как вы себя чувствуете? — как можно громче (в пределах допустимого, конечно) и отчётливее сказала я, едва усевшись за стол. — Достаточно хорошо, спасибо за заботу, — ну понятно. Это значит «ты мне никто и звать тебя никак, поэтому я ничего тебе не скажу». Справедливо, впрочем, всё равно обидно: мне, как виновной в произошедшем, хотелось бы убедиться, что человек не превратился в инвалида, не обезумел и не мучается судорогами. Ну хотя бы.       Внешне сейчас я абсолютно спокойна, но в голове у меня образовался огромный ком различных неприятных эмоций: растерянность, горечь, злость, — и всё это потому, что я точно знаю: за один день вылечиться от черепно-мозговой травмы невозможно. А я абсолютно уверена в том, что у Сиэля как минимум сотрясение: ничем не отделаться после удара тяжёлой хрустальной посудой с высоты в несколько метров — ну это бред. Напоминаю, что я не в сказке, а в аниме, причём не радужном и весёлом, а мистическом и жестоком… Относительно, конечно. Поэтому в лучший исход я не верю. — Мейлин, Бард, где Финни? — поинтересовался Себастьян, обратив тем самым всё моё внимание на слуг.       И правда нет… Интересно, куда он запропастился? Заработался? Заболел? Надеюсь, всё хорошо. Я только перестала испытывать страх к одному человеку… — А-а, он сейчас придёт… Наверное, — Бард немного замешкался, и это заметно. А заметив мой пристальный взгляд, направленный на них двоих, подмигнул мне.       Поначалу я загрузилась, уткнувшись взглядом в свою тарелку. Зачем он мне подмигнул? Что происходит? Что они там удумали? У нас есть что-то общее?       Ах, да, печенье… Стоп. ПЕЧЕНЬЕ?       Они… что?.. Они?.. — Доброе утро, господин! — в комнату зашёл, нет, ворвался Финни, весело и беззаботно так, по голосу слышу.       У меня внутри всё похолодело и сжалось в комок. Ох, не так я себе это представляла… Такое ощущение, будто мои соучастники преступления сдают меня с потрохами.       Но это же просто печеньки, ничего преступного!.. — Финни, что это значит?.. — в недоумении спросил Себастьян.        Я сижу к нему спиной, но я прекрасно знаю, что это значит. А лучше бы была ещё более тормознутой и не догадывалась о происходящем хотя бы до последнего момента. Счастливее была бы… — Господин, леди Анна испекла для вас печенье в знак извинения! — Финни подошёл к столу и поставил угощение на самый центр, — Оно очень вкусное! Попробуйте!       Лучше бы я насыпала яду… В свою порцию…       Всё это время я замечала лишь слуг, но сейчас, обратив взор на самого Сиэля, я увидела, что он всё это время смотрел на меня, и смотрел он очень удивлённо… Однако, стоило мне взглянуть на него, и через секунду этого удивления как не бывало; взгляд снова стал нечитаемым. — Если это правда так… — он запнулся, — Это очень любезно с вашей стороны, — Сиэль поднял уголки своих губ.       Не зная, что ещё сказать, я лишь едва заметно кивнула.       Любезно. Только я бы хотела его преподнести сама, потому что сейчас я вообще не была морально готова к такому повороту судьбы… Пусть у меня и не было конкретного плана, но всё же лучше было бы сделать это самостоятельно.       Но что сделано, то сделано. Я даже немного успокоилась, стоило мне понять, что теперь эту работу не придётся выполнять мне. Да и если печенье просто невкусное, ничего страшного, можно же больше не есть? Никто не заставит. Точно, ничего страшного произойти не должно…       Фантомхайв с опаской (надеюсь, от того, что не знал, каким на вкус будет печенье) взял одну и… Обмакнул в чай?.. А?..       Мне это сейчас не привиделось? Он обмакнул печенье в чай?       Эта привычка для моего окружения настолько специфична, что видела я её раза два за всю свою жизнь… Тогда я не сильно удивлялась этому, но про себя отмечала, что это похоже на извращение, а сейчас… Я вообще не ожидала…       Впрочем, он же ест Орео. Традиционно перед поеданием его обмакивают в молоко — чего я, конечно, никогда не делала, но сейчас представила… Наверное, было бы вкусно. Особенно если оно холодное.       Но прохладненькое молоко и горячий чай — это небо и земля. Не думаю, что с последним выйдет также аппетитно. Да хотя бы потому, что в горячем печенье с большей вероятностью развалится! Вот и захлёбывайся потом крошками. — Что-то не так, леди Анна? — полюбопытствовал Себастьян, взглянув на моё, должно быть, очень озадаченное выражение лица.       Чёрт, я загляделась на это зрелище так, что меня заметили… Кто бы мог подумать, что меня шокирует какое-то там обмакивание печенья в чай. Меняюсь я, и не в лучшую сторону, похоже. — Н-нет… Просто… Обычно это печенье… Опускают… В молоко, — о-о, вы только посмотрите, как я разговорилась. Уже такие умные слова вспоминаю, — Но я тоже обычно ем это печенье с чаем, — поправилась я. — Молоко?.. В первый раз слышу, — отозвался Сиэль, отвлекшись от вымучивания… Кхм, извините, вымачивания печенья.       Я лишь пожала плечами. Американцы, что с них взять. Если эта привычка макать печенье в чай у англичан повсеместная, то я не удивлюсь, коли создатели «Орео» специально придумали традицию с молоком, чтобы лишний раз показать, как они отделились от бывших хозяев. Или, наоборот, по аналогии, потому что сами имели эту привычку и хотели привлечь покупателей обыденностью, совмещённой с новизной?.. Если бы я знала, в каких отношениях они состояли последние лет сто, то, наверное, могла бы сказать… Но вообще-то это так, жвачка для мозга, мне это не то что бы интересно… Хотя, подождите, вроде бы они друг друга поддерживают?.. — Благодарю за угощение, леди Анна, — отозвался Сиэль, возвращая меня в реальный мир.       В ответ я натянуто улыбнулась и пролепетала: — Пожалуйста.       Сиэль приготовился, верно, сказать что-то на «прощание», дабы отправиться по своим делам: это было понятно по тому, как он открыл рот и встал; однако в следующую секунду он покачнулся и едва не упал, вовремя схватившись за стол и едва не уронив этажёрку с булками.       У меня сердце чуть не прихватило от этой сцены. Немного успокоил тут же оказавшийся рядом Себастьян — он помог своему господину удержать равновесие и поправил посудину.       Реакция остальных присутствующих тоже не заставила себя ждать: — Господин, что с вами? — Вам плохо, юный господин? — Юный господин! — все трое крикнули в унисон. — Юный господин, думаю, вам следует отдохнуть. Вы ещё не до конца поправились, — настойчиво сказал Себастьян, на что в ответ Сиэль отстранился от него: — У меня ещё много работы… — отчеканил он, всем видом пытаясь показать, что он в порядке («и вообще я тут ещё поздоровее некоторых буду»… Стоп, смеяться нельзя!). Но за спинку стула всё же схватился.       Себастьян вздохнул, тоже всем видом показывая, что он отступать не очень-то намерен: — Я отменю всё на ближайшее время, пока вы не поправитесь.       Оба выглядели, как петухи, готовящиеся к драке; хотя, кажется, тут и так понятно, что кое-кто сейчас прикажет кое-кому заткнуться и дело с концом. Мысленно я радела за Себастьяна, и, предчувствовав его скорейший проигрыш, вскочила со стула, привлекая внимание окружающих.       Я прекрасно понимаю, что мой голос тут не учитывается, да и английский мой тяп-ляп, но смотреть на откровенное пренебрежение собственным самочувствием, и, самое главное, здоровьем… Я просто не могу. Он по моей вине получил травму, теперь ещё и по своей вине всё усугубит? Если я не вмешаюсь, то я, получается, ещё и соучастницей этого преступления человека против самого себя буду?! Тогда лучше хотя бы попытаться! Возьму всю свою наглость в руки и… — Э-э… Я думаю, вам стоит отдохнуть, — повторяю за Себастьяном, как попугай, — Если вы не отдохнете сейчас… Вы начнёте чувствовать себя ещё хуже… И… И не сможете работать. Совсем! Это не шутки!       И тут я поняла, что эта речь прозвучала ещё хуже, чем было в моей голове… Совсем неубедительно. Но мне надо же что-то сделать… Что-то сказать… Чтобы добить его. — У меня так друг умер! — ляпнула я с нотками накатывающей истерики в голосе и тут же поняла, что сказала какую-то глупость; резко закрыла рот, случайно ударив себя по губам.       Нет, ну не идиотка ли?.. Можете не отвечать, вопрос риторический…       Они ведь всерьёз это восприняли. Все-все. Смотрят на меня удивлённо, с вытянутыми лицами и вытаращенными глазами. И молчат.       Я не могу смотреть на них. Это невыносимо. Я сказала херню. Ту-пу-ю хер-ню.       Я вздохнула, собрала всю волю в кулак и вышла из комнаты.       Мне нужен отпуск.

***

— Как там… Мистер Фантомхайв? — поинтересовалась я, стоило мне только зайти в библиотеку, — Он всё-таки решил… Работать? — Я смог уговорить его блюсти указания врача… Отчасти благодаря вам. — А?.. — Давайте не будем тратить время на разговоры, не касающиеся нашего занятия, — сказал как отрезал. Ну что ж теперь…       Сейчас у нас урок этикета. Себастьян решил выделить ему один час перед обедом, так как английский требует гораздо больше времени… Удивительно, что он вообще находит его, так ещё и тратит на меня.       Во время занятий Себастьяна трудно на что-то отвлекаться: надо либо внимательно слушать, либо что-то практиковать. В противном случае он в один момент поймёт, что ты считаешь ворон, после чего получишь нагоняй. Мда, жизнь здесь не сахарная…       Даже учитывая тот факт, что первые несколько дней я тут корчила из себя прислугу, сейчас мне не легче.       Хотя… Ладно-ладно, признаюсь, умственный труд мне гораздо больше по душе, нежели физический.       И тем не менее, иногда в моей голове умудрялись проскакивать мысли, не относящиеся к теме. Ну например «В смысле благодаря мне?», но их быстро глушил голос Себастьяна, читающего мне лекции или делающего замечание о моей невнимательности.       Снова я вспомнила об этих мыслях совсем скоро — стоило мне только сесть за стол и понять, что обедать я буду без сопровождения Сиэля и его стандартного набора фраз.       В смысле «благодаря мне?»… Я что, получается, заставила его включить мозг и понять, что черепно-мозговую травму игнорировать не стоит?.. Что ж, очень иронично, если это и правда так. Я-то, к своему сожалению, своим мозгом не умею думать, когда что-то скажу. И это не самоунижение (наверное): я и правда в последнее время ляпаю больше глупостей, чем обычно. Продала свою адекватность в обмен на ничего…        Надо бы это исправлять: побольше молчать, например, авось за умную сойду однажды… — Вы меня слушаете?       Время так быстро летит! Я даже не заметила, как продолжила обдумывать свои обеденные мысли на занятии по английскому. Вот чёрт. — Д-да, — я неловко улыбнулась, но, увидев мрачное лицо Себастьяна, чуть не подняла руки в знак капитуляции, — Э-э… — Леди Анна, — Себастьян подошёл ближе и сел за стол. Желание продолжать натягивать лыбу на лицо резко пропало, — Вы не в курортном отеле и не в санатории, однако от вас требуется немногое. Если вы так и будете отвлекаться, я буду вынужден принять крайние меры.       Какие крайние меры?.. Ты меня и так пугаешь, какие ещё ты там крайние меры принимать собрался? У меня нет проблем с сердцем, но если ты примешь свои «крайние меры», я лечить его буду до конца своих дней. — Поняла… — поджав губы, я посмотрела прямо в глаза Себастьяну. На момент показалось, будто его глаза блеснули малиновым. Только показалось… Но моему мозгу всё равно, выдумка то была или нет — живот скрутило первобытным страхом, и следующие слова дались мне труднее всех остальных моих слов за день: — И-и-извините. — Надеюсь, этого больше не повторится.       Не было бы всех этих замечаний, если бы не моя школьная привычка слушать учителя вполуха: ведь все тесты, контрольные и домашние задания я всё равно всегда писала на 5 безо всяких стараний. Тут мои привычки не прокатывают, и именно поэтому жизнь здесь даже без физического труда не кажется простой и наполненной радостью…       Время перерывов пролетало быстро, в то время как сами занятия словно нарочно шли очень лениво, из-за чего вся информация и задания в моей голове смешались в непонятную кашу, и в конце я уже не могла определить, чего от меня требуют. Восприятие каждого следующего слова давалось мне всё с большим трудом, буквы уже не складывались в слова, чёрточки не складывались в буквы…        …Ну конечно я преувеличиваю, но мне можно! Такие долгие занятия и правда не слишком приятны. Учитывая то, как я клевала носом и отвлекалась на всякие глупости ещё в начале, неудивительно, что к концу я совсем растеклась, разленилась и начала совершать всё больше ошибок. Но Себастьян был непреклонен: хоть он и видел, в каком состоянии нестояния я нахожусь (о, да, он точно видел: трудно не заметить, как единственный твой ученик всеми силами пытается совладать с законом всемирного тяготения, притягивающего голову к столу), всё равно заставил меня прочитать и выполнить все задания, что он приготовил. Жестоко.       И всё же это кончилось. Как только я закрыла за собой дверь библиотеки, началось то, что обычно называют «свободным временем». Хотя Себастьян настойчиво рекомендовал мне провести это время за чтением английской классики… К слову, что у них нынче классикой считается?.. Какая литература, кроме Библии, есть в конце 19 века?..       Едва ли я сейчас что-то припомню, ведь я не делила писателей по национальностям и времени, в которое они жили.       Кажется, Артура Конан Дойля считать классикой всё ещё нельзя?.. Жаль, давно хотела его прочитать. А вот Шекспир, кажется, жил уже очень давно. Только вот все его произведения написаны в стихотворной форме и уже много-много лет назад, что будет немножечко, совсем чуть-чуть мешать восприятию текста.       Может быть, у них есть переводы работ русских писателей? Вот уж где я точно смогу назвать много имён (и даже в некоторых случаях время всего лишь… Нет, вплоть до целого века!) в которое они жили).       Только вот зря я размышляла над этим — совсем скоро у меня в комнате стояла жирненькая стопка рекомендованных книг. Себастьян постарался: «башня» была до того высокая, что это выглядело просто комично. Мне даже пришлось встать на стульчик, чтобы разделить её на несколько частей.       Я просмотрела несколько книг и поняла, что мне втюхали непонятно что: все названия я слышу впервые, ни одного писателя не знаю, первые абзацы каждой из них мне уже не понятны… Да я даже одну с трудом прочитаю за год, что уж говорить о том, чтобы прочитать такую гору! И почему он мне не дал детские сказки, там ведь самая простая лексика?!       Отложив все книги в сторону, я села на пол, задумавшись, как буду это всё читать. Постепенно я переходила от частного к общему, и вот я уже распласталась на полу, думая, как переживу всё, что сейчас вокруг меня происходит. Один Бог знает, что будет после того, как я настолько серьёзно подкосила канон… Ещё и эта учёба выжимает из меня все соки, и, я уверена, в ближайшее время ничего в этом плане не поменяется. Если случится что-то ужасное, не уверена, что я смогу хорошенько всё обдумать и принять правильное решение. А сейчас, хоть моя жизнь и передана в руки Сиэлю и Себастьяну, о себе позаботиться могу только я сама… Некому пожаловаться, не с кем поговорить по душам, некому доверять. И сомневаюсь, что смогу здесь найти такого человека: вряд ли у меня будет возможность на постоянной основе общаться с кем-то за пределами этого поместья, а с моим знанием местного языка надеяться на нормальное общение не стоит, даже если кто-либо будет настроен подружиться со мной. А таких просто нет. Я с самого начала по собственной глупости на корню пресекала любое желание поговорить со мной у Мейлин, у Сиэля, у… В особенности у Сиэля.       Бр-р-р, до сих пор по телу идут мурашки от одной мысли о нём. Печенье, это, конечно, прикольно, но такую серьёзную вину им не загладить. Такая вина вообще заглаживается? Криворукая я балда, мало того, что кинула, так ещё и не в того попала, теперь разгребаю… — Ле— Юная леди, с вами всё в порядке? — чуть не вскрикнула Мейлин, увидев, как я от своих же неприятных мыслей свернулась на полу в позе эмбриона. — Да, — коротко ответила я, поднимаясь на ноги. В глазах потемнело, но я постаралась не подать виду, чтобы не беспокоить её ещё больше. — Вам пора готовиться ко сну. — Конечно… Идём.

***

      За этот день я устала, и устала я очень сильно. Так сильно, что, казалось, сейчас я лягу в кровать и моментально засну, однако мой мозг оказался безжалостным обманщиком: стоило мне полежать пару минут, как я снова начала думать о проблемах насущных.

Меня скоро сожрёт одиночество.

      Я буду прямо как те одинокие бабушки, готовые рассказать историю всей своей жизни и напоить чаем каждого, кто просто скажет им слово. Я буду прямо как сиротка, только что попавшая в детдом. Я буду прямо как недавно переехавший в другую страну человек. Хотя если подумать, последние два случая можно отнести ко мне так или иначе.       Ну вот. И так плохо было, а теперь ещё хуже. Теперь тревога настолько поглотила меня, что я и думать забыла о накатившей до этого усталости. Я вспоминала тяжёлые моменты своей жизни, когда пожаловаться на свои проблемы было просто некому, не с кем было разделить радость, а медленно ускоряющееся сердцебиение отдавало в уши тяжёлым стуком, как назло ещё больше мешающим спать. От мысли о том, что я ещё и усложнила ситуацию своим отталкивающим поведением, у меня на шее и вовсе сомкнулось кольцо паники, мешающее делать вдохи, а в грудной клетке появилось уже такое привычное сдавливающее чувство, будто мне на неё глыбу положили. Ощущение такое, будто меня все кинули на обочину жизни из-за какой-то физической неисправности (и абсолютно по барабану, что объективно это я всех бросила), а я вот доживаю свои последние мгновения, мучаясь из-за этого дефекта.       Решив, что дальше в кровати лежать бесполезно, а, возможно, даже и вредно, я медленно, чтобы в глазах снова не потемнело, встала и опустила ноги на пол. Холодно.       Точно! Хочу освежиться.       На цыпочках я пошла по комнате, проверяя каждую досочку на скрипучесть. Всё было тихо, полы не скрипят, ничего не шумит. Слышно только моё тяжёлое, дающееся мне с большим трудом дыхание.       …громкий вдох и тяжёлый, такой же громкий выдох, словно у меня насморк, разве что шмыганья не хватает. Громкий вдох…       Я подошла к окну. Небо почти безоблачное, так что сейчас луна ярко светила мне в окно. Я на несколько минут заворожилась этим видом: внизу открывается вид на садик, фонтан, мощёные дороги, поднимешь голову чуть выше — лес. И всё это освещает почти полная луна.       Красиво. Тревога никуда не ушла, но, по крайней мере, голова остыла.       Недолго осматривая окна, я поняла, как они открываются. Я открыла их нараспашку, — говорила же, что хочу освежиться, — в лицо ударил холодный воздух. Кончики пальцев задрожали, но я не торопилась как-то прикрываться, наоборот, высунулась настолько, насколько вообще смогла себе позволить. Это отрезвило ещё сильнее.       Хорошо. Красиво, свежо, тихо, никто не достаёт с учёбой… О чём я вообще сейчас думала?       Ох, Боже, лучше бы не вспоминала сейчас… Ну, я ведь всегда могу поговорить сама с собой, верно? Или создать воображаемого друга. Даже не знаю, лучше это или хуже…       Уголки губ дрогнули, чуть поднявшись наверх. Собственные мысли немного повеселили… Разве говорить с самим собой и говорить с воображаемым другом — не одно и то же? Первое хотя бы более честное… И здоровое. Ну то есть это ещё стадия «крыша не успела поехать». Или, в зависимости от частоты подобных разговоров с собой «крыша едет, но я хотя бы это осознаю».       Нет, друзей всё-таки хочется. Ну ладно, не друзей, но хотя бы человека, чтобы поболтать. Есть ли вообще смысл надеяться на подобный исход событий?..       …Как там любит говорить Лиза? «Всё будет хорошо, у тебя нет выбора». Очень на это надеюсь… Я уже устала маяться по каждому поводу: кажется, от постоянного напряженного выбора действий я скоро не смогу решить, на каком боку спать.       В конце концов меня выкинуло в другой мир, и я каким-то чудом всё ещё жива и здорова! Есть крыша, питание, да даже обслуживание и обучение, значит и общение будет рано или поздно!

Просто учи английский. Просто старайся не бояться. Просто веди себя дружелюбно.

Просто следи за языком.

      Звучит слишком сложно.       И всё будет хо-ро-шо!       Наверное.