Книга Химеры

      Даже в нашем мятущемся и вечно развивающемся в разные стороны мире существуют неизменные основы, аксиомы, на которые всегда можно опереться. Солнце садится на западе, вода мокрая, Готэм — самый преступный город Америки…       А Бэтмен не убивает.       Разумеется, тут тоже есть некоторые оговорки — вроде военных действий с инопланетными захватчиками, например, — но в целом… Кто-то презрительно фыркает, утверждая, что это глупый, ограничивающий принцип, ведущий только к слабости и мрачным последствиям: ведь проще было бы убить того же Джокера, чем допускать всё новые и новые побеги из «Аркхэма», ведущие ко всё новым и новым жертвам. Но те, кто понимает, что именно отличает Бэтмена от его противников и как легко человек в костюме летучей мыши, внушающий надежду и страх Готэму, может превратиться в его полночный ужас…       И вот в одном из миров родился ярчайший пример того, что будет, если Бэтмен действительно убьёт. И не кого-нибудь — а именно Джокера. История этих вечных врагов, двух половинок одного целого, ведущего вечную схватку внутри себя, всегда несла больше, чем казалось на первый взгляд. И в том мире Джокер победил — именно потому, что Бэтмен убил его. Вдохнув газ, вырвавшийся на волю с последним вздохом хохочущего клоуна, он принял в себя его сознание… и его безумие. Этот Бэтмен принялся творить ужасные дела, и убийства почти всей его Бэт-семьи и Лиги Справедливости того мира были только началом. Он изменился и внутренне, а потом и внешне, и глаза его навек закрыла полоса металла, усеянная острыми шипами, — его железная корона. А неестественно растянутая улыбка с уже не человеческими зубами внушала дополнительный ужас, ибо это была улыбка Джокера.       Это был Бэтмен, который смеётся.       И своего мира ему было мало.       — Ты, конечно, понимаешь, что я сейчас рассказываю тебе далеко не всё, — на всякий случай уточнил Улле, ссутулив плечи над кружкой с гномьей медовухой. — А только то, что тебе нужно знать. Во-первых, ты уже в курсе, что некоторые знания в ненужный момент просто-напросто вредны. А во-вторых — я же Серый Посредник, в конце концов! Если я начну раздавать знания направо-налево бесплатно — что станет с моим местом и моей репутацией? И я сильно сомневаюсь, что ты будешь согласна заплатить ту цену, которую я с тебя запрошу за все сведения о твоём враге на блюдечке с голубой каёмочкой.       — Нет, спасибо, — поморщилась Химера, догрызая последнюю чесночную гренку с блюда. — Одной сделки мне пока хватило, не будем злоупотреблять.       — Это правильный подход, хоть и не то чтобы выгодный для меня, — довольно кивнул карлик. — Не жадничай, успеешь ещё. Знать ты сейчас должна одно: раз ты стала Маяком, отныне ты будешь светить для всех Бэтменов. И заметь, я специально уточняю и отдельно интонирую: для всех!       — Это значит «и для него самого тоже», — подсказал Колёсник. — И для всех, кого он подчинил себе и перетянул на свою сторону. А поверь мне, такие есть. Он жрёт не всех.       — Остальное можешь спросить у Летописца… когда будешь способна с ним связаться, — ехидно хихикнул Улле. — И тут я тебе помогать не буду, давай сама-сама.       — Но уже не сегодня, — вздрогнула Рика, представив себе эту перспективу. — Пока с меня хватит… судьбоносных разговоров. И вообще мне уже пора, наверное.       Колёсник ухмыльнулся, отставляя опустевший стакан:       — Точно не хочешь ещё задержаться — так, просто потусить, безо всяких?       — Точно, — твёрдо кивнула девушка, поднимаясь с места. — Спасибо этому… бару, теперь пойду до дому.       — А ты уже начинаешь чувствовать своё время на Дороге, Химера, — дружелюбно улыбнулся Стэн от стойки. — Всегда приятно общаться с такими клиентами. Заходи снова, всегда буду рад.       — А я тебя, пожалуй, провожу, — подхватил Колёсник, вставая вслед за ней.       Они вышли под вечные луну и звёзды, озаряющие асфальтовое шоссе мягким серебристым светом. Химера мельком подумала, что ещё ни разу не выходила на Дорогу днём — и не факт, что этот день тут вообще бывает… Но эту мысль сразу же сменила другая, полная неловкости и смущения.       Я столько всего спросила для себя и своих целей, но ни разу даже не поинтересовалась у Колёсника…       Слова мешались на языке, и каждое казалось совершенно не соответствующим ситуации. Рика непривычно задрала голову, глядя на того, кто всегда был ниже её — пока не встал с инвалидной коляски и не перерос, — и неуклюже ляпнула:       — Как ты тут… вообще?       Колёсник понимающе улыбнулся, положил ладонь ей на плечо и успокаивающе сжал.       — Хорошо, Венди. Хорошо.       И ничего более. Но безо всякой обиды. Пожалуй, таким мудрым и знающим Химера не видела его никогда. А что будет, когда он ещё повзрослеет и наберётся опыта?..       Девушка посмотрела на мерцающий цветок, который она на автомате прихватила с собой со стола. И недолго думая протянула его курьеру Дороги.       — Передашь ему? Пусть, я не знаю… в петлице носит.       — Передам, — пообещал Колёсник, бережно принимая в пальцы тонкий стебелёк и даже не переспрашивая имя адресата. — А привет ещё и Летописцу передам. Но тебе пора просыпаться, Венди. Буп!       И последним, что Химера этой ночью видела на Дороге, был указательный палец белого Флэша, устремившийся к её носу…       

***

      Когда вокруг тебя разверзаются проблемы космического масштаба, очень несложно забыть о чём-то бытовом и гораздо менее эпическом, лежащем у тебя под носом. И эта ошибка вполне может стоить краха империям и жизни тем, кто их возглавляет…       К счастью, Рика Уэйн-Клейтон не создавала империй, а Готэм сам не забывал напоминать ей о себе. А уж после «подарочка» Улле…       Когда она проснулась — уже безо всякой батарейки под подушкой — то первым делом кинулась к зеркалу. И да, что-то неуловимо знакомое и характерное появилось и в линии её челюсти, и во взгляде, и в том, как плотно она теперь умела сжимать губы… И бумаги были в порядке. И никто ничего не помнил, кроме Курта, даже Чарльз Ксавье. Великий телепат, которому аж позвонили в Англию, подтвердил: сперва Рику действительно считали обыкновенной сиротой-мутантом из саванны, но потом, когда Барбара провела соответствующее расследование и вспомнила уже покойную мать Джоан Клейтон…       Но когда Рика всё же дала волю эмоциям и принялась ныть, что чувствует себя Мэри-Сью, под которую в очередной раз подстраивается весь мир, ей довольно жёстко напомнили, какое она себе выбрала имя.       — Плевать на весь мир, — говорил Логан, не то раздражённый, не то довольный тем, что в каком-то смысле сам теперь был родственником Брюсу — а раньше не был. — Ты говоришь, что у тебя даже лицо изменилось. И пусть для меня и для всех прочих оно всегда таким было — тебе не кажется, что это ты подстраиваешься под те условия, которые выдаёт тебе мир? Ты — Химера, ты Зверь-с-тысячью-лиц… И тебе уже давно пора перестать мотать сопли на кулак по этому поводу, малыш! Ты — Химера, я — Росомаха. Мы выбрали себе эти имена. Потому что в этом наша суть. Так отдайся ей и наплюй на всё остальное! Сейчас ты — Уэйн, так пусть всё прочее идёт в жопу!       И он потащил её с собой — даже не в спортзал, а на полосу препятствий, гонять по слякоти и снегу. А потом устроил такой спарринг, что у девушки вылетели из головы последние неловкие писки по поводу того, что она как-то там себе что-то нечестным образом присвоила.       А когда Химера вышла из душа, с удовольствием ощущая, как поёт каждая жилочка в теле, её нашёл Слэйд Уилсон.       И передал письмо от Саманты Паркер. С просьбой о встрече.       Зимой темнеет рано, поэтому особняк Сэм Химера навестила в самое детское время. Но всё равно через тот самый балкон, а не дверь: noblesse oblige, положение обязывает.       Саманта, одетая в свободное домашнее платье, встретила гостью весьма радушно. Чуткий нос и эмпатия Химеры вовсю сигнализировали, что от Сэм фонит радостным возбуждением, почему-то смущением, сожалением и — самую толику — тревогой.       — Сегодня — никаких ультиматумов и манипуляций… Химера, — улыбнулась она, приглашая девушку присесть. — Можно считать, что я пригласила тебя по личному делу. Это, разумеется, повлечёт за собой последствия для города… Но для меня сейчас это личное.       Никаких бросаний именами. Лишь лёгкое «я знаю, что ты знаешь, что я знаю», налётом, даже без особого торжества. Хотя после того, куда и к кому устроился Слэйд Уилсон, догадаться о личности юной виджиланте для Сэм наверняка не составило труда.       — Ценю твоё доверие. И твою… деликатность, — наклонила голову в маске Химера, устраиваясь в кресле. — Я слушаю.       Саманта рассеянно пододвинула гостье стакан со льдом и бурбоном, а сама глотнула из своего бокала… в котором не содержалось ни единой молекулы алкоголя. От него пахло свежевыжатым яблочным соком — и больше ничем.       — Я выхожу замуж, — просто сказала она, снова полыхнув радостью и смущением. — Мы с Адамом решили, что так будет лучше всего.       И то, как она неосознанным движением прижала ладонь к животу, сказало Химере всё о причинах внезапности этого решения. Девушка вспомнила эпизод из неслучившегося — приступ тошноты у Саманты в прямом эфире на Пятом канале — и для неё всё окончательно встало на свои места.       — Поздравляю! — искренне сказала Рика, салютуя бокалом. — По обоим поводам.       — Вижу, ты уже поняла? — чуть нервно улыбнулась Сэм, оглаживая складки платья. — Ещё пока только первый триместр. Но меры нужно принимать уже сейчас. Поэтому мы с Адамом играем свадьбу — и уезжаем.       — Куда?! — воскликнула Химера — чуть громче, чем хотела, не совладав с изумлением.       — В Метрополис. Там лучший в Америке перинатальный центр. Учитывая, какой образ жизни я веду… — Сэм усмехнулась и кивнула за окно, где царил обычный готэмский вечер. Бэт-сигнал пока не появился, но отзвук полицейских сирен долетал даже сюда. — Боюсь, как бы мне не пришлось лечь на сохранение. Адам и Клэр меня поддерживают… Хотя для госпожи мэра мой отъезд создаст больше проблем, чем поводов для радости. И я имею в виду не своё положение невесты её сына.       — А положение главы Нижнего города, — упавшим голосом пробормотала Химера. — Опять борьба за власть? Серьёзно?!       Сэм чуть виновато улыбнулась:       — Я думаю, ты мне поверишь, когда я скажу, что ради такой цели я могу пожертвовать всем. Даже тем, что так долго лелеяла и выстраивала.       Проблемы с зачатием? Заявленное бесплодие? Или у неё, или у её жениха…       Саманта однозначно не собиралась вдаваться в подробности, но была слишком радостна и слишком смущена, да и Рика ни за что бы не поверила, что умная и расчётливая глава Нижнего города просто так один раз «забыла» предохраниться для такого внезапного случая. За этим стояло что-то ещё… Но Химера уважала чужие границы и не собиралась допытываться. Тем более что Сэм продолжала:       — Однако я не собираюсь совсем терять голову и совершенно бросать Нижний на произвол судьбы, окунаясь в счастье материнства. Здесь останутся мои доверенные люди. Увы, никого из них я не могу назвать себе ровней, что способен занять моё место… И точно так же не испытываю иллюзий: Готэм — это Готэм, наступит миг, когда кто-то из них войдёт во вкус и захочет перестать повиноваться моим указаниям из другого города. Я прошу тебя и твоих людей быть готовыми к этому. А пока этого не случилось… поддержать Нижний, не допустив попытки переворота и беспредела на улицах. И главное — не дать Марони воспользоваться ситуацией!       — О, это было бы весьма… некстати! — с чувством сказала Химера. — Равно как и Фальконе. За ним тоже не заржавеет спуститься из Верхнего.       — И я верю, что среди твоих помощников и союзников найдутся самые подходящие для этого люди, — тонко улыбнулась Сэм, подмигивая. — Целых двое. А то и трое, если кое-кому будет не лень.       Помощников и союзников. Не «команды». Кажется, я знаю, на кого она намекает…       И вновь это тонкое «я знаю, что ты знаешь»… И капелька самодовольства. Впрочем, тут же вновь сменившаяся искренней симпатией.       — Что до сталелитейного — о нём можешь не беспокоиться, — с беспечной лёгкостью заявила Сэм, откидываясь в кресле. — Вот уж его я действительно оставляю в надёжных руках. И не далее как завтра сия достойная персона явится к тебе на утверждение места. К тебе лично — но с полным сохранением твоей анонимности, даже не думай волноваться. Тебе понравится.       Взгляд Саманты искрился неприкрытым весельем. Химера не смогла не усмехнуться под маской в ответ.       — Ладно, не буду портить сюрприз. Хотя — ну ты и зараза всё-таки, Сэм! А говорила, никаких манипуляций…       Та только расхохоталась, довольно запрокидывая голову. У самой Рики уже сейчас была одна догадка… вернее, надежда на то, кто это может быть. Но озвучивать её она, естественно, не стала: зачем действительно портить сюрприз раньше времени?       — Я как-то сказала тебе, что мы не сможем стать подругами, — отсмеявшись, припомнила Саманта. — И не отказываюсь от своих слов: мы слишком мало общаемся. Но раз термин «заклятые друзья» тоже перестаёт нам с тобой соответствовать… Как насчёт приятельниц? — Сэм покрутила за ножку бокал, в котором ещё плескались остатки сока. — Я уважаю и твою юную наглость, и твои далеко идущие планы, Химера. И покидаю Готэм с более лёгким сердцем, чем я думала. Команда «Нова» может удержать город даже без Бэтмена. Особенно учитывая школу «Нова»…       Я сижу спиной к балкону, модуль Каспера не фиксирует никаких записывающих устройств, её телефон отключён… Так почему бы и нет?       И Химера сдвинула маску на лоб, невозмутимо поднося не тронутый ранее стакан бурбона к губам. Которые, как и всё лицо, она ни в коем разе не удосужилась изменить.       И довольный блеск в глазах промолчавшей Саманты Паркер был ответом на эту, такую необходимую сейчас шалость. Шалость, в которой уже не было никакого риска, — но которая являла собой столь важный для Нижнего города знак.       Знак доверия.