Книга Химеры

      Этот небольшой домик скрывался в самом тайном уголке внутреннего двора крепости, и допуском туда обладали далеко не все. Сначала Рика увидела его на экране компьютера (в рабочем кабинете Бэтмена, а не в его жилой комнате) — и то лишь после того, как ей устроили последнюю проверку. Всё такая же рыжеволосая, хоть и юная — лет семнадцати-восемнадцати, чуть постарше самой Химеры — Джин Грэй с извиняющейся улыбкой просканировала её разум. Извиняться было за что: пусть Рику и предупредили, но она всё равно вздрогнула и застонала из-за той самой, скрежещущей головной боли, с которой мысленный щуп вторгся ей в мозг. Такой была прискорбная особенность телепатии Джин — не от рождения, но возникавшая в каждой петле примерно в одно и то же время. С какого-то момента силы Джин начинали причинять боль и ей, и тем, на кого она воздействовала. Но за отсутствием Ксавье она была единственным телепатом в Сопротивлении, так что всем приходилось терпеть.       Джин и сама некоторое время провела в том домике, который показывали Химере, но…       — Но они её выгнали, — сухо усмехнулся Бэтмен. — Исключили из стаи, так сказать. Возможно, потому, что её телепатия обзавелась этим досадным бонусом именно там. Я не стал препятствовать. Им позволяется многое. В рамках разумного.       Что делать, если героев практически не осталось? Воспитывать новых. Как быть, если на должное воспитание нет времени? Воспользоваться наследием прошлого. Как поступить, если наследие героев утеряно? Брать то, что есть.       С точки зрения морали и нравственности, Бэтмен действительно сотворил нечто ужасное. Он взял генные наборы девяти погибших злодеев, доработанный химический коктейль Джокера, уже испытанный на людях его создателем, — и ввёл всё это девяти подопытным, должным стать боевой командой.       Детям.       Содрогнувшись, Рика запретила себе спрашивать, каким образом Брюс добыл эти гены и насколько добровольным и свободным от этических и иных манипуляций было согласие подопытных на этот эксперимент.       Крутые времена требуют крутых решений… Я не могу оправдать Брюса или назвать этот поступок хорошим, но… У него ведь нет выбора, правда? Иначе мир закончится — и эти дети вместе с ним.       Холодно, сухо и отрывисто Бэтмен пояснил, что возраст «до шестнадцати» — единственный вариант, при котором получивший себе в вену такой коктейльчик не сойдёт с ума во время изменений психики и физики.       Как зачарованная, Химера смотрела на страницы досье, раскрывавшиеся перед ней на мониторе. Лица — до и после, возраст, развивающиеся способности, прозвища — и ни одного прежнего имени.       Джокер. Один из старших по возрасту и негласных лидеров в группе. Его тело уже стало длинным, невероятно сильным и гибким, похожим на складной нож или складной метр, а широкий рот кривился в улыбке — не той ужасной улыбке маньяка, но всё же. Ножевой бой — ближний и дальний, меткая стрельба, склонность к химии, острые как бритва ум и язык…       — Два месяца назад он затребовал зелёную краску для волос, — сумрачно проговорил Бэтмен. — За ним ведётся особое наблюдение.       Бесцветный. Тоже пятнадцатилетний, как и Джокер. Раньше он был рыжим, но теперь его волосы выцвели до белёсого, а глаза стали почти прозрачными. Рике чудилось что-то знакомое во взгляде этих глаз, но пока она не могла уловить, что именно. Великолепная интуиция, повышенная сила и ловкость — и три знака вопроса в скобках, о которых Рика пока не решилась спрашивать.       Тем более что набыченный взгляд со следующей фотографии она не смогла бы не узнать даже через сто лет, настолько он врезался ей в память. Потому что это был молодой Бэйн. Уже ростом и комплекцией с могучего взрослого мужчину в свои четырнадцать с половиной, любящий шахматы и тяжёлую атлетику — но предпочитающий оставаться на вторых ролях.       Дальше шли те, кому было по четырнадцать. Носорог, лишённый спецкостюма своего «предка», сражавшегося когда-то с Человеком-Пауком, но получивший его твердокожесть и твердолобость — в прямом смысле слова. Крок, чьи бугрящиеся мышцами плечи уже покрылись зелёной чешуёй. Айви, Ядовитый Плющ, окружившая себя растениями, — тихая тонкая девочка, единственная в этой мальчишеской ватаге. Совершенно незнакомый Химере Скорпион — азиатского вида паренёк, делающий невероятные успехи в боевых искусствах. Загадочник, вундеркинд в плане техники и электроники, один из тех, кто был мозгом команды. И ещё один такой — и вот тут Рика не поверила своим глазам.       Во-первых, ему было всего тринадцать. Во-вторых, ему ввели гены Шляпника, гениального нейротехнолога и гипнотизёра, но в графе «прозвище» стояло совсем другое имя: Колёсник. И не зря.       — Он уже был инвалидом, когда согласился на эксперимент, — совершенно нейтральным тоном отозвался Брюс в ответ на потрясённый взгляд Химеры. — Мы надеялись, что в итоге ноги снова будут ему служить и он встанет из коляски. Не получилось. Однако его ментальная сила огромна. Не телепат, но…       — Зачем они тебе, Брюс? — сдавленно прошептала Рика. — Чего ты пытаешься от них добиться?       — Я не буду спускать их на Хозяина, если ты об этом, — невесело усмехнулся Бэтмен. — Но они помогут мне победить его. Они — мой элемент неожиданности, поскольку он о них не знает. Пока я не могу раскрыть тебе все карты, извини. Но если сказать грубо — им надо будет проникнуть на охраняемую территорию и кое-что украсть. А потом принести мне. Они об этом знают. И риски осознают. Вот только…       Он криво усмехнулся и закрыл файл с досье. Отошёл к окну, забранному закрытым жалюзи, скрестил руки на груди, отвернулся.       — Они не подпускают к себе взрослых. Не в том плане, что отказываются принимать у них еду и медицинскую помощь или не дают себя тренировать. Какое-то время этим занимался я сам. Но… — Брюс вздохнул и потёр ладонью тыльную сторону шеи. — Видишь ли, Рика, в их домике нет камер. Это было одно из условий. Их жилище неприкосновенно. А взрослым туда хода нет. Вот поэтому я так обрадовался, когда появилась ты — снова. И именно об этом я хочу тебя просить.       — Тренировать их? — недоверчиво переспросила Рика. — Меня бы кто дальше тренировал! Нас учили работать вместе, но я…       — Нет, — жёстко перебил её Бэтмен, потом вздохнул и добавил уже мягче: — Я не прошу тебя становиться у них старшей. Джокер и Бесцветный наверняка будут против. Они и между собой постоянно выясняют, кто главнее, а подчиняться приказам какой-то незнакомой — уж прости — девчонки… Нет. Ты будешь, скорее, куратором. Я хочу, чтобы ты жила с ними, узнавала их, приглядывала за ними. За любыми изменениями. Вошла к ним в доверие, ведь ты едва-едва старше их, а по поведению — я наблюдал тебя раньше, ты сама ещё во многом ребёнок. Ты не должна позволить им… чересчур увлечься в становлении теми, кем они стать могут. В конце концов, нам не нужны маньяки-убийцы на территории острова.       Химера с сомнением почесала в затылке.       — А меня там примут? Уж если они выгнали Джин, которую знают дольше…       Брюс снова повернулся и посмотрел на неё глубоким, тяжёлым взглядом.       — А ты постарайся. Ведь если они не будут готовы к определённому сроку…       Он не закончил фразу, но в комнате как будто сгустился предгрозовой сумрак — настолько стало трудно дышать от повисшего напряжения. Дальше можно было не пояснять. И не называть всё своими словами лишний раз, чтобы не накликать… И так уже сегодня довольно этих слов прозвучало.       Рика вздохнула и поднялась с места.       — Хорошо. Я попробую. Где там мои… подопечные?       

***

      Естественно, вот так сразу, ни с того ни с сего, никто не собирался заселять Химеру в домик. Она это предположила — и Бэтмен согласился. Трудно было сказать, как бы отнеслись к этому дети. А у самой Химеры уже был довольно непростой опыт вливания в уже сложившуюся команду, и учитывая контингент конкретно этой группы… В общем, сейчас она шла к ним только и исключительно «обнюхаться». Познакомиться, пояснить за себя и своё задание… и молиться, чтобы на неё не ополчились сразу.       Брюс с ней не пошёл: сослался на занятость. Рика ещё удивилась, почему он не хочет предупредить своих «воспитанников» лично, но потом решила для себя, что он просто не хочет ставить её в положение «привилегированной» и назначенного надзирателя.       Только, я надеюсь, хоть как-то их предупредили… Чтобы я не свалилась на них, как снег на голову.       Во дворе перед домиком никого не было. Собственно, это даже был не домик, а скорее что-то вроде барака: что смогли, то собрали. В сгустившейся темноте осеннего вечера Химера увидела полоску света из-под закрытой двери, но окна были плотно забраны тяжёлыми жалюзи, и Рика бы не удивилась, если бы к ним вдобавок шли и плотные шторы. У неё невольно засосало под ложечкой: такой отгороженностью от всего окружающего мира веяло от этого домика.       Химера глубоко вздохнула, зачем-то пригладила волосы и постучала в дверь. Она отворилась внутрь почти сразу же — и девочка так и не поняла, кто именно её открыл.       Почти все они сидели — кто на койках, кто верхом на стуле, кто прямо на полу. На открывшуюся дверь обернулись, как по команде, и Рика нервно сглотнула, переступая порог.       — Привет…       В домике не горел верхний свет. Освещение обеспечивали лампы формата «летучая мышь» (ха-ха, как подходит), электрические фонарики — и восковые и парафиновые свечи. Много, много свечей. Колеблющиеся языки живого пламени бросали по углам густые пляшущие тени. Дальняя стена домика в принципе скрывалась в полумраке, и в целом свет здесь был таким неверным, что Рика даже не поняла сразу, сколько здесь детей и кого именно она видит.       Тем более что её встретили.       Первым ей навстречу шагнул, отлепившись от стены, руки в карманы, высокий долговязый подросток с неровными, клочковатыми, крашенными в зелёный волосами. На его куртке красовались вставки из фиолетовой кожи, а за голенищем правого сапога торчала рукоять выкидного ножа.       — Ну, привет, новенькая, — ухмыляясь, процедил юный Джокер скрипучим, будто не до конца проломавшимся голосом — так, как будто плюнул сквозь зубы. — Ты, что ли, новым подобрышем Брюсу приходишься?       — Я, — кивнула Рика, протягивая ему руку. — Меня зовут Химера. Или Рика, как удобнее.       Джокер посмотрел на её ладонь, криво усмехнулся, но свою протягивать не стал. И представляться в ответ — тоже. Молчали и все остальные. Пауза затягивалась, Рика чувствовала себя невероятно глупо, но руку почему-то не опускала — сама не зная почему.       И тут вдруг из соседнего угла послышалось движение, вперёд шагнула ещё одна фигура — и раздался ещё один голос, бархатный, мягкий и звучный:       — Я — Бесцветный. Добро пожаловать, Химера.       Джокер вспыхнул мгновенным раздражением и оскалился на подошедшего, но тот — практически альбинос, разве что с прозрачными серо-голубыми глазами — невозмутимо ответил на его взгляд и пожал девочке руку.       Рика ещё успела подумать, что эти два альфы в стае совершенно точно цапаются, а потом…       А потом её руку внезапно пронзила резкая боль, как будто ладонь обожгло сразу и холодом, и кипятком. Она ахнула, но отпрянуть не успела: пальцы Бесцветного свело судорогой, он зажмурился — явно чувствуя то же самое. Химере ещё показалось, будто из её ладони что-то перетекло в его…       А потом он поднял веки.       И Рика вспомнила, где она видела это лицо — только не пятнадцатилетнего мальчика, а взрослого человека.       Потому что с лица Бесцветного на неё взглянули взрослые, циничные, жёсткие и мудрые глаза Дэмиена Дарка.       Потом наваждение схлынуло, подросток усмехнулся — опять-таки, складывая губы безмерно знакомо, — и осторожно разжал пальцы. Только сейчас Химера поняла, что за ними наблюдают и Джокер, и все остальные — настороженно, подозрительно, подобравшись, как будто из низкой стойки — готовясь к прыжку, защищать своего.       А Бесцветный посмотрел на свою ладонь. Повёл плечами, будто заново ощущая тело. Размял пальцы и запястья, встряхнул ими. И негромко проговорил:       — Я откуда-то помню тебя, Химера. Рика. — И одними губами, даже не на выдохе, а просто, не слышно ни для кого добавил: — Уэйн…       — Опять твои колдовские штучки? — покосился на него Джокер, складывая руки на груди.       — Да… — рассеянно протянул Бесцветный, прислушиваясь к чему-то внутри себя. — Ты готовься, с этого вечера моих «колдовских штучек» станет больше. И я наконец-то смогу разбить тебе нос, если доведёшь в очередной раз.       — Держи карман шире! — широко ухмыльнулся Джокер, но явно расслабился.       Эти пикировки были привычны и в полном порядке вещей. Рика вспомнила слова Бэтмена: «Друг друга они вечно задирают, стремясь понять, кто сильнее и главнее, но для группы сделают всё что угодно. Если прав один — другой уступит. И они отлично работают вместе».       К Бесцветному подошла тоненькая и невысокая рыжеволосая девочка, аккуратно подёргала за рукав и тихонько спросила:       — Бесцветный, ты нормально?       — Нормально, Айви, нормально, — улыбнулся тот и по-братски погладил её по голове. — Просто кое-что надо переварить.       — Эй, Колёсник! — повелительно крикнул Джокер куда-то в темноту у задней стены. — Посмотри на новенькую. Похоже, Бесцветный считает, что ей можно доверять, но я не уверен.       Раздался лёгкий скрип, и из тени выехал мальчишка на инвалидной коляске. Он был самым щуплым и большеголовым из здесь присутствующих, а непослушные волосы неопределённого цвета торчали в разные стороны, как солома. Колючий, цепкий взгляд недобрых зеленоватых глаз впился в лицо Рике, и она содрогнулась от внутренней силы, которой он полнился.       — Доверять, не доверять — я бы ещё погодил, — высоким и странно старческим голосом заявил мальчишка. — Но угрозы для нас в ней нет, это точно.       Кто-то дёрнул Рику за штанину, и она опустила взгляд. Рядом с ней на корточках сидела маленькая Айви и сосредоточенно рассматривала её протезы.       — Это очень больно? — серьёзно спросила она, поднимая глаза.       — Не помню, — честно ответила девочка. — Наверное, когда-то было. Но сейчас — нет. Только если думаешь о том, что должно быть больно, тогда болит.       — Ага, — вздохнула Плющ, встала и пошла куда-то вглубь домика, волоча за собой одеяло.       Только тут Химера смогла нормально оглядеться и посчитать всех, кого она ещё не опознала. Черноволосый и узкоглазый Скорпион разглядывал новенькую, сжимая в руках карандаш, а перед ним лежал старый потрёпанный журнал с судоку. Подстриженный коротким ёжиком Загадочник не глядя подбрасывал и ловил монетку, искусно перебирая длинными музыкальными пальцами. Бэйн и Носорог, чьи койки стояли рядом, почти с одинаковым разворотом плеч сидели лицом к двери и невозмутимо наблюдали за происходящим. Не хватало только одного…       И тут в темноте, скрывающей дальнюю стену домика, что-то грузно заворочалось. Подошедшая Айви подняла и расправила одеяло, и Химере показалось, что её тонкие руки по локоть исчезли в этой тьме, как в густом чёрном киселе. Но наваждение быстро рассеялось, когда Джокер направил туда фонарик.       Узкий луч высветил нечто огромное, лежащее на нескольких сдвинутых койках и укрытое одеялами и покрывалами, как большой кокон. Айви заботливо укутала его своим, её совсем детское личико было полно беспокойства.       Голос Рики дрогнул.       — Это… это Крок?       — Это Крок, — с усмешкой подтвердил Джокер. — Линька у него. Окуклился. Вот-вот уже вылупится, кстати. На днях. Вырастет большой-пребольшой. Хочешь — подойди, посмотри поближе.       Это был явный вызов на «слабо», и Химера сцепила зубы и двинулась вперёд, будто перешагивая через внезапно охвативший её… нет, не страх. Скорее, разумную опаску — как при встрече с большим и хищным зверем. И одно бы дело с львом, а так ведь с крокодилом… Никогда не понимала рептилий так, как млекопитающих. У них ведь на морде ничего не написано…       Айви посторонилась, беспокойно поджимая губы.       — Ворочается, — тихо, чуть ли не шёпотом пояснила она. — Тревожится. Снится ему что-то… Переживательный. Мы его греем.       Только теперь Химера обратила внимание, что помимо матрасов и шерстяных одеял на койках лежала груда электрических грелок, обрамляя невнятный кокон.       Брюс, почему ты не сказал мне?..       Рика осторожно отвела одеяла в сторону — одно, второе… После третьего слоя на свет показалась плотная мембрана зеленовато-бежевого цвета — насколько можно было разглядеть в неверном свете.       Почему-почему… Потому что разбираться надо по обстоятельствам, вот почему. Не всё тебе выдадут во время брифинга на блюдечке с голубой каёмочкой.       Рика обернулась. За ней наблюдал весь домик, включая Джокера и Бесцветного — встали рядом, руки сложены на груди, на лицах — одинаковые саркастические усмешки.       Подавив желание показать им язык, Рика снова повернулась к кокону из одеял и аккуратно приложила ладонь к мембране. Она оказалась тёплой, чуть липковатой и совсем не противной. Мембрана слегка дрогнула под её прикосновением, а потом Химера почувствовала…       Там, внутри, пульсировало сердце. Большое, могучее и очень детское. Зверь волновался. Это была его третья линька, но в первый раз за всё время он впал в такую долгую спячку. Он не знал, каким выйдет из неё, и это его пугало. Потому что во многом он был ещё человеком…       Химера закрыла глаза. Пропали вокруг стены, пол, крыша, свечи, фонарики и дети. Зверь в коконе скулил и плакал, ему было одиноко и страшно. Химере стало безумно его жалко, и она потянулась к нему — собирая всю уверенность в себе, отпущенную ей природой и подсмотренную у Логана.       Всё хорошо. Всё будет хорошо. Скоро ты проснёшься большим и сильным, сможешь далеко бегать и высоко прыгать. Ты будешь есть вкусное мясо коров, овец и свиней — только тех, кто ходит на четырёх ногах, не на двух. Нельзя есть двуногих, которые говорят с тобой на одном языке. И даже если не на одном, но всё равно говорят словами. А я здесь. Я с тобой. Ты не один.       Она ещё успела почувствовать, как зверь радостно потянулся к ней в ответ, как она сама порой тянулась к своему альфе. А потом её запястье стиснули длинные жёсткие пальцы, и Химера поняла, что всё это время сидела на койке, прижав ладонь к мембране, и напевала без слов какую-то тягучую африканскую мелодию, лишённую особого мотива и ритма. Очнувшись, она заморгала, глядя на Джокера, со злым прищуром сжимавшего её руку, но тут со своей койки подал голос Бэйн:       — Оставь, босс. Смотри, он успокоился.       И Айви запрыгала рядом, беззвучно хлопая в ладоши:       — Смотри, смотри, и правда! Он уже не такой переживательный! Пусть она сделает так ещё раз!       — Не сегодня, — процедил Джокер, окидывая Химеру пристальным взглядом с головы до ног, но руку всё-таки отпустил. — На сегодня хватит. Спать пора.       Рика потёрла запястье, не в силах сдержать улыбку, несмотря на боль.       Всё-таки что-то ко мне возвращается! Или это так подействовал тот подарочек, который я получила от умирающего Дарка и вот теперь передала его молодой копии? Наверняка ведь это оно…       Подошёл Бесцветный, начал что-то негромко втолковывать Джокеру. Остальные зашевелились, стали буднично что-то перекладывать, разбирать постель, готовиться ко сну. Рика внезапно остро почувствовала себя лишней в этом домике. Она поднялась и тихонько двинулась к выходу, но у самой двери её нагнал голос Бесцветного:       — Завтра можешь приходить со своими вещами. Тебе выделят койку.       Рика обернулась.       — Передай Бэтмену, — ядовито усмехнулся Джокер, — что выгонять мы тебя не будем. Тебя первично взвесили, измерили и сочли достаточно годной — для начала. Но учти, в этом Доме, — и он произнёс это с особым значением, явно с большой буквы, — есть свои правила, которые тебе придётся выучить и неукоснительно соблюдать. И первое из них — никогда не оставаться в темноте. И не смотреть в тени, которые отбрасывает свет ночью.       — А что такого? — легкомысленно улыбнулась Рика. Нараставший изнутри восторг от возвращения хоть каких-то способностей заставлял её чувствовать себя чуть ли не великаншей, которой море по колено, а горы по пояс. — Я не боюсь темноты. Темнота — мой друг. А с тенями от костра ночью в саванне мы с родителями всегда играли. Вот, например…       Она уже подняла руки, складывая пальцы в фигуру, должную отбросить на стену тень большой птицы, но вдруг…       В домике как будто потускнели цвета и приглушились звуки. Тьма, таившаяся по углам, стала почти осязаемой. Казалось бы, граница света и тени не изменилась — но Химеру продрало по позвоночнику ощущением, что она всё равно как-то неуловимо сдвинулась ближе к центру.       Джокер и Бесцветный мигом возникли у Рики по бокам и хором прошипели в оба уха:       — Извинись!       Девочка сглотнула и прижала ладонь к горлу. Кончик языка как будто кололи морозные иглы, а воображаемая шерсть на загривке встала дыбом — снова ощущаясь, как живая, только сейчас этому не получалось радоваться.       — Я… не хотела никого обидеть. И проявить какое-то неуважение. Я прошу прощения.       Долгая секунда томительного ожидания… И ощущение странной, нечеловеческой угрозы пропало, как будто его и не было. Граница света и тени снова оказалась на месте, безо всяких искажений, свечи весело трещали, пахло горячим воском и несвежим постельным бельём.       Рядом с нескрываемым облегчением выдохнули двое старших группы. И снова зашипели в оба уха, только теперь не хором, а по очереди:       — Никогда не делай так больше…       — А теперь — вон!       — И до завтра не возвращайся.       — Если не хочешь сойти с ума или умереть…       Химера ещё раз оглядела обитателей домика и коротко поклонилась на прощание. А потом, собрав все остатки достоинства, еле-еле заставила себя выйти за дверь домика, а не выскочить пулей.