Книга Химеры

      Местного Колосса тоже звали Пётр, фамилия его была тоже Распутин, а прозвище среди своих — как ни странно, тоже «безумный русский». Вот только он был несколько моложе, чем тот преподаватель прикладной физики в школе Ксавье, на уроки к которому Рика не ходила — но, когда он вернулся с исторической родины, в коридорах не встречать не могла. Так же непривычно моложе выглядел Зверь, всё такой же синий и лохматый, сидевший за штурвалом самолёта, обводами похожего на Чёрную Птицу, только меньше и манёвреннее. А у девушки, с нескрываемым любопытством смотревшей на Рику изумрудными глазами Селины Кайл, было совсем другое лицо, хоть и похожее. Представилась она просто Кошкой, но спрашивать о её родстве с Женщиной-Кошкой девочка постеснялась.       А самое главное, у всех троих на одежде была нагрудная аппликация — распростёршая крылья летучая мышь.       Когда облёкшийся живой сталью двухметровый гигант спрыгнул вниз через дыру в потолке, дальнейшее побоище резко сделалось быстрым, шумным и неинтересным. Тем более что Химера наблюдала его из очень неудобной для обзора позы: лёжа на боку, лицом к стене. Потому что первое, что сделал Колосс, — это быстро вырвал её кресло из пола, к которому оно было привинчено, и аккуратно уронил так, чтобы девочку не зацепило рикошетом.       Очереди и одиночные выстрелы очень быстро сошли на нет, поломанное голыми руками оружие усеяло пол, люди разбежались или стонали по углам, зажимая раны от пуль своих же соратников — или лелея сломанные конечности. А Пингвин получил мощный пинок под зад и с воем умчался куда-то за дверь — с неожиданной для такого колобка прытью.       Путы, стягивавшие руки и ноги девочки, Колосс просто порвал. И вот теперь она сидела, пристёгнутая к пассажирскому креслу, пила дистиллированную воду из армейской фляги и пыталась отойти от мысли, что совсем недавно была на волосок от смерти и уберегло её только чудо.       Спасённую деликатно не трогали и не расспрашивали, даже не спросили имя. Самой ей тоже сперва вообще не хотелось разговаривать, а уже ставшего родным символа хватило, чтобы не интересоваться, куда это её везут. Какое-то время полёта Рика вообще проспала: адреналин схлынул, накатившая усталость от ходьбы на непривычных ногах, драки, нервов, шока и эмоционального стресса дала о себе знать. А вот уже проснувшись и зажевав предложенную галету с куском вяленого мяса, Химера ожила и начала задавать вопросы.       Оказалось, что спасли её в результате облавы, которые проводятся достаточно регулярно — и не только в Готэме.       — Гоняем слишком осмелевших гадов — это раз, — весело объяснял Колосс, уже не стальной, а живой и тёплый. — Спасаем таких, как мы с тобой, мутантов — это два.       — Но я… — начала было Рика, но запнулась и закусила губу. Распространяться о потере способностей не хотелось: было ещё слишком болезненно и неприятно. А Колосс говорил так уверенно и с таким знанием дела… — Я же была под землёй. Как вы узнали, что я там?       — Мы нашли тебя, пока просвечивали этот район Икс-лучом — не только улицы, но и подземку, — пояснила Кошка. — Мало ли кого в готэмских катакомбах можно встретить. Ну и когда ты видишь на экране комнату, полную белых фигур, а в центре сидит зелёная…       — Надо стрелять, прыгать и спасать! — закончил уже Колосс.       — Спасибо! — искренне и горячо откликнулась Химера. — Спасибо вам огромное.       Благодарность за спасение жизни мешалась с громадным облегчением. Не знаю, что такое Икс-луч, но судя по всему, он определяет Икс-ген. А значит… Может быть, мои способности вернутся? Или они у меня и так есть, но другие, и я просто не умею ими пользоваться? Главное — что всё-таки не человек!       В ту же секунду Рика сообразила, о чём сейчас подумала, и сначала ей стало стыдно за такую формулировку: в конце концов, она не считала людей какими-то низшими существами из-за отсутствия способностей. Тот же Оливер безо всяких сверхъестественных сил мог дать фору любому мутанту или мета. А уж о Брюсе вообще говорить было нечего. Но просто…       Девочке вспомнились объяснения Логана, и она заново сформулировала причину своего облегчения.       Просто это — моя суть. Люди и мутанты — не лучше и не хуже, они разные. Но я только что потеряла здоровенный кусок самой себя. Для меня это уже стало неестественно. Я — из дикого леса дикая тварь и хочу быть такой, как мне положено природой…       Разложив всё по полочкам и успокоившись, девочка заглянула в иллюминатор. Там, естественно, царили всего три цвета: жёлтый, белый и синий. Они летели над облаками, и Рика снова проассоциировала нынешнюю ситуацию со своим побегом из Африки — там, дома, далеко-далеко…       — А куда мы летим? — спросила она, делая ещё один глоток из фляги.       — В лагерь Сопротивления, конечно же, — отозвался Колосс.       Девочка чуть не переспросила: «Какого Сопротивления?» — но вовремя прикусила язык, чтобы не спалиться, и просто глубокомысленно кивнула. Впрочем, и после этого Колосс и Кошка переглянулись со странными выражениями на лицах, но ничего говорить не стали.       — Между прочим, уже почти долетели, — раздался от приборов звучный и мощный голос Зверя. — Пристёгивайтесь, сорвиголовы. А ты, новенькая, иди сюда, в кабину, отсюда обзор лучше.       Рика нерешительно посмотрела на своих спасителей.       — Иди-иди, — засмеялась Кошка. — Когда ещё такое увидишь! А из бокового иллюминатора — это действительно не то.       Обзор из кресла второго пилота и правда был лучше. Рика с замиранием сердца увидела, как нос самолёта резко уходит вниз, в белый облачный туман, а потом — вираж, и…       Когда они прорвали и слой туч, и звуковой барьер, перед ними раскинулся массивный горный хребет. Зверь уверенно вёл машину вниз и вперёд, и Рика вцепилась пальцами в металлические коленки, чтобы не пискнуть от ужаса и восторга. Пилоту она доверяла: судя по всему, местный Хэнк Маккой, как и Хэнк из их мира, далеко не просто так нёс вечную вахту у штурвала. Но это пике, направленное, казалось, прямиком в сплошную стену…       Нет, не сплошную.       — Держись!       Зверь плавным и мощным движением повёл штурвал, и самолёт послушно лёг на левое крыло, влетая в узкое ущелье, еле заметное даже с близкого расстояния, а уж издалека — вообще без шансов. Тем более — человеческими глазами…       Тесный коридор всё длился и длился, и Рике вспомнился «Тысячелетний Сокол», тоже то и дело летевший на экране в вертикальном развороте. А потом самолёт вырвался из ущелья в большую круглую долину — и Химера увидела…       Это был самый настоящий летающий остров. Большой, покрытый лесами и горами, среди которых возвышалось нечто вроде крепости, — и только приглядевшись, можно было заметить, что в воздухе его поддерживает не какая-то магия, а нечто вполне себе рукотворное, вроде двигателей.       — Его работа, — негромко заметил Зверь из-за штурвала. И, заметив боковым зрением недоумённый взгляд девочки, пояснил: — Того, кто делал твои ноги. Его работа.       Старк… Сукин сын, какой же ты и здесь гений! Был…       Рика зачарованно смотрела на это чудо техники и природы — и разочарованно застонала, когда Зверь не стал облетать остров целиком, а заложил вираж и начал заходить на посадку.       — Что, полюбоваться хочется? — засмеялась Кошка, уже отстегнувшая ремни и сунувшая нос в кабину. — Ну, ничего не поделаешь! Шеф у нас практичный, зря время тратить не позволяет. Тебе сначала к нему, а потом уже сможешь и погулять, и осмотреться. А то и полетать с нами снова, кто знает!       Крепость, снабжённая несколькими посадочными площадками, напомнила Рике в равной степени средневековый замок, постапокалиптический бункер и ходячий замок Хаула. Кошка вызвалась проводить новенькую «до шефа» — и провела: по выложенной асфальтом дорожке, через ворота, перед которыми не стояло охраны, по коридорам, проходам и лестницам — пока не остановилась перед простой железной дверью. Похлопала девочку по плечу, указала на вход, сделала большие глаза — и в следующую секунду её уже и след простыл.       Химера глубоко вздохнула, расправила плечи и постучала. Дверь с шипением отъехала в сторону, скрываясь в стене. Взгляду девочки открылась не очень большая комната, обставленная довольно по-спартански: голые стены, узкая койка, шкаф, стол, стул, ещё дверь — явно в санузел — и… всё.       Ей навстречу поднялся высокий широкоплечий человек в длинном кожаном плаще и армейской разгрузке. Остроухий чёрный шлем, снабжённый большими, назначенными плотно прилегать к коже лётными очками, лежал перед ним на столе и явно был пока не нужен. Обе руки были на месте безо всяких протезов, но эти более молодые черты лица, чёрные волосы, фамильная челюсть, трёхдневная щетина и пронзительные серые глаза…       — Здравствуй, Химера, — сказал Брюс Уэйн. — С возвращением.       

***

      Это был безумный, безумный мир. Мир, где всё пошло настолько не так, что волосы вставали дыбом на загривке.       Началось всё с того, что Джокер убил Лоис Лэйн. Вернее, как… Хохочущий маньяк нашёл формулу газа, которая подействовала даже на Человека из Стали. В полной уверенности, что перед ним его старый враг, Думсдэй, ужасное космическое чудовище, — Супермен схватился с «ним» и вынес за пределы атмосферы. И только потом понял ужасную правду. И тем ужаснее она была, что бедная Лоис в тот момент была беременна…       Потеряв и любимую жену, и нерождённого ребёнка, и весь Метрополис после взрыва ядерной бомбы — тоже подарочек от безумного клоуна, — Супермен крепко сошёл с ума. Он убил Джокера, безоружного и находящегося в заключении, и чуть не покалечил Бэтмена, пытавшегося его остановить. А потом объявил, что без твёрдой руки и единоличного правления человечество ни за что не придёт к светлому будущему. И взялся это будущее обеспечить.       Его больше не называли Суперменом, и криптонский символ, похожий на букву S, перестал вселять надежду в сердца смотрящих в небо. Теперь он стал Хозяином — и красный плащ его превратился в символ крови и власти.       На злодеев была объявлена безжалостная охота, и вскоре все они были перебиты или взяты в плен ради каких-то планов Хозяина. Герои разделились на два лагеря. Те, кто пытался противостоять рехнувшемуся криптонцу, были уничтожены — но унесли с собой немало из тех, кто перешёл на его сторону. Причём среди их имён звучали те, которые Рика не встречала даже в Бэт-вики, например — Синий Жук или Аквамен. Неизвестной осталась только судьба Флэша: Алую Молнию уже давно никто не видел, но и о его казни или пленении войсками Хозяина тоже не сообщалось.       — Его последний костюм, его броня, до сих пор хранится у Хозяина, но в рядах адептов нового порядка Флэша нет, — устало говорил Брюс Уэйн, сжимая в руке жестяную кружку со спиртом. Он не пил из неё, но время от времени нюхал: судя по глубоким теням, залёгшим под глазами, лидер Сопротивления не спал суток этак трое. — Барри ни за что не пошёл бы под его руку. Возможно, Хозяин всё же убил его… или изгнал. Вот только об этом ни разу не объявили. А он любит показательные казни.       Но и всего этого было мало. Объединив земные государства под своей божественной дланью, введя совершенно драконовские меры для сохранения порядка (включая повсеместную смертную казнь) и показательно уничтожив Готэм и некоторые другие города, названные рассадниками преступности, Хозяин решил озаботиться всеобщим равенством. И обратил своё внимание на мутантов и мета. Как Магнето в своё время пытался уравнять всех в правах, превратив людей в мутантов, так и тот, кто навеки отринул имя «Кларк Кент», задумал сделать людьми всех, кто обладает сверхъестественными способностями. Оставив, разумеется, только свою военную элиту.       Химера с мучительным недоумением и болью в сердце слушала, как местный профессор Ксавье неизвестным образом разработал «лекарство», навсегда избавляющее любого из числа «не совсем людей» от гена Икс и мета-сил. В пункты подобной «прививки» сгонялись огромные толпы, сопротивление безжалостно подавлялось, а тех, кто был слишком силён и опасен, чтобы попасть в плен и получить свой укол, преследовали и истребляли.       Маги ещё пытались бороться — но здесь не было ни Камартаджа, ни иных похожих организаций, и их разрозненные силы быстро вырезали. В числе погибших были и Джон Константин, и Дэмиен Дарк.       Что стало с самим профессором Ксавье, тоже никто не знал: на какой-то момент он просто исчез, и его, как ни пытались, не могли найти ни агенты Хозяина, ни силы скудного, но всё же возникшего Сопротивления.       Брюс Уэйн остался единственным из тех, кого Хозяин ненавидел и жаждал казнить лично. Он не стал дожидаться, пока его инкогнито раскроют, и раскрылся сам, назвавшись Бэтменом и объявив правителя Земли тираном и убийцей. Он ушёл в подполье — а потом перебрался на один из трёх летающих островов, которые создал для Сопротивления Тони Старк с поддержкой Лекса Лютора — до того, как их обоих расстреляли за измену на главной площади восстановленного Метрополиса.       Под руку Бэтмена стекались немногие оставшиеся в живых и не «вылеченные» мутанты и мета. Отряды Сопротивления вели подрывную деятельность, уничтожали карательные отряды, спасали невинных… Делали всё, что могли, но этого было слишком мало. Впрочем, кто-то сказал бы, что столько лет скрываться от всевидящего ока Хозяина — это уже много…       — Пока остров не движется, в этой долине мы невидимы, — устало говорил Брюс Уэйн, чуть монотонно и отлаженно, будто повторял эту речь многажды и многажды. — Но довольно скоро нам придётся нанести удар, и мы должны быть к этому готовы. Иначе всему наступит конец.       В своём маниакальном стремлении навести порядок и облагодетельствовать человечество, бывший Супермен сделал то, что считалось невозможным: закольцевал время на планете. Непонятно как, но каждые несколько лет всё живое и неживое на Земле возвращалось на какую-то определённую точку. Люди молодели и заново справляли прошедшие дни рожденья — раз за разом. Уже построенные здания возводили по новой. Умершие оказывались живы — и снова умирали, хоть в своей постели, хоть от рук палачей Хозяина. Сама природа откатывалась на несколько лет назад… и уже была не в силах это терпеть.       Это была последняя петля. Реальность, изъеденная трением времени, отказывала, как больной орган, и ей, как ни парадоксально, нужно было время на восстановление — а именно его у неё раз за разом и отнимали. Хозяин, ослеплённый властью и своим безумием, этого не видел. Но видели другие — и шли к Бэтмену, пусть даже и не понимая, что происходит.       Никто не знал о временных петлях, никто не помнил, кроме тех, кто был защищён Хозяином, — и Брюса Уэйна. Именно он ломал привычные паттерны, по которым раз за разом разворачивались жизни людей обречённой планеты. Каждый раз придумывал что-то новое в попытке разорвать порочный круг стагнации — и помнил, помнил! Могучий мозг величайшего детектива современности и необоримая воля Уэйна каким-то образом позволяли ему раз за разом бороться с невозможным. И каждый раз начинать заново.       Ведь время умирающего мира было зациклено именно на тот момент, когда, под прицелами фотоаппаратов, готэмский миллиардер и плейбой Брюс Уэйн рванул на груди дорогую рубашку — как это раньше делал скромный журналист Кларк Кент, — обнажая символ летучей мыши поверх чёрной брони. И произнёс простые слова, ставшие культовыми во всех временных петлях: «Я — Бэтмен».       — На какой-то момент я перестал их считать, — устало говорил Брюс Уэйн, и только теперь Химера начала понимать истинные причины этой усталости. Хотя бы ещё и потому, что в каждой петле Бэтмен терял соратников и друзей. И раз за разом был обречён видеть гибель своего верного дворецкого, Альфреда Пенниуорта, как бы ни пытался его уберечь. — Просто с определённой точки стал видеть, что мир вокруг сереет и выцветает. Понемногу, по оттенку за раз, но для меня это накапливалось, как снежный ком. В самом начале я ещё пытался как-то спасти то, что осталось от моего друга Кларка. Теперь у нас нет выбора. Мы должны убить Хозяина.       Тут он перевёл взгляд на Рику — и едва улыбнулся одними уголками губ. И даже без своего уровня эмпатии девочка прочла в его глазах какую-то радостную беспомощность, а темп его речи замедлился, и она перестала казаться такой гладкой и машинальной. Брюс Уэйн, проживший неведомо сколько десятков, а то и сотен лет в мире, где время ходило по кругу, наконец-то говорил о чём-то новом — а не повторял то, что уже набило оскомину.       В первый раз, которого Рика не помнила, она появилась здесь в предпоследний виток. И Бэтмен практически сразу поверил в то, что она из другого мира: уж слишком небывалые, немыслимые для этой Земли вещи она говорила. Да ещё и сохранила ген Икс при полном отсутствии способностей — а ведь «лекарство» Ксавье работало совсем не так.       Именно тогда Брюс потерял руку, а Рика — ноги, и их заменили протезами. Но мир снова вернулся в заданную точку, и Брюс помолодел на несколько лет и обрёл всё, что утратил, а Рика — нет. Ведь она была существом из иного мира, и местный ход времени был над ней не властен. Переместившись сюда снова, Химера стала такой же, какой отсюда уходила. Но кто и каким образом забросил её в этот мир в первый раз, а потом забрал, было неизвестно. Бэтмен этого не видел, а любые возможные свидетели не успели ему об этом доложить — и благополучно забыли, когда время снова вернулось на точку отсчёта. И на вопрос, как Химера потеряла ноги, которые отросли в её мире, и откуда взялись протезы во второй раз, Брюс тоже только развёл руками.       — У меня нет опыта в путешествиях между мирами. Возможно, тебе стоит спросить эту Джанин, которая привела тебя сюда. В любом случае, прости — но сейчас это несущественно. У нас совершенно иная первоочерёдная задача.       Рика кивнула, содрогаясь внутренне. Теперь она знала, от чего нужно было спасать этот мир. Правда, не совсем понимала, как… Но Бэтмен знал конечную цель. И был уверен, что со смертью Хозяина время потечёт вперёд, как раньше.       Он встал со стула, возвышаясь над ней, сидящей на койке, — проклятый своим даром, обременённый многими годами, знаниями и печалями, и девочка поспешно поднялась вслед за ним.       — То, что ты рассказывала мне в прошлый раз — про школу «Нова», про свою команду, — навело меня на мысль… — медленно проговорил Бэтмен. — И я уже начал её воплощать, но тут появилась ты. И мне кажется, у тебя получится лучше. Правда, тебе это не понравится. Скажу честно: то, что я сделал и продолжаю делать, идёт вразрез и с моими собственными убеждениями. Но, боюсь, у нас нет выбора. Ты согласна помочь мне?       — Да, — не колеблясь кивнула Химера.       — Даже не зная, о чём идёт речь? — прищурился Бэтмен. — А вдруг я за это время превратился в ужасное чудовище, не лучше Хозяина, и потребую от тебя жутких зверств?       — В совсем откровенное чудовище я не верю, — улыбнулась Рика. — Ведь иначе в вас, мастер Уэйн, неминуемо разочаруется ваш покойный дворецкий.       Брюс хмыкнул и потёр подбородок. Когда ладонь его наткнулась на щетину, он слегка вздрогнул, а в глазах невольно промелькнуло чуть виноватое выражение — как будто тень Альфреда Пенниуорта на миг заглянула в комнату и укоризненно покачала головой: до чего же вы себя довели, мастер Брюс…       — Вот теперь я окончательно вижу, что тебя не зря приняли в семью, — усмехнулся Бэтмен. — Я бы и сам так себе сказал. Ну что? Ты действительно со мной… внучка?       Рика прыснула и от души пожала протянутую руку.       Теперь в этом мире она была не одна.