«Tailed blight» — Хвостатая зараза

      Лето 1886 года в штате Мэн было прохладным, не тонко намекая на холодные и долгие зимы. Но в этом году лето выдалось аномально жарким, поэтому многие рыболовы просыпались еще до рассвета, чтобы к обеду наловить рыбы, а затем вернуться к пристани, когда начнется солнцепек. В это же время лесорубы работали в тени деревьев до самого вечера. Благодаря этим людям, многие в городе просыпались под стук топоров или громкую ругань.       — С добрым утром, Ал.       В комнату мальчика вошел улыбающийся мужчина с черными волосами, что были собраны в низкий хвост, а за его спиной левитировала небольшая коробочка темно-зеленого цвета.       — Доброе, пап, — ответил мальчик отцу, протирая слипающиеся глаза.       Он очень походил на своего отца. Такие же черные волосы, овальная форма лица и прямой, точечный нос. Глаза же были зелеными, в то время как у мужчины — карие. Смотря на еще не до конца проснувшегося сына, мужчина прикрыл дверь и сел на край кровати.       Мальчик еще какое-то время непонимающе моргал, явно пытаясь понять почему его так рано разбудили. Зацепившись взглядом за коробочку, он замер, шестеренки в мозгу зашевелились, а глаза расширились. Паренек резко подскочил и обнял отца.       — Ну-ну, Ал, задушишь же, — мужчина улыбнулся и растрепал волосы ребенка.       Аланн отстранился, пытаясь вести себя более сдержанно, но нетерпение, бушующее в глазах, никуда не делось.       — Ты уже совсем взрослый и уже в следующем году пойдешь в Ильверморни, потому, с сегодняшнего дня ты будешь практиковаться со своей первой палочкой.       Услышав о личной палочке, мальчик почти засиял и, будто завороженный, потянулся к коробке. Палочка была сделана из неизвестного ему дерева, ручка отделана корой зеленого цвета, а нижний торец украшал плоский камень с руной. Аланн не знал значение этого знака, но помнил, как отец рассказывал что он называется агисхьяльм . Остальная часть палочки оказалась гладкой и белой.       Взяв ее в руку, мальчик думал, что ручка из коры будет неудобной, но, на его удивление, это не так. Стоило ему только схватить палочку, как он ощутил, что та будто продолжение его руки. Не в силах обуздать переполняющую его радость Аланн чуть не забыл поблагодарить отца.

***

      Стояла суровая осень, отчего родители с головы до пят обложили первокурсников согревающими чарами.       — Прошу, Аланн, одевайся потеплее, и не пререкайся с учителями, — причитала женщина, потуже завязывая шерстяной шарф.       Сейчас они стояли на заднем дворе своего дома, из-за защитных чар перемещение было возможно только с улицы. Мать и отец старались держаться и не показывать сыну, как сильно не хотят его отпускать.       — Всегда думай перед тем, как что-то сказать или сделать, — выдыхая дым от трубки, спокойно напомнил отец. — Иногда лучше просто сделать вид, что ты глупый.       — Я помню, отец — кивнул мальчик. — Мам, прекрати, я же только перемещусь и сразу в школу.       Отойдя от матери, мальчик взял в руки чемодан и махнул на прощание рукой, после чего сильнее сжал небольшую пуговицу и прошептал «Портус». Фигура ребенка мгновенно исчезла, чтобы в следующий раз, чуть не упав, оказаться около величественного замка.       — Еще один первогодка! — прокричал молодой парень, который словил неудержавшего равновесия Аланна. — Ты как? Можешь стоять?       — А? Ой, прошу прощения, да! — мальчик поправил съехавшую шапку.       — Вот и хорошо. Добро пожаловать в Ильвермони, школу которая становится домом для всех волшебников и ведьм, тебя сейчас проводят в зал для распределения. И, ничего не бойся, — скучающе протянул парень, готовясь ловить очередного ребенка.       Монотонный голос встречающего не капли не поубавили энтузиазма Коста, он продолжал широко улыбаться и прошел ко входу, где его уже встретила девушка, что лучилась задором и рассказывала о школе, факультетах и даже некоторых своих казусах. Встречающими были старосты факультетов.       Оказавшись в огромном зале, Аланн даже успел занервничать, но сопровождающая их староста ободряюще прошептала.       — Не вешай нос, все самое интересное ещё впереди — и отправила его к группе таких же первокурсников.       — Итак, это последний? — посмотрев на старосту, спросила невысокая чопорно одетая женщина.       — Да, круг призыва погас, — кивнула староста.       — Хорошо. Добро пожаловать в самую лучшую школу Чародейства и Волшебства!

***

      Наконец настали летние каникулы и Ильвермони, закрывая свои двери, отправляла молодых ведьм и магов домой. Пустые коридоры, в которых еще вчера гудела жизнь, снова становились бесшумными, а окружавшие его прерии просыпались, начиная дышать глубже и с какой-то хрипотцой.       Аланн с улыбкой подлетел к встречавшей его матери и уткнулся носом шерстяную паутинчатую шаль. Женщина присела сильнее прижав к себе сына.       — Ал, с возвращением. — Ее голос дрогнул.       Она была лишь сквибом и никогда не училась в школе для магов, потому, даже несмотря на детальное описание от мужа и с писем сына, она все равно волновалась. И теперь, когда она наконец смогла услышать его голос, от ее сердца отлегло.       — Ну, не плачь, я же в порядке, — увидев слезы матери, мальчик кривовато улыбнулся.       — Прости-прости, — она покачала головой, стараясь совладать с собой и не пугать сына. — Просто я так волновалась, и теперь рада, что ты вернулся. Расскажи, как там школа, завел друзей?       — Я же все в письмах писал, — мгновенно позабыв о грусти, насупился мальчик.       — Да, но письма не могут рассказать так, как это сделаешь ты, — наигранно-обиженно проговорила женщина.       Слезы высохли, вернув обстановке более позитивный настрой. Взяв сына за руку, мать повела того в дом, по пути причитая, что тот успел похудеть.       — Нормально я ел, правда, у нас три приема пищи и еда очень вкусная. — Старалася отмахнутся от незапланированного перекуса Аланн. Они остановились в гостиной у зажженного камина. — Кстати, о еде, скоро же обед, где отец?       Женщина тяжело вздохнула и присела на кресло-качалку.              — Прости, Ал, твой отец очень занят в последнее время.       — А скоро он не будет занят?! — ему не терпелось рассказать о своих приключениях.       — Не грусти, малыш, папа придет вечером и тогда ты сможешь все ему расскажешь.       На ободряющие слова матери мальчик улыбнулся. В его голове быстро нарисовались картины того, как они будут сидеть очень-очень долго, смеяться и пить вкусное какао с печеньем.       Когда Аланн побежал в свою комнату, то женщина посмурнела. На ее лице проступили пока малозаметные морщины, которые уже стали делать ее похожей на худую полную печали старуху. В ее голове мысли проносились, как машины по улицам тихого пригорода. Они складывались в последовательную цепочку, отчего яркие глаза блекли и тускнели.       Где впервые ребенок сталкивается с разочарованием? В кругу незнакомцев? Друзей? Нет, конечно нет. Все мы не понаслышке знаем, что впервые с разочарованием мы сталкиваемся именно в кругу семьи. У кого-то это родители, у кого-то сестры или братья, кто-то сталкивается с этим в кругу бабушек и дедушек. Собственно, неважно кто именно это начинает, дальше становится только хуже.       Когда глава дома Костов вернулся, мальчик уже ждал того в гостиной и потому, только завидев, тут же сорвавшись с ковра, подбежал к отцу.       — Папа, ты наконец вернулся, я столько всего хочу рассказать, ты…       — Прости, Ал, я очень устал, давай поговорим завтра.       Прервал он его, небрежно погладив того по голове, и побрел в глубь дома, так больше и не взглянув на шокированного и потерявшего дар речи сына.       На следующее утро Аланн отца не застал. Тот уже ушел на работу, позабыв о своем обещании. А когда он спросил об этом у матери, та только удивленно подняла брови, а потом с тяжелым вздохом оправдала отца важной работой.       Вечером сцена повторилась. Отец, придя домой, отмахнулся от сына и ушел в спальню, но мальчик не мог так просто сдаться, потому, дав отцу несколько минут, ворвался в комнату родителей.       — Пап, давай поговорим.       — Ал, — также устало вздохнул мужчина. — Я очень хочу с тобой поговорить, но я устал, прошу, давай поговорим завтра.       Видя изможденное состояние отца и то как неуклюже он снимал одежду, мальчик виновато сжал губы. Он не хотел навязываться, он просто хотел поговорить. Не проронив больше ни слова, ребенок, чуть опустив голову, направился на выход.       До того как отправится в школу, Аланн замечал, что когда он принимал вид щенка под дождем, мать и отец не раз прощали ему шалости. Он старался не злоупотреблять этим, но при каждом удобном случае не мог сдержаться. Одной из самых нелюбимых вещей было, то, что его ругали. И потому, будучи таким печальным, он медленно шел к двери, ожидая, когда его окликнут. Но отец молчал. Он молчал, когда Аланн схватился за ручку, когда выходил, и даже когда закрывал дверь. Отец так и не позвал его.

***

      Лето прошло быстро. В конце концов, Аланну удалось поговорить с отцом, только это случилось не раньше, чем через месяц после возвращения со школы. Они и правда говорили очень долго, пили какао и ели вкусное печенье, как и планировал мальчик. Потому Аланн решил не зацикливаться на том, что отец так долго его игнорировал.       Возвращение в школу было радостным, в этот раз его также провожали и отец и мать, которая снова пыталась одеть его как можно теплее. Друзья в комнате телепортации уже ждали, потому, не медля, они направились в свои комнаты. Их ждал второй год учебы, они надеялись узнать как можно больше. Ведь магия была для них целым неизведанным миром.

***

      Когда магу или ведьме исполнялось шестнадцать лет, они проходили стадию первого формирования ядра. В этот период магия очень нестабильна и любой медмаг рекомендовал воздерживаться от использования магии. Потому школьная программа на шестой курс в основном была теоретической и связана с теми направлениями магии, где не нужно её использовать.       Также, перед окончанием года, каждому опекуну отправляют письмо, в котором декан ребенка настоятельно рекомендует изъять палочку во избежания непредвиденных ситуаций и во благо ребенка.       Телепортировавшись домой, Аланн увидел уже знакомую ему картину: мать, с заплаканными глазами, и прислуга, которая стояла в стороне, готовая помочь хозяйке. В последнии пару лет женщина совсем поплохела, часто болела и иногда теряла сознание. А вот глава семьи был бодрячком, только вместо того, чтобы обеспокоится о здоровье жены, которую он безмерно любил, пропадал на работе. Бывало такое, что он не появлялся в доме несколько дней.       Когда отец не встретил его ни на праздничные выходные, ни после второго и третьего курсов, мальчик уже отчаялся надеятся. Нет, конечно, перед принятием было и отрицание, которое почти мгновенно переросло в гнев. Он разбил несколько ваз и наорал на мать, требуя, чтобы отец пришел. Позже, Аланн, конечно, извинился, но острых слов уже было не вернуть.       Аланну казалось, что отец просто разочаровался в нем, и потому налег на учебу, желая стать лучшим в следующем году. А после наступила апатия, во время которой он лежал в кровати, пялясь в одну точку. В конце концов, наступило принятие, и когда перед четвертым курсом отец не проводил его, а после него и не встретил, мальчик просто смирился. У отца больше не было на него времени.

***

      Бродя по улицам города, Аланн понимал, что совсем скоро он закончит учебу и надо уже решать чем он займется дальше. Брать бразды правления компанией отца он не хотел. Его душа стремилась вырваться из этого маленького городка, увидеть мир и найти свое место под солнцем.       Вернувшись в дом, парень сообщил служанке, что не будет есть и закрылся в комнате. Зачитываясь интересной книгой Ал вдруг услышал какой-то шум. Выйдя из комнаты, он прислушался, оглядывая коридор. Несколько секунд стояла тишина и он уже подумал, что ему показалось, но когда он уже хотел закрыть дверь, то снова раздался шум, будто что-то разбилось. Парень тут же побежал вниз, а когда он оказался в холле, то снова раздался грохот, в этот раз он четко понял, что шум шел из столовой. Забыв об палочке, Аланн ворвался в помещение.       В нем стоял погром, стол был разбит, окна выбиты, а одна из стен пробита. На полу лежала служанка, а у ее головы алело пятно крови. Его сердце пропустило удар, эта старушка порой читала ему на ночь, но тревога заставила его оторвать взгляд.       У разбитой стены стоял отец. Он тяжело дышал, его рука сжимала палочку, которую он направил на жену. Она лежала на полу с разорванной одеждой и разбитой головой. Женщина скулила, пытаясь что-то сказать. Ее трясло от страха, да так сильно, что бедняжка не могла вымолвить ни слова.       — Что происходит?!       Возглас парня раскатом грома пронесся по комнате. В шоке, смотря на всю эту картину, он сделал неуверенный шаг вперед, но после тут же сорвался на бег и, обогнув отца, упал на колени перед матерью.       Руки парня дрожали, когда он пытался хоть как-то помочь, но не знал что делать и только повторял «мама». На глазах выступили слезы, он ощущал себя как никогда беспомощным. Он то хотел прикоснуться к ней, то одергивал руки, боясь навредить сильнее.       Его отец же все это время брезгливо смотрел на жену, а когда сын догадался достать палочку, развернулся и ушел.       Наложив чары первой помощи, Аланн поднялся на ноги и собирался догнать отца, но остановился, ощутив прикосновение. Мать вся дрожала, но крепко держала его за лодыжку. В ее глазах стояла мольба не бросать ее, и он остался. Прикусив губу до крови, он плакал, смотря на то, как его мать прикрывает глаза. Хлопок двери за спиной ощущался как круциатус, проходясь по всем нервам, выбивая воздух из легких.       После того случая Аланн больше не видел отца, тот уходил рано и возвращался поздно. Он больше не оставлял мать. Благодаря зельям и магии, она быстро восстановилась, но когда сын спрашивал ее о том, что же произошло, она только отводила глаза.       При отправке в школу Аланн крепко обнял мать. Он не хотел оставлять ее, ему казалось, что стоит только уйти как случится что-то ужасное.       — Все хорошо, сынок. — Ощущая как сын волнуется, женщина только улыбнулась, отстраняясь. — Возьми шарф. Зимой наверняка холодно.       Каждый год мама завязывала ему шарф, это стала своего рода семейным ритуалом, прощанием. Ощущая нежные прикосновения, он только сжал зубы и кивнул.

***

      Знаете ли вы, как ощущается разбитое сердце? Можете ли вы сказать, что ощущает рыба, выброшенная на сушу? Сумеете ли вы представить, как это — умирать?       На праздничных каникулах Аланна никто не встретил. Это было странно, но парень быстро забыл об этом, когда увидел мать в окне. Первым делом он направился к ней. Парень сильно подрос и вытянулся, теперь был на голову выше матери, из-за чего ей пришлось привстать на носочки, чтобы обнять того. Женщина хотела отвести сына к накрытому столу. От Аланна не укрылась ее хромата, которую она хотела скрыть. Он подхватил ее под руки и усадил на кресло.       — Все хорошо, сынок, просто подвернула лодыжку, когда спускалась. — Отмахнулась она, ведя его к накрытому столу.       Парень чувствовал, что это не так, но не стал досаждать ей бесполезными расспросами, поэтому стал рассказывал о своих приключениях, казусах, успеваемости, которая была лучшей на потоке. Рассказал, что ему нравится одна девушка с другого курса. Пока они разговаривали, им принесли чай и печенья. Вся эта картина была столь теплой, что потухший в какой-то момент огонь в камине, никто и не заметил.       Праздничные каникулы были недолгими, потому парень хотел как можно больше времени провести в семейном кругу. Завтраки, обеды, ужины. Они смеялись, кушали, даже несколько раз потанцевали, когда он подлечил лодыжку матери. Казалось, все стало налаживаться.

***

      За день до возвращения в школу Аланн сказал матери, что хочет купить подарки друзьям, в последний момент вспомнив, что забыл их купить. Он закупился конфетами и интересными мелочами, которые должны были им понравится. На подходе к дому парень увидел вспышку в окне и грохот. Окна на втором этаже выбило, а после стал слышен крик.       Не ощущая тела, не успев осознать случившегося, парень сорвался с места, уронив все свои покупки. Он взбежал по лестнице и ворвался в комнату, где увидел вспышку. Это была спальня родителей. Замерев в дверях, он снова заметил отца. Тот снова стоял над матерью, только теперь она не лежала на полу, а сидела, сжавшись, у кровати.       — Грязная шваль. — Прорычал отец, не обратив внимание на то, что кто-то вошел.       — Нет, нет, милый, я ничего…       — Заткни. Свой. Грязный рот. — Выделяя каждое слово, перебил мужчина жену, направляя на ту палочку. — Ты заплатишь за измену.       В это время Аланн был в ступоре. Он знал, что должен защитить мать от сошедшего с ума отца, но почему-то не мог даже двинутся, так и стоя на пороге.       В этот момент тишины послышался хруст стекла и парень повернул голову в сторону окна, где увидел женщину. Красивую, черноволосую женщину, которая мягко улыбалась, а ее глаза переливались бирюзовыми волнами. Даже в тусклом свете можно было с уверенностью сказать, что таких красавиц Аланну еще не доводилось видеть. Только вот, кроме неземной красоты, у женщины был хвост. Он медленно перетекал с одной стороны в другую, будто у кошки, которая была чем-то очень довольна. Видя это, молодой маг сразу понял, что перед ним не человек, но он не мог вспомнить о таких существах.       — Милая, — раздался голос отца, привлекая внимание сына.       Мужчина смотрел на красавицу и теперь в его голосе вместо гнева были мягкость и любовь.       — Тебе не стоит подходить, я сейчас разберусь с этой… — Мужчина недоговорил, но и без этого было ясно кем он считает свою жену.       — Только давай побыстрее, — мягко, словно птичка, пропела незнакомка.       Развернувшись к выходу, женщина посмотрела на парня, но вместо удивления или недовольства, она прошла мимо и провела хвостом по его руке, кокетливо подмигнув. Словно зачарованный вейлой, парень проводил ее взглядом, и, только когда она скрылась за дверью, он посмотрел на родителей.       — Шваль.       — Нет, отец!       Ругань мужчины и крик парня раздались почти одновременно. Наконец, беря свое тело под контроль, Аланн побежал к матери, желая ее защитить. Он направил палочку на отца и готовился выкрикнуть защитное заклинание, но не успел. В двери сверкнула ядовито-зеленая вспышка, которая тут же исчезла, но этот момент показался Аланну вечным. Зеленый луч ударился в грудь матери, исчез, родные зеленые глаза заслезились, смотря на сына, и погасли, а тело сломанной куклой рухнуло на пол. Внутри парня что-то сломалось, сотнями стеклянными осколками впиваясь в грудь, режа внутренности, выбивая из тела все тепло.       Не уследив за ногами, он упал. Его палочка отлетела в сторону, а от удара о пол нос хрустнул, ломаясь. Аланн оглянулся на мать. Он не слышал, не ощущал, перед глазами больше ничего не было кроме ее мертвых глаз, которые смотрели на него.       Он кричал. Кричал, как загнанное в угол животное, как потерявший все, как птица, которую лишили крыльев. Он сорвал голос от криков, но физическая боль была ничем, по сравнению с тем, что он ощущал внутри.       Что ощущает человек, когда в его сердце впивает нож любимый человек? Как ощущает себя ребенок, которого топит родная мать? Что видит смертник, перед тем, как его поджигают на костре родные?       Отчаяние, которое накрыло Аланна в тот момент, вырвалось сильнейшим выбросом, который отшвырнул отца в стену. Комната загорелась синим огнем. Этот огонь быстро набирал силу, жадно поглощая все на своем пути. Прислуга выбежала на улицу, глава дома убежал вместе с неизвестной женщиной.              Стихия корежила, разрушала и поглощала мебель, стены и чары, а из самого эпицентра ада на земле раздавался хрип и плач. Сын обнимал остывающее тело матери, прижимая ее к себе и умоляя вернутся. Он умолял смерть вернуть ее, он обещал отдать взамен на нее все, что та пожелает, даже свою жизнь. Но она оставалась глуха к мольбам парня.       Когда Кост начал приходить в себя, то восстановил потрепавшуюся одежду и аккуратно уложил волосы женщины. Превозмогая точки в глазах, Аланн взял ее тело на руки и вышел на улицу.       Там уже собрались соглядатаи, шумя хуже самого пожара. Парень ещё долго смотрел на дом, который так сильно когда-то любил, где он провел все счастливые моменты: как играл с отцом, как разыгрывал мать, как шутил над прислугой.       Синее пламя постепенно окрашивалось в алый, вздымаясь высоко в небо, безвозвратно поглощая воспоминания, уже казавшиеся чужими.

***

      Темнота проулка и ночное небо над головой снова освещалось огнем. Мужчина со шрамом на лице смотрел на то, как догорал штаб работорговцев и думал о том, что вся его жизнь — пожары, а будущее — пепелище.