в пряничном домике

***

      Пройденные сутки шли парню на пользу. Пятнадцатый день обещал самую родную рутину перед старинной камерой. Илья сам озадачен удивительной работе фотоаппарата, ведь время даёт знать о себе заметной порчей. Старенький, советский зенит на невиданой божьей силе работает и приклонно выполняет пожелание юноши потараторить на камеру о всяком.

      Переизбыток эмоций от пройденного нужно было как-то и куда-то изливать. По старинки на камеру, никак иначе он не умеет и не думал. Рассудок брюнет пытался оставить в сохранности, сберечь пока может и хочет.

      Зеленоглазый поставил себе выдуманный факт в качестве шутки или от бездельничества:

— Если я начну видеть вместо объектива человеческий глаз, то, считайте, я сошёл с ума.

***

      Илья ненавидит, когда его сладкий сон прерывается происходящем снаружи. Скорее, похоже на воскрешение, нежели на пробуждение. Прежние зомби частенько его будили с утра пораньше, чуть ли не каждый божий день в шесть утра. Но здесь другое что-то.       Он уткнулся носом в подушку, зажимая уши мягкими концами ткани и бурча что-то неразборчивое и тихое, но точно содержащее матерный посыл.       После просыпания всё смазанным кажется, спутанные мысли томились. Делать ничего не хочется.       Татуированная рука прошлась по всем ближайшим складкам постели в поисках смартфона. Оставил где-то.       Мазеллов на спину перевернулся, некоторый десяток секунд разглядывая потолок однотонный. Внутренне взвыл. Буйная голова болит от похмелья, а вялое тело неприятно ломит. Одна из банок явно была лишней.       Вся ночь как в тумане — не помнит ничего, словно дрыном по макушке ударили с целью забыть всё. Лишь помнит, что он не спал до утра.       Сознание в строй пришло не сразу, сначала неприятно и дискомфортно было, будто не на этой планете находится, а витает в далеком космосе среди звезд без кислорода; взгляд сосредоточился на одном, и больше глаза не слипались под сонным гипнозом, а окружающие звуки встали в одну чёткую дорожку, словно в приложении для битов настроили безобразные скачущие ряды в прямое произведение, вырванное из контекста без начала и конца.       Из другой комнаты копошения слыхались. Та через коридор находится от Ильи, потому расслышать что-то тяжко. Не уверен даже, что это не намеренно сделанное кем-то действие, а не очередной пробирающийся сквозняк. «Сук! — парень вскочил с кровати скрипучей, хотя как можно тише получившегося пытался. — По пьяни входную дверь не закрыл, что ли?!»       В предверии роющегося на кухне мертвеца Илья рыскал по комнате в поиске чего-то походящее под оружие. Тот же самый дробовик прямо в прихожей находится, к несчастью юноши.       Если дейстовать максимально ловко и уверенно, то он справится одними кулаками татуированными. Перебирая пальцы и оглядывая костяшки, он задумался. А сможет ли? Несколько смелых шагов по коридору и Мазеллов остановился, глазам своим не веря.       Взглядом Коряков уловил здоровую тушу в дверном проёме. Кого-кого, а его он здесь точно не ожидал. Мысленно надеялся повернуть время вспять и помолиться, чтоб его ожидания оправдались и он увидел хиленького заблудшего ненароком зомби. Маз чувствовал, как ноги подкашиваются, из всех мест плещет пот холодный, а к скулам кровь приливает. Взгляд бегал туда-сюда, в конце на одном остановился — голубых глазах напротив. — Чего, блять? — произнёс тихо темноволосый, скептическим взглядом проницая мужчину перед собой. В фразе мелькнула нотка отвращения, но, скорее, это было искреннее удивление и непонимание, неверие собственным глазам. Хотелось сделать перезагрузку самого себя, порыскать на макушке среди густых волос, а вдруг найдётся кнопка? Чтобы нажать, и перезагрузить настройки в черепной коробке, и вновь поверить своим глазам, где увидит правду.       Вместо ожидаемого упыря покачивался тот самый рыжий и неповторимый. Пол под ним заметно проминался, обувь неожиданного гостя поскрипывала на лакированном паркете. — Каким?.. Что... — слова в единое и отчетливое целое не собирались, а каждая буква проглочена запнуто. Ему срочно нужно было разговориться, чтобы сказанное им что-то имело смысл и внятное понятное содержание. — Доброе утро, я еле с плитой разобрался, — оценивающе с легким недовольством Данила выразился, в шутку больше. Не будет же он критиковать жилище, в которое сам ворвался без приглашения, особенно вспоминая тот влажный подвал Данилки. — Если хочешь, занесу из магаза продукты. — Да, доброе... — Илья не был уверен в своих же словах. Не сказал бы он, что утро «доброе». Вспоминалась заевшую фразу, сказанную более старшим поколением, которую те повторяли словно по скрипту один за другим, — «утро добрым не бывает», с чем парень солидарен. — Нет, не надо. Я сам.       Ноги подкашивались, к горлу ком подступал. Не любит он, когда его застают в таком раскрепощенном состоянии. Уснул прямо в уличной одежде, отчего она помялась заметно. Растрепанные чёрные волосы и непоправленная верно, взъерошенная подушкой чёлка, ассоциирующаяся с типичным образом эмо. — Что ты здесь забыл? — мысленно слова струились рекой, а в предложение собираться не хотелись. Но Маз аккуратно сконструировал вопрос, как смог. — Ты же сам меня звал? — старший напомнить намеревался, но под конец слова становились еле слышимыми из-за сомнения и более трезвой от бессоницы, здравомыслящей головы. — Написал мне в три ночи, думал, случилось что. — А, да... — осиновым колом воспоминания ударили, но не хотелось признавать причину того самого сообщения ни рыжему, ни себе. — Прости, если виноват и ты мог тогда ночью... — Да-да, ты, наверное, уже не помнишь ничего. Пересказ нуж?.. — Кашин договорить не успел, его речь прервали своей. Будто отомстили, ведь и чужую речь он тоже не дослушал. — Ты переживал?       Голубые глаза удивленно вспыхнули, а тонкие брови на переносице подскочили. ДК ожидал любого сломлещего его высказывания, но не этого. Вопроса не ожидал, в принципе. Думал, прогонят его, да и всё на этом.       Скорее, Данила должен был за себя переживать, не иначе. Он же перся на соверешенно другую улицу в совершенно другой и незнакомый ему район по неточному запомнившемуся ему маршруту из головы. Но, судя по руинам и заваленным проходам, фора у него была. — Можно и так сказать.

***

      Илья остается Дане должником, хотя так решила лишь одна сторона — младшая. Коряков не знает мотивов Данилы, а любопытство заставляет не сидеть на месте смирно. «Может, подружиться хочет? — шагами брюнет коридор измерял, не переставая думать о человеке, неожиданно ворвавшегося в его и так неспокойную жизнь. — Ну, нет, ему не идёт быть таким дружелюбным и сентиментальным. По лицу точно не видно, по глазам тем более».       Ноги заплелись друг в друге, а их неуклюжий хозяин чуть не упал и не разбил нос об паркет, покрытый лаком. Но не это его волновало. Темноволосый словил себя на мысли: в прошлые встречи он подолгу пялился в чужие глаза; муторно, но и блаженно поницал в голубо-серых радужках, пытаясь разглядеть точный цвет, увидеть свой оттенок в них, запомнить форму, веки наизусть.       Это пугает. Чему могла послужить причина этому? Он не знал. Делал ли он так со всеми? Он не знал. Но он знал, что не назовёт цвет глаз самого близкого друга в прошлом, а вот у Данилы они серые при тусклом освещении, а при правильном приломлении света между электрическими и сапфировыми.       Не хотелось зацикливаться на этой «мелочи», но и не хотелось забывать. Мог ещё бросить незначительного человека в здании с оружием, не организовывать странную связь и отношения, перетёкшие во что-то непонятное. Какие-то выводы ещё рано строить, Илья это понимал, из-за чего его интерес не остывал, а только наколялся. Хотелось снять, нет, сорвать загадочную маску с Данилы, узнать какой он на самом деле.       Это пугало больше, чем факт, что мысли Корякова в любой удобный момент заполнены рыжим. Надо чем-то себя занять.       Следует освежить себя и возбудившийся пыл из недр груди, например, прогулкой до супермаркета за продуктами, ведь прошлые ушли на питательный завтрак Данилы. И снова он.       Илья считал, вернее, оправдывал это нормой, учитывая ситуацию постапокалипсиса. Не ожидал он, что непоследним остался, вот и удивляется, не учитывая мелочи, притянутые за уши.       До знакомства с Нилом Мазеллов представлял первую встречу с другим последним выжившим совсем иначе. Представлял, это будет симпатичная девушка, с которой осуществит его одну из давних мечт — продолжить род Коряковых большой любящей семьёй, даже в такую нелегкую ситуацию.       Сомневается, что подобное сможет исполнить с Данилой. Усмехнулся со своей же глупой возникнувшей шутки в голове.       Да, вздохнуть полной грудью на улице он не может как раньше... Но смена обстановки даёт повод душе расслабиться, мозгу отдохнуть от вечных эмоциональных качелей.       В последнее время темноволосый и вовсе не видит надоедливо приевшихся в глазах зомби, что с одной стороны наруку, с другой подозрительно и непривычно. Не могли же они просто так испариться. Будто они резко стали вымирающим видом и эталоном красной книги, где еще на плотном форзаце неаккуратно и привлекающе, большими буквами на всю страницу написано перманентным маркером «ЛЮДИ».       Интересно получается, раньше он с удовольствием смотрел фильмы, не раз проходил игры про оживших мертвецов, бродячую болезнь спорами или просто с содержанием вымирания человечества, а теперь стал их главным героем. Да, он не раз представлял себя на месте многих персонажей с крутым сюжетом и трогающей душу предисторией, но не в этой же вселенной, реальной жизни...       Не припоминает он видеоигру с сюжетом, где почти последний выживший — мужчина ГГ, а его спутник болван с несходящим своенравием. Хотя смерть его любимой женщины на его же руках сравнима с моментом из компьютерной игры...       К Даниле у него странные чувства, схожие с качелями. С одной стороны сгусток меркатильности и норовистости, с другой Илья много чем ему обязан за такой-то короткий срок.       Он хотел получше узнать знакомого. Может, позвать куда? Недавно же виделись. И стоит ли того? Коряков уже сомневался. На поводу плестись не хотелось, бегать верной собачкой за Кашиным в ожидании ответной реакции — казалось для Мазеллова чем-то унизительным и глупым. Лучше миллиард способов перепробует, где будет иначе. «Нет, я своего мнения не изменю, — Илья яро дыхнул, шагая по нежилым кварталам, знакомым уже районам. — Он полный придурок, еще и еду мою сожрал! А узнать его надо получше, чтоб знать слабые точки».       Мысли шли в неверном порядке и громче обычного, нежели брюнет и вправду так считал. С Данилой надо было поддерживать хорошое общение, поодиночке они точно долго не проживут, и младший это прекрасно понимал. Хотел сам себе доказать, что неслабый и один неплох.       Но он не может. Не может без оружия. Разумно на трезвую голову двигался к оружейной, будто припасы сами по себе обновятся, да и нужным, еще тогда отствующим, дробям там неоткуда взяться.       Темноволосый замедлил шаг, а мешающие мысли приутихли. — Ты издеваешься же? — подойдя Илья сказал, присвистнув. Не удивлён он.       Рыжий у дверей оружейной сигарету прикуривал мирно, размышляя о чём-то и иногда в сумке через плечо копошась. — Пх-х... — он отбросил недокуренную сигарету назад куда-то за плечо. — Чел, так и скажи сталкер.       Коряков лишь тихое недовольное «хмпф» выкинул, зайдя в помещение, а Даня за ним. — Скажи, мне же не стоит тебя бояться? — ДК на одной шутке не останавливался, дальше разгонял. — Да ведь? Илюш? — Какой же ты придурок.       Илья надутый шёл, руки скрестил на груди, игнорируя все ему сказанные фразы, будто те на ветер в никуда улетали. Младший рассчитывал на отдых от голубоглазого, погрузиться в свои мысли и взвесить все «за» и «против», а вышло с точностью наоборот. Но что ж поделать? Точно не строить обиженный вид из-за случайно сложенных обстоятельств. — Илюш, ты обиделся? — Нил ресницами захлопал, чёлку рыжую взъерошил, нежели поправил. — Прости, пожалуйста, я не хотел, я...       На полуслове зеленоглазый старшего в бок ткнул, замер с ехидной и довольной улыбкой. — А! — рыжий в боевой позе отпрянул, следом струной выпрямился.       Данила воспринял данный жест как «повёлся». Интерес подогревался, нет, наколялся. — И давно ты там стоял? — ненароком Илья вопрос задал. И вправду. Чего Даня правду утаивать станет? — Меня ждал? — Не, просто покурить хотелось. Других мест не знаю, а в подвале сам знаешь, — он плечами пожал.       Оба в молчании простояли около минуты. Чувство напряжения повергло Мазеллова, и тот проиграл раунд в молчанке. — А че не переедешь тогда? — Куда? С тобой жить? — Не хочу проснуться с ножом в спине.       ДК лисий прищур сообразил, не сводя глаз голубых с чужих зелёных. — Дай мне тут освоиться хотя бы, я неместный. Знаю только дорогу отсюда до моего дома. — А мой дом? — И твой дом.       Илья ценной информацией считал простое «я неместный». Данила редко словами разбрасывался, считал личным, конфиденциальностью. Коряков же понимал его, не тормошил. — А ты откуда-то? — Казань.       Брюнет в ступоре проморгался, размыкая и смыкая губы, но сказать чтото не решался. Как гостя сюда-то занесло? Но причина проста, Илья фейспалмом обошёлся. — Да, очаг вируса, нулевой пациент, — выдохнул с усмешкой. То ли горд собой, мол, смог сбежать и выжить, то ли что-то его тревожило. Нечитаемые глаза потеряли жизнь и последние краски. — Думал, тут ситуация получше, в новостях по нулям всё. — Мы ещё найдём кого-то. Уверяю тебя, — привлёк внимание чужое. — Такую красотку встретим! Уверяю, взгляда с неё не сведёшь. Но она будет моей, — Илья гордо подбородок поднял со свистом.       Нил усмехнулся с кивком. — Шикләнмим.       Коряков удивленно посмотрел на знакомого, глазами спрашивая:«Что?» — Не сомневаюсь, говорю. Найдём. — Это на каком?.. — Татарский.       Илья короткое «а» произнёс. По Дане не скажешь, что он татар. А может, и не татар, но младший всё же удивлён. Неужели полиглот? — Обстоятельства вынудили выучить, хотя матов больше знаю, чем обычной речи, юләр. — Что ты сказал? — Что я сказал?       Илья про «обстоятельства» не расспрашивал, знал без ответа останется. Но занять чем-то себя было необходимо, не хотелось томиться на самом входе в здании без умолку. Лишь задерживали друг друга.       Умиротворенная атмосфера царила. Как тогда, юноши бесцеремонно копошатся в помещении, залезая в каждый открытый и нет шкафчик, ящик, любое подозрительное место обчесали.       Смирившись, хотелось взять другое оружие, но и этого не было! В далёкую часть города переться в обнадеженный и единственный, кроме этого оружейный склад никому из парней не хотелось. Не сейчас.       Ладно Коряков, у него-то лом припасан, но у рыжего ничего при себе, кроме своей уверенности. Может, выброс адреналина спугнет врагов? — Стой, неподалёку вроде спортивный магазин был, — брюнет задумался на несколько секунд, маршрут прокладывая мысленно. — Там может быть бейсбольная бита, на первое время тебе. — Ну, это уже другой разговор, — сказал ДК с легкой улыбкой. С такой улыбкой, словно готов идти хоть на край света. — Я там не был никогда, это торговый центр, — рассуждает Маз, будто отговаривая Кашина, — поэтому могут быть заражённые. — Идём.       Илья выдохнул рвано. Отговаривать смысла младший не видел, рано или поздно всё равно пошли бы. Да и спорить нет желания.       Минуты спустя, нет, часы остановились те перед самим входом в комплекс. Потраченное время на разбор завалин, переграждающих путь, и вспоминание верной дороги, когда те делали неверный шаг, им никто не компенсирует.       Массивное здание выглядит плачевно, почти везде окна отсутствуют, там же и соответствующие осколки битых стёкол. Где-то плитки отвалились, а где-то и вовсе впечатанные в каменные стены средства транспорта.       Может, в прошлом ТЦ был популярным успешным комплексом, где весело время проводилось, а сейчас это обычная заброшка, как и другие. Следить за строением, понятное дело, некому, потому от сырости в некоторых местах уже образуется мох с бактериями. — Заходим, берём биту и выходим, — скомандовал Илья, заправив чёлку. Другой ответ он не примет, соглашение и только.       Спокойный Кашин издал обычное «угу», которого Корякову было достаточно.       Приходилось чуть ли не ползком передвигаться, здание кипело мертвецами. Что-то бродили, врезались друг в друга и пытались зарычать, но из обвисших мерзких ртов доносилось одно лишь хрипение. Давали себя поближе рассмотреть, но просмотр был не из самых приятных. Зомби разных стадий толпились бездельно, и все максимально разные: у кого нет челюсти, у другого какой-то конечности, или эта же часть тела плетется за ними на одних обмякших связках.       Брюнет нехотя осматривался, замечая подобные картинки отвратительные. Казалось вот-вот и зеленоглазого покарает рвотный рефлекс, вся съеденная им еда выплеснет наружу, а Илья жалел, что недавно совсем был приём пищи.       После еще одного отведения смущенных и противящихся зеленых очей в сторону, удивленные глаза Корякова прикрыла крепкая ладонь.       Сразу хотелось возразить и воскликнуть «какого черта?» со словами содержания «я не маленький», но он ждал команды. Какой команды брюнет не знал. Будет ли она вообще — тоже.       Последний ощущал себя не в своей тарелке и немного раздраженно. Будто с родителями фильм смотрит, а при «взрослых» сценах ему закрывают глаза рукой, мол, чтобы психику не ломал.       Спустя пару минут, длящихся словно вечность, татуированная рука была убрана. Илья захлопал ресницами несколько раз. — Только тихо, — одними губами медленно, не спеша прошептал рыжий с глазами полными доверия и надежды, где-то в них и страх виднеется.       И вот младший снова залип... Поглощен трансом, словно он сейчас не прячется от орды заражённых за стойкой электронных сигарет, — такие часто в торговых центрах стоят, сейчас же в прошлом неоновая яркая стойка измазана неизвестной густой и вязкой жидкостью с мёртвых.       Время для темноволосого иначе длилось. Полностью в чужих глазах не утонет — не двинется.       Крепкие пальцы схватили зеленоглазого за запястье и потянули на себя, заставив зашагать и вспомнить свое местонахождение. Илья обескураженно взглянул на раздраженного Данилу и помрачнел.       Последний вывел обоих на эскалатор, снова за бортиками прячась. — Дальше куда? — прошипел максимально тихо голубоглазый, что многие звуки не были услышанными.       Черноволосый оглянулся по сторонам спонтанно и озадачено. Действительно, куда? По предположению Мазеллова, им на третий этаж. Другой не был против.       Перед ними вставала задача, требующая деликатного и утонченного решения. Нужно было проникнуть два этажа выше, не попавшись ни разу! Сумашествием считали они, самоубийством. Лифт, понятное дело, не работал, да и из-за прозрачных стен не вариант.       По логике, большее количество мертвецов должно быть на первом, а с каждым этажом меньше и меньше. Томить ребята не стали, тут же отправились в путь: поднялись по выключенному эскалатору, видимо, кто-то провода выдернул, поломав механизм нарочно; обходят ненужные, нецепляющие внимание и побитые магазины, пробираются сквозь тонны мусора и хлама до следующего отключенного подъемника.       Остались незамеченными, а ожидание Ильи оправдалось. Дающий надежду спортивный магазин прямо перед эскалаторами. Если те и ловили взглядом зомби на предыдущих этажах, то на этом ни души, что придавало некую тревогу и радость.       Несмотря на отстутсвие чужих на этаже, парни разговаривали шёпотом или вообще молчали. Так и дошли до нужного раздела — бейсбольные биты.       У Данилы глаза разбегаются при виде пестрого набора деревянных изделий разных длин и диаметров. Выбирал тот отборочно, с максимальной внимательностью, в руках на весу взвешивал, отбирал более нейтральный или понравившийся цвет. — Дань! — бросает Илья рвано, отшатнувшись назад и достав моментально родной ржавый лом из-за спины.       Уже в полной боевой готовности Коряков металлолом обеими руками сжимает, ожидая нужный момент перед кучкой упырей, когда сможет нанести первый и последний удар с летальным для врагов исходом.       Но его в грудь отталкивают с немягким приземлением в разлетевшуюся груду бейсбольных бит.       За массивным силуэтом не видно почти ничего, но Илья лишь ошеломленно наблюдал за происходящей дракой в самом разгаре, хоть и с ограниченным зрением.       Последний из транса не сразу вышел, под конец лишь к бойне подключился и нанёс завершающие удары железкой. — Ты куда полез? Не укусили? — раздражённо с отдышкой тараторил Маз, явно недовольный поступком рыжего, но журить его как ребёнка не собирался.       Кашин спокойно головой отрицательно покачал, сметая следы мертвецов с себя. — Ты сам-то как? — В порядке. Значит, эта? — Илья уставился на тёмное деревянное изделие, на котором ещё остались следы боя, в чужих руках.       Рыжий плечами пожал. По глазам видно, насколько ему без разницы чем совершать убийства мертвых.

***

      Разошлись они не так давно, хотя настенные часы уже протрещали полночь. Неплохо день задался, даже очень, бы сказал Илья. Устал сильно, давно так рано в подушку не утыкался. Освежающий душ под холодной водой не дал привычной энергии, наоборот же, хотелось урыться в тепле, — постели, — и позабыть о всех окружающих его проблемах.       Слишком много Мазеллов на улице времени провёл, голова заполнена не тем с гулом, ноюще боля, будто кошки скребутся, что ничего не хочется.       С приходом домой за ужин не садился даже, на плиту лишь косой взгляд кинув. То ли аппетита не было, то ли лень готовить. Пройденные часы дают о себе знать, ведь завершающей вишенкой на торте было сопровождение знакомого до дома, а там ещё и в одиночку идти к себе.       За день толком ничего полезного и плодотворного не сотворил, а доволен, будто изобрел вакцину от беспощадного вируса, держащий на плечах миллионы, нет, миллиарды «смертей» и последствий. «Да я же на эмоциях думал тогда», — последнее, о чём соображал вяло Коряков перед провалом в длительный сон.