Сказка про добро и зло

В гостиной Слизерина всегда было холодно и сыро. Влажные стены, темные, как сама ночь, казались поглощающими весь свет, и даже огонь в массивном камине не мог наполнить комнату теплом. Рейн кутается в темно-зеленый плед, пытаясь согреться. Рядом с ней сидит Доркас, листая глянцевый магловский журнал. — Как тебе это? — прерывает тишину Доркас, указывая на изящное голубое шелковое платье. Его тонкий шлейф и нежные складки кажутся чем-то абсолютно нереальным. Рейн внимательно смотрит на картинку, представляя, как тонкий шелк обнимет плечи подруги, подчеркивая её утонченную фигуру и темный оттенок кожи. — Тебе пойдет, — отвечает она, чуть улыбаясь, — тебе идет всё такое воздушное. Доркас улыбается, её глаза вспыхивают от волнения. — А ты что-то выбрала уже? — спрашивает она, посмотрев на подругу чуть с жалостью, зная непростой характер матери Рейн. Рейн на мгновение опускает взгляд, её пальцы машинально скользят по краям пледа. — Моя мать пришлет мне платье на её вкус, — отвечает она с легкой тенью грусти в голосе. — У твоей матери хороший вкус, не расстраивайся, — Доркас сжимает её руку, пытаясь подбодрить. Рейн кивает, но в её глазах читается сомнение. На самом деле она знала, что платье будет великолепным, но оно будет совсем не её. Её мать всегда выбирала что-то строгое и подчёркнуто элегантное, лишённое легкости и свободы, которую она так любила. В этот момент дверь со скрипом открывается, и в гостиную врываются Регулус Блэк и Барти Крауч, оживленно переговариваясь. Влажный воздух будто оживает, когда они входят, наполняя комнату энергией. — Нам нужна новая стратегия и заменить некоторых игроков, — Регулус держит метлу, явно ещё не отойдя от последней тренировки. — Кого заменить? У нас отличная команда, — раздражённо отвечает Барти, нахмурившись. — Я капитан, и мне решать, — отрезает Блэк, сев в одно из глубоких кресел у камина, словно заявляя права на весь этот суровый зал. — Завтра будут отборочные, так что готовьтесь. Барти только закатывает глаза, упрямо сцепив руки на груди. — Вот Рейн, как ты с ним общаешься? Ему невозможно что-то доказать, — он усаживается рядом с Монти, выжидающе глядя на неё. Рейн лишь усмехается, бросая быстрый взгляд на Регулуса, который, казалось, не замечает её взгляда. — Нужно искать подход, — отвечает она, слегка поддразнивая Барти. Регулус смотрит на неё с вызовом и прищуренными глазами, будто в его взгляде скрыт целый водоворот мыслей, о которых никто не должен узнать. — Ты бы лучше взял всех и на вторую тренировку, — произносит он, глядя на друга. — А ты? — возмущенно парирует Барти, прекрасно зная, что Регулус сам редко появляется на общих тренировках. — У меня свои дела, — коротко отвечает Регулус, не сводя взгляда с Рейн. Барти, отмахнувшись, встаёт и направляется к лестнице, ведущей в мужскую спальню. — Ты невыносим, — бросает он Регулусу через плечо, исчезая за массивной дверью. Как только он уходит, тишина снова заполняет комнату, но в воздухе остаётся напряжение, почти осязаемое. Рейн ощущает это, и её взгляд снова встречается с глазами Регулуса, полными холодного огня. — Ладно, мне нужно найти Алекто, — сказала Доркас, закрывая журнал. — Увидимся позже. — Удачи. Она сегодня как сквозь землю провалилась, — ответила Рейн, наблюдая, как Доркас исчезает за углом, оставляя её наедине с тишиной. — Идем сейчас или позже? — спросил он, когда они остались вдвоём. — Сейчас, — коротко ответила она, понимая, что откладывать не хочется. Регулус кивнул и взглянул на себя — на нём всё ещё была тренировочная форма для квиддича, немного пыльная и пахнущая свежим осенним ветром. — Мне нужно переодеться, — сказал он, вставая. Его фигура на фоне суровых стен гостиной казалась особенно статной. Регулус направился в спальню, оставив её в ожидании. Рейн, оставаясь одна, поднялась с дивана и аккуратно сложила плед. Её руки будто невольно замедлялись, предчувствуя что-то особенное в этом вечере. Она вздохнула, не решаясь сразу встретиться с тем, что ждет её за пределами этой комнаты. Через пару минут Регулус вернулся, уже без формы. Теперь на нём был тёмный свитер и строгие брюки, подчёркивающие его стройность и уверенность. Он подошёл к ней, его взгляд был, как всегда, сосредоточен и немного холоден. — Идем, — тихо произнёс он, и в его голосе прозвучало что-то почти торжественное. Они направились к Выручай-комнате, идя по пустым и тёмным коридорам замка. Только их шаги нарушали густую тишину, как предзнаменование чего-то важного и таинственного. Дойдя до нужного места, они остановились, и через мгновение перед ними появилась массивная деревянная дверь, открывающая путь в их скрытую тренировочную комнату. Внутри их ждал пустой зал, едва освещённый мерцающими огнями от одинокого камина. В зале стояли только два кресла, созданные для них — тяжёлые, глубокие, с высокими спинками, в которых можно было утонуть. Рейн прошла вперёд и села в одно из кресел, ощущая, как огонь отбрасывает мягкие тени на её лицо. Здесь, в этой комнате, они были только вдвоём, и стены будто закрывали их от всего мира. Здесь они практиковали легилименцию, искусство, которое требовало не только мастерства, но и абсолютного доверия. Регулус сел напротив неё, его лицо было серьёзным и сосредоточенным. Он взял её за руку — его прикосновение было прохладным, но в нем ощущалась сила и твёрдость. — Готова? — спросил он, глядя ей прямо в глаза. В его голосе не было ни тени сомнения, только уверенность, что ей предстоит погрузиться глубже в его мысли, чем когда-либо раньше. В этот раз Рейн была решительна. Она хотела научиться пробираться глубже, чем просто в мысли и воспоминания. Её цель — проникнуть в сны, те сокровенные, эфемерные образы, которые, возможно, хранили его страхи, желания и то, что он, возможно, никогда бы не раскрыл добровольно. Устроившись в кресле, Рейн откинулась назад и закрыла глаза, давая себе возможность полностью сосредоточиться. Она слышала тихое потрескивание огня в камине, ощущала прохладу комнаты, но вскоре всё это исчезло, растворилось в её сознании. На секунду она открыла глаза, чтобы увидеть, как Регулус, сидя напротив, смотрит на неё с напряжённым вниманием. В его взгляде читалась настороженность, но и тень интереса, как будто он сам не знал, к чему приведёт этот сеанс. Рейн глубоко вдохнула и погрузилась в его сознание. Сначала её охватили фрагменты его мыслей — недавние и мимолётные, как листья на ветру. Она прочувствовала его сосредоточенность, ощущение ответственности, давление, связанное с квиддичем и учёбой, и даже мимолётные вспышки недовольства. Но это было лишь поверхностное, привычное. Она хотела большего. Всё глубже и глубже она пробиралась в его воспоминания, скользя по ним, как по страницам книги. Первое воспоминание — юный Регулус, маленький, но уже серьёзный, на тренировке по квиддичу, его маленькие ладони сжаты на древке метлы, взгляд полон решимости. Затем ужин с семьёй — он сидит в окружении холодных и надменных лиц, но в его глазах виден проблеск уважения и желания соответствовать ожиданиям. Дальше — смех, игры с Сириусом, когда они были ещё детьми, когда он, не понимая всех запретов и предрассудков, просто обожал старшего брата. Приезд Андромеды, её взволнованный взгляд и загадочная полуулыбка, которые оставили след в его памяти. Но вдруг воспоминания начали сменяться чем-то другим, как будто Рейн перешагнула грань между сознанием и подсознанием. Она почувствовала дрожь в собственных руках, понимая, что приблизилась к тому, что искала — к его снам. Они были туманными и рваными, обрывками видений, ускользающими и запутанными, словно отражение в воде, которое меняет форму от малейшего движения. Рейн напряжённо пыталась зацепиться за что-то, её разум нащупывал образы, но каждый раз они ускользали. Она видела силуэты — темные, безликие фигуры, сливающиеся с тенью. В одном из снов мелькнул образ старого дома, окруженного густым лесом, в другом — мраморные статуи, из которых сочилась кровь, а в глазах у них было нечто пугающее. Она почувствовала холодный, колючий страх, пропитанный этими снами, словно Регулус прятал в себе нечто страшное, что его подсознание не позволяло полностью открыть. Чем глубже Рейн погружалась, тем сильнее ощущала усталость и лёгкую боль в висках. Её силы были на исходе, но она не хотела останавливаться. Она чувствовала — что-то в этих снах говорило о нём больше, чем его слова и воспоминания, но каждое видение исчезало прежде, чем она могла его понять. В последний момент она увидела лишь одно, но ясно: маленький мальчик, стоящий на берегу реки, окружённый густым туманом, всматривается вдаль, в тьму, и кажется, что там, в глубине, что-то ждёт его, зовёт… Рейн резко открыла глаза, её дыхание сбилось, а сердце учащённо колотилось. Она ощутила, как её ладони дрожат, и постаралась взять себя в руки, но видения, словно крошечные осколки сна, всё ещё мелькали перед её мысленным взором. Когда Рейн была в его сознании, Регулус ощущал это странное, беспокойное чувство, словно кто-то осторожно, но настойчиво перебирает его мысли, проникает в глубины, куда редко заглядывает даже он сам. Это ощущение было далеко не приятным, оно вызвало едва уловимый холодок по спине и инстинктивное желание замкнуться. Но он подавил это. Он доверял Рейн — если кому-то и позволить проникнуть в его сокровенные тайны, то только ей. Когда её глаза медленно открылись, он сразу уловил лёгкую растерянность в её взгляде. — Ну как? — спросил он, стараясь звучать спокойно, хотя в его голосе слышалась капля напряжения. Рейн провела рукой по волосам, устало выдохнула и, словно возвращаясь в реальность, ответила: — Не смогла толком зацепиться… Видела лишь обрывки. Сны, которые будто забыты или стерты временем. Регулус кивнул, его взгляд снова устремился к огню в камине. Он задумался, и в его глазах блеснуло что-то глубокое, почти грустное. — Может, это потому что я сам уже забыл их? — предположил он. В его голосе проскользнула тихая тоска, которую он обычно скрывал за спокойной и уверенной внешностью. Рейн встала с кресла, но тут же почувствовала, как её ноги слегка подкашиваются. После глубокого погружения в чужое сознание она всегда чувствовала себя истощённой, словно из неё выжали все силы, оставив лишь призрачное эхо чужих мыслей и эмоций. Легилименция была невероятно сложным искусством, требующим полного контроля над собой, а также внутренней силы. И даже спустя годы тренировок, её тело ещё не привыкло к этому истощению. Регулус молча подошел ближе, осторожно поддерживая её, его ладонь коснулась её спины — прикосновение было неожиданно тёплым, и от него Рейн почувствовала лёгкое тепло, которое словно проникло в её измотанное сознание. — Аккуратнее, — тихо сказал он, его голос был мягким, в нём сквозила забота, которая редко находила выход. Рейн улыбнулась, едва заметно, но с оттенком иронии, глядя на него. Она, по-прежнему чуть пошатываясь, подняла взгляд и, поддразнивая, прошептала: — Знаешь, мне кажется, ты показываешь мне далеко не всё, что скрывается в твоей голове. На секунду между ними повисла тишина, и в ответ на её слова в глазах Регулуса мелькнул огонёк лукавства. — Ну что-то же должно остаться в тайне, — ответил он, чуть усмехнувшись. Его лицо оставалось спокойным, но в уголках губ пряталась тёплая полуулыбка, а в глазах блеснуло что-то почти дерзкое. Рейн смотрела на него, понимая, что этот юноша с безупречной маской и ясным, уверенным взглядом, скрывает внутри куда больше, чем готов показать. Конечно, он был хорош в окклюменции — в искусстве закрывать свой разум и прятать мысли, оставляя в доступе лишь то, что сам решит показать. Регулус был мастером маскировки, и чем больше она его знала, тем отчётливее понимала, что её попытки проникнуть в его сущность будут вечной борьбой за каждую крупицу правды. Она почувствовала, как от его прикосновения к её спине разлилось тепло, и, не в силах скрыть благодарности, тихо произнесла: — Спасибо. Он лишь кивнул, убрав руку, и отошёл на шаг, словно возвращаясь к привычному образу сдержанного и немного надменного Регулуса Блэка. — В следующий раз попробуем снова, — сказала Рейн, снова ощущая уверенность. — Я пройду сквозь все твои барьеры. Твоя окклюменция не остановит меня. Регулус прищурился, сдержанно улыбаясь. — Не сомневаюсь, — ответил он, и в его словах была смесь вызова и предвкушения. — Но будь осторожна, Рейн. Не все барьеры стоит разрушать.