Пламя и его тень

Зима сбежала, суетливо хлопнув дверью,

И в душу ломится обманщица весна.

Нам остается лишь оплакивать потери

И врать себе, что это лето навсегда.

(Вадим Самойлов "Я тебя ненавижу")

Все любят музыку. Но что на самом деле нужно – это чтобы музыка тебя полюбила. Это ведь не ты её пишешь, это она тебя пишет. Ты её струны.

(Кит Ричардс"Жизнь")

АЛЬБЕРТ ЛЕВИ-СТРОСС

      Как я ни зарекался порвать с Дереком навсегда, сдержать обещание мне не хватило сил.       Пока Дерек не звонил и не писал, мириться с его отсутствием было проще. Я рассказал обо всём Дэнди, и она меня здорово утешала. К тому же, я записался на водительские курсы, и у меня совсем не осталось времени.       А потом Дерек выписался из больницы, приехал ко мне, и я в очередной раз понял, что жить без него невозможно. Я не знал, как всё сложится дальше, но до учёбы в колледже оставались ещё конец весны и всё лето, и их можно было провести вместе.       Теперь, когда Дерек перестал употреблять наркотики, общаться с ним стало намного проще. К тому же, он так боялся поссориться со мной снова, что стал даже слишком ласковым и сговорчивым. Я очень боялся, что мой папа узнает про инцидент с наркотиками, дракой и угоном автомобиля, однако мне повезло, и всё жуткое осталось тайной.       Отец Дерека был против наших встреч, так что мы стали видеться в основном у меня или на нейтральной территории. Школу Дерек бросил, и теперь все плевки одноклассников в адрес нашей пары и недавней аварии летели только в меня.       «Ничего, учиться здесь осталось совсем немного, – думал я, сжимая кулаки. – Дальше всё будет адекватно».

ДЕРЕК ШВАРЦ

      Жутко думать о том, как неумолимо порой череда мелочей ведёт нас к пропасти. Взять хотя бы события 27-28 марта. У меня не сочинялась песня – я наелся таблеток, накатал тексты и заявился к Леви хвастаться. Тот психанул и решил написать моему отцу e-mail. Отец наорал на меня – я решил запить таблетки бухлом и немного развлечься, в итоге потерял над собой контроль, ввязался в драку и угнал машину. Хорошо ещё, что копы не слишком допытывались, у кого я купил наркотики, а то я мог влипнуть в дополнительные проблемы.       Чтобы отмазать меня от тюрьмы и выплатить компенсации четверым пострадавшим, отец потратил кучу денег. Он был очень зол и сказал, что не даст мне ни цента на раскрутку музыкальных групп и вообще на расходы: «Как хочешь – так живи». Мать не посмела ему перечить, только уговорила не выгонять меня из дома, пока не найду себе работу. В итоге, я остался без гроша в кармане и вынужден был срочно разыскивать какой-нибудь бар, где нужен певец или гитарист. Денег на новый инструмент у меня пока не было, и я одолжил у Леви Сильвию.       – Я не разобью её, честно слово! – поклялся я. Альберт с сомнением хмыкнул, но гитару дал.       Окончательно решив, что в колледж не собираюсь, я перестал ходить в школу. Если раньше там можно было хотя бы развлечься, то теперь все только тыкали в меня пальцами и говорили:       – Смотрите, это наркоман и преступник.       – Он может избить гитарой просто так.       – Это он виноват в гибели того клёвого официанта из кафешки.       – Его группа распалась, и он больше не звезда.       Крис ничего не говорил, но старался не сталкиваться со мной в коридорах и часто при виде меня нырял в толпу или в какой-нибудь кабинет.       Без «Пиццы» я чувствовал себя совсем потерянным. Мне ужасно не хватало шумных, весёлых репетиций. Иногда мы с Леви бренчали вечерами на акустичеких гитарах, но это было совсем, совсем не то.       Я жутко скучал по Бобби. Скучал по смешным анкетам Криса, по забавно зацикленным друг на друге Нику и Люси. После развала группы Крис, Ник и Люсинда удалились из всех наших чатов. Бобби ниоткуда не удалялся, но видеть его виртуальный профиль было слишком больно: ведь больше он не напишет ни слова…       Мне было страшно потерять своего последнего друга – Леви, и я старался во всём ему угождать. Когда он хотел побыть один – я не приезжал и не звонил, даже если очень хотелось.       В любви, как и в дружбе, редко бывает полное равенство. Чаще всего кто-то из пары становится лидером, а второй ему подчиняется. За исключением детской дружбы с Джо, который был старше, я никогда не бывал ведомым, и теперь чувствовал себя подавленным. Если бы не страх потерять Леви, я бы точно сорвался и снова подсел на наркотики.       Чтобы хоть как-то развлечься, я стал общаться со всеми подряд на музыкальных форумах и даже нашёл там чувака, который согласен был вступить в мою очередную, ещё не созданную группу. Звали его Стивен Палленберг, коротко – Радуга Стив.       С момента нашего знакомства до сего дня он мало изменился. Представьте амбала два на два метра, с волосами в стиле «каждый-охотник-желает-знать-где-сидит-фазан», длинной девчачьей чёлкой и брутальными татуировками во всю спину. Стив обожал шипастые браслеты и куртки-косухи, при этом на досуге часто смотрел мультсериалы вроде «Мой маленький пони».       На момент знакомства Стиву было двадцать три. Он нигде не учился, перебивался случайными заработками и мечтал стать известным барабанщиком. Играл Стив хуже, чем Дэнди, но, в принципе, на уровне Ника, и я остался доволен.       «Будет регулярно репетировать – станет круче всех!» – думал я.       Стив не производил впечатления человека с высоким IQ, но я устал от умников. Мне нужен был кто-то надёжный, готовый слушаться меня и делать всё по команде.       Вскоре после знакомства я переехал к Стиву в его съёмную халупу, и мы стали по дешёвке снимать её на двоих. Леви был не в восторге от моего нового соседа, но Радуга явно не походил на того, кто мог бы меня соблазнить, и Альберт махнул рукой.       – Ну Леви, мне же нужен телохранитель! – оправдывался я, – И барабанщик тоже нужен. А тут два в одном. К тому же, с ним напополам снимать жильё так дёшево, что я быстро накоплю на гитару и верну тебе твою.       – За себя постоять ты и сам отлично можешь, – заметил Альберт. – Как, впрочем, и выбирать, с кем жить. А вот на инструмент уровня Голди быстро не накопишь. Но плохой брать нет смысла. Так что пусть Сильвия пока поживёт у тебя, ты, главное, действительно копи деньги, а не трать зазря.       Мы со Стивом под именем дуэта «Игнат и Радуга» устроились в бар, и жизнь сразу стала веселее. Леви, занятый учёбой и водительскими курсами, к нам не присоединился.       В баре всегда было шумно и круто. Пьяные посетители постоянно творили что-то ржачное, многие давали нам щедрые чаевые. Наш репертуар составляли песни развалившейся «Пиццы», плюс я старался сочинять новые. Без ритм- и бас-гитары звучание было не то, но с этим пока было ничего не поделать.       В свободное от работы, творчества и поездок к Леви время я пытался завязать новые контакты – лично или через интернет. С родителями я почти не виделся и особо не скучал по ним. Иногда мне звонила мама, но её вопросы про здоровье и быт меня раздражали. Отец не звонил вообще, и общались мы, только когда я зачем-либо приезжал в родительский дом.       Жить с Радугой было едва не веселее, чем работать в баре. Мой соседушка постоянно что-то ронял, терял, попадал в глупые приключения прямо у себя дома. Когда он не репетировал и не делал самые необходимые бытовые дела, Стив обычно лежал на диване и тупо зависал в телефоне, иногда смотрел мультики или ходил в качалку.       Стив много курил. Часто ему было влом даже подойти к окну, и квартира заполнялась дымом дешёвых сигарет. Я находил это весьма прикольным, потому что у родителей курить в доме строго запрещалось. Я иногда тоже курил, стреляя у Стива сигареты, но делать это по нескольку раз каждый день мне не хотелось.       «Курение – стрёмная зависимость, не хочу привыкать», – думал я.       Стив любил возмущаться, но был очень доверчив, и это порождало массу смешных инцидентов.       – Ты опять поставил тарелку где попало! – жаловался Стив, извлекая из-под кровати блюдца с остатками засохшей пищи.       – Вообще-то, это ты поставил, – говорил я, прекрасно зная, что виноват вовсе не Стив.       – Я? Ой, тогда извини, – вздыхал Радуга и шёл на кухню отчищать мои объедки.

***

      В июне Леви сдал выпускные экзамены, а заодно и экзамен по вождению, и у него появилась масса свободного времени.       Нам уже как раз исполнилось по восемнадцать, и, как только Леви освободился, я потащил его в салон тату и пирсинга. Мне давно хотелось вставить в бровь «банан», и чтобы у Леви непременно был такой же – как аналог обручальных колец. Я думал, консервативного Альберта придётся долго уговаривать, но он сразу согласился.       – Рок-карьера так рок-карьера, – сказал он полусмущённо-полусерьёзно. – Надо выглядеть соответственно.       Я мечтал, чтобы мои украшения были в золотистых тонах, а Альбертовы – в серебристых, как гитары, но на золото у меня сейчас не было денег, и я выбрал серёжку из жёлтого медицинского металла.       В приёмной мастера Леви заинтересовался журналами с идеями татуировок.       – У меня мало волос на руках, и они светлые, – сказал он задумчиво. – Может, набить что-нибудь вдохновляющее?       – Мой портрет! Цветной! – загорелся я.       – Нет. Каких-нибудь воронов, что ли. Что-то мрачное, но красивое. Не надо советов, я сам выберу.       – Ты не хочешь мой портрет?! – огорчился я, но тут меня позвали в кабинет, и диалог был завершён.       Делать прокол было неприятно, но результат того стоил. Я минут пять крутился в кабинете перед зеркалом, пока мастер не выгнал меня и не пригласил Леви.       Когда и Альберт обзавёлся эффектной металлической штукой в брови, мы сделали совместное селфи на память и отправились отмечать «рокерскую свадьбу». Денег на кафе у меня не было, так что мы просто купили хорошего пива, немного закуски и отправились ко мне. Радуга как раз ушёл на какую-то подработку, и я смог наконец похвастаться Леви своим жилищем.       – Грязно тут у вас, – поморщился Альберт. – И тесно очень.       – Зато никаких родителей, только свобода и творчество!       – Ага. – Леви брезгливо смахнул со стола носки Радуги и водрузил на их место своё пиво.       С тех пор, как между нами перестал стоять Бобби, Альберт стал сговорчивее в плане алкоголя и без проблем соглашался немного выпить. Спиртное делало его более открытым и смешливым. Леви мог нести полную околесицу и ржать не хуже меня. Хотелось хоть раз напоить его так, чтобы он потерял над собой контроль, но это было плохо выполнимо. Альберт знал свою меру и никогда её не превышал.       – Скоро приедут Джо и Дэнди, – сказал я, открывая банку. – Мы с тобой окончили школу, а они – колледж. Все теперь – счастливые, свободные люди. Вот зачем ты собрался продолжать учиться? Ты всё ещё хочешь в этот свой Колледж Инженерных наук? Уедешь в Корваллис? Будешь приезжать только в выходной? А как же я? Как же группа?       – Я что-нибудь придумаю, – пообещал Альберт и отхлебнул из своей банки. – У нас ещё и группы-то нет, только мы и Стив, и то я сомневаюсь, что он долго продержится. Я хочу получить нормальное образование на случай, если что-то не получится с музыкой. Я вообще ещё не понял, кем хочу стать – рокером или инженером.       – Ну ты даёшь. – Мне захотелось облить Леви пивом, чтобы хоть немного промыть ему мозги. – Ты умный, инженером всегда успеешь стать. А звёздная карьера – это для молодых. Девчонки любят парней с гитарами.       – Я не интересуюсь девчонками, – напомнил Альберт. – И тебе увлекаться не советую, если хочешь продолжать со мной отношения.       – Извини. – Я сообразил, что сболтнул лишнего. – Я вообще-то имел в виду, что молодой группе проще раскрутиться. Ну и сил с возрастом становится меньше, а сочинение песен, репетиции, гастроли – дело утомительное.       – Ты купил гитару?       – Нет ещё. Я пока на неё не заработал. Понимаешь, аренда жилья, все дела... Мы пока не очень известны, так что день на день не приходится. Иногда много заплатят, иногда – почти ничего.       – Вот видишь, у тебя пока нет даже своего инструмента, а ты уже говоришь о группе. Я успею проучиться хотя бы два года, пока у нас соберётся приличный рок-коллектив.       – Два года?! Да ты с ума сошёл!!! – Я швырнул в Леви пустой упаковкой от чипсов. – Мне уже восемнадцать, а там сколько будет? Двадцать? Нет времени столько ждать! Вы все унылые рационалисты-зануды. Я звал, звал Джо и Дэнди присоединиться к моей зарождающейся группе, а они знаешь что сказали? «Нам здесь предложили клёвую работу по специальности, мы в Портленд на пару недель заедем, а потом будем работать». Предатели!       – У Дэнди и Джо есть своя группа, «Инфракрасное небо», – напомнил дотошный Альберт. – Насколько я знаю, они планируют продолжать играть, как любительский коллектив. А по специальности не работать просто глупо, если хорошо получается. Джо – охрененный программист, да и Дэнди очень способная. Программирование – их призвание не меньше, чем музыка!       – Значит, и ты окончишь колледж и бросишь меня ради работы. – Вся радость от пирсинга и общения с Леви куда-то пропала. – Все меня предали! Ты, Джордж, Дэнделайон. Почему у всех такие приземлённые мечты?       – Это жизнь, Дерек. – Альберт отхлебнул ещё пива и уставился в окно. Я тоже сделал большой глоток.       – Жизнь – дурацкая штука. Талантливые люди вынуждены годами пробивать дорогу к своей мечте, теряя часть сил и потенциала.       – По-настоящему талантливые только накапливают ещё больший потенциал.       – Да, но Леви! Представь, какой случился бы прорыв в искусстве и науке, если бы все оказались на своих местах!       – Это утопия, Дерек, ты же понимаешь. К чему разговаривать об утопиях? Тем более, если уж мы коснулись этой темы, то моё призвание – скорее наука, чем музыка.       Я обиженно сосал пиво и молчал. Леви иногда бывал реалистом совсем не к месту. Вот зачем было мне противоречить, если я и сам понимал, что мои мечты несбыточны?       Вернее, несбыточны были только мечты насчёт всего человечества. Про себя же я точно знал: что бы ни случилось, на большую сцену я пробьюсь.       «Я люблю музыку, и она платит мне взаимностью. Даже если Джо, Дэнди, Леви станут унылыми обывателями, для которых существуют только дом, работа и магазины, я всё равно буду идти за мечтой! Даже если придётся жить на улице, голодать, даже если предадут все близкие люди!»       Сказать по правде, ни голодать, ни жить на улице мне не приходилось, да и полностью одиноким я никогда не бывал. Мне просто нравилось произносить, пусть даже мысленно, громкие слова и верить, что моя мечта всегда будет со мной.       – Дерек, а что бы ты сделал, если бы навсегда потерял голос? – спросил вдруг Альберт.       – Застрелился бы.       Леви пристально уставился на меня.       – Застрелился? Но зачем? Ведь кроме пения ты умеешь как минимум клёво играть на гитаре. А ещё – писать стихи, песни.       – Да, но это... Какой-то жалкий компромисс. Ты не понимаешь, как это важно для меня – петь. Я бы лучше потерял руку и не смог играть на гитаре, чем потерял хотя бы часть голоса. Ну а стихи – кто их не пишет? Просто как автор песен я не получу достаточной славы.       – «Кто их не пишет»? Я не пишу! – Альберт сердито смял пустую банку. – Важно быть причастным к прекрасному, а не быть самым лучшим из всех.       – Ты не понимаешь. – Я закрыл глаза, думая, как объяснить. – Для меня это жизненно важно – сиять, быть на высоте. И – не терять ни частички своего таланта. Если я лишусь голоса, все мои планы нарушатся! Конечно, я ещё подумаю, стреляться или нет, но жить наполовину я не хочу. А вообще, к чему этот вопрос?       – Ни к чему. Я просто спросил.       – Тогда и я просто спрошу, – заявил я. – Что ты будешь делать, если я умру?       Альберт тяжело вздохнул.       – Ты и так почти умер один раз. Тогда, с Бобби в машине. Ну, что бы я делал? Я бы горевал по тебе. Я бы всю жизнь помнил о нашей любви.       – Но ты бы не умер тоже, вслед за мной?       Леви криво усмехнулся.       – На какой ответ ты рассчитываешь? Что да, я бы тоже немедленно расстался с жизнью? А на кого я оставлю отца? Убивать себя из-за любви – глупо. Если бы я умер – ты и сам бы не поспешил за мной следом.       – Но мне столько ещё надо сказать миру!.. – возразил я. – Во мне заложен огромный творческий потенциал, я знаю! Мне нельзя пока умирать!       – А мне, значит, можно.       Взгляд Альберта стал холодным и колючим, совсем как его украшение в брови. Я осознал, что снова сболтнул лишнего.       – Тебе? Можно умирать? Леви! Я вообще такого не говорил! Если я погибну, ты уж, пожалуйста, живи! И постарайся издать мои записи хотя бы в каком-то виде!       – Ты вечно думаешь только о себе, Дерек.       Разговор явно шёл совсем не так, как хотелось бы.       Я достал из холодильника ещё одну банку пива и протянул Альберту. Тот резким движением открыл её и сделал несколько больших глотков.       – Мне не стоит говорить всего этого сейчас, Дерек, но я уже достаточно пьян, чтобы высказаться. Я очень люблю тебя, однако жертвовать ради тебя своими интересами я не собираюсь. Если я захочу поступить в колледж в другом городе – я сделаю это. И твоим гитаристом я буду, только пока мне это интересно. Я не собачка и не твой помощник. Я – личность. И пирсинг я сделал не потому, что он типа как обручальное кольцо, а потому, что мне давно хотелось проколоть бровь. Будь у тебя желание, ты вполне мог бы зарегистрировать со мной настоящий брак. В Орегоне давно уже разрешены однополые браки, и нам есть восемнадцать. Но ты не предложил мне ничего подобного, да я и сам пока не хочу. Неизвестно, как сложатся наши отношения дальше, плюс твой папаша меня не жалует. Будет грустно, если ты ещё больше поссоришься с семьёй, у вас и так сейчас напряжённые отношения.       Монолог Леви немало меня озадачил. Ведь это я всё последнее время подстраиваюсь под него – чем он ещё недоволен?!       – Я и не прошу, чтобы ты жертвовал своими интересами! – заявил я поспешно. – Ты сам хозяин своей жизни! Просто мне бы хотелось, чтобы нам было по пути… Мы и так много времени потратили на ссоры…       – Мне бы тоже этого хотелось.       Леви допил второе пиво и уставился куда-то в пространство.       – Мы вроде как собирались веселиться, а я тут о серьёзном. Давай переключим тему.       – Давай, – обрадовался я. – Мы на пороге новой жизни, Альберт! Теперь, когда не надо ходить в эту грёбаную школу, у нас точно всё получится! И не надо переживать о том, что наши отношения сложатся плохо. Всё будет так, как мы захотим!       – Ага. Давай посмотрим какую-нибудь комедию. Надо расслабиться.       Я щёлкнул пультом телевизора. Подходящий фильм нашёлся довольно быстро, и остатки вечера мы провели, смеясь над актёрами и играя на гитарах. Было весело, но всё-таки чего-то не хватало для полного счастья. И почему Альберту вечно нужно всё портить своим дурацким реализмом?.. Когда он уже научится мечтать, когда перестанет предъявлять ко мне тысячи требований? Он постоянно пытается доказать свою независимость. Но какая может быть независимость, если любовь ко мне держит его, как магнит?..