Пламя и его тень

АЛЬБЕРТ ЛЕВИ-СТРОСС

      Первое утро учебного года выдалось тихим и солнечным. Я встал пораньше, вымыл и высушил волосы, затем надел лучшую из своих чёрных рубашек и сел на улице ждать Дерека.       Дерек обещал заехать за мной на машине, чтобы вместе отправиться в школу. Я волновался, не зная, как воспримут наши отношения одноклассники, и всё же мне было лестно, что Дерек решил не таиться, а сразу объявить всем, что его сердце занято.       – Мнение гомофобов меня не интересует, – говорил он с усмешкой. – Мы ведь скоро будем набирать новую группу. Вот как раз и выясним заранее, кого туда брать не стоит.       Раздался звук мотора, и из-за поворота появился знакомый серебристый джип. Сколько раз он возил нас на пляж и просто на прогулки – и вот теперь эта машина должна была доставить нас в школу, почти что на поле боя.       – Привет, Альберт! – Дерек лихо затормозил у ворот, помахал мне в открытое окошко. – Садись, поехали. Сегодня одноклассники узнают о нас много нового.       Я послушно залез в машину.       – Как настроение, Ал?       – Волнуюсь, – признался я.       – А ты не волнуйся. Жвачку будешь? Нет? Ну ладно. Я вот подумал: может, назовём нашу новую группу «Пицца со вкусом музыки»? Я люблю пиццу, а ты?       – У нас ещё нет группы, – напомнил я. – Название нужно выбирать всем вместе, сообща. Пицца – это что-то несерьёзное. Возможно, такое название не подойдёт к нашим песням.       – А название и не обязано подходить. Оно должно быть запоминающимся и ярким. – Дерек вытащил бутылку лимонада и хлебнул из горлышка.       – Дерек, ты едешь почти по встречке, – заметил я. – Следи, пожалуйста, за дорогой. Тебя, кажется, совсем не волнует наш сегодняшний каминг-аут.       – Да ничего нам не сделают, – фыркнул Дерек и снова приложился к лимонаду. – Что ты всё трусишь, как девчонка? Я защищу тебя от всех.       – Думай, что говоришь! – разозлился я. – Если считаешь меня девчонкой и трусом – какого чёрта встречаешься со мной? Я парень, и ты должен меня уважать.       – Извини, Леви. Я не хотел тебя обидеть.       На школьной парковке Дерек заглушил мотор.       – Будущие звёзды прибыли в обитель знаний! – с пафосом заявил он и вылез из машины. – Выше голову, Альберт! Наш час настал!       Мы вошли в школу, держась за руку: самоуверенный Дерек и настороженный я.       – Дерек, Дерек! – сразу налетела на нас толпа девчонок. – Ты ещё любишь меня? А меня? Как провёл лето? Покатаешь меня на джипе сегодня?       – Прекратите меня трогать и слушайте сюда, – отстранив наиболее буйных поклонниц, Дерек крепче сжал мою руку. – Официальное заявление. Моё сердце больше не свободно. Оно отдано Альберту Леви-Строссу, ни для кого другого в нём места нет.       И, не дав девчонкам опомниться, Дерек притянул меня к себе и поцеловал в губы.       В коридоре на несколько секунд повисла звонкая тишина, после чего толпа негодующе зашумела.       – Ты что, в геи переквалифицировался?       – Фу-у-у!       – Вы придурки, нет? Что за клоунада?       – Дерек, а как же я?       – А я? Помнишь, как ты спас меня на лодке?       – Чем этот дрыщ приворожил тебя?       – Давайте выгоним Леви из школы, пусть едет назад в свою Францию!       – Ты, Дерек, был главный бабник школы, что это ещё за фокусы?       – Майлз, Майлз, ты видел это? Тут парни целуются!       Нас начали окружать не только девушки, но и юноши. Почти все они глупо улыбались или демонстративно морщились.       Вперёд вышел Майлз – один из тех трёх отморозков, что избили меня весной.       – Ты, Дерек, сначала защищаешь всяких слабаков, потом лижешься с ними при всех. Мужики так не поступают.       – Когда-нибудь ты поймёшь, как тупо сделал, променяв нас на этого стрёмного Вампира, – взвизгнула Саманта, одна из наших стервочек.       – Если продолжишь так себя вести, мы объявим вам бойкот. Потому что вы позорите всю школу.       – Фи, ну и объявляйте. – Дерек тряхнул рыжими волосами и рассмеялся. – У нас в стране толерантность, и все равны. Если вас так напрягает наша любовь – значит, вы ещё не доросли до настоящей демократии.       – Причём тут демократия? – пробормотал кто-то.       – Леви, пойдём на занятия, а то опоздаем. – Уверенно подняв голову, Дерек зашагал в сторону кабинета алгебры. Я поплёлся за ним. На душе было нехорошо, будто туда насыпали мусора. За лето в тёплой компании Дэнди и Джорджа я порядком отвык от грубых слов в свой адрес.       – Наши одноклассники – смешные идиоты, – заметил Дерек по дороге. – Ты видел их рожи? Такие клоуны, даже в цирк ходить не надо.       Я уныло кивнул. Лица одноклашек вовсе не казались мне забавными, но я боялся, что Дерек снова назовёт меня трусом или скажет, что я не понимаю шутки.       – Побыть непопулярным прикольно, – продолжал Дерек, не замечая моего состояния. – В жизни надо попробовать всё. Думаю, группу мы с тобой замутим немного позже. Пусть они пока переварят сегодняшнюю новость.       Алгебра немного придала мне сил. Я погрузился в уравнения и почти перестал чувствовать косые взгляды. На следующей перемене я воткнул в уши наушники, чтобы не слышать бурное обсуждение своей личной жизни. То же я делал на всех оставшихся переменах.       «Эти люди ни в грош меня не ставили и до отношений с Дереком. Ничего, собственно, не поменялось», – сказал я себе.       Дерек же, как ни странно, был весьма доволен ажиотажем вокруг своей персоны. Ему нравилось, что о нём сочиняют сплетни, он ржал надо всем, что говорили щедрые на гадости одноклассники.       – Чёрный пиар – тоже пиар, – говорил он. – Я становлюсь всё более популярным! Если хочешь быть звездой, надо любить и сплетни тоже. Вот Саманта сейчас заявила, что ты влюбил меня с помощью приворотного зелья. Такая глупость! Пусть болтают, это весело.       Мне, однако, весело абсолютно не было. Первые недели учебного года я вынужден был всюду ходить с Дереком, чтобы не нарваться на серьёзные неприятности.       Майлз и его дружки то и дело угрожали мне расправой и обещали переломать не только рёбра, но и все остальные кости. Несколько раз, когда Дерека по разным причинам не было рядом, парни из класса окружали меня, пытались заволочь в туалет или за угол, чтобы, как они называли, «отомстить и восстановить справедливость». В чём именно заключалось восстановление справедливости, я, к счастью, так и не узнал, потому что каждый раз появлялся Дерек и спасал меня или я умудрялся убежать сам.       Девочки, которых Дерек бросил, тоже мечтали мне отомстить и придумывали разные изощрённые способы. Они пытались подлить в мой чай какую-то дрянь, размазывали по моему стулу чернила, а по нижней поверхности стола – жвачку. Это было слишком глупо для выпускного класса, но местные ребята вообще не отличались гениальностью, когда дело касалось отношений.       Я мог бы выдумать для противных одноклассников какую-нибудь изощрённую месть, однако мараться не хотелось: ничего кардинально плохого они мне не сделали. Я с детства привык отвечать злом лишь тем, кто действительно грязно поступил со мной; жвачки на стуле и неудачных попыток затащить в туалет было для этого мало.       Вообще, странно было слышать, как те, кто ещё три месяца назад боготворил Дерека, безостановочно говорят о нём гадости. Я мог понять глупых клуш вроде Саманты, но поведение парней оставалось для меня загадкой. В том учебном году все парни школы считали Дерека своим корешем, крутым чуваком и остроумным малым, а теперь проклинали за то, что он их «опозорил».       «Все люди чужие друг другу, Альбер», – вспомнил я слова мамы.       Она была права, и всё-таки мне казалось, что резко менять отношение к человеку из-за ерунды – странно. Кому, кроме бывших любовниц, есть дело до того, с кем встречается Дерек? Он ведь не стал менее остроумным, весёлым и открытым из-за общения со мной. Однако по жилам одноклассников тёк подростковый максимализм, и они продолжали всеми силами мешать нам с Дереком жить спокойно.