КОРОЛЕВСТВО ЦВЕТУЩЕЙ ВЕСНЫ

      Две недели спустя рано утром Дин Сян проснулся в самом лучшем расположении духа. Во-первых, из-за того, что конфликт между мастером Чжань Цао и Бо Хэ, сошёл на нет, и те больше не обзывали друг друга и не кидались колкостями, а вели себя довольно прилично, а во-вторых, из-за того, что ближе к вечеру они должны были прибыть к храму Сиреневой Печали. Казалось, ничто не могло омрачить такой чудесный день, но стоило Дин Сяну спуститься на первый этаж постоялого двора, как к нему тут же подлетел хозяин и начал причитать:               — Молодой господин, беда случилась, беда. Ночью кто-то проник в конюшню и выкрал всех лошадей. Пойдёмте скорее, сами в этом убедитесь.              Оказавшись у конюшни, Дин Сян увидел разбитый замок и открытую настежь дверь. Вчера конюшня была переполнена, а сейчас только в дальнем углу его белоснежная кобыла вальяжно жевала сено.               — Ваша лошадь спряталась за стогом сена, и её не нашли, а всех остальных лошадей умыкнули. Ох, горе мне, горе! — схватившись за голову, воскликнул хозяин постоялого двора. — Как же я теперь возмещу весь ущерб? Вы доверили мне своих лошадей, а я дурак, не уследил за ними.               — Не волнуйтесь, — спокойно отозвался парень. — Не нужно возмещать никакой ущерб. Мы понимаем, что это не ваша вина, так что не стоит волноваться. Нам невероятно повезло, что моя лошадь вовремя спряталась.               — Благодарю, молодой господин. Не знаю как мне вас отблагодарить за ваше понимание, — начал кланяться хозяин, на что появившийся за спиной Дин Сяна Бо Хэ тут же резво выдал:               — Если хотите нас отблагодарить, положите побольше еды с собой, нам предстоит долгий путь.               — Непременно, господин, непременно.       

      ***

             Поиски лошадей, к сожалению, не дали никаких результатов и в итоге, дальше им пришлось отправиться пешком. Дорога была оживлённой, и всякий путник мог наблюдать довольно странную процессию. Впереди шла белоснежная лошадь, верхом на которой восседала красивая девушка, что своим светлым ликом была похожа на богиню. Лошадь шла медленно, и девушка озиралась вокруг, улыбаясь каждому встречному, отчего всякий мужчина начинал глупо улыбаться в ответ. За прекрасной богиней парящей походкой следом шагал мужчина, который ничем не уступал девушке по красоте. Одетый в воздушные одежды светло-сиреневого оттенка и с чёрными, блестящими волосами, в которых виднелась заколотая, серебряная заколка, он напоминал Лавандового Бога, который славился неземной красотой. Следом шёл другой мужчина, чуть пониже, обворожительно красив и с длинными серьгами в виде кисточек красного цвета, что доходили ему до середины груди. Никогда прежде в тех краях не видели, чтобы мужчина носил серьги, да ещё и такой немыслимой длины, потому при виде него все округляли глаза, а из-за того, что он носил такие же воздушные одежды, только светло-молочного оттенка, его тоже считали божеством.              За ним шагал более неприметный мальчишка, который, скорее всего, был их слугой, потому что за спиной нёс огромную корзину, в которой весело позвякивала фарфоровая посуда. Он был одет в простые зелёные одежды, из-за чего походил на прислужника храма Молодой Травы. Завершал их процессию жуткий страж, одетый в многочисленные тыквенные одежды, и тащил огромный топор на своём плече. Он угрожающе смотрел на проходящих мимо зевак и то и дело морщился, когда ветер обдувал его волосы, обнажая седой затылок.              Странники, что медленно шагали по дороге, быстро стали главной темой для обсуждения и вскоре во всех деревнях в округе пошла молва, что рядом проходят небожители, которые снизошли из самих Небесных Садов Владыки.              Поскольку им пришлось передвигаться пешком, они сильно замедлились и удалось преодолеть лишь половину пути. Сердобольные крестьяне, что то и дело зазывали их к себе, заставили их задуматься о возможном отдыхе, и потому ближе к закату они решили переночевать в маленькой деревушке, а уже на следующий день добраться до храма Сиреневой Печали. Чего они не ожидали, так это того, что в той деревушке, что они выбрали, их будут встречать всем селом, дабы посмотреть на великолепных небожителей, что снизошли до их глуши.              Жители деревни приняли их со всеми почестями и проводили до главной площади, где обступили со всех сторон и начали задавать глупые вопросы про Владыку Небесного. В какой-то момент от обилия внимания к своей скромной персоне, а также по причине изнурительной дороги, Юй Цзиньсянь почувствовал себя плохо и чуть было не свалился на землю, но заботливая рука Дин Сяна в нужный момент легла на его талию, придержав его.               — Не могли бы вы подсказать, где мы можем отдохнуть? Моему другу нездоровится, — обратился тот к человеку, который ранее представился им как глава деревни.              Мужчина тут же засуетился, указав Дин Сяну на собственный дом, что находился совсем недалеко.               — Заходите в мой дом не стесняясь. Ворота открыты, а когда окажетесь во внутреннем дворике, скажите слугам, что вы от меня, и о вас позаботятся.               — Благодарю, — коротко ответил Дин Сян и, не отпуская Юй Цзиньсяня, медленно направился в указанную сторону.               — Мне, правда, намного лучше, тебе не стоит обо мне так беспокоиться, — смущённо сказал тот.               — Стоит. Ничего страшного не случится, если мы ненадолго отойдём и я о тебе немного позабочусь. Их излишнее внимание мне в тягость, поэтому признаюсь честно, я не мог дождаться, когда подвернётся удобный случай оттуда сбежать, — по секрету сказал ему Дин Сян, и Юй Цзиньсянь начал смеяться.              Во внутреннем дворе дома главы деревни их встретил слуга и, узнав, что столичному господину нездоровится, тут же начал суетиться вокруг. Он нечаянно задел плечом Юй Цзиньсяня, и тот недовольно поморщился, и на мгновение Дин Сяну показалось, что одна из кисточек длинных серёжек его спутника вдруг стала чёрного цвета. Парень непонимающе моргнул, но уже в следующий миг серьга снова стала красной. Заметив недоумение на лице друга, Юй Цзиньсянь взволнованно спросил:               — Что-то случилось? Тебя тоже задело?               — Нет. Мне просто показалось, что твоя серёжка стала чёрной, — улыбаясь, ответил Дин Сян.               Юй Цзиньсянь, проследив за его взглядом, взял в руки кончик той самой серьги и осмотрел со всех сторон, чтобы убедиться, что та по-прежнему было красного цвета.               — Наверное, свет так упал, — задумчиво протянул он.               — Наверное, — мягко улыбаясь, ответил Дин Сян, глядя прямо на Юй Цзиньсяня и не обращая внимания на то и дело извиняющегося слугу.              Вскоре мужчин проводили к небольшому каменному столику, что располагался под сливовым деревом, которое пышно расцветало и наполняло своей красотой уютный внутренний дворик. Как раз к тому времени, когда Дин Сян бережно усадил Юй Цзиньсяня на плетёный стул под сливой, к ним навстречу вышла служанка с подносом в руках, на котором находился кувшин с водой и несколько чарок. Смутившись от красоты двух мужчин в ворохе кружащих лепестков, она быстро поставила поднос на столик, убежала и спряталась в доме, и Дин Сян пришлось взять на себя заботу о своём друге. Сперва он налил в чарку немного воды, потом вынул из своего рукава небольшой бутылёк и добавил в воду капельку жидкости оттуда, а после чего протянул чарку Юй Цзиньсяню, пояснив:               — Это сыворотка из цветка голубого лотоса, что в нашей школе появляется один раз в сто лет. Он поможет тебе быстро восстановить свои силы.               — Не стоит тратить столь драгоценное снадобье на меня, — тихо ответил тот, опустив голову.               — А на кого же мне его тратить, если не на своего друга? — возмутился Дин Сян. — Ну-ка пей быстрее, а иначе скажу господину Бо Хэ, что ты хвораешь, и тот начнёт пробовать на тебя все склянки, что взял из дома.              Юй Цзиньсянь поднял голову и смущённо посмотрел на Дин Сяна, но увидев улыбку друга, залпом осушил чарку, после чего широко улыбнулся.               — Ты говоришь так, будто я болею чем-то серьёзным. Узнай про это мой отец, точно бы сказал, что я повёл себя как избалованная городская барышня, — смеясь, выдал парень.               — Если не перестанешь так говорить, то буду до конца твоей жизни называть тебя избалованной городской барышней, — пригрозил ему Дин Сян.               — Так нечестно, я ведь тут страдаю, — на манер избалованных девиц протянул Юй Цзиньсянь, и они оба рассмеялись.               — Прости меня за то, что я впутал тебе в эту авантюру, — чуть погодя сказал Дин Сян. — Той ночью, когда мы рассказывали, о чём мечтаем, ты говорил, что хотел бы найти свою любовь …, получается, раз я позвал тебя с собой в это путешествие, то помешал тебе её найти….               — Шутишь, что ли? Это путешествие лучшее, что со мной произошло, — восторженно проговорил Юй Цзиньсянь. — Даже не смей думать о том, что помешал мне, я ведь так весело провожу время с тобой, моим лучшим другом. Да и к тому же, никто не исключает возможности, что именно во время этого небольшого приключения я и встречу того человека, который мне предначертан. Я никуда не тороплюсь, плыву по течению, и тебе советую…Мне, наоборот, показалось, что ты начал жалеть о том, что взял меня с собой.               — Почему это? — нахмурился Дин Сян.               — Потому что я абсолютно бесполезен! — расстроенно взмахнул руками Юй Цзиньсянь. – И прежде чем ты начнёшь меня перебивать, сам послушай. Никаких особых талантов у меня нет. Я не умею, как господин Бо Хэ выбивать нам самые лучшие комнаты на постоялых дворах за мизерную цену, и я не защищаю нас, как мастер Чжань Цао. Он и взаправду нас защищает лучше любого воина, потому что ни один человек в трезвом уме не подойдёт к нам со злым умыслом, когда рядом ходит он со своим топором наперевес. Госпожа Хуа Чжушу также незаменимый человек, хотя на первый взгляд может показаться, что она всего лишь столичная красавица, что вышла на прогулку в сопровождении своих кавалеров. Но нет же! Любой мужчина становится в тысячу раз сговорчивее, когда его что-то спрашивает именно она, и благодаря ей, мы не заблудились, хоть у нас и был мастер Чжань Цао, который якобы очень хорошо разбирается в картах. Ты же вообще имеешь самую большую ценность среди нас всех, потому что именно тебе доверили добыть Слезу Фиалки. Только ты в состоянии выпросить её у старца, что живёт в храме Сиреневой Печали. К тому же, я думаю, если не было бы тебя, то господин Бо Хэ и мастер Чжань Цао давно бы перессорились друг с другом. Так что получается, что один только я совершенно бесполезен.              Дин Сян внимательно выслушал Юй Цзиньсяня и, заметив, как тот, закончив говорить, тут же поник, уверенно проговорил:               — Мне жаль, что из-за меня ты почувствовал себя бесполезным, но твоё присутствие здесь и сейчас очень важно.               Руки Юй Цзиньсяня лежали на маленьком столике, и Дин Сян приблизил свою ладонь к его руке, не прикасаясь, но таким незначительным жестом пытаясь дать понять, что он в любое мгновение окажет нужную поддержку.               — Если бы не ты, я непременно почувствовал бы себя не к месту рядом с этими людьми. Мне так же, как и тебе, с трудом даётся общение, из-за чего всё время кажется, что я недостаточно приспособлен к жизни, и что меня не до конца понимают окружающие. Если бы тебя не было рядом, я бы не смог с такой лёгкостью найти общий язык со всеми, а держался бы на расстоянии, ограждая себя ото всех. Может быть, у тебя нет таких выдающихся способностей, как у остальных, но, пожалуйста, помни, что для меня твоё присутствие рядом очень важно… Без тебя я бы точно не справился.              От слов Дин Сяна у Юй Цзиньсяня перехватило дыхание. Он тяжело выдохнул и хотел было ему ответить, но в этот момент к их столику, словно вихрь, подошла госпожа Хуа Чжушу и, громко стукнув ладонями об столешницу, воскликнула:               — Вы тут прохлаждаетесь, а те двое опять взялись за старое. Пошли быстрее, вы должны их разнять!              Не было никаких сомнений, кого именно нужно было разнимать. Это были Бо Хэ и мастер Чжань Цао, чьё перемирие продлилось очень недолго.       

      ***

              — Да как только таким уважаемым людям, как вы, пришло такое в голову? Ссориться из-за пустяка, да ещё и вцепиться друг другу в волосы? — строгим голосом спросил Дин Сян.              Когда он и Юй Цзиньсянь прибежали вслед за госпожой Хуа к городской площади, то нашли Бо Хэ и Чжань Цао совершенно одних. Те вцепились в волосы друг друга и так долго дёргали за них, что, в конце концов, запутались, а жители деревни, увидев их потасовку, разбежались по своим домам, боясь, что им тоже прилетит.               — Ай-ай, не дёргай, — жалостливо протянул Бо Хэ.               — Ты тоже не дёргай, волосы на затылке самые нежные, ты мне и так уже целый клок волос вырвал, — злобно рыкнул мастер Чжань Цао.               — Ничего я не вырывал, они сами упали. Как осенние листочки! – передразнивая мастера, ответил Бо Хэ.               — Ох, ты у меня сейчас получишь, осенний листок, я тебе всё поотрываю! — вновь огрызнулся Чжань Цао.              Обойдя их несколько раз по кругу, Дин Сян и Юй Цзиньсянь, в конце концов, сумели выяснить, в чём была проблема: волосы Бо Хэ зацепились за позолоченную заколку, что носил в своих волосах Чжань Цао, а седые волосы мастера запутались в мятного цвета ленте для волос, что носил аптекарь, и если один из них пытался вырваться, второму непременно становилось больно, и он начинал кричать. Оказавшись в незамысловатой ловушке собственной глупости, ни один из них не хотел признавать своей вины, и оба продолжали сыпать угрозами и проклятьями, пока в какой-то момент, устав от их препирательств, госпожа Хуа не топнула ногой и не крикнула:               — А ну, затихли оба! Если не прекратите, мы вас тут оставим! Утром вся деревня соберётся, буду детям показывать, до чего доводит старческая непутёвость!              И стоило госпоже грозно нахмуриться, как Бо Хэ и мастер Чжань Цао вмиг успокоились, а Дин Сян и Юй Цзиньсянь принялись распутывать их волосы.               — Не понимаю, из-за чего снова поссорились? Вы ведь начали ладить. Что же между вами произошло? — тяжело вздохнув, спросил последний, закончив распутывать волосы мастера и, наконец-таки, освободив двух спорщиков.               — Да мы как бы и не ссорились, — сказал Бо Хэ, тряхнув рукой, из которой на землю упало несколько седых волос.              Все непонимающе уставились на них, на что мастер, хитро улыбнувшись, пояснил:               — Мы всё придумали, чтобы избавиться от надоедливых селян. Они приняли нас за небожителей, начали тянуть нас за рукава и подолы, желая прикоснуться к божественному, и как только я увидел ножницы в руках у одного из них, понял, что нужно что-то делать, дабы не лишиться одёжек. Мы с Бо Хэ начали между собой ссориться, чтобы избавиться от них, и это сработало!               — Невероятно, — хором проговорили Дин Сян, Юй Цзиньсянь и госпожа Хуа, на что Чжань Цао, недовольно потерев свой затылок, глядя на Бо Хэ, зло буркнул:               — Ты мог бы не так сильно дёргать. Я бережно трогал твои волосы, и ты должен был сделать так же.               — Ничего подобного! — мигом огрызнулся парень. — Ты дёргал мои волосы, как будто хотел вырвать их с корнем!              Казалось, ещё чуть-чуть и Чжань Цао и Бо Хэ вновь сцепятся, только теперь не понарошку, и в очередной раз госпоже Хуа пришлось взять дело в свои руки:               — Если вы продолжите ссориться, то нас вообще отсюда выгонят! Да ещё и на ночь глядя, так что перестали оба!              И снова после её слов Бо Хэ и мастер Чжань Цао перестали ругаться и виновато потупили свои взгляды вниз.               — Мы больше не будем, — обиженно протянул Бо Хэ.               — Обещаем, — добавил Чжань Цао, и в тот момент, когда все недоверчиво на них посмотрели, не веря, что те сдержат слово и перестанут когда-либо препираться, появился глава деревни и пригласил их переночевать у себя дома.               — Удостойте меня такой чести, принять в моём доме дальних путников, что пришли в нашу деревню из самой столицы, — добродушно улыбаясь, сказал мужчина, и никто не посмел ему отказать.              Бо Хэ и Чжань Цао быстро последовали за ним и начали спорить, кто первый войдёт в дом и отхватит себе лучшую комнату, а глядя на них, оставшийся позади Юй Цзиньсянь тихо шепнул Дин Сяну:               — Кажется, у мастера Чжань Цао заиграло второе детство.               — В одном месте у него детство заиграло, — недовольно сказала Хуа Чжушу, услышав его слова.              Юй Цзиньсянь и Дин Сян смущённо переглянулись, соглашаясь про себя со словами госпожи, после чего последний восхищённо добавил:               — Госпожа, вы поистине самая смелая женщина нашего королевства.