КОРОЛЕВСТВО ЦВЕТУЩЕЙ ВЕСНЫ

      Когда они покинули пределы столицы, уже начало смеркаться. Быстрое наступление темноты и сложная дорога, пролегающая сквозь густые леса, заставили их задуматься о месте для ночлега, и тогда Бо Хэ предложил:              — До города Линьцзюй рукой подать. В моём доме множество комнат, и мы все можем там переночевать.              — В таком деле не нужно быть расточительным и тратиться на постоялые дворы, раз сам хозяин «Мятной Лавки» услужливо предложил свою обитель, — ехидно бросил мастер Чжань Цао, и все они, пришпорив коней, направились на север.              Пока они добирались до города Линьцзюй, совсем стемнело, и на слабоосвещённой улице, украшенной десятками зелёных фонарей, «Мятная Лавка» привлекала внимание.               — Я договорюсь с соседом, чтобы наши лошади остались у него, а вы пока проходите, не стесняйтесь, — резво соскочив с лошади, сказал Бо Хэ и побежал к дому соседа.              Остальные, последовав его примеру, оставили лошадей посреди дороги и направились к лавке, остановившись напротив которой, несколько замялись.               — Что вы встали как вкопанные? Вам же сказали, что нужно пройти, — недовольно воскликнул Чжань Цао и, обойдя Дин Сяна и Юй Цзиньсяня, вошёл в лавку, а за ним быстро последовала и госпожа Хуа.              Когда Дин Сян и Юй Цзиньсянь оказались внутри, их попутчики уже с любопытством осматривали маленькое помещение, заполненное снизу доверху стеллажами с зелёными склянками. В углу, за широким столом, они заметили миловидную девушку, одетую в светло-зелёную одежду, которая очень сильно была похожа на Бо Хэ.              — Добрый вечер. Вам что-то подсказать? — улыбнувшись, спросила она, но никто не успел ей ничего ответить, как появившийся на пороге лавки Бо Хэ радостно прокричал:               — Сестрёнка, я вернулся! А эти чудики со мной!              Он подлетел к сестре, приобнял её за шею и коротко чмокнул в щеку, после чего повернулся к остальным и гордо сказал:               — Знакомьтесь, моя сестрёнка, — Бо Мин! Она всем тут заправляла, пока меня не было.              — Очень приятно, госпожа! — хором сказали остальные, после чего поклонились и по очереди представились, а следом горящий от нетерпения всё рассказать сестре, Бо Хэ вытащил королевский медальон.              — Представляешь, мы получили задание от самого короля! Нам предстоит отправиться к храму Сиреневой Печали, близ города Доюй, чтобы отыскать там одну волшебную вещицу.              — Поздравляю, брат, это такая честь, — взволнованно проговорила Бо Мин, с трепетом приняв из рук брата нефритовый медальон.               — Хе-хе, спасибо. Я знал, что когда-нибудь мои старания окупятся, — гордо воскликнул Бо Хэ, запрятав обратно в рукав королевский медальон, который его сестра боялась даже в руках держать. — К сожалению, мы слишком поздно покинули столицу и не нашли лучшего решения, чем приехать сюда и остановиться на ночь. Утром тут же отбудем выполнять королевское задание и вернёмся очень быстро, ты даже глазом моргнуть не успеешь. Найдёшь куда пристроить парней?               — Конечно, комнат у нас хватит на всех, и я как раз приготовила ужин, должно хватить, — улыбнулась Бо Мин. И когда она встала из-за стола, все смогли заметить её округлый, выпирающий живот.              — Я скоро стану дядей, — гордо сказал Бо Хэ, подметив, что его товарищи улыбнулись, поняв, что Бо Мин была беременна.               — Поздравляем, господин Бо Хэ, — мягко улыбнувшись, сказал ему Дин Сян.              Тогда же дверь за спиной девушки открылась и из неё показался молодой человек. Очень высокий, с пристальным взглядом и густыми бровями. Он опасливо посмотрел на прибывших, на что Бо Хэ поспешил его представить:               — Это муж моей сестрёнки, и он поможет вам расположиться. Цзянь Де, уважаемые господа и госпожа — мои гости, пожалуйста, проводи их в дом.              Цзянь Де кивнул и тихо под нос буркнул что-то наподобие приветствия, после чего коротким знаком пригласил гостей последовать за ним. Оказавшись у дверей, что вели к жилой части дома, все они остановились, услышав звон дверного колокольчика.              — Извините, а лавка ещё работает? — застенчиво спросил внезапно нарисовавшийся в дверях парень.              — Работает, работает. Конечно, работает. Проходите, спрашивайте, что вам нужно, — весело крикнул Бо Хэ, подлетев к потенциальному покупателю и тут же начав выпытывать, чего же тот желает.               — Пройдёмте, брат со всем разберётся и присоединится к нам, — улыбаясь, сказала Бо Мин, будучи уверенной, что поздний покупатель не выйдет из лавки, пока не скупит несколько склянок, ведь Бо Хэ, как никто иной, умел втюхивать собственный товар.       

      ***

             Цзянь Де, вызвавшись отнести вещи по комнатам, проводил столичных гостей на кухню, где Бо Мин накрывала на стол. Еда пахла восхитительно, и изголодавшиеся путники тут же на неё набросились.              — Кушайте осторожно, не обожгитесь, — доев, мягко сказала Бо Мин, начав с улыбкой наблюдать за изысканными столичными гостями.              — Благодарим, госпожа. У вас волшебные ручки, — восхитилась госпожа Хуа Чжушу, отправив очередную порцию горячего риса в рот и прищурившись от наслаждения.              — Волшебным ручкам нужно отдыхать. Иди приляг, я сам позабочусь о гостях, — сказал появившийся в проёме двери Бо Хэ.              Он подошёл ближе к сестре, погладил её выступающий живот и счастливо улыбнулся.              — Хорошо, ты тоже поешь, небось голодный совсем, — сказала ему та, после чего пожелав гостям спокойной ночи, отправилась к себе, в то время как Бо Хэ уселся за длинный стол и приступил к еде.              Даже кухня «Мятной Лавки» была наполнена склянками со снадобьями, и первым закончив с трапезой, Юй Цзиньсянь встал из-за стола и подошёл к одной полке, любопытно разглядывая разнообразные склянки. Его внимание привлекла маленькая, прозрачная, с багровой жидкостью внутри и, взяв её в руки, он спросил у Бо Хэ:               — Что это?              Хозяин дома подошёл ближе и, взяв в руки склянку, несколько раз взболтал её, внимательно вглядываясь, а потом уверенно ответил:               — Это кровь девственника! Эй, Чжань Цао, у тебя вся кровь на месте? – обернувшись к мастеру, спросил он.               — Вся! — недовольно буркнул тот с набитым ртом.               — А-а-а-а, это, наверное, другого девственника, — съехидничал Бо Хэ и тут же расхохотался.              — Не могу более находиться тут с вами! Где моя комната? – взревел мастер Чжань Цао и, вскочив из-за стола, бросил палочки для еды прямо на пол.              На шум прибежал Цзянь Де и, увидев буйного гостя, хотел было его выпроводить за двери, как выпроваживал недовольных посетителей и скандалистов, что приходили в лавку, но Бо Хэ лишь отрицательно покачал головой и сказал:               — Будь добр, покажи нашему гостю его комнату.              Цзянь Де кивнул и жестом показал мастеру следовать за ним, а тот, напоследок окинув всех презрительным взглядом, развернулся на пятках и, сцепив руки за спиной, величественно зашагал в сторону своей комнаты.               — Повезло мне с зятем, любит мою сестрёнку и помогает с делами. Золото, а не человек, — подытожил Бо Хэ, неловко улыбнувшись, когда спина мастера перестала маячить поблизости.              — Да кем он себя возомнил, что так со всеми разговаривает? А как он себя ведёт?! Он ненамного старше нас и такое себе позволяет! Настоящий невежа! – возмутилась госпожа Хуа.               — Верно, даже если Его Величество с ним давно знаком, это непростительно так себя вести, — поддержал её Юй Цзиньсянь.              — Да я тоже много с кем знаком, но такого не вытворяю, ну, пошутил неудачно, бывает, чего палочками-то начал разбрасываться? – недоумевал Бо Хэ, пока убирал за мастером разбросанные им ранее палочки.               — Вы что, не знаете кто он? – удивился Дин Сян, который даже не подозревал, что остальные понятия не имели, кем был этот сварливый мужчина с седым затылком.               — Нет, — ответили хором остальные, и Дин Сян, ещё сильнее округлив глаза, обратившись к Бо Хэ, спросил:               — Неужели даже вы не знаете, кто такой мастер Чжань Цао?               — Нет, я тоже ничего про него не слышал, — уверил его тот.              — Удивительно! – поражённо воскликнул Дин Сян. – Я и не думал, что существуют на свете люди, которые не знают, кто таков мастер Чжань Цао?              — Так расскажи нам, — попросил Юй Цзиньсянь.              — Да, да, расскажите, а то ещё помрём невежами и не будем знать, чей скверный нрав терпели так долго, — поддержал его Бо Хэ.              Дин Сян мягко улыбнулся и, коротко кивнув, принялся рассказывать:              — Мастер Чжань Цао родился около 150 лет тому назад. В возрасте двух лет умел читать, а в пять уже знал наизусть все десять основных трактатов по медицине. В одиннадцать уже самостоятельно лечил пациентов при помощи иглоукалывания, а в пятнадцать завершил своё обучение и наизусть знал все существующие тогда трактаты по медицине. Когда ему исполнилось восемнадцать, не существовало человека во всём королевстве, который мог бы научить его чему-то новому, и не было болезни, о который бы он не знал и которую бы не смог вылечить. Тогда же его пригласили стать лекарем в знаменитой столичной больнице Чжэньцзю, а через пять лет, когда ему исполнилось двадцать, он уже её возглавлял. О его умениях слагали легенды, а у ворот больницы толпились сотни людей, которые молили его их вылечить. Благодаря ему, Чжэньцзю начала процветать, и вскоре он открыл Школу, где начал обучать молодых врачевателей по собственным методам. На протяжении долгих лет именно к нему обращалась королевская семья, когда кто-то болел, из-за чего каждый королевский лекарь, что служил в те времена во дворце, его ненавидел. Мастер Чжань Цао написал более сотни книг и трактатов, и почти все из них сейчас используют в традиционных Школах для обучения молодых врачевателей. Наверняка и вы учились по его книгам, так что я просто не понимаю, как вы можете не знать его? Он ведь написал знаменитое произведение «Тысяча серебряных рецептов», которое стало обязательным для лекарей.               — А-а-а-а, так вот кому я должен быть благодарен за десятки бессонных ночей, когда учитель заставлял меня учить наизусть все эти глупые рецепты, — недовольно выдал Бо Хэ, из-за чего все рассмеялись.               — А что же было дальше? — осторожно спросил Юй Цзиньсянь, и Дин Сян, улыбнувшись ему, продолжил:               — Мастер Чжань Цао прожил около 120-ти лет, был почитаем и уважаем до тех пор, пока в один прекрасный день попросту не исчез. Все его вещи были на месте, кроме оружия, которое он всегда носил при себе. Вы наверняка видели, что он даже сейчас не расстаётся с топором. Так вот, кроме топора, всё было на месте, и никто не знал, куда он пропал. Когда мы изучали в школе его биографию, на этом моменте история всегда заканчивалась, и мы спрашивали учителя, что же стало с великим мастером Чжань Цао? На что он отвечал, что его ученики подумали, что он, почувствовав свою скорую кончину, отправился в горы, чтобы там завершить свой путь. Ещё существовало мнение, что его якобы кто-то убил для того, чтобы заполучить его знания, но всё это лишь догадки, а про то, что произошло с ним на самом деле, никто не знает. Точнее, никто не знал до сих пор, пока, как вы видели, он не объявился в молодом теле и не предстал перед Его Величеством.               — Так может быть, это вовсе и не он, а кто-то, кто хорошо его знал, — предположила госпожа Хуа.               — Мастер Чжань Цао был скрытным человеком, не думаю, что кому-либо удалось бы выпытать у него такие ценные знания, даже в книгах говорилось, что у него был тяжёлый характер. К тому же сами подумайте, король узнал и признал во всеуслышание, что он и есть тот самый мастер Чжань Цао. Вряд ли бы Его Величество разбрасывался такими словами, не будучи уверенным в этом, — ответил Дин Сян.               — И то верно, — задумчиво пробубнил Юй Цзиньсянь. — Не понимаю, как мы могли не слышать о таком человеке?              — Может быть, вы слышали про мастера Мa Бяньцao? Он был его лучшим учеником и встал во главе школы, когда мастер Чжань Цао исчез. Даже нынешний королевский лекарь был его учеником, — предположил Дин Сян.               — Про Мa Бяньцao я слышал. Даже пытался подбиться к нему в ученики, но не смог, так как это было слишком сложно, — недовольно сказал Бо Хэ. — И кстати, я когда услышал, что Е Цянвэй стал королевским лекарем, так и не понял, почему выбрали его, а не его учителя.               — Потому что Е Цянвэя Мa Бяньцao обучал с двух лет, — низким голосом сказал вернувшийся на кухню Чжань Цао.               — Как такое возможно? Я думаю, каждый из нас видел двухлетних детей, многие из них даже разговаривать не умеют толком, не то что обучаться, — тут же нашёлся Бо Хэ.               — Это методика обучения была разработана лично мной. Именно так я обучил и Бяньцao, — не глядя на него, ответил мастер.               — Тогда почему не он стал королевским лекарем? — не унимался Бо Хэ.               — Потому что Е Цянвэй, в возрасте двадцати двух лет, превзошёл своего учителя! Так ему и надо, этому козлу Бяньцao! — в сердцах воскликнул Чжань Цао.              — Не престало молодому человеку, так плохо отзываться о людях старше, — осадил его Бо Хэ, и мастер снова разошёлся:               — Кто старше меня? Бяньцao? Мне было 90 лет, когда я его подобрал и обучил всему, чему я знал, и чем же он мне отплатил? Когда я вернулся к нему и рассказал, что застрял в юном теле, он выгнал меня за дверь собственной Школы. Знаете, я даже рад, что он опозорился на конкурсе по выбору королевского лекаря! После всего, что я вытерпел из-за него, он получил по заслугам!              — Конкурс по выбору Королевского лекаря? Почему я об этом не слышал? Я бы непременно в нём участвовал, если бы знал, — возмутился Бо Хэ, который, кажется, желал поучаствовать во всех возможных конкурсах.               — Потому что для этого конкурса высылали специальные приглашения из дворца, и только те, кто их получил, могли туда явиться, — скривившись, ответил ему мастер, который, судя по выражению лица, сильно сомневался в умениях врачевания хозяина «Мятной Лавки».               — Всё верно, несколько лет тому назад Ли Ян также получил такое приглашение, но глава нашей Школы запретил ему в этом участвовать, посчитав это оскорблением. Он сказал, что работа королевского лекаря, это не самый почитаемый труд и не престало ученику школы Белоснежного Лотоса таким заниматься, — добавил Дин Сян, и пока все остальные удивлённо на него смотрели, мастер Чжань Цао продолжил объяснять:               — Должность Королевского лекаря – чуть ли не самая низкая должность при дворце. Множество талантливых учеников из знатных семей, даже обладая нужными качествами, отказывались от неё, но были и те, кто страстно этого желал, и среди них был и Мa Бяньцao. Стать Королевским лекарем было мечтой всей его жизни и, получив приглашение на конкурс, он так сильно возгордился этим, что решил устроить показательные выступления на фоне собственных учеников. Он был уверен, что должность достанется именно ему, и потому он взял с собой всех своих учеников, и, в конце концов, провалился. И знаете, я этому невероятно рад!               — Почему же так случилось? — спросил Дин Сян, который так же, как и остальные, не знал, что на самом деле произошло на том конкурсе.               — Королевский лекарь вылечил смертельно больного евнуха, — нахмурившись, ответил мастер. — Всех деталей я не знаю, меня там не было, но я слышал, что из тысячи кандидатов в конце остались только он и Ма Бяньцao. Своими действиями Бяньцao чуть не погубил евнуха, в то время как Е Цянвэй оказался находчивее, и смог того вылечить. Тот самый евнух до сих пор жив, а Мa Бяньцao посчитал это личным оскорблением, и до сих пор не разговаривает с нынешним Королевским лекарем.               — Получается, что Е Цянвэй лучший мастер иглоукалывания в королевстве, а значит, он сумел и тебя опередить, да Чжань Цао? — ехидно спросил Бо Хэ.               — Я такого не говорил! — воскликнул мастер, гордо расправив плечи. — Он лучший в королевстве, а я лучший мастер иглоукалывания во всём мире и равных мне нет!               — Ага, мастер «Мировой Скромности», — бросил Бо Хэ, и все, кроме Чжань Цао, рассмеялись.               — Мастер, вы поистине взмахом топора можете порождать ветер, – сказал Юй Цзиньсянь, желая того подбодрить, после чего спросил: — А можно узнать, почему вы не стали Королевским лекарем?               — Зачем мне это? Чтобы выдавливать наложницам прыщи и лечить мозоли евнухам? Ну уж нет! — скривившись, бросил мастер.               — Нет, для того чтобы использовать свои знания по назначению, — скромно ответил Юй Цзиньсянь.               — Когда я вернулся в молодом теле, я пытался, но никто не захотел поверить моим словам, — тяжело вздохнув, ответил Чжань Цао.               — Вы нам расскажете, что произошло? — осторожно спросил Дин Сян, который боялся, что мастер снова вспылит и ничего им не ответит, но на удивление Чжань Цао оказался щедр на слова.               — Да особо и нечего рассказывать. В том году, когда мне исполнилось 120 лет, я решил, что моё тело достаточно отмучилось, поэтому отправился к своим истокам в храм Бога Календулы. Именно на пороге того храма давным-давно меня нашли монахи, и именно там я решил пожертвовать богам свои знания и умения, но боги посчитали это оскорблением. Моя жертва им была не нужна, и они решили меня наказать. Из рук статуи Бога Календулы появилась молния и ударила меня прямо в сердце. Я упал без сознания, надеясь на свою скорую кончину, но, когда поднялся, понял, что меня заточили в тело двухлетнего ребёнка…              — И что же было дальше? — после долгой паузы тихо спросил Юй Цзиньсянь, пока остальные пытались осознать услышанное.               — Дальше было тяжело. Я собственный топор в руках держать не мог, не говоря уже о том, чтобы добыть себе пищу. Ещё труднее было объяснить людям, кем я являюсь и откуда у меня такие знания. Никто мне не верил, и, в конце концов, я перестал говорить людям, кто я такой.               — Вы должны были прийти к Его Величеству, он бы вам непременно поверил! – воскликнула госпожа Хуа.              — Он тогда был лишь наследным принцем, — подсказал Дин Сян.              — Ну и что, пришёл бы к его отцу. Говорят ведь, что все прежние короли также умерли от этой болезни, что сейчас мучает нашего короля. Если бы мастер их вылечил, они непременно бы осознали, кем тот являлся.               — Вздор! Никто не пустил бы во дворец двухлетнего мальчишку, который бы во всеуслышание утверждал, что он непревзойдённый мастер Чжань Цао. Да и к тому же, как вы можете считать себя врачевателями, когда даже не знаете историю королевства? – продолжил негодовать Чжань Цао. – Прадедушка Его Величества умер на войне. Во время боя в него попала стрела и он скончался на месте. Четвёртый король умер на охоте, когда стрела угодила ему прямо между глаз. Отец Его Величества, пятый король династии, скончался стремительно, когда простудился, и рана, которую он получил в молодости, вновь загноилась.              — Так может, все короли скрывали существование у них чернильной хвори? – задумчиво спросил Дин Сян.              — Возможно, — согласился с ним Чжань Цао. – Но почему именно, непонятно.              — Давайте я угощу вас чаем, и мы все об этом подумаем, — улыбаясь, сказал Бо Хэ и, немного похлопотав по кухне, поставил на середину стола поднос с пятью чайными чарками и маленьким глиняным чайником.              Следом он разлил ароматный чай, после чего достал коробку сладостей и угостил всех. Чжань Цао, в отличии от остальных, к сладостям не притронулся, зато присосался к чаю и даже попросил добавки, которую Бо Хэ с особой любовью заварил именно для него.       

***

      Они ещё немного поговорили, после чего, допив чай и испробовав изысканные сладости, отправились отдыхать. Мастер Чжань Цао ждал, пока хозяин дома покажет каждому свою комнату, и когда в тёмном коридоре они остались одни, он, недовольно кутаясь в многочисленные одежды, сказал:               — Нельзя ли включить отопление в моей комнате? В твоём доме довольно холодно, я не смогу тут заснуть.               Бо Хэ посмотрел на него с хитрой улыбкой и открыл дверь в комнату, которую предоставили мастеру Чжань Цао, приглашая его внутрь.               — Конечно, конечно. Как раз перед нашим чаепитием я попросил своего зятя это сделать. Печка находится в соседней комнате, потрогай дальний угол, он уже должен быть тёплым.              Довольно хмыкнув, мастер Чжань Цао направился в самый дальний угол и потрогал стену, но та по-прежнему была холодной. Не понимая в чём дело, он развернулся, желая спросить, что ещё за шутки придумал Бо Хэ, когда понял, что его тело застыло на месте, не желая двигаться. Стоящий напротив Бо Хэ довольно улыбался, видя, как на лице мастера начало проступать отчаяние. Тот тщетно пытался двигаться, но, несмотря на старания, не смог пошевелить даже пальцем, хотя его тело всё ещё оставалось в вертикальном положении. Чжань Цао не понимал, как такое возможно, но стоило ему взглянуть на довольное лицо Бо Хэ, как он сразу же догадался, чьих рук была эта проделка.               — Кажется, подействовало, — восторженно воскликнул тот.               — Что подействовало? — Чжань Цао хотел закричать, но из его горла вырвался лишь сдавленный шёпот.               — Это моё волшебное снадобье, — ехидно бросил Бо Хэ, тщательно закрыв за собой дверь комнаты. Оставшись с мастером наедине, со зловещей улыбкой на лице он добавил: — Оно заставляет человека замереть на месте в том положении, в котором он находился в последний раз. Твоё тело останется стоять в этом углу до тех пор, пока действие не пройдёт. Ты не сможешь шевелить руками или ногами, но всё ещё будешь стоять. Ах да, забыл сказать, говорить ты тоже не сможешь, так что позвать на помощь не получится.              Чжань Цао не верилось, что Бо Хэ опустился так низко, чтобы обездвижить его, и потому широко распахнул глаза и свирепо посмотрел на него. Хозяин «Мятной Лавки» же только довольно хмыкнул и смерил мастера долгим взглядом. У Чжань Цао было довольно привлекательное лицо, не сказать, что «писанный красавец», но и уродом не был. Длинная шея, чуть заострённый подбородок, нос с лёгкой горбинкой и слегка густые брови, вечно сведённые к переносице. Мастер старался казаться суровым и серьёзным, но иногда выглядел по-дурацки, особенно когда разглаживал длинную несуществующую бороду, а потом вспоминал, что бороды-то у него сейчас нету, и быстро отдёргивал руку, хмурясь ещё сильнее. Забавно было и то, что Чжань Цао всегда носил на себе очень много одежды: поверх оранжевой накидки, из-за которой он был похож на большую тыкву, вечерами он накидывал ещё одну, коричневого цвета, а под ними было ещё как минимум пять слоёв одежд. Сама одежда была сделана из дорогого шёлка, но пошита не очень умело. Либо Чжань Цао не хватило денег на хорошего мастера, либо, что было более вероятно, он поссорился со всеми портными, и в конце концов, ему пришлось обратиться к самому неумелому и беспринципному.              В том, что у Чжань Цао были по меркам современности непонятные вкусы, Бо Хэ и не сомневался, как не сомневался в том, что тот является уникальным человеком. Боги покарали его за дерзость и вернули ему молодое тело, и Бо Хэ собирался использовать его в своих целях. Стоило ему услышать историю превращения из старика в молодого парня, как он тут же решил, что должен воспользоваться этим шансом и раздобыть нечто очень важное. И пока Чжань Цао с ужасом ожидал, что же именно с ним сделает Бо Хэ, тот подошёл ближе и встал перед ним на колени.               — Что ты делаешь? — хрипло спросил мастер.              Он бы закричал во весь голос, если бы мог, но даже тихий шёпот дался ему с трудом. Бо Хэ вместо ответа приподнял тяжёлые складки его ханьфу и залез под одежду. Следом Чжань Цао почувствовал, как тот быстро скинул его штаны, а потом развязал завязки с тонких нижних штанов. Ткань скользнула по бёдрам вниз, щекоча кожу, а Бо Хэ громко рассмеялся.               — У тебя и тут волосы седые? – откуда-то снизу спросил он, отчего Чжань Цао смутился.              Все волосы ниже затылка у него были седыми, этакая глупая шутка богов, которые посчитали это слишком забавным, чтобы не сотворить такое с ним, и он, может быть, позволил бы себе подольше посмущаться, если бы ему в голову не ударило осознание того, что хочет с ним сделать Бо Хэ. Гордость великого мастера не позволила ему взмолиться о пощаде даже тогда, когда к нему там прикоснулись. Прикосновение было прохладным, и никакого отклика не последовало, потому Бо Хэ, убрав свою руку, начал на неё дуть, дабы согреть.               — Что, неужели я был прав, и у тебя тут всё сморщилось? Вроде не сморщенный, а вполне себе симпатичный, но просыпаться не хочет. Я должен был дать тебе ещё и зелья для мужской силы, а то так до утра мучиться буду.              Следующее прикосновение руки было более тёплым, и после нескольких движений тело Чжань Цао начало откликаться на незамысловатые движения. Такая реакция была ему ненавистна, но в тоже время кружила голову, поскольку до этого никто к нему там не прикасался. Бо Хэ был прав, когда говорил, что Чжань Цао был девственником. Прожив 149 лет, тот так и не нашёл человека, которого смог бы подпустить к собственному телу, и надо же было такому случиться, что проклятому сверчку пришло в голову самому исправить эту несправедливость без согласия самого Чжань Цао.              Непотребствами он занимался в уединении только в дни своей юности, а потом и в дни второй юности, когда тело само просило. Потребности собственного тела не были ему по вкусу, но будучи лекарем, он понимал, что без этого будет хуже. К счастью, приблизившись в новом теле к третьему десятку, он избавился от всех плотских желаний, и как раз когда он думал, что уже ничего не сможет его так сильно посрамить, в его жизни появился проклятый Бо Хэ. Тот, к слову, довольно умело и бережно обращался с его естеством, из-за чего тело откликалось на ласку, видать, как говорилось, рука была набита. Эта самая рука двигалась вверх-вниз, иногда останавливалась и гладила лишь верх, а иногда и вовсе играла с тем, до чего сам Чжань Цао не так часто касался. В конце концов, когда он достиг высшей точки наслаждения, Чжань Цао с хриплым рыком излился, но не в руку Бо Хэ, как он думал, а в маленький сосуд, что он увидел у того в руке, когда парень, выпутавшись из его одежд, встал на ноги.               — Зачем? — спросил Чжань Цао, всё ещё мелко дрожа.               — Хочу сделать снадобье, замедляющее старение. Ты должен меня благодарить, изначально я хотел использовать твою кровь, но она портится быстрее, чем это, — ответил Бо Хэ, покачав в руке сосуд с жидкостью, что он только что таким варварским способом добыл. — Пойду поработаю, пока есть время, надеюсь успею до утра.              Воодушевлённый предстоящими опытами, Бо Хэ вприпрыжку направился к выходу и только у двери остановился и, повернувшись к Чжань Цао, сказал:               — Действие снадобья обездвиживания скоро пройдёт, а я закрою на ключ твою комнату, чтобы ты не удумал меня задушить. Увидимся завтра утром.              Бо Хэ послал ему воздушный поцелуй и скрылся за дверью, а Чжань Цао ещё долго стоял в дальнем углу комнаты. Когда же он всё-таки смог пошевелиться и с трудом дошёл до кровати, он схватил свой топор и, с силой сжав его рукоять, с ненавистью прошептал:               — Проклятый сверчок! Тебе не жить!