Золотой закат

Обломанный ноготь оставил маленькую зацепку на гладкой ткани наволочки. Мэй откусила острый край. Ее ногти совершенно не сочетаются с постельным бельем. И с ее комнатой. Да и со всем остальным сектором гамма. Она проснулась дома впервые за два с лишним года. Несколько дней назад Жюли прилетела к Альфреду, а потом забрала его и Мэй с собой на Тау. На свадьбу Джима и своей кузины Елены, так она сказала Йонасу, и тот согласно кивнул. Все понимали, что Мэй улетела по другой причине. Нет никакой нужды готовиться к свадьбе брата целых три месяца. Мама поворачивается, и в этот момент вспышка слепит газа, опора уходит из-под ног… серые корабли в небе… куски белого пластика летят на Мэй, а она пытается убежать, спотыкается и падает, ниже и ниже… — Тихо, тихо, детка, — отец стоял на коленях у кровати, — дай-ка я сяду. — Пап, я… Слезы забирают слова. Мэй не заметила, как задремала, и кошмары не замедлили явиться. Старые друзья, появившиеся после смерти мамы, позабытые за последние годы, снова вернулись. — Ничего, — манжет шелковой пижамы касается лица, — отдохнешь, отвлечешься, все наладится. — Наверное. — Твоя Белла будет к одиннадцати. Поговоришь с ней, станет легче. А к обеду Жюли приедет… Белла — терапевт, с которым они работали после… Мэй вздрогнула. Надо было хотя бы в этот раз прибить Фина до конца. Жаль, мощности неизвестного оружия хватило только на то, чтобы лишить его причиндалов. — Ты правда хотел женить Джима на Жюли, пап? — Хотел. Не вышло. Стоило один раз приехать к Стоцким на выходные, она свела его со своей глупенькой милой кузиной. — Мне казалось, Жюли к тебе подкатывает… — Не казалось, — Артур смущенно улыбнулся, — но я способен заметить такие, знаешь, девичьи штучки. Жюли обыграла двух глав старых семей. Получила Альфреда и собственное счастье. Крутая. Акула адвокатуры в кремовом шелке. В первые месяцы жизни на планете с красной звездой Мэй порой предавалась фантазиям, что Жюли прилетит к ним жить. Глупые мечты глупой девчонки. Как бы Жюли ни скучала, ее место на Тау, в башне из стекла и стали, в красивой квартире с видом на набережную. К обеду прибыла не только Жюли, но и Альфред вместе с ней, а еще Елена, невеста Джима. Подали вонтоны и куриный суп. Салат из печеных овощей. Стеклянную лапшу с соусом из чили и меда, от которого у неподготовленного едока вполне мог повалить дым из ушей. Деревянные палочки в темном лаке оттеняли белизну фарфора. Сладкое к острому, хрустящее — к вязкому. Мэй чувствовала себя так, словно она тоже часть кулинарных контрастов. Ей хотелось наслаждаться едой. Вспомнить, что раньше такой обед казался само собой разумеющимся, привычным делом. Порой ей удавалось, но через секунду перед глазами вставали разрушенные теплицы. Там, за миллиарды километров, ее овощи были вкуснее! Только больше никто их не попробует. Альфред рассказывал о своей научной работе, которую, оказывается, вел последние два года. Елена слушала с неподдельным интересом и восхищением в серых прозрачным глазах. Она казалась прелесть какой дурочкой, но милой, внимательной и искренней. — А ты чем занимаешься? — ляпнула Мэй, не из желания поддеть, просто из любопытства. — Я? — Елена покрутила головой, будто искала, кто ответит за нее. — Ничем таким особенным. Работаю со слабовидящими детишками, как тьютор. В детском саду, всего полдня, пока у них развивающие занятия. — Ничего себе… Тоже крутая, если разобраться. Неужели еще одна девочка из старой семьи заслужила персональную сказку? Мэй вздохнула. Пусть все будет хорошо. Что-то загудело на улице. Вспышка за окном, комья земли летят в лицо… Мэй открыла глаза и увидела недоеденный салат на тарелке. Никто ничего не заметил. Дрон-доставщик полетел к соседнему дому. Альфред смотрел влюбленными глазами на Жюли, Джим и Елена болтали с отцом. Мэй чувствовала себя лишней среди беззаботных красивых людей. Все они казались одновременно близкими и чужими. — Ты что такая тихая? — спросил брат. — Слушаю вас, — улыбнулась Мэй. — Не хочу перебивать. — Не грусти! Всего три месяца, и вернешься к своему прекрасному принцу! Мэй чуть не разрыдалась! С Йонасом все было бы иначе. С Йонасом она не чувствовала бы себя одинокой и никчемной. С другой стороны, он отправил ее на Тау, сам отказался лететь, и вроде бы причина понятна — не стоит оставлять поселение и завод на одного Ван Тао, но Мэй сто раз подумала, вдруг Йонас больше не захочет ее видеть?

***

Успокоительное в пластыре на плече подействовало через три дня. Кошмары стали уходить. Плакать хотелось все меньше. Терапевт вслух задавалась вопросом, как Мэй удалось так легко пережить похищение и плен. Наверное, у всех есть предел прочности. Или глупости. То, что казалось опасным, но захватывающим приключением, не сломало её, хотя могло подточить изнутри. Зато внезапное нападение тупой разрушительной силы едва не испепелило дотла. — Выбрали цвет? — маникюрша прервала тягучий поток мыслей. — Да, вот этот. Больше никаких зацепок на наволочках. На идеально подпиленных ногтях — золотое покрытие. Кожа на лице и руках снова мягкая, волосы блестят и сами укладываются красивой волной. На ногах белоснежные кеды, но это только до вечера, когда Мэй с Жюли поедут в подводный ресторан. Тогда можно будет извлечь из недр гардеробной сияющие золотистые босоножки на высоченном каблуке, а затем сбросить их и идти босиком по белому мрамору набережной, переступая первые красные листья, пока ноги совсем не замерзнут. Мэй перебирала одежду на рейлингах. Это что, у нее столько вещей? Красивые, новые, может быть, не остромодные, но не это ее волновало. Прежняя одежда все еще подходила по размеру, хотя любимое золотистое платье, то самое, в котором она свалилась с глайдера перед Йонасом, теперь сидело слишком свободно. Вот только это была одежда какой-то другой девушки. Не нынешней Мэйдзин Беллами. Магазин на верхнем этаже торгового центра уже закрывался, когда она решительно сдернула с вешалки первое, что бросилось в глаза. Жакет и брюки. Почти офисные, но настоящие деловые костюмы не шьют из золотой парчи. Мэй улыбнулась отражению в зеркале. То, что надо. — Ты стала… другой, — Жюли поцеловала ее в щеку. — Моя маленькая Мэй выросла, да? Кому теперь заплетать косички? — Я не против косичек! — Мне так тебя не хватало! Думала, ты никогда не вернешься! У Жюли духи с нотами перца и розы, волосы как шелк, нежные руки и стальной характер. Жюли всегда думает, что говорит, и редко поддается эмоциям. Она в самом деле верит, что Мэй останется дома. Бронь столика почему-то слетела, так что вместо ресторана-пузыря они приземлились на набережной со стаканами холодного чая и огромной коробкой жаренных в масле пончиков. — Леди из высшего общества! — Мэй стряхнула сахарную пудру с груди. — Ну и ладно, даже забавно. Никогда такие не пробовала! — Обожаю эти штуковины! Это дядя Егор показал, когда я еще маленькая была. — Смирнов? Как все-таки тесен мир, очередной раз подумала Мэй. Смирнов не родственник Стоцким, но Жюли считает его близким, может быть, даже ближе родного отца. И точно ближе матери, с которой еще со школы прохладные отношения, а уж после истории с Альфредом — тем более. — … Йонас тебе не рассказывал? — Прости, задумалась. О чем? — Как они летали на Мадре в пятнадцать лет. Жюли включила запись на коммуникаторе. На видео смущенный, но веселый Альфред, одетый только в полотенце на бедрах, сидел на балконе ее квартиры с чашкой кофе в руках. Вечер стремительно терял меланхолический настрой. — Кто бы мог подумать, что в секторе ро такие парни… — Да не говори!

***

За год до окончания школы Йонас Келлер решил заработать на нейроинтерфейсы себе в колени. Он стоял в очереди на новую терапию почти три года, но полного покрытия операции страховая не давала, в семье только что появился второй ребенок, мать оставила работу, короче, денег было в обрез. Йонас поискал подработку в родном секторе, затем в соседних, и быстро понял: нужную сумму не набрать и за три года, а каникулы закончатся через два с половиной месяца. Решение нашлось быстро — нужно добраться туда, где никто не знает, что ему нет шестнадцати. УИД с полным набором сведений? Кого волнует УИД за треть галактики от Федерации? Именно так он сказал Альберту, который и сам был не прочь разжиться средствами на новые кроссовки, коммуникатор и учебники. Они выбрали Мадре-де-Диас по двум причинам: вулканы и дешевый билет. Ну как билет. Пришлось за все доступные деньги договориться с парнем из космопорта — кузеном приятеля соседа девчонки из параллельного класса, и тот провез их в грузовом отсеке. Формально Йонас с Альфредом летели как пара сельскохозяйственных животных. Два осла, очевидно. Не успели они высадиться, как Альфред понял, что попал. Вовсе не потому, что оказались на другой планете без гроша в кармане, а потому что Йонас Келлер моментально высмотрел самых подозрительных личностей и без тени сомнения похромал в их сторону. Два дня они просидели в каком-то ангаре на воде и пачке сухой лапши, ждали начальника. А затем случилось неожиданное. Йоник, тихий мальчик с тростью и вечно больными почками, оказался навигатором. Настоящим, мать его, навигатором. — Я думал, нас продадут на органы, — смеялся Альфред на экране. — Меня, точнее, от Йоника какие там органы? Двадцать пять дней они не вылезали из безымянного корабля, перевозившего то ли бокситы, то ли арматуру и пластиковые гранулы с Земли, то ли еще какой-то хлам, а может быть, все сразу. Им даже заплатили. Йонасу — довольно много, по меркам школьников из сектора ро, Альфреду — за уборку, готовку и помощь с мониторингом — поменьше. — Этот засранец валялся в кресле, а я пахал целый день! Правда, пару раз капитан его натурально выпорол. — А тебя? — Не, меня за что? Я был хорошим мальчиком, это Йоник нас по грани водил. Стоило выйти из корабля, как их сцапали полицейские. Пинками погнали в челнок и доставили домой, на Тау. Йонас протестовал — еще оставалась куча времени до конца каникул, но департамент социальной защиты и родители были непреклонны. — Нам заблокировали проездные. И личные счета, где карманные деньги были. Сопровождение приходило, такой сердитый дядька, считал, что я начинающий уголовник. — А Йонас…? — Сбежал через неделю. Его родители даже не искали, сам к школе вернулся. А зимой операцию сделал все-таки. После второго побега Йонаса контроль над Альфредом усилился. До конца каникул он просидел под домашним арестом, но только год спустя понял, что в тот раз отделался малой кровью. — Потом я в колледж поступил, а Йоник свалил куда-то, и дел там сразу наделал, конечно. К моему декану полиция приходила… Как вспоминаю, мурашки по спине! — Боялся, что отчислят? — Ночами не спал! Даже представить страшно, что было бы!

***

В кадре рука Жюли легла на плечо Альфреда. Запись остановилась. История, казавшаяся сначала забавной, растрогала Мэй до слез, когда она задумалась, как мальчики жили, с чем вообще сталкиваются дети в секторе ро, да и других местах. — А вулканы они увидели? — шмыгнула Мэй носом. — Кажется, в тот раз нет… Хочешь, пойдем к нам, поспрашиваешь Альфреда. Думаю, он не против, — Жюли улыбалась. — Я домой пойду. Почему-то спать хочется. Спать не хотелось. Мэй просто сбежала от Жюли. Хотелось побыть одной. С собственными мыслями, без чужого счастья рядом. Мэй шла по набережной. Сама не заметила, как дошла до черного пляжа, до того самого монумента, где особой летней ночью можно встретить Терру Роулз. Мама говорила, это просто детские страшилки. Она и подумать не могла, что иногда детские страшилки — правдивее всего. Впереди светилась голографической буквой М станция маглева. Ноги несли все дальше, руки сами собой купили баночку кофе и шоколадку в автомате, и вот вагон с синими сиденьями уносит ее прочь от центра. Сектор ро казался сонным и пустым. Маленькие домики с одинаковыми серыми крышами подмигивали ярко освещенными окнами. Из супермаркета вывалилась компания школьников и погнала в глубину квартала на гремучих скейтах с яркими диодами в колесах. Дети из семей побогаче гоняют на суспенсорных досках, для этих ребят такая роскошь пока недоступна. Зачем она приехала сюда? Мэй немного побродила по безликим улочкам. Интересно, где жил Йонас? Он говорил, что родители переехали в другой сектор, сестра поступила в колледж Центра и получила общежитие на кампусе. Пальцы ног под золотым ремешками саднило — песок попал в босоножки и натер тонкую кожу. По плечам бежал неприятный холодок. Мэй вернулась на станцию, села на пластиковое кресло с очередной банкой из автомата. Следующий поезд только через сорок минут. Если бы Йонас был рядом, вечер прошел бы иначе. Однако же его не было. Он отправил Мэй на Тау из желания помочь, дать передохнуть, восстановиться, но… Пожилая женщина в форме технического работника удивленно посмотрела на рыдающую в голос девушку в золотом костюме и ничего не сказала. Внешне она напомнила Майю, отчего горечь на сердце превратилась в жгучий чили. — Папочка, — шепнула Мэй в коммуникатор, — я в секторе ро. Забери меня, пожалуйста. Через несколько минут у станции маглева сел блестящий и искрящийся в свете фонарей золотой планер. — Ваш экипаж, миледи! — Артур улыбнулся из окна. Дверца планера поднялась, совсем не так, как открывались двери обычных машин. Мэй нырнула внутрь и устроилась на воздушно-мягком бежевом сиденье. — Это тот самый? С Земли? Такой красивый! Не знала, что он еще летает! У Артура был другой планер, обычный черный. Этот же стоял в гараже безжизненной оболочкой, воспоминанием о красивых женщинах и эпатажных мужчинах, которые летали на нем в далеком прошлом. В детстве Мэй иногда забиралась в него и воображала себя принцессой перед балом, подростком мечтала прилететь на нем к школе в день выпуска, но отец все не находил времени заняться старой машиной. — Снова летает. Восстановили вот, поменяли начинку. Хочешь, бери, пользуйся. — Папа, ты лучший! — Мэй обняла отца, вдохнула сандаловый аромат от воротника рубашки. — Самый лучший!

***

Следующие пару недель Мэй провела так, будто попала в свою подростковую мечту. Спала, сколько хочется, и просто валялась в кровати. Играла в теннис с Жюли, летала на пляж, болталась по магазинам и кафе. Сходила на два концерта и мастер-класс по керамике. Идеальная жизнь богатенькой бездельницы, — шутил Джим. Пару раз она попала в светские хроники под кодовым именем «Золотая роза». Раньше Мэй плевалась бы ядом от такого, но сейчас ей даже понравилось. «У нас новый курс по предикативным системам управления, очень крутой. На два месяца всего. Не хочешь?» — такое сообщение пришло от Альфреда. — Хочу, конечно, — сказала Мэй вместо приветствия, когда поймала его на кампусе после занятий. — Как ты? — Как будто и не улетал никуда. Втянулся! — Я имею в виду… Альфред поправил старомодные очки в черной оправе. Раньше он носил линзы. Влияние Жюли сделало его в сто раз более привлекательным. — Ну как, — он сделал долгую паузу, — работаю со специалистом. Иногда дергаюсь, когда соседний стенд за спиной включается. Нормально. Держусь. — Держись. Запиши меня на этот ваш курс. Как раз до свадьбы Джима успею пройти. — Слушай, — Альфред взял ее под локоть, — пойдем, надо поговорить. Они отошли к живой изгороди, подальше от студенческих стаек. Вечерело, и сидеть на остывающей скамейке было некомфортно, но Мэй послушно устроилась на краешке. — Жюли уверена, что ты не вернешься туда… Я не мастер подковерных игр, но она тонко намекала, что мог и подтолкнуть тебя остаться. Мне так показалось. Непонятно, радоваться или возмущаться, вроде бы ничего плохого Жюли не сделала — и никогда бы не сделала! Они ближе, чем сестры. В какой-то момент Жюли Стоцкая как будто заменила Мэй погибшую маму, хотя сама была всего на полтора года старше. Мэй сама скучала по ней больше, чем по отцу или брату. — И Артур тоже говорил со мной. Спрашивал, про вас с Йонасом, как тебе жилось, как ты работала. Волновался. Так что, имей в виду. Не давай собой манипулировать. — Половину платежей назад не потребовал? — фыркнула от смеха Мэй. — Нет. Сказал только, что мой абонемент в спортзал передал вашему садовнику. Жюли притащит его в свой зал, шикарный клуб, где в бассейне пол из настоящей мозаики, а из окна тренажерного зала видно океан и оливковые рощи. За абонемент точно не стоило переживать. Мэй посмотрела в ту сторону, где стоял ее планер. Золотая стрекоза, которая подхватила ее на прозрачных крыльях и унесла из грусти и депрессивных мыслей. Может быть, отец не просто так вспомнил про эту машину?

***

Хрустальная башня в самом сердце сектора альфа, где располагался офис Артура, соседствовала с модной кофейней, открывшейся полгода назад. Из витрины смотрели латте со взбитыми сливками и ванильный медвежонок с вишневым желе. Соблазн был велик, но отец просил зайти к нему, так что Мэй зажмурилась и нырнула за стеклянные дверцы. Последний раз она была в отцовском кабинете лет пять назад, когда еще встречалась с Фином Сильверстоуном. Однако в отличие от ее жизни, здесь ничего не изменилось. Все тот же широкий черный стол, синий диванчик с кофейным столиком, огромные фикусы и монстеры у панорамных окон, открывающих вид на центр города. — Как твои дела? — Артур крутанулся на кресле. — Счет из университета… — Да, Ал порекомендовал новый курс, — затараторила Мэй. — Мне будет полезно. Когда начнем восстанавливать теплицы, сделаю новые системы полива и… — Я оплатил. — Спасибо, пап! Она хотела подойти к отцу, чтобы обнять, но раздался входящий звонок. Артур сделал короткий жест — подожди секунду. От движения его руки одна из проекций над столом повернулась так, что Мэй могла прочитать текст. Договор как договор, только формулировки в пункте об ответственности сторон показались слишком расплывчатыми. Мэй подошла ближе. Перечитала. Нет, не показалось. Она выделила сиреневой заливкой подозрительные строки. — Вообще, это конфиденциальные… — нахмурился Артур и повернул проекцию к себе. — Что тебя смущает? — Я же выделила! Как-то мутно для контракта на сколько? Тридцать два миллиона? — Триста двадцать. Нормально написано. Есть некоторая неоднозначность, но в нашу же пользу! — Нет, не обязательно! Когда Мэй поняла, что горячо спорит о договорном праве, было поздно. Корпоративный юрист отбил ее удар, доказав ссылками на судебную практику и последние изменения законодательства, что отцовской корпорации ничего не грозило, но ему пришлось нелегко. В кабинете явно пахло горелым, шутил Артур. — Наконец-то кто-то заставил нашу звезду сомневаться и оправдываться! — сказал он, когда юрист ушел. — Мне стыдно, — Мэй приложила ладони к пылающим щекам. — Я же на самом деле ничего особо не знаю. — Ничего. Всегда полезно перепроверить себя, даже лучшие ошибаются. А ты молодец, упертая. Как будто он раньше этого не знал! Мэй чувствовала, что сходит с ума и начинает подозревать всех в недобрых намерениях. Или добрых, но не вполне честных. Лучше бы Альфред ничего не рассказывал. Словно в подтверждение сумбурных мыслей, отец попросил быть его парой на ужине с партнерами. Сказал, все придут со спутницами, но его нынешняя женщина не хочет афишировать отношения. Мэй закатила глаза. Неудивительно, она так-то замужем за Давидом Лероем, и хотя вся Федерация давно в курсе, кто с кем спит и кто кому снится, выходить вместе на формальное мероприятие — перебор. Она согласилась. Никакого другого решения и не могло быть. У отца за спиной десятки контрактов на космические суммы, тяжелый взгляд и почти провидческая интуиция. Говорят, когда-то давно Тельма Боннер передала в семейство Беллами особый ген, отвечающий за это. Правда или нет, Мэй в любом случае такой не достался. Иначе она бы заранее знала, что на ужине будет сидеть рядом с весьма привлекательным молодым человеком, старшим сыном главы азиатского корпоративного гиганта, производящего передовую электронику вот уже третью сотню лет. Наутро их фотографии на веранде ресторана улетят во все ленты, и Мэй это не разозлит. Сложно злиться на глупые сплетни. Она всего лишь рассказывала про свою жизнь там, вдалеке от Тау, и смеялась удивленному лицу красивого мальчика из хорошей семьи. На что бы ни рассчитывал отец, в тот вечер Мэй думала только об одном мужчине. Если она решит остаться, согласится ли Йонас перебраться в столицу вместе с ней?