Золотой закат

— У меня сейчас молоко в кофии скиснет, — Смирнов хлопнул Йонаса по спине так, что у того едва глаза не вылетели из орбит. — Сделай щи попроще! — Чего? — Очень ты, говорю, кислый. Все нормально. Наслаждайся свободной жизнью. Отличная шутка. Йонас только руками развел. Последние месяцы все в поселении пахали как никогда в жизни. Вон, даже Ван Тао похудел. Татуировки, говорит, хуже стали смотреться. Одному Смирнову все нипочем, успевает и на Тау сгонять министром побыть, и литием непонятно с кем поторговать, и подогнать рабочих и материалов для восстановления поселка. Благо модульные домики собираются как конструктор и даже к электричеству и воде подключаются так же. Сколько денег Йонас задолжал за второй круг постройки, он даже думать не хотел. Расплатится до старости. Наверное. А вот спасение жизни — его, Мэй, Альфреда, всех остальных — бесценно. Смирнов, впрочем, отмахивался. Сказал, что ради Юльки Стоцкой все сделал. Врал. Ну или хотелось верить, что врет. — Как она там? — Нормально. Ну, получше. Вон, смотри. На небольшой проекции появилось фото смеющейся Мэй рядом со смущенным молодым человеком явно из высших слоев общества. Можно было только догадываться, что она сказала бедняге. Йонас заулыбался. Мэй в золотистом пиджаке и короткой белой юбке выглядела божественной красавицей. — Артур ей золотой планер подарил. Знаешь, какая красота? — Откуда мне знать? — Огонь машина! — Смирнов вздохнул. — Я просил мне продать, думал, они не станут восстанавливать, а он вон, доченьке отдал. Так что, Йоник, ты подумай, чем порадовать принцессу. А то мало ли… Мысли, что, отдохнув как следует и оглядевшись, Мэй решит остаться на Тау, посещали Йонаса не раз и не два. Если бы у него был состоятельный отец, дом напротив университета и возможность жить как хочется, он и сам бы так сделал. Пошел бы в колледж, например. — Да не грузись ты. Литий грузится, а ты не грузись, — Смирнов загоготал, довольный своей шуткой. — Ладно, мне пора, полечу. Следующий раз погоним уже на Тау с тобой! — На свадьбу? Меня там арестуют, — вздохнул Йонас. Он получил еще один хлопок по спине, означающий, видимо, что Артур обещал отсутствие проблем. Смирнов прыгнул в машину и погнал на космодром, а Йонас побрел в сторону столовой. Без Мэй он ел со всеми и спал в комнате над генераторной, где раньше жил Альфред. Так пустота дома, одиночество и тревожность ощущались менее остро. Первые дни было совсем тяжело, но затем новые таблетки подействовали, и жизнь стала казаться терпимой. Ну как терпимой. Скучал до слез. Обижался на Альфреда, который умотал за хорошенькой мордашкой. Злился на себя за это. Можно подумать, он сам бы не умотал! Тем более, Ал и не собирался растить огурцы и вынимать литий из руды на планете в заднице вселенной. Поток воздуха из ультразвуковой мойки приятно холодил ладони. Йонас взглянул на себя в зеркало — тот еще красавец. Надо бы побриться, когда прилетит на Тау. Он подобрал трость и двинулся на запах куриных котлет и имбиря. — Смирнов улетел! Это Ван Тао с полными тарелками еды плюхнулся рядом. — Ага, он от меня к кораблю поехал. — Сказал, не давать тебе прокисать! По Мэй тоскуешь? Я тоже. — Вот скажи мне, — Йонас задумчиво взглянул на движущиеся в ритме техно челюсти Ван Тао, — что могло бы понравиться Мэй? Какой подарок? — Ну, — пауза, чтобы дожевать, — так-то у нее все есть. Разве что космический корабль… Идея на миллион в прямом и переносном смысле. Нормальный корабль, чтобы можно было и на Мадре с Эсперансой сгонять, Йонасу, конечно, хотелось иметь. Вот только лишнего миллиона у него не было. Как только появится — первым дело нужно будет заняться этим вопросом. Лет через пять. Или семь.

***

Мэй сидела на скамеечке у корта и смотрела, как Джим с Еленой пытаются обыграть Артура и Жюли. Сама она уже отбегала три сета, так что порядком выдохлась, да и вчерашняя тренировка в зале давала о себе знать. Рядом с ней сидел под зонтиком Альфред. Его поло было сухим, а стакан — полным минералки с лимоном. — Налей себе из лимонадника и пей! — возмутился Альфред, когда Мэй потянулась к его воде. — В детстве не учили, что у каждого должна быть своя посуда? — Наверное учили, — она опустошила стакан, — но сил нет, очень жарко. А ты неплохо вписался, знаешь… — Не знаю. Чувствую себя так, будто сел на краешек сиденья в первом классе и жду, когда стюард прогонит прочь. — Да ладно тебе. Жюли договорится с папенькой, все будет хорошо. Будешь Альфредом Стоцким. Альфред закашлялся. Мэй сердито фыркнула. Опять начнет рассказывать, что хочет просто преподавать в колледже и ходить в спортзал, как будто кто-то отбирает у него это право! Отец с корта помахал ракеткой. Несмотря на совсем не юный возраст, он умел играть с азартом подростка. Раньше Мэй это несколько раздражало, а теперь она даже завидовала умению отключиться от рабочих проблем и повседневной банальности и вот так, с полной отдачей, играть в теннис. Ее саму начинала тяготить жизнь девочки из богатой семьи. Все делали карьеру, развивали отношения, планировали будущее, а она… Восстанавливалась после травмы? Можно сказать и так. Мэй, однако, не хотела, чтобы травма или пережитые тяжелые моменты определяли её. — Мэй, — осторожно спросил Альфред из-под своего зонтика, — а ты что решила-то? Вернешься туда или останешься? — Глупый вопрос! — Почему? Не хочу обидеть, но со стороны кажется, что ты в волшебной сказке живешь. — Ал, знаешь, — Мэй снова забрала у него стакан, — это все-таки не про меня сказка. Про других девочек. Он со вздохом побрел к лимонаднику. Милый Альфред, умный старательный парень из сектора ро, который просто забыл, что в сказках кроме прекрасных принцесс встречаются злые королевы и коварные волшебники.

***

За неделю до свадьбы Джима, когда Мэй уже паковала в контейнеры для перевозки купленные перчатки для работы в теплицах, новую куртку, ботинки и запасы солнцезащитного крема, когда почти зачеркивала дни на календаре до встречи с Йонасом — Жюли намекнула, что он появится со Смирновым на свадьбе, на ужин неожиданно нагрянул деловой партнер отца с семейством. Тот самый робкий молодой человек, которого Мэй довела до нервного тика рассказами о стройке, сидел теперь напротив нее в гостиной и смотрел печальными глазами. Веки у него были сделаны под европейский образец. Судя по всему, подбородок он тоже поправил. — … и может быть, Мэйдзин примет приглашение поехать вместе в зимние каникулы… — Нет, — Мэй сфокусировалась на гладких черныx волосах его матери, — не приму. Совершенно точно нет. Во взгляде отца даже разочарования не удалось уловить. Ему либо стало невыносимо смешно, либо нестерпимо стыдно. — Ой, простите. Мне очень жаль… Просто я улетаю, мне надо работать. — Чем вы занимаетесь, Мэй, — отец семейства улыбался вполне искренне. — Автоматизирую агротехнический комплекс на… Можно было не заканчивать. Мать несчастного жениха вздохнула. Артур воспользовался робко заглянувшей в комнату горничной, чтобы предложить всем чай. — Зачем ты так с парнем? — спросил он, когда гости уехали. — Ты что, серьезно думал, что этот мамкин красавец убедит меня остаться? Мэй сложила руки на груди и уперлась в отца скептическим взглядом. Тот лишь рассмеялся. Пришлось рассматривать тонкий узор из синих и бордовых нитей на его галстуке, раз уж так уставилась. — Буду откровенен, я бы очень хотел оставить тебя дома. Но нет, это они напросились, решили, что если удастся вас поженить, то всем будет хорошо. — Им, наверное, внуки нужны… — У всех свои цели, — Артур приобнял ее легонько, — не осуждай их. — Пап! Почему она ревела как маленькая? Может быть, сама не хотела снова оказаться далеко от родных? Так далеко, что нельзя ни обнять, ни увидеть, только поговорить в передатчик. Может быть, от понимания — есть то, чего у нее никогда не будет!

***

Стоцкие стали считать кремовые розы одним из семейных символов, когда незадолго до Исхода породнились с семейством Файнс. С той поры все их свадебные церемонии утопают в этих цветах настолько, что сложно указать грань между китчем, роскошью и красотой. Мэй, определенно, была в восторге. Впрочем, это не помешало ей с утра изводить Жюли собственной тревожностью. Йонас должен был появиться и не появлялся, хотя гости уже собрались. — Не переживай, вон, Смирнова тоже нет. Если бы что-то с ними случилось, мы бы узнали, наверное. — Да я не потому, — Мэй прикусила язык, чтобы не ляпнуть лишнего. — Ты что, боишься, он тебя бросит? Прекрати! Сделай глубокий вдох и глотни вина. Сегодня мы феи, знаешь ли! И тебе, кстати, потрясающе идет это платье! Всех подружек невесты одели одинаково — в шифон чайного с золотистой вышивкой. Фантастические птицы, цветы и ягоды смотрели с легкой струящейся ткани, такие же ягоды были вплетены в сложные корзинки и колоски из русых, черных, каштановых волос, превращая девчонок в сибирских княжон. — Какая же ты красивая! — ахнула Жюли, едва увидев невесту. — Боги, неужели бывает такая красота?! — Вы все тоже красивые, — Елена покраснела. — Спасибо, что согласились быть со мной! Она и в самом деле была хороша. Фарфоровая куколка в многоярусном, но все же воздушном платье. Верхний слой — тюль с тем же сказочным узором. И в противовес ему — тяжелые золотые украшения с эмалью, неровными цветными камнями, будто из раскопок поднятые. Колье на тонкой шее и закрепленные над ушами не то серьги, не то заколки. — Я беспокоюсь, — заявила Мэй. — Джим точно оденется нормально? Не хочу за него краснеть. — Все будет в порядке! Елена залилась серебристым смехом и потрепала ее по руке. Между этими двумя успела родиться и засверкать искрами будущего счастья настоящая любовь. Началась церемония. Невеста шла под аркой из кремовых роз. Ее вел к алтарю отец, Николас Стоцкий — высокий полноватый мужчина с волевым подбородком и хвостом светлых волос. У алтаря же, нервно топая ногой, ждал Джим. Вопреки опасениям одет он был как надо — таким субтильным парням вообще идут костюмы и прочие приметы приличного образа. Мэй вздохнула. Ей не досталась тонкая мамина фигура, не повезло. Жених поцеловал невесту. Букет из роз улетел в руки Жюли. В суматохе объятий, поздравлений, счастливых слез, Мэй чувствовала себя одинокой. Чужеродным элементом, маленьким камушком на пути бурного потока.

***

Йонас Келлер сидел в лобби гостиницы как на иголках, хотя под задницей у него был удобнейший кожаный диван. На свадьбу брата Мэй и какой-то еще Стоцкой они безбожно опоздали. Все потому, что кто-то вчера перебрал жирного мяса с острым зеленым соусом в гостях у родителей Йонаса. Коварнейшее блюдо для неподготовленного желудка. Он и сам явно злоупотребил едой, но как устоять? Мама изо всех сил старалась накормить блудного сына, а перед жареным рисом, салатом из теплых баклажанов и пирогом с карамельными яблоками никакой силы воли не хватит. — Погнали! — Смирнов наконец-то спустился. — Как раз к еде успеем! — Молчи про еду, — прошипел Йонас, — меньше жрать надо! — Почему? Я лично ни о чем не жалею! Подумаешь, задержались на полчасика. Тебе что, хотелось все эти слюни на мармеладе наблюдать? С учетом дороги задержатся они на целый час. Не брачные клятвы беспокоили Йонаса. Он ужасно соскучился по Мэй. Первое, что бросилось в глаза на подлете к открытой площадке, где проходила свадьба — припаркованный рядом золотой планер. Смирнов говорил, что еще с Земли привезли, но чистые линии и беззастенчиво роскошный блеск выглядели вполне современно. Вот бы космический корабль такой же сделать! — Егор, — Йонас ткнул Смирнова в бок, — а кто «Зарю» построил? — Не скажу. Если хорошо подумаешь, может быть, сам догадаешься. — Что ты вот? Смирнов развел руками. Планер завис в магнитном поле над точкой посадки, а когда приземлился, стало уже не до загадочных кораблей. Йонас поправил воротник рубашки. Покрепче ухватил трость — снова с рукоятью в виде птичьей головы. Мысленно приказал ногам отставить панику. И решительно шагнул навстречу ослепительно красивой девушке с черной косой.

***

— Йонас! — Мэй не было стыдно за слишком громкий голос, ей вообще не было дела ни до кого больше. — Йонас! Она увидела его сразу. Точнее, заметила еще черный планер, приближающийся со стороны города. Оставила бокал на столе и пошла, точно завороженная, навстречу. Костюм и белая рубашка, шейный платок из дымчатого шелка и серебряные запонки, и трость с головой птицы — Йонасу все это шло куда больше, чем Джиму. Мэй никогда его не видела настолько красивым. — Мэй! — он помахал рукой. — Булочка! — весело крикнул Смирнов. Конечно, это все услышали. Мэй спиной чувствовала ироничную улыбку отца, хмыканье Альфреда и счастливый смех Елены, совершенно необидный. Сама же она в следующую секунду едва не сбила Йонаса с ног. — Тише, — он подхватил ее и поставил на землю, — а то вместе упадем. — Поцелуй меня, — шепнула Мэй. — Булочка моя любимая… Каким был их первый поцелуй? Мэй уже забыла. Наверняка неловким, почти дурацким, как их первая встреча, да и вторая… Теперь все иначе. Его губы знакомые, любимые, родные, теплые руки гладят спину, и снова они словно только вдвоем под теплыми лучами маленькой оранжевой звезды. Со свадьбы Джима они сбежали. Едва золотой планер взмыл в небеса, Мэй написала отцу сообщение, что вернется домой очень поздно. Остальные семнадцать минут полета ее руки и рот были очень заняты. — Веди себя прилично! — сказала она Йонасу, прежде чем выйти на парковке отеля. — Тебя не выселят за девчонку в номере? — Не должны, если мы дойдем до номера. Мысль заняться сексом на глазах у изумленного ресепшена, показалась Мэй не такой уж и плохой, но Йонас решительно повел ее к лифту. К его счастью, подъем до третьего этажа занял всего несколько секунд. К радости Мэй, токен номера нашелся очень быстро. Почему-то она думала, что встреча после долгой разлуки будет напоминать сентиментальные сцены из романов, но там точно не описывали, как разлетаются магнитные застежки шифонового платья, оно падает на пол, а следом, задыхаясь от сжигающего изнутри желания, опускаются Мэй и Йонас. Она на коленях. Эластичные ремни и твердые пластины ортезов касаются кожи, Мэй нетерпеливо стонет, а затем почти кричит. Йонас движется в ней резко, глубоко, ломая ритм. «Прости, я…», — шепчет он вдруг. Горячее дыхание обдает шею, горячая сперма извергается внутри, и Мэй этого хватает, чтобы тоже улететь на пылающие небеса. — До кровати, может, дойдем? — Тут неплохой ковер, — Мэй погладила густой шелковистый ворс, — мне нравится. Он синий? — Вообще-то, зеленый. Ты в порядке? — Мы только что трахались до искр из глаз! Йонас подтолкнул ее — вставай. Не так-то это просто. Мэй прижала его к полу своим телом. Валяться на ковре в двух шагах от кровати — глупо, но и для глупостей есть своё время.

***

Наблюдать за тем, как его золотая булочка ест паровые булочки с мясом, Йонас мог бы бесконечно. За три месяца дома Мэй стала спокойнее, и в ней снова зажглись почти позабытые искорки сумасбродной легкости. — Вкусно? — он протянул салфетку, по подбородку Мэй текли капли бульона. — Очень! Просто божественно! Ты почему не ешь? — Засмотрелся на тебя. Мэй, я хотел спросить, ты что решила насчет… — По-моему, — она прищурилась, — ты все-таки дурачок! Серьезно думал, вот, я похожу тут по кафешкам и магазинам и всё, останусь на Тау, буду лицом в светской хронике торговать? Он так думал? Йонас сделал виноватое лицо. Опасался, да. Не потому, что плохо знал Мэй или сомневался в ней. Потому что знал собственные слабости — ему было бы куда легче купиться на спокойную, богатую жизнь. — Скоро приедут модули для теплиц. Сделаем все заново, еще лучше. А одну грядку клубничную мы с Ван Тао сохранили, кстати. — Здорово! На глазах Мэй слезы, на лице улыбка. Сердца сжалось от любви, и Йонас подумал, что не смог бы, наверное, жить дальше на той далекой планете без нее. И когда Артур, улучив момент после обеда, осторожно спросил, не хотят ли они остаться на Тау, и, может быть, нужно что-нибудь уладить со Смирновым, получилось немного неудобно. Йонас так решительно отказался, что вызывал некоторое смятение хозяина дома. — Простите, мистер Беллами, — Йонас потер лоб. — В самом деле, я очень благодарен вам за помощь, и, честно, если бы дело касалось только меня… — Ладно. Не болтай лишнего! — Да, сэр. Под таким взглядом кто угодно с большим удовольствием проглотит собственные ботинки, чем лишний раз откроет рот. Покорно поклонившись, Йонас сел на свой стул, как раз перед тем, как Мэй вернулась из уборной. Они договорились улетать через пять дней. Йонас собирался сделать пару обследований и обновить прошивку нейрошунтов, Мэй готова была лететь раньше, но нашла себе дел. Среди прочего — настояла на знакомстве с его родителями. Они друг другу понравились. Отец пришел в восторг оттого, что девушка из известной семьи умеет обслуживать космические корабли и выращивать клубнику, мать чуть не прослезилась, когда Мэй просила рецепт острого зеленого соуса. Сестра не смогла вырваться из-за адской учебы, но махала рукой и отправляла голографические сердечки с экрана коммуникатора. Последний вечер на Тау они провели у Жюли Стоцкой и Альфреда. Балкон с гирляндой из маленьких сердечек веселил, погода радовала теплом, еда — вкусом. Шипело игристое в бокалах, из комнаты раздавалась тихая легкая музыка. И ничто не могло избавить от горечи скорой разлуки. — Не могу поверить, что завтра вы уже улетите! — Стоцкая вытирала слезы, но те снова и снова выкатывались из глаз. — Я не хочу! Простите. — Не рыдай так, будто завтра будешь нас хоронить, — наморщила нос Мэй. — У тебя вот Ал остается… И мы прилетим на вашу свадьбу! — Прилетайте… Как-то неуверенно она это сказала. Йонас посмотрел на Альфреда, а тот усиленно делал вид, что рассматривает золотую каемку на бокале. Не собирается становиться Стоцким? Купился на еще более выгодное предложение от папаши Жюли на этот раз? Да черт с ним, пусть живет как знает. — Береги ее, — это сказала Жюли Йонасу на прощание, — или я лично вставлю тебе раскаленный прут в задницу и… — Можешь не продолжать, — он поцеловал Жюли в щеку, — я все понял. Школа улаживания вопросов Георгия Смирнова. Достоверно не было известно ни одного случая, когда Смирнов осуществил именно эту угрозу, но сделать жизнь невыносимой мог вполне. Жюли подарила им с Мэй по куртке из настоящей кожи, с терпким, почти парфюмерным запахом. От Альфреда Мэй получила токен с непонятным Йонасу содержимым. Так и расстались. С теплом, слезами и призраком раскаленного прута в заднице.

***

Знай Йонас, что обратно придется лететь на «Заре» одному, вцепился бы зубами в кровать у Артура дома и орал дурным голосом. Во-первых, он не особо понимал этот корабль — чужой, странный, с разговорчивым и явно подозрительным искином. Во-вторых, очень странно, что Смирнов, который чуть ли не пылинки с «Зари» сдувал, вдруг дал ее кому-то в единоличное пользование. — Егор, а что случилось? — Что случилось? Ничего, просто не рассчитал загрузку ребят немного. Что там долететь-то? Хочешь, вообще автопилота поставь. Медик при тебе, обратно Пётр отгонит её. Не парься! — А туда Пётр не может? Как-то мне, знаешь, страшновато. Оказывается, они только что прилетели с Земли, и один навигатор ушел в заслуженный отпуск, а второй накопил часов налета и должен был сделать перерыв. В одиночку летают только психи, так что сегодня придется стать одним из них. — Ну, в крайнем случае он же поможет? — спросила Мэй. — Надеюсь. Да тут вроде несложный маршрут. Все будет хорошо. Как всегда бывает в таких ситуациях, на простом и знакомом маршруте приключения начались уже через час. Сначала планково пространство просто спорило с искином, который упорно перепрокладывал маршрут через неведомые топи. Йонас врубил автопилот, чтобы передохнуть минут десять, сделал себе кофе, взял печенье из коробки. — Йоник, ты как? — Смирнов по мультилинии казался встревоженным. — Как дерьмо в проруби! Какого хрена я в эту срань один полетел? Сибирское выражение, которое Йонас узнал в семнадцать лет, как нельзя лучше подходило к ощущениям от маршрута. — Саяна сказала, что мне не надо лететь, я ее слушаю. Все нормально будет. Ты только не паникуй, если что. — Не буду. Толку паниковать? — И молодец. Все, пока. До связи. Вот как, значит. От мыслей о Новой Сибири до сих пор мурашки по шее бегали, и хотел бы Йонас забыть шаманку и ее слова о важных вещах и непонимающих людях, но не мог. Тревожно было, не по себе от таких мыслей. Он допил кофе, и тут в навигаторскую вошла Мэй. — Все системы в порядке. Искин такой забавный, болтливый. — То есть, он только меня ненавидит? — Йонас поцеловал ее в горячие губы. — Побудешь со мной немного? — Тяжелый путь, да? Он устроился в кресле и надел шлем. Одна его рука оставалась в ладошке Мэй. Поехали. Навигационное поле казалось спокойным. Слишком спокойным. Прошло совсем немного времени, когда появились первые возмущения, сначала еле заметные, затем картина становилась все более невнятной. Это был не сверхмассивный объект, не область с преобладанием темной энергии, что-то иное… Йонас чувствовал, как мозг закипает в черепной коробке, еще немного — и расплавится, что по слухам и происходило с погибшими навигаторами. — Мистер Келлер, нужна подсказка? — искин как раз вовремя. — Да, не помешало бы. — Вы вошли в зону турбулентности Дирака. А она существует? Йонас никогда не учился на навигатора в настоящем коллежде, но учебники почитывал. Турбулентностью Дирака называли характерную картину возмущений навигационного поля, которая гипотетически могла бы возникать при столкновении с дефектами топологии. По правилам в таком случае следовало немедленно отключиться, врубить автопилот и связаться с базовым космопортом. — И что будем делать? — Как скажете, мистер Келлер. Перед нами доменная стена. Мои модели позволят ее пройти, если вы не будете мешать, конечно. — Ты можешь пройти дефект топологии? — Конечно, делал это много раз. В добавок к навигаторским задачам, с которыми Йонас уже почти не справлялся, в голове возник еще один поток мыслей. Необычный корабль. Другие столько же странные корабли — Черные, у Центра. Нежелание Смирнова отвечать, кто его построил. Тонкие намеки. Способность проходить через препятствия, за которыми, опять же по слухам, может лежать другая Вселенная. Что-то подобное, если верить городским легендам, делали Теодор Боннер и Уинстон Роулз. Дети Терры, первые капитаны Черных Кораблей. Нет оснований не верить городским легендам! — Корабль, жги! — Простите, мистер Келлер, что мне нужно сделать? — Идем на ту сторону. Пересекаем зону турбулентности. Йонас поспешил отключиться. Нужно быть осторожнее с формулировками — этот искин может и голову спалить, злобно хохоча. — Все хорошо? — Мэй тревожно заглянула в лицо. — Ты бледный. — Дай синий пластырь из аптечки. Все было в норме, если не считать небольшого головокружения, но Йонас предпочитал перестраховаться. Лекарство из аппликатора побежало со сосудам, расширяя мелкие капилляры, активизируя кислородный обмен. Стало лучше. — Почему мы ничего не видим за окном? — спросила Мэй у искина. — Для безопасности, мисс Беллами. В этом изломе пространства человеку легко потерять рассудок. — А где мы? Она схватила Йонаса за руку. Отпустила, заметив его растерянный взгляд. Нажала кнопку мультилинии — тишина, вызов Смирнову не шел. На мониторе маршрута больше не было карты. — Где мы, Йонас? — требовательно повторила Мэй. — Почему мы на автопилоте? — Кажется, — он сразу вспомнил про раскаленный прут, — мы приехали в гости к создателям «Зари». — Так точно, мистер Келлер. Или они движутся в гости к нам. Окна навигаторской стали прозрачными. Космос снаружи корабля ничем не отличался от привычного, за одним небольшим исключением: к «Заре» приближалась целая флотилия, более всего похожая на рой экзотических насекомых.