Золотой закат

— Еще год и мы сможем засеять поля! — Мэй сунула руки в ультразвуковую мойку. — Только надо побольше удобрений привезти на первое время. Закажешь? — Что вы придумали? Кукурузу будем сажать? — Ага. И ячмень. Ал раздобыл у Смирнова оборудование для пивоварни, так что заживем! Йонас убрал проекцию и повернулся к ней. За два года под красной звездой Мэй похудела, стала выглядеть чуть старше и примерно в сто раз привлекательнее. Из свалившейся с неба девчонки выросла самая упрямая и красивая женщина на сто тысяч световых лет вокруг. — Ну чудесно! А мы все с лентой возимся… — Хочешь, поедем, увидишь, какая там красота сейчас? — В полях? — Йонас потянулся. — Поехали, если ты не устала. Я только за. Весь день был занят расчетами, контрактами, документами на поставки, только на полчасика удалось сгонять на стройплощадку завода по очистке литиевых руд, где Ван Тао никак не мог запустить последний конвейер. Два года назад они вынули добродушного громилу из тюрьмы, Мэй висела у него на шее, как у брата родного, а Йонас совершенно не понимал, зачем ей понадобился такой кадр. Однако они получили верного друга и хорошего руководителя для работяг, набранных в самых причудливых местах. Ван Тао понимал людей, а главное — умел доносить сложные мысли просто. Оставалось только донести сложную мысль до него. Ближние к поселению поля цвели миллиардами голубых цветочков. Пока Йонас рулил на вездеходе к самой кромке этого моря, он пытался уловить тающий образ в голове, и только ступив в травяные волны, понял. Мэй в горячечном видении выглядела иначе. Ее волосы были короче. Она казалась совсем девчонкой. Теперь же вместо платья на ней бежевые брюки и поло, и только золотистый ободок остался на месте. — Что ты так смотришь? — Как? — улыбнулся Йонас. — Внимательно и… не знаю, удивленно. Как будто не ожидал меня увидеть. — Я люблю тебя. Он говорил это раньше? Наверное, говорил. Все-таки они каждый день вместе, уже два года. Наверняка в постели, занимаясь любовью или проснувшись утром, он целовал Мэй и шептал, что любит ее. Между делом, как само собой разумеющееся. Сейчас все было иначе. Сейчас он понимал, что любит Мэй Беллами, кристаллически ясно. Ярче и отчетливее, чем красноватые закатные лучи освещали голубые цветы. — Я тоже, — Мэй обвила его шею руками, — тоже тебя люблю. Сильно-сильно. — Любимая булочка! — Целуй меня, не отвлекайся! По правилам он должен сделать предложение, давно пора, два года вместе все-таки. Йонас часто думал об этом. Думал и не решался. Слишком много вопросов и формальностей. Завод строить проще, чем поговорить с Артуром Беллами лишний раз, да еще по такому вопросу. — Мэй, слушай… Уши стали горячими. — Давай поженимся? — Мы? — раскосые глаза Мэй расширились. — Зачем? То есть… Если ты хочешь, то давай, но… Может быть, ты просто подаришь мне колечко, и мы съедим торт? — А как же платье за миллион, фото во всех светских лентах… — По-моему, ты дурачок! Вот и поговорили. Сказала, что не хочет свадьбу, и даже лететь на Тау пока не хочет. Только по Стоцкой скучает. Альфред вон тоже тосковал. Белокурая принцесса пообещала, что они непременно воссоединятся — в это слабо верилось. И еще, что при следующей встрече она лично надерет Йонасу задницу — в это верилось легко. Рация затрезвонила в кармане куртки. Выглядела эта штуковина как музейный раритет, но этой планете, где живет сто человек, приходится полагаться на старые добрые радиоволны. — Сделали? — шепчет Мэй из-под руки. — Запустили? — Мэйдзин, мы сделали! Работает, приезжай! Верный Ван Тао расслышал, значит. Личная гвардия булочки. На лицо сама собой наползает довольная улыбка, то ли от радости, что упрямый конвейер поддался, то ли от гордости за Мэй. Машина подпрыгивала на кочках над голубым полем. Йонас не водил сам, так что просто смотрел вдаль: на белые массивы теплиц, бурые скалы, поросшие колючими кустарниками, и в безоблачное розовое небо, где солнце уверенно катилось за горизонт. Именно из-за причудливого угла этих последних лучей, он и заметил объект в небе. Небольшой шар сверкнул на мгновение и тут же исчез из вида. — Ты видела? — спросил Йонас. — Это мы такое запускаем? — Уточню у ребят. Может быть, это метеорологи… — Может быть. Неприятный холодок внутри подсказывал, что метеорологи тут ни при чём. Это быстро подтвердилось, со станции ответили, что не запускали зонды и не теряли, так что ничего неожиданного в атмосфере над обитаемой частью планеты болтаться не должно. Он уверил Мэй, что разберется. Не хотел раньше времени поднимать тревогу. Да и смысл ее поднимать — в поселении на пару сотен человек нет оружия, чтобы сбить даже простенький дрон. Космос — вся их защита. Единственное, что могло их выдать — связь по мультилинии, но единственный передатчик лежит у него в тумбочке у кровати. Изредка Альфред просит сеанс связи с родными, да еще один парень — навигатор из команды Ван Тао говорит с матерью на Земле. Осмотр окрестностей ничего не дал. Через четыре часа все группы вернулись на базу и отрапортовали — чисто. Единственный спутник облетел планету несколько раз, но даже к утру не принес новостей. — Расслабься, — Мэй положила ладони ему на плечи и помяла мышцы, — похоже, это просто облако отражает свет, так же бывает? — Так бывает, но… Оно могло прилететь из космоса и улететь обратно? — Могло. Но спутник молчит, а он даже пролетающие метеориты засекает, сама знаешь. Решили сами лететь на разведку после того, как примут партию руды. По расчетам Смирнова, корабль должен был прибыть через два часа, так что Йонас наскоро закинул в себя бутерброды и поехал на площадку, изображавшую грузовой космопорт. Несмотря на то что почти весь рельеф планетки состоял из скал, найти подходящее место для строительства было не так и просто. Каменистая пустыня для жизни непригодна, на полюсах слишком холодно, на экваторе — слишком жарко и завывают дикие ветра, гонящие пыль и песок. Выбрали низину в южном полушарии, неподалеку от соленого озера, предвещавшего наличие хоть какой-то природной воды, ну и там, где местные литосферные плиты не пытались друг друга пожирать. Тут же нашлось несколько пристойных мест, ровных, с прочным гранитоподобным основанием, скрытым толстым слоем бурой глинистой почвы — для поселка, завода и космопорта. Йонас готов был поклясться чем угодно, что снова заметил небольшой объект в небе, пока трясся по пыльной пустоши среди высохшей травы и редких кустов. Единственное, что смущало — оба раза сверкающая точка была видна только из машины. Возможно, это дефект стекла. Или зрение стало барахлить. Он прикусил язык, чтобы не разгонять тревожность Корабль с рудой опаздывал. Прошел час, второй, пошел третий, и только тогда темно-серая туша объявилась на орбите. Еще полчаса — и все на месте. Рабочие начали выгрузку в небольшие контейнеры, бегущие по крошечной ветке магнитной дороги, а Йонас проводил команду в домик: отдохнуть и перекусить. — Знаешь, шеф, — капитан корабля, черный как ночь и толстый как стол, доверительно склонился к уху, — у тебя тут какая-то муть на дальней орбите. Мы потому и припозднились. Я своим сказал, что посадку не согласовал, но пришлось попрятаться немного. — Какая-то муть, — Йонас нервно сглотнул, — какая именно? — Черт знает. Кто-то не хочет палиться. Вроде не жандармы, скорее — вольные стрелки. Небольшой кораблик такой. — Я понял. Осторожней там. Ничего он не понял. Кивнул и поехал домой, связываться со Смирновым.

***

Мэй бродила по теплицам, в которых росли на гидропонике клубника, огурцы и зелень. За часть этой зелени в Федерации посадили бы, но азиатские компании, даже крупные, покупали ее за неплохие деньги. То, что в одних местах считалось крайне опасными психоделиками, в других проходило как ценное лекарственное средство. Они с Майей подняли теплицы всего за полтора года. Как говорил Йонас — имена похожи, вот и случилась синергия. Раньше Мэй терпеть не могла биологию, но оказалось, что ей и не надо любить теорию, достаточно вникнуть в практику. Она настроила системы освещения и полива, и оставалось только контролировать рабочих. Непросто, как всегда с людьми, но особых мозгов не требовало. Ягоды на одной из грядок оказались мельче и суше соседних. Нужно проанализировать, что говорят датчики, скорее всего, поправить угол форсунок. Мэй вздохнула и кинула клубничину в рот. Все равно вкусная. Вдруг в теплице потемнело. Странно, погода не должна была испортиться сегодня. Вдруг отключилась тепловентиляция и стал отчетливо слышен другой гул, снаружи. Что-то летело прямо над теплицей. Через матовый стеклопластик крыши ничего не видно! Мэй заторопилась к выходу. Переход между соседними теплицами — тот же гул. Она вышла на улицу, подняла голову. Зависший над крышами теплиц темно-серый корабль выдвинул несколько узких труб с черными провалами. Мэй вскрикнула и бросилась бежать. Раздался противный свистящий звук. Только чудом снаряд просвистел мимо Мэй, не задевая ее. Белая теплица рядом разлетелась на миллионы осколков. Мэй закрыла лицо руками. Кожаная куртка лучше, чем тонкий стандартный комбинезон, мелкие стекла ее не пробьют, но… Взрыв. Совсем рядом. Ее сбило с ног, швырнуло на землю. Пыль набилась в рот. Мэй попыталась подняться, но новый взрыв снес еще одну теплицу, и она бессильно упала обратно, давясь слезами. Неизвестные вандалы уничтожали все, что удалось сделать за два года. Обстрел прекратился. Мэй осторожно пошевелилась, ожидая, что ее могут прикончить в любую минуту, но тень корабля отползла. Вокруг были лишь осколки, и зеленые растения казались инопланетной кровью убитого живого существа. «Куда они полетели?» — в висках стучал барабан-истеричка. — «Где Йонас?» Рация все еще лежала в кармане куртки. Слава всем богам, эти каналы никто не использует последние сто лет и вряд ли будет прослушивать. Негнущимися, изодранными в кровь пальцами Мэй нажала кнопку. — Прием, — шептала она в динамик, скорчившись за развалинами насосной станции, — пожалуйста, прием! — Мэй! Живой. Мэй прикусила дрожащую губу. Живой. — Где ты? — В поселке. Мы прячемся в подвале, где генераторы. — Я сейчас… — Не стоит. Подумай, как добраться до дома. Нужно связаться с Георгием и сказать… Треск. Связь прервалась. Что сказать? Чтобы забрал их тела из-под лучей красной звезды? Дом Мэй и Йонаса стоял особняком, за густой порослью кудрявых серо-голубых кустарников, которые два раза за год покрывались желтоватыми шариками и выпускали затем переливающуюся на солнце пыльцу. Пока удалось собрать только два модуля: спальню, кухню и небольшую душевую — расширяться не было сил и денег. От теплиц до дома на машине минут десять. Если у нападающих нет цели просто убить все живое, и они все-таки сядут на космопорте, чтобы захватить заложников или пограбить… Мэй испугалась собственных мыслей. Озираясь и прислушиваясь к каждому шороху, она пробиралась по полю битого стеклопластика. Только не реветь! Потом будет время поплакать… или уже будет все равно. Мертвым не нужна клубника. Машину взрывом опрокинуло на бок и оттащило метров на двадцать в сторону. При всем желании Мэй не смогла бы одна перевернуть тонну пластистали. Она села, укрывшись между колесами. Сидела и смотрела туда, где должен быть ее дом. Рация молчала. Мэй сидела и рисовала пальцем сердечки на бурой пыли. Хорошо, что она успела сказать Йонасу, что любит его. Мертвую тишину нарушил человеческий голос. Тихий стон. Потом кто-то позвал Мэй по имени. — Где вы? — спросила она чуть слышно. — Мэй… Женский голос. Или очень высокий. Мэй поднялась. Обошла перевернутую тушу машины. Несколько теплиц все же остались почти целыми. Нужно будет только заделать пробоины… Не пускать сопли! За всхлипываниями не услышать человека. — Иду! Где вы? — Я… в траве… Мэй почти бежала. Посадки трав, кажется, уцелели. Можно будет их продать… Если и это не добьют. — Майя! Что такое? — Осколок тут… Агротехник лежала в узком проходе между грядками. Обломок опоры попал ей в бок. Мэй не удержалась на ногах. Смогла только не упасть на землю, а аккуратно опуститься рядом. Ударная волна воспоминаний погребла ее под руинами прошлого и настоящего. — Надо лечь на спину, — выдавила Мэй, вспоминая заученные в колледже истины. — Я помогу. — Ты мой цветочек… — Не вздумайте умирать! Слышите! Как я без вас? Кровотечение было почти незаметно снаружи, но смуглое лицо быстро серело. Если бы машина была цела, Мэй успела бы… Слезы оставляли пятна на запылившемся синем комбинезоне рядом с пятнами крови. Пятна от слез могли бы высохнуть за несколько минут. Если бы. Она хотела вернуться к машине, чтобы не сидеть рядом с остывающим телом. Повернулась к двери. Во рту пересохло, словно слезы вытянули всю влагу из тела. Взгляд упал на систему полива — внутри должно оставаться немного воды. Мэй кое-как сняла форсунку, положила аккуратно около ограждения грядки, вдруг еще понадобится. Над головой снова раздался мерный гул. Она обречено втянула в рот оросительную трубку — хотя бы напиться перед смертью. Однако никто не спешил расстреливать оставшиеся здания, и любопытство перевесило страх. Мэй выглянула наружу и снова завопила во все горло, на этот раз от ужаса и восторга одновременно. Высоко в небе, раскинув гигантские красные крылья, висел явно нечеловеческий корабль, похожий на огромное чешуйчатое насекомое.