Немезида

      «Холодно, — Элен повторяла про себя это слово каждый раз, когда вновь обращала внимание на то, что пальцы никак не согреваются. — Хоть перчатки надевай, честное слово».       Нет, она находилась не на улице, а вполне себе хорошо отапливаемом помещении. Просто хозяйке этого помещения нравилось дышать исключительно свежим и чистым воздухом, поэтому комната подолгу проветривалась даже в самый лютый мороз. Элен взглядов Глории на чистоту не разделяла и скорее отдала бы предпочтение комфортной температуре.       Впрочем, сейчас казалось, что из всех присутствующих в кабинете главы клана ёжится от холода только Элен. Она расположилась на стуле; Глория то нервно ходила из угла в угол, то вдруг замирала возле окна и смотрела куда-то вдаль долгим взглядом, а Дикон, усевшись на подоконник, просматривал какую-то папку с документами и что-то насвистывал себе под нос.       — Прекрати, — изредка одёргивала его Глория, и весёлый мотив прекращался, но лишь на пару минут. Потом Дикон, видимо, забывался и по привычке снова начинал свистеть. Так продолжалось уже около получаса, и Элен, которой изрядно надоело сидеть в молчании, не знала, чем себя занять. Иногда она пыталась завести разговор, но он либо прекращался спустя пару фраз, либо опять сводился к обсуждению текущего положения вещей в Рендетлене.       Элен хотелось разрядить обстановку. Сейчас она была бы не против послушать от Дикона даже сплетни, которые тот любил собирать.       — Про Крола ничего не слышно? — спросила Элен, не особо, впрочем, надеясь, что хотя бы эта тема кого-нибудь заинтересует.       — Да в городе этот придурок, — бросил Дикон, на миг оторвавшись от своего занятия. — Ходит себе спокойно и даже не оглядывается, мать его. Только вот работает он, видимо, не на Кауца, как сказала ты.       — В смысле?.. — изумилась Элен. — Но ведь...       «Всё указывало именно на Августа», — хотела закончить она, но Дикон перебил раньше:       — Наши видели Крола несколько раз, причём всегда возле Окуфы, куда он со своей охраной заходил абсолютно спокойно. У Кауца в том районе никаких дел точно нет: не его масштаб.       — Да продался Крол кому-то из окуфских сошек. Кауц, видимо, уже выпнул его, — фыркнула Глория. — Дела это всё равно не меняет. Не будь у нас сейчас проблем с этой дрянью, которая называет себя Железной Леди, я бы уже всю Окуфу разнесла, чтобы достать этого ублюдка.       «Значит, Пауль всё-таки здесь, — эта мысль почему-то вызвала у Элен злость. Не ненависть, а тот упрямый гнев, который ещё недавно заставлял спорить с бывшим напарником. — Я ведь надеялась, что он всё поймёт и не сунется в Рендетлен, по крайней мере, так открыто».       — Но нам сейчас явно не до Пауля, — сказала Элен, и эта фраза лишь отчасти предназначалась для того, чтобы перевести тему.       Закончился период затишья, во время которого Железная Леди осваивалась на территориях, которые раньше принадлежали клану Лестеров. Пока всё было спокойно ни Глория, ни Эльза и Дэниэл Уайты не предприняли, несмотря на заключённый договор, никаких активных действий, чтобы атаковать первыми. Собственно, Уайтам и бояться-то было нечего: все знали, что на их стороне обязательно выступит Кауц, а вот Глория могла лишь надеяться на честность союзников, молиться, чтобы не остаться в одиночестве перед лицом врага, и наращивать военную мощь.       Несколько ночей назад солдаты Железной Леди попытались прорвать оборону на границе. Это не было полноценным нападением, скорее, предупреждением, на которое Глория ответила предложением переговоров. Ответом ей, как и всем остальным до этого, стало лишь молчание.       Страшно было всем, потому что из памяти ещё не стёрлись недавние воспоминания о судьбе клана Лестеров. Элен только и слышала вокруг причитания о том, как хорошо шла жизнь до тех пор, пока на место умершего Вилмера Галифакса не пришла его жена, которую задолго до этого прозвали Железной Леди.       Некоторые в клане, однако, не только сохраняли позитивный настрой, но и ждали, когда же Глория решит первой нанести врагу удар.       «Мне бы хоть каплю их непоколебимой уверенности в победе», ― думала Элен.       Возможно, всё действительно было не так плохо, как казалось. Удавалось же Фридриху Кортесу на протяжении почти пятнадцати лет отстаивать независимость клана. Да и Железная Леди вряд ли сможет, толком не освоившись на новых территориях и не дав своим бойцам передышки, вести эффективную борьбу с новым противником… Эти слова хорошо звучали из уст аналитиков, но ничуть не успокаивали перед лицом войны, которая вот-вот должна была начаться.       Элен принимала участие во всех совещаниях: как официальных, на которых обсуждались возможные стратегии и решались вопросы с вооружением, так и «личных», где присутствовала лишь Глория с парой доверенных людей. Она находилась на месте Пауля и чувствовала из-за этого что-то, очень похожее на угрызения совести, хотя понимала, что ни в чём не виновата. Да, возможно, у неё не было железных доказательств его вины, но даже малейших подозрений в столь важный для клана период хватило бы, чтобы убрать из приближённых Глории человека, поведение которого намекало на предательство.       Если бы Элен узнала, что Меченый в Рендетлене, чуть раньше, то, наверное, поступила бы по-другому. Тогда она бы привезла Пауля с собой в столицу и передала под белы рученьки Глории и правосудию, а Ника со спокойной душой устроила в клан. Теперь же было поздно жалеть о поспешном решении срочно избавиться от напарника, чтобы он не испортил всё окончательно. И ещё Элен понимала, что долго будет вспоминать, как по приезде в Рендетлен оправдывалась перед Глорией.       Глава клана наверняка в ту же секунду поняла, что, раз уж Пауль не явился сейчас, значит, Элен приехала без него и поступила именно так по весомым причинам. Глория выгнула одну бровь, словно спрашивая: «Ну и где?..»       — Про Нильса ты и сама знаешь. Он в Рендетлене, — произнесла Элен непривычным для себя робким и тихим голосом, но её это почти не волновало. Впервые она стояла перед Глорией, чувствуя учащённый от волнения пульс. — А вот Пауль...       — Предатель. — В какой-то степени Элен была рада, что это слово сказали за неё.       Она не оправдывала Пауля, наоборот, всю дорогу к Рендетлену мысленно называла его последним подонком и кляла, на чём свет стоит, но убить... Если бы Пауля расстреляли за предательство, то Элен бы, наверное, быстро смирилась со смертью бывшего напарника, помучившись лишь от воспоминаний, но никак не угрызений совести, а вот жить с его кровью на руках было бы невыносимо.       Стоя перед Глорией сейчас, Элен думала именно об этом и в то же время не могла понять, будет ли достаточным заранее заготовленное оправдание своего милосердия по отношению к предателю.       «Не ровен час и меня саму причислят к пособникам Пауля. Уж точно не такую судьбу я ожидала, когда мне предложили поработать с ним», — эта мысль заставляла испытывать бессильную злость.       ― Изначально было понятно, что таким, как прежде, он из своего траура не выберется, ― медленно начала Глория. — Но и вечно оберегать его покой, тратя на это время и людей, я не собиралась, тем более что опыт и связи Крола всё ещё могли быть полезны. Я дала ему шанс в последний раз проявить себя, но он решил укусить руку, которая его кормила. На кого он там работал?       ― На Кауца.       ― Я надеюсь, что сейчас Крол уже мёртв. ― Глория немигающе уставилась на Элен, так что та поёжилась и нервно сглотнула, прежде чем ответить:       — Пауль жив.       — И почему же?       — Потому что... — Элен запнулась и закусила губу, делая вид, что не может подобрать слова, а сама тайком поглядывала на Глорию, чтобы понять, верит ли та. — Прости, я поддалась панике, эмоциям... Пауль стал настолько навязчиво наводить поиски на ложный след, а потом ещё и разыграл спектакль с якобы избиением. В какой-то момент он превратился в прямо-таки помешанного, так что я просто начала бояться за свою жизнь...       — Он настолько очевидно себя выдал? — в голосе Глории послышалось сомнение, и Элен поспешила добавить:       — Так он же колется. У него из-за этого постоянные перепады настроения, но в последнее время они стали превращаться больше в приступы агрессии. Я терпела, потому что не хотела терять время на поездку к тебе за новым напарником, но в то же время мне с каждым днём становилось всё тяжелее и тяжелее. Это была жизнь в постоянном страхе... А потом я услышала о том, что Меченый в Рендетлене, и почти обезумела от радости, потому что поняла, что это мой шанс. Я быстро собрала вещи и уехала, когда Пауль ненадолго вышел из дома.       Элен было стыдно так откровенно клеветать на Пауля. Он ни разу не сделал лично ей ничего плохого и уж тем более никогда не вёл себя так ужасно, как пришлось рассказывать. Предатель предателем, но Элен до последнего пыталась придумать такое оправдание, чтобы не переходить на личности. Не вышло.       Глория поверила. По крайней мере, с вопросами больше не приставала после того, как Элен один раз подробно рассказала ей обо всех несостыковках и странностях в поведении Пауля.       — Кстати говоря, встретишь сегодня Диаса в районе Сердца? — голос Глории вырвал Элен из плена воспоминаний, заставив, наконец, вернуться в реальность.       — Да-да, конечно, — кивнула она без особого понимания, что от неё вообще хотели.       — Тогда возьмёшь с собой небольшой отряд — человек десять, думаю, будет достаточно — и выдвинешься к двум часам пополудни. Точное место тебе укажут.       — Будет сделано! — Элен шутливо отсалютовала и остаток разговора провела, вновь погрузившись в раздумья.       Зачем Паулю вообще работать на кого-то из Окуфы? Да и на Кауца тоже… И почему он не хочет доверять Глории, если та изначально предложила ему выгодную сделку и ни разу не нарушала её условия? Вопросов было так много, что Элен начинала сомневаться в правильности собственной позиции, но тут же одёргивала себя:       «Во-первых, он и вправду наркоман. Может, денег стало не хватать, и Пауль придумал себе оправдание, чтобы согласиться на сотрудничество с Кауцем или кем-то ещё. Во-вторых, было видно, как его задевает недоверие Глории. Но на какое доверие Пауль рассчитывал, вернувшись из полугодового отсутствия, в течение которого только и ходили слухи о том, что он почти лишился рассудка? Глория ведь должна была сначала убедиться, в своём ли он уме».       Элен вздрогнула от внезапного шума, раздавшегося где-то совсем рядом, и, вмиг забыв о Пауле, огляделась по сторонам. Оказалось, что это Глория раздражённо отпихивала от себя Дикона, попытавшегося было то ли прижаться к ней со спины, то ли отвесить непристойную шутку. Он упирался, не желая отходить ни на шаг, и тогда Глория рыкнула:       — Выметайся отсюда. Элен, забери с собой этого дурня и можешь собираться на встречу с Диасом.       Они вдвоём вышли из кабинета, оставив Глорию одну. Элен собиралась быстро уйти восвояси, чтобы избежать разговора с Диконом, но тот оказался быстрее. Прислонившись к стене, он скрестил руки на груди и, окинув Элен насмешливым взглядом, ухмыльнулся:       — Что, скучаешь по своему ухажёру?       — А ты что, в рожу давно не получал?       — Да ладно тебе. Не поверю, что вы с Кролом ни разу не спали.       — Я не пойму: тебе завидно, что ли? — хохотнула Элен, с удовольствием отметив загоревшуюся в глазах Дикона злость.       Они давно друг друга недолюбливали. Наверное, с того момента, как Дикон буквально с первой минуты знакомства начал навязчиво клеиться к Элен, а она его грубо отшила. Или с того, как она не выдержала и после попытки зажать её в углу дала ему по лицу так, что тёмно-фиолетовый синяк ещё неделю украшал физиономию Дикона. Или с того, как они начали бороться друг с другом за внимание и расположение Глории...       — Да пошла ты... — огрызнулся Дикон. — Небось ещё и спелась с Кролом. Я бы на месте Глории не слушал никакую брехню, а шкуру бы с тебя спустил, чтобы всю правду выпытать.       — Вот поэтому ты и не на месте Глории и до сих пор не её муж. Нашёлся тут честный и беспристрастный судья, — Элен изобразила на лице свою самую обворожительную улыбку и, напоследок подмигнув Дикону, направилась дальше.       Она знала, что его слова, как обычно, не окажутся ничем большим, чем пустой трёп обиженного мальчика, но всё равно вздрогнула, когда над ухом внезапно раздалось:       — Я тебя выведу на чистую воду. Ответишь за всё вместе с этим ублюдком.       Элен усмехнулась, напоминая себе, что Дикон рассчитывает лишь на то, что она сменит гнев на милость и кинется к нему в объятия, и наконец удалилась, не обратив внимание на чушь, выкрикнутую ей вслед.       Вскоре собравшись, Элен была готова ехать к Диасу — человеку, который обеспечивал оружием почти весь Рендетлен. Поставщиком он был идеальным: высоких цен не ломил, мог доставлять большие партии, а главное — ни разу никого не обманул. Диаса уважали, потому что он не единожды доказывал, что стабильный доход от сотрудничества с каждым из кланов для него важнее, чем единоразовая выгода от продажи информации, что, кому и в каком количестве было продано. Он не вставал ни на чью сторону и никого в открытую не поддерживал.       Глория, как и обещала, дала ей отряд из десяти человек и ответственную за него — Сюзанну Хилл, с которой Элен, кажется, когда-то была знакома, возможно, даже работала вместе с ней, но явно недолго, потому что по прошествии нескольких лет могла вспомнить лишь по имени.       До Сердца Рендетлена удалось доехать, потому что дороги были более-менее расчищены, а вот дальше не смогла бы продраться, не застряв в высоком снежном покрове, ни одна легковая машина. Четырёх человек Элен оставила сторожить транспорт, а остальных взяла с собой и направилась вглубь давно заброшенного района.       Метель стихла ещё ночью, и теперь о вчерашней непогоде напоминали лишь наметённые ветром сугробы. Снега было почти по колено, поэтому спустя десять минут идти по нему стало уже невыносимо. Элен начинала чувствовать, как кофта под шубой липнет к повлажневшей спине, хотя мороз стоял такой сильный, что кожу на лице неприятно покалывало. Солнце, которое в это время года не поднималось высоко над горизонтом, тускло светило, а ветер изредка поднимал в воздух снежную пыль, но почти сразу ронял её обратно: все свои силы он истратил вчера.       ― Как думаете, мы встретим Меченого? ― хохотнул кто-то из охраны. Элен, шедшая впереди всех, слегка оскалилась:       ― Если встретим, то окажем достойный приём. Только помните, что ему нельзя наносить никаких повреждений, иначе нам крышка.       На самом деле она была уверена, что Меченый больше не покажется в том месте, где однажды засветился, но настроение сегодня было бодрым у всех, поэтому Элен предпочла поддержать общий задор.       Вокруг стояла тишина. Несмотря на то, что они находились лишь чуть южнее Сердца Рендетлена, то есть, в самом центре столицы, вряд ли бы поблизости нашёлся хоть один живой человек. Когда-то здесь жила старая аристократия ― представители древнейших родов, носители известнейших графских фамилий. Их особняки, уступавшие императорскому дворцу размерами, но никак не красотой и изящностью, располагались по обе стороны от русла Ренда. Лишь единицы из них остались в целости после всеобщей ненависти, обрушившейся на этот район вместе с революцией, а уж от жадности борцов за справедливость и равенство здесь точно не спасся никто.       Ни один из кланов не претендовал на эту территорию. Охранять её было бы практически невозможно: руины представляли из себя отличное место для засады, а вот пригодных для жилья зданий тут почти не осталось. В итоге бывший элитный район породил вокруг себя мистическую атмосферу. Здесь стало тихо, безлюдно и мрачно, как на городском кладбище, а по ночам, поговаривали, среди руин можно было увидеть огни костров и услышать пение на древнем наречии ― это фанатики из «Электанто Мортон» якобы проводили обряды.       «Бред, ― подумала Элен ещё тогда, когда впервые услышала россказни про сектантов. ― Последние волнения из-за мортонов улеглись лет пятьдесят назад. С тех пор этот орден вообще перестал существовать».       Впрочем, и не такими слухами полнился Рендетлен, поэтому обращать серьёзное внимание на очередную городскую легенду было бы глупо.       Идти тем временем осталось совсем недолго. Элен уже тысячу раз повторила про себя, как сильно ненавидит ходить по снегу, но упрямо шла вперёд, внешне ничем не показывая усталость.       По правую сторону сверкал уже замёрзший Ренд. Сейчас самая полноводная река Рихмии не выглядела ни устрашающей, как во время ураганов и летних гроз, ни могучей, как весной, когда течение уносит за собой огромные глыбы льда, ни умиротворяющей, как в жаркую погоду. Невозможно было отрицать, что Ренд завораживающе красив всегда, в любом своём проявлении.       Элен бросила взгляд на сияющую ледяной коркой реку, чтобы полюбоваться видом. Делать это с возвышенности (правый берег Ренда был выше и круче, чем левый) оказалось отдельным удовольствием. За руслом простирались давно заброшенные здания, покрытые снегом, сохранившие остатки своей былой красоты, и всё в этом зимнем умиротворении виделось чистым и нетронутым.       ― Там кто-то есть! ― вдруг услышала Элен у себя за спиной и тут же поняла, на что нужно обратить внимание.       По противоположному берегу, рядом с кромкой льда, двигалась группа людей. Элен начала было думать, почему не заметила их раньше, если смотрела именно в ту сторону, но не успела даже сформировать мысль, потому что один из чужаков в этот момент поднял голову...       Пауль.       Его невозможно было не узнать. С такого расстояния, да ещё и с возвышенности, он вместе со своей свитой казался маленьким и почти незаметным. Элен едва различала черты его лица, но готова была поклясться, что Пауль смотрит именно на неё и что в его глазах тоже стоит удивление.       «Так непривычно видеть тебя издали и осознавать, что при близкой встрече кто-то из нас оказался бы убит. Ты бы смог отнять у меня жизнь?» ― эти слова звучали лишь в её голове, но на какой-то краткий миг Элен показалось, что Пауль их слышит.       «Мне показалось или он улыбнулся?»       Кто-то рядом с Элен поднял пистолет, и она тут же выкрикнула:       ― Не стрелять!       На неё все посмотрели с недоумением. Видимо, Пауля узнали многие...       «Плохо дело», ― Элен вздохнула, ища оправдание своему приказу.       ― Вы что, совсем дураки?! ― рявкнула она на манер Глории, надеясь, что удастся скрыть волнение за притворным раздражением. ― Да если Диас только услышит выстрелы, то сбежит от греха подальше. Кто потом будет объясняться с Глорией, почему мы вернулись без оружия?       ― Но мы убили бы...       ― Кого ты там собрался убить из пистолета с такого расстояния? ― накинулась Элен на чересчур строптивого паренька. ― Если станет понятно, что эти оборванцы нас преследуют, тогда мы примем меры, а пока что нет смысла рисковать. Понял меня?       Элен вновь обернулась в сторону Пауля. Он в это время вместе со своей свитой, видимо, опасаясь выстрелов, уже начал двигаться дальше. Человеческие фигуры на другом берегу, стремительно удаляющиеся под прикрытие заброшенных стен, становились всё меньше и меньше. Где-то в глубине души Элен хотелось надеяться, что Пауль, как в каком-нибудь слащавом романе о любви, почувствует внезапный порыв и обернётся, чтобы помахать на прощание.       «Глупость какая, — одёрнула себя Элен с некоторой долей раздражения. — Даже если Пауль работает не на Кауца, а на кого-то другого, это не отменяет того факта, что он предатель».       — Давайте поживее, а то Диас уже, наверное, заждался! — прикрикнула она, обернувшись к своим сопровождающим, и первой двинулась вперёд, чтобы поскорее забыть о случайной встрече.       С Диасом, как и ожидалось, всё прошло нормально. Собственно, сам он на встречу даже не явился, а послал одного из своих доверенных, которого Элен до этого не видела. Она мысленно порадовалась, потому что с ним не пришлось разговаривать на какие-нибудь отвлечённые темы, молча проводила глазами коробки с оружием, которые предварительно проверила Сюзанна, и, отдав деньги, поспешила удалиться. Обратную дорогу она почти не запомнила.       Несмотря на то, что день выдался вовсе не таким хлопотным, как бывало раньше, Элен просто валилась с ног от усталости. Не физически, нет — морально. Ещё недавно Элен даже не представляла, что в один момент на неё свалится настолько много переживаний. Опасения за свою жизнь в условиях войны, судорожные поиски новостей о том, что происходит в Филийских лесах... Элен разрывалась между своим долгом быть вместе с кланом до конца и желанием немедленно поехать в родной город просто для того, чтобы разделить участь родителей и брата. Сегодняшняя встреча с Паулем окончательно выбила из колеи, лишив того мизерного душевного равновесия, которое едва удавалось поддерживать.       Больше всего ей хотелось поскорее отчитаться перед Глорией, а затем наконец-то оказаться в своём доме, чтобы забыться сном и хоть на миг забыть о терзающих душу переживаниях. Тяжёлым шагом Элен шла по заснеженной улице, не обращая внимание на редких прохожих и ни с кем не здороваясь. Сил на то, чтобы лишний раз повернуть голову в чью-то сторону, не было, поэтому когда к Элен вдруг подошёл молодой мужчина, представившийся Кларком, она лишь слабо кивнула:       — Валяй. Что там у тебя?       — Госпожа Элен, там какой-то оборванец хочет Вас увидеть. Уже часа полтора стоит на границе и не уходит даже под дулом. Говорит, что будет ждать до тех пор, пока мы не пустим его к Вам.       — Он как-то представился? — холодно поинтересовалась Элен. После всех потрясений этого дня ей просто не хватало сил, чтобы проявить интерес к непонятному мужику, который почему-то решил, что должен её увидеть.       — Да, но я думаю, что брешет он, — отозвался Кларк и ухмыльнулся, показывая, каким абсурдом кажется ему то, что он собирался произнести дальше: — Он называет себя Вашим братом.       — Что?.. — Элен едва удержалась, чтобы не замереть на месте от удивления.       «Он бы ни за что не приехал, — сказала она про себя. — После того, что случилось между нами, Жозеф точно не явится ко мне сам».       Тогда, около семи лет назад, когда Элен написала семье, что нашла своё место в Рендетлене в клане Кортесов, Жозеф примчался в столицу «спасать непутёвую сестру» в последний раз. На территорию клана его, конечно, никто не пустил. Собственно, Элен и написала в открытую, где находится, зная, что дальше границы ни один из родственников или их посланников точно не пройдёт. Однако Жозеф приехал, несмотря ни на какие предупреждения, и несколько часов простоял возле поста охраны, прежде чем Элен почтила брата своим вниманием.       Был уже поздний вечер. С чистого тёмно-синего неба светила полная луна, а воздух полнился свежестью после недавнего дождя. Сейчас о непогоде напоминали лишь усеявшие асфальт лужи, отражавшие летнюю ночь, в то время как тучи полностью рассеялись, будто их не было.       Элен грел душу тот факт, что Жозеф, этот брезгливый и гордый аристократ, простоял на улице несколько часов, прячась от дождя под ближайшим выступом от крыши.       Брат был в ярости. Элен почувствовала это, едва увидев его. Она знала Жозефа так, как никто другой, и понимала каждый его жест или взгляд.       — Ты... — Элен ни разу не видела, как Жозеф так бурно проявляет эмоции при посторонних людях, с тех пор, как ему исполнилось десять лет, то есть, с тех пор, как родители сказали, что он уже не ребёнок, а будущий наследник, поэтому должен вести себя подобающе. Сейчас, видимо, Жозеф был зол настолько, что едва ли обращал внимание на стоящих рядом солдат.       — Что тебе от меня нужно? — ровным тоном спросила Элен, подходя ближе. — Я думала, что достаточно ясно выразилась в письмах, что не нуждаюсь ни в чьей помощи.       В тот момент она тоже чувствовала лишь слепую злость и уже потом, когда прошло несколько месяцев, поняла, что Жозеф был сам не свой. Всегда тихий, спокойный, беспрекословно подчиняющийся воле родителей, он больше всех любил Элен, несмотря на то, что младшая сестра с детства была самой настоящей занозой и подбивала брата на шалости, за которые им обоим потом доставалось от родителей. Он ни разу не ссорился с ней по-настоящему и, видимо, даже не мог заставить себя обидеться на Элен за очередную выходку.       Сейчас, однако, Жозеф говорил так же, как отец:       — Ты понимаешь вообще, во что ввязалась?!       — Да, — ответила Элен, с вызовом глядя ему в глаза.       — Элен, прекрати паясничать, умоляю.       — А ты прекрати мне указывать, что делать.       — Я лишь пытаюсь тебя вразумить. Твой побег из Глана — это чистой воды ребячество.       — Это шаг к свободной жизни, где я буду сама решать, как хочу поступить! — Элен почти выкрикнула это, заставив Жозефа скривиться.       — Ты отказалась от своего статуса, денег, связей... От своей семьи, которая желает тебе только добра!       — Какого добра? Выдать меня замуж через два года?       — Родители готовы сделать тебя наследницей. Я отказался от наследства, ты сможешь сохранить фамилию после замужества и жить в фамильном особняке.       — Мне не нужны ваши уступки!       Сейчас, по прошествии нескольких лет, Элен жалела, что разговаривала с Жозефом так грубо. В тот момент она, полная желания доказывать всем свою самостоятельность и ещё совсем юная, не понимала, что внезапный побег в Рендетлен действительно выглядел сущим безумием и семья волновалась за неё вполне закономерно. И пусть эта последняя встреча не разрушила окончательно связь брата с сестрой, Элен всё равно считала, что если бы не была тогда настолько категоричной, то дальнейшее общение с Жозефом могло стать более открытым и душевным. Возможно, спустя какое-то время он бы даже понял её мотивы, поэтому, имей Элен возможность вернуться в прошлое, она сказала бы себе тогдашней, что нужно подумать о чувствах Жозефа и постараться донести до него свою точку зрения, а не бросаться пафосными фразами.       Зачем же он мог приехать теперь? Даже если случилось что-то серьёзное, гораздо логичнее послать письмо, потому что пускать дела в Глане на самотёк, оставляя их без внимания, сейчас категорически нельзя.       «В тяжёлые времена семья должна быть вместе», ― пришла на ум старая отцовская фраза, и Элен вдруг ощутила укол совести.       «Не тебе упрекать Жозефа, если он действительно сейчас в Рендетлене. Может быть, его вообще отправили к Кауцу в качестве переговорщика из Глана».       — Веди меня, — сказала она Кларку и направилась вслед за ним.       У Элен возникло ощущение дежавю, когда она пришла к нужному месту. Вроде всё было по-другому: день вместо ночи, зима вместо лета, и время за семь с половиной лет изрядно потрепало и брата, и сестру ― но сама атмосфера осталась прежней.       Увидев Жозефа, Элен поняла, насколько сильно по нему соскучилась. Это был действительно он, такой родной и любимый, что счастливая улыбка сама появлялась на губах. Элен не смогла бы её убрать даже усилием воли да и не хотела, если честно, потому что сейчас желание что-то там доказывать брату будто испарилось. Она уже готова была кинуться в объятия Жозефа с радостным визгом, когда вдруг перестала улыбаться и остановилась в нескольких шагах от знакомой фигуры.       Он выглядел измученным. Бледным и осунувшимся, будто не ел уже много дней. Постаревшим лет на пятнадцать, так что на лбу и в уголках глаз отчётливо виднелись морщины... Глаза Жозефа были красными, отчего казалось, что он либо давно не спал, либо долго рыдал, либо всё это вместе. И шуба на нём была изодранная и плешивая, какую он даже потрогать бы побрезговал...       ― Давно не виделись, сестрёнка, ― почти прошептал Жозеф, попытавшись выдавить из себя подобие улыбки.       ― Давно, ― эхом отозвалась Элен, понимая, что не сможет больше произнести ни слова, иначе голос надломится, а по щекам потекут слёзы. Она ещё не знала, что ей собирается сказать Жозеф, но уже чувствовала что-то неладное, что-то, заставляющее душу тревожно ныть в ожидании вестей.       ― Очень давно, ― выдохнул брат и на миг замолчал, отведя взгляд куда-то в сторону и тяжело вздыхая. ― Теперь-то грех было бы не увидеться. Одни мы с тобой остались.