По праву крови

***

Нэль верил, что перемена места принесёт ему новую жизнь. Он не строил иллюзий о том, что сможет обрести друзей, ведь давно свыкся с мыслью: из-за уродства ему уготована жизнь одиночки. Однако в глубине души он всё же надеялся, что отцу станет лучше в новых краях. Но, как оказалось, отец был иного мнения. Прежние привычки взяли верх, и он снова стал прикладываться к стакану. Хозяин таверны недолго терпел его прогулы, и вскоре омегу выгнали с работы. Чтобы прокормиться, Нэль начал помогать чистить королевские конюшни. Мальчику приходилось ночевать в стойлах. Это было безопаснее, чем оставаться дома, где всё чаще стали появляться незнакомые альфы. Лошади были теплыми, трезвыми и уж точно не приглашали посторонних альф в свои стойла. Такое скромное существование длилось бы ещё долго, если бы не случай. Несмотря на распутный образ жизни, отец Нэля сохранил красоту и свой дар — создавать вокруг себя красоту. Однажды его искусно украшенный цветами подоконник заметил зажиточный альфа. Он был настолько очарован мастерством, что помог устроить омегу в поместье местного герцога. Жизнь словно заиграла новыми красками. Нэль снова почувствовал, что всё может наладиться. Отец бросил пить и с головой ушёл в работу, которую искренне любил. Они стали общаться так, как прежде. Отец вновь поддерживал сына ласковым словом, учил его, утешал. Нэль медленно возвращался к нормальному состоянию. Его больше не мучили ночные кошмары, заставлявшие вскакивать с постели в холодном поту. Боль и ужас прошлых дней отступили. Отец был рядом, и его забота отгоняла любые страхи. Когда ладонь отца ложилась на взмокший лоб, Нэль слушал его тихий голос, рассказывающий сказки и были. Под этот ласковый шёпот мальчик засыпал спокойным, мирным сном, словно прошлые беды никогда не существовали. Прошло несколько сезонов. В усадьбе герцога расцвели великолепные глицинии всевозможных оттенков, и молва о чудесном саде вскоре достигла короля Роштага. Очарованный рассказами, правитель лично прибыл в поместье, чтобы воочию насладиться этой красотой. Не прошло и месяца, как король предложил отцу Нэля должность помощника главного садовника во дворце. Нэль, наученый опытом, с недоверием относился к королевским особам. Но молодой правитель, вопреки опасениям мальчика, проявил к нему необычайную заботу. Он отправил Нэля в городскую школу, где тот смог получить базовые знания. После завершения учёбы мальчику позволили посещать занятия наравне с придворными детьми. Нэль слушал, как учёные рассуждают об искусстве, географии и иных премудростях, о которых он прежде и не слышал. Маркан же, замечая рвение мальчика, иногда брал его с собой на охоту, где учил ловко обращаться с ножом, разделывать добычу. Вскоре король доверил ему меч, и Нэль начал постигать искусство фехтования. Мальчик преуспел в боевом деле. Однако, чтобы не обидеть королевских отпрысков, нередко намеренно занижал свои навыки. Король, конечно, видел это, но лишь смеялся, говоря: «У мальчишки доброе и чистое сердце». Казалось, в их семье наконец-то всё стало гладко. Но от перемен не спрячешься. Это Нэль понял, когда стал замечать, что отец всё чаще задерживается у зеркала, рассматривая своё отражение. А однажды мальчик случайно увидел их с королём в саду. По каменной дорожке они шли медленно, как будто никуда не спешили, а их руки порой соприкасались. Нэль знал, что у Маркана нет фаворита. Он также понимал, что отец, будучи безродным омегой, не мог стать супругом короля. Но, если Маркан дорожил им и искренне любил, то, возможно, роль любовника стоила этих жертв. Нэль боялся повторения ужасов прошлого, но король был добр к ним. Он не давал ни единого повода для тревог, и это вселяло в мальчика покой. Так шли месяцы. Нэль даже не мог поверить, что жизнь может быть столь прекрасной. Очередная охота оказалась удачной. Они поймали огромного однорогого оленя — редкую добычу, которой могли похвастаться лишь немногие охотники. Нэль возвращался домой, неся на плече кусок свежей оленины, а в руках — огромный букет белоснежных лилий, что он выловил в озере неподалёку. Он улыбался, предвкушая радость отца. «Ему точно понравится!» — думал мальчик. — Отец! Смотри, что я тебе принёс! Думаю, эти лилии можно обрезать и положить в чашу с водой. Ты помнишь ту резную чашу, что нашёл в лесу в прошлом месяце? Она идеально подойдёт… Папа? Дом встретил его тишиной. Уже был вечер. Отец, вероятно, должен был быть дома — ведь сегодня был его выходной. Нэль нахмурился, чуть замедлив шаг. Он прошёл вглубь дома, обходя знакомую обстановку. Но когда завернул за угол, где стояла кровать, его ноги внезапно остановились. Мясо с глухим шлепком упало на пол, за ним — цветы, рассыпавшись белыми лепестками. — Отец… — прохрипел он, сделав шаг вперёд. Перед ним висело тело. Нэль бросился к нему, обхватив холодные ноги и отчаянно пытаясь приподнять. Но омега не отвечал. В панике Нэль заметался. Взгляд упал на упавший стул, и он быстро поднял его. Поставив рядом, мальчик взобрался наверх, крепко обняв тяжёлое тело, и одной рукой потянулся к тугому узлу. Руки тряслись, пальцы скользили по грубой верёвке. В глазах стояли слёзы, но он продолжал твердить себе: «Отец ещё жив! Он должен быть жив!» Одна попытка… Вторая… Узел не поддавался. После четвёртой неудачи Нэль вытащил нож из-за пояса. Он судорожно принялся перерезать верёвку. Сталь несколько раз едва не полоснула по пальцам, но, наконец, последняя нить лопнула. Тело рухнуло вниз, увлекая его за собой. Голова Нэля ударилась о пол, отчего в глазах на миг потемнело. Когда зрение прояснилось, он увидел перед собой бледное лицо отца. Синеватая кожа, кровоподтёки, неподвижные, мутные глаза… Нэль замер. Он впервые заглянул в глаза смерти и холод, будто промозглый зимний ветер, проник в душу, сковывая сердце ледяным страхом. Он медленно наклонился, коснувшись губами холодного лба. Слёзы покатились сами собой. Нэль больше не сдерживал себя и разразился рыданиями. — Нет… Нет, боги, не забирайте его… Он всё, что у меня есть… — хрипел он сквозь слёзы, обнимая безжизненное тело. Но омега не отвечал. Его глаза по-прежнему были устремлены в пустоту. Сомнений не оставалось. Его отец был мёртв.

***

Зал гудел, словно осиное гнездо, полное разъярённых насекомых. Повсюду раздавались громкие голоса, а лица краснели от гнева. Незатыкающиеся рты брызгали слюной, извергая проклятие за проклятием. Каждый третий маг вскакивал с места, чтобы оскорбить оппонента, и казалось, что ещё немного — и вспыхнет открытая схватка. Вся эта вакханалия сводила Сону с ума. Виски пульсировали от боли, словно под ударом молота. На трибуне стоял очередной маг, отчаянно пытаясь доказать свою правоту. Он краснел, словно созревшее яблоко, а пот струился по лицу градом. Дрожащими руками он прикладывал к шее промокший насквозь платок, тщетно пытаясь найти облегчение. Сона ещё ниже сполз в кресле, опустив голову и прикрыв глаза. Изумрудная неделя только началась, а он уже чувствовал себя вымотанным до предела. Сегодня вечером должен был состояться приветственный бал, но омега сомневался, что найдёт в себе силы, чтобы прийти в себя к назначенному часу. А впереди была ещё большая охота, турнир и не один день заседаний Совета магов. Сегодняшний день был лишь началом совета, и всё, что требовалось от Соны, — это оставаться в тени и внимательно подмечать каждую деталь. Во времена пиратства он привык собирать слухи и информацию, но в этот раз ощущал себя словно на каторге. Сиденье под ним было неудобным, и он то и дело ёрзал, рубашка липла к телу, а запонки сдавливали запястья. Казалось, что сама атмосфера зала — духота, пот толпы и тяжёлый запах старого дерева — пронизала его до костей. На трибуне напротив сидел принц Линар. Ещё немного бледный, но полный энергии, он уверенно шёл на поправку. Его ребёнок, чьи щёчки теперь украшал здоровый румянец, больше не вызывал тревог, хотя иногда, как и все малыши, будил родителей ночным плачем. Рядом с Линаром, исполняя роль охранника, сидел Зорг. Его внушительный вид, как всегда, отпугивал и врагов, и давних друзей короны. Насколько знал Сона, Шима тоже хотел помочь, но альбинос намекнул, что не стоит заставлять новых клиентов ждать. Шима, хоть и недовольно проворчал в ответ, всё же смирился. Теперь он был начинающим портным в Эрби, и хорошая репутация была для него первостепенной. Риас же осваивался в роли замены Рикмана. Стражники были поражены его силой и талантами, но ему ещё не хватало времени и опыта, чтобы заслужить то же доверие, что имел его предшественник. Сона, однако, не сомневался, что Риас непременно добьётся цели. Все они постепенно находили своё место в жизни, и маг искренне радовался за друзей, даже если его собственные обязанности угнетали его в этот миг. — У тебя под задницей раскалённые угли, что ли? — шикнул Сона, бросив сердитый взгляд на извивающегося Альва. — На себя посмотри, — огрызнулся омега, ощетинившись в ответ. Душный зал, полный кричащих магов, выматывал обоих. — Сколько ещё до перерыва? — пробурчал Сона, расстёгивая уже четвёртую пуговицу на рубашке. — Потерпи, осталось немного. Лучше взгляни на эту рожу, — Альв кивнул в сторону трибуны. — Это ведь из-за него я стал полоумным, так? А его сын едва не убил нас на свадьбе. Надо было отдать его Нарме на завтрак. На главной трибуне сидел верховный магистр. Он пытался навести порядок в зале, но с каждым мгновением становилось всё очевиднее: его усилия тщетны. Вид Мариса и других магов, что на протяжении его правления составляли серьёзную конкуренцию, заметно его нервировал. Верховный понимал, что собрание обречено на хаос, и напряжённо ждал, когда же начнётся ураган, который затянет их всех в свою воронку. — Я начинаю жалеть, что Марис всё тебе рассказал, — пробурчал Сона, с недовольным видом глядя на Альва. — Твоя кровожадность пугает. И вообще, Нарма не ест людей. — Зато у тебя её слишком мало, — парировал омега, хмыкнув. — Как не ест? А история с засадой? Уверен, косточки тогда так и хрустели. Это Рикман размягчил тебя окончательно. Сентиментальные слизняки. То ли дело Йохан. Сона перевёл взгляд в указанную Альвом сторону и невольно вскинул брови. Рикман и Йохан пристально смотрели на него. Видимо, их маскировка оказалась не столь удачной, как они полагали, потому что Йохан позволил себе игриво подмигнуть. Правда, тут же получил лёгкий тычок в бок от младшего брата. Сона вспомнил их первую встречу с тогда ещё будущим королём Араны. Йохан отличался от Рикмана своей мягкой, располагающей к себе энергией. Добродушный и спокойный, он умел завоевать доверие любого. Однако, по словам самого Рикмана, в нужные моменты его брат демонстрировал стальную волю и настоящий боевой дух. Йохан сразу понравился Соне, как будущий король, и полностью оправдал ожидания. Когда альфа взошел на трон, спустя неделю Сона получил письмо от Киллиана. Слова, хоть и пестрили ошибками, но были наполнены неподдельными эмоциями. Маг улыбаясь, словно безумец, взахлеб читал слова подростка. Рикман, увидев выражение Соны, несколько раз пытался вырвать письмо, но раз за разом терпел неудачу. В письме, младший принц рассказывал, что теперь связь с бетой больше не каралась законом короны. Столетнее ограничение сняли и север ликовал. Король пил с одного кубка с вождями северных племён, которые приехали поздравить короля с победой над устаревшими законами. А Киллиан захлёбывался в описаниях какие у Мило мягкие губы. Рикман ещё несколько дней дулся, из-за того что не смог получить письмо. — Он ещё и заигрывает с тобой! Ты только посмотри, Сона, ну ты сволочь! — возмутился Альв, заметив игривый жест Йохана. — Он всего лишь дразнит Рикмана, — усмехнулся маг, прикрывая рот рукой, чтобы скрыть смешок. Он ткнул Альва локтем, призывая его к тишине, и вновь обратил взгляд на своего альфу. Пальцы Соны, будто невзначай, коснулись губ, затем медленно скользнули вниз. Остановившись возле паха, он сжал бедро, как бы намекая, но ничего не говоря вслух. Рикман, уловив этот жест, едва заметно оскалился. Его взгляд ясно говорил: «Ты ещё получишь за это, маг. Я сделаю так, чтобы ты сам об этом пожалел… или взмолился о продолжении.» Сона почувствовал, как рот наполнился слюной, но его отвлёк другой взгляд, полный ехидства и наигранной обиды. На другом конце зала, в своей неизменной манере, наблюдал Марис. Сона отвлёкся всего на минуту, но вездесущий взор мулата тут же его настиг. Сона знал: расслабляться нельзя. Их план был слишком важен. От его успешного исполнения зависела не только судьба Клариса, но и всего магического мира. Многие годы Марис терпеливо расширял круг своих союзников. Сейчас они не могли позволить себе ни малейшей ошибки. По подсчётам Мариса, как минимум треть присутствующих магов были связаны с ним общей целью. Остальные — или запуганы, или всё ещё колебались. Их главной задачей было склонить сомневающихся на свою сторону. Марис продумывал всё. У него был план для каждого — даже для самых упрямых и идейных магов. Таких, к счастью, было немного, что играло им на руку. Появление на совете его и Альва они намеренно оставили на последние дни, чтобы избежать лишней паники и преждевременных вопросов. Сона, в отличие от Альва, был рад оставаться в тени как можно дольше. — Пора, — увидев кивок от Мариса, разрешающий уйти, прошептал Сона. Он поднялся с кресла, жестом призвав Альва следовать за ним. Перерыв был как нельзя кстати. Им обоим стоило перевести дух перед возвращением ко второй половине заседания. Выйдя в коридор, они наконец ощутили долгожданную прохладу. Свежий воздух прогнал духоту зала. Сона улыбнулся, глубоко вдохнув. Но его улыбка тут же угасла. — Мы не одни, — тихо произнёс он, останавливаясь. Из темноты коридора на них надвигался объект его тревоги. Сона замер, затаив дыхание. Этот запах он не мог забыть. Было ощущение, что даже сейчас он тонким шлейфом окутывал парня. Запах прелой земли, смешанный с ароматом свежей крови. В прошлый раз он был намного сильнее. Тогда, когда волк истекал кровью в Сумрачных землях. Это был тот самый волколак, которого они с Марисом нашли в лесу. Двое других идущих рядом ему не были знакомы. — Это они? — тихо спросил самый старший из троицы, остановившись напротив. — Да, дядя, — незамедлительно ответил молодой волк, опустив голову. — Мы хотели застать вас наедине, — произнёс старший, выходя вперёд и слегка склонив голову. — Я глава Линелейского клана, и всё, чего я желаю, это лично поблагодарить вас за спасение моего племянника. Сона нахмурился. — Не знал, что волколаки тоже принимают участие в собрании. — До этого года нас обделяли такой привилегией, как, впрочем, и многих других магических существ, — ответил глава клана, сохраняя ровный тон. — Но благодаря усилиям мастера Мариса в этом году мы наконец скажем своё слово. Сона натянуто улыбнулся, чувствуя, как внутри растёт раздражение. Он мысленно проклял Мариса. Этот хитрый фамильяр, похоже, утаил от него некоторые важные детали плана. «Вард будет в бешенстве…» — мелькнуло в голове омеги. Но чтобы не прослыть бестактным и неуважительным, Сона почтительно склонил голову. — Мы рады приветствовать вас на магическом собрании. Однако спешу предупредить: не все будут столь же радушны. Глава клана кивнул, будто ожидая таких слов. Его взгляд стал серьёзным. — Это наш шанс доказать, что мы такие же, как и все остальные. У нас есть свои законы и правила. Нам больше не нужны шипастые ошейники и раскалённые копья, чтобы держать себя в узде. Тёмные времена давно миновали. В словах волка Сона почувствовал что-то, отдалённо напоминающее солидарность. Волколаки явно заслуживали большего, чем изгнанническое существование в лесах. — Я так понимаю, другие кланы тоже… — начал он, но волк перебил: — Несомненно. Все кланы уже здесь. Мы выступим через пару дней. Сегодня же это лишь небольшая разведка, а также моё желание встретиться с вами лично. Сона кивнул, отметив про себя, что недавно вертевшийся, словно юла, Альв вдруг притих. Его взгляд, едва заметный, был устремлён на спасённого волка. — Впрочем, вам следует прежде всего поблагодарить за спасение именно его, — проговорил Сона, слегка приобняв омегу и подтолкнув его вперёд. — Я, признаться, струхнул. Не каждый день встретишь огромного волколака, истекающего кровью и скалящего зубы. А вот наш Альв оказался смелее меня. Он настоял на том, чтобы мы тебе помогли. Молодой волк шагнул вперёд. Его взгляд был твёрдым, а движения — осторожными. Подойдя к омеге, он взял его за руку и, склонившись, коснулся лбом внутренней стороны запястья. Альв моментально вспыхнул, как мак в поле, и попытался выдернуть руку. Однако голос волка был тих и исполнен искренности: — Спасибо. Если понадобится, я отдам свою жизнь, служа тебе. С этими словами он отпустил омегу и молча вернулся на место рядом с главой волколаков. Сона, наблюдавший эту сцену, не смог сдержать хитрой улыбки. Он не ожидал, что Альв способен так раскраснеться при виде понравившегося альфы. Теперь у него появился прекрасный повод поддеть друга. — Мастер Марис обещал навестить нас завтра утром. Мы с радостью окажем гостеприимство и вам, — добродушно проговорил глава. — Не думаю, что я… — начал было маг, но не успел договорить, как почувствовал резкую боль от лёгкого, но ощутимого щипка. Мелкий паршивец испытывал его терпение. Сона выдержал паузу и, натянув любезную улыбку, добавил: — Возможно, я буду занят. Но вот Альв с радостью составит компанию Марису. Он уже давно проявляет интерес к быту волколаков. Глава добродушно кивнул и, поманив за собой волчат, покинул залу. Остались одни. — Ещё раз ущипнёшь меня, и… — начал Сона, но его перебил осипший голос омеги. — Всемогущие боги, я не выглядел дураком? — Альв судорожно разглаживал невидимые складки на рубашке, избегая взгляда мага. — Только если не выпрыгнешь из штанов, — усмехнулся Сона. Альв тут же осёкся, побагровел ещё больше и умолк. Сона, видя его состояние, решил сменить тон: — Несмотря на его… специфический запах, который мне не слишком приятен, он не кажется плохим волчком. — Волчок? — возмущённо взвизгнул Альв. — Прости, что перебил твои грязные мысли таким детским словом, — засмеялся маг, после чего молнией бросился к выходу, уворачиваясь от попытки омеги его догнать. Сона всё ещё улыбался. Альв, как никто другой, заслуживал настоящей любви.

***

До приветственного бала оставалось всего несколько часов. Нэль потратил их на избавление от шпионов, которые всё чаще крутились у крыла, принадлежащего королю Роштага. С момента, как Маркан прибыл в столицу, Арнэ спустил с поводка своих ищеек, и теперь они были повсюду. В глазах потемнело. Нэль стиснул пузырёк в руке, оперевшись о холодную каменную стену. Его здоровье заметно ухудшилось, и он чувствовал, что силы покидают его. Конец был близок, но он не мог позволить себе ни малейшей ошибки. Он ждал этой возможности настолько долго, что невольно привязался к Кларису. Тот Кларис, что когда-то принёс в жизнь много боли и страдания был теперь его домом, в который хотелось вернуться. Однако несмотря на все свои чувства, настало время покончить с этим. Он репетировал каждый шаг в своих мыслях месяцами, годами, десятилетиями. Теперь его уже ничто не могло остановить. Оглядевшись, Нэль убедился, что за ним больше не следят. Он быстро скрылся в комнате, где его уже ждали. Все присутствующие молчали, ожидая его появления. — Ты припозднился, — заговорил король Роштага. Он расхаживал по покоям, словно готовился к великой битве. — Я как раз рассказывал, что мы близки к цели как никогда. Не пройдёт и недели, как ты, Нэль, займёшь трон Клариса. Король остановился, задумчиво проведя рукой по столу. — Я подготовил все последние бумаги. У нас есть свидетели. Охота станет идеальным прикрытием, чтобы провернуть задуманное. Жаль только, что Варда нельзя убить. Этот юнец — любимец народа. Всё, что мы можем сделать, — это приковать его к кровати. Желательно навсегда. В прошлый раз отравленный кинжал не сработал, но теперь ошибки быть не может. Ещё одна беда обрушится на Кларис, и вот тогда появишься ты. Арнэ? Этот блудный омега не сможет взойти на трон. А Линар? Он всё ещё бледен, как поганка, и слухи о его связях с пиратами лишь укрепляют в народе недоверие. Ты старший из всех и займёшь трон по праву. Король повернулся к Нэлю с ободряющей улыбкой: — Ну же, где твой боевой настрой? — Не называй меня этим именем здесь, — недовольно пробурчал Нэль, плюхнувшись в кресло. — Ты должен быть доволен, — вмешался старший из сыновей Маркана. Его голос был ровным, но с небольшой толикой надменности. — Отец продумал всё до мелочей. Тебе остаётся лишь разыграть последнюю карту. Нэль промолчал. Он прекрасно видел, что старший рвался к власти сильнее всех, но Маркан был ещё полон сил и вовсе не собирался уступать трон. В детстве отношения между ним и принцами были теплее, но с годами всё изменилось. Повзрослев, они начали чаще скалить зубы и напоминать Нэлю о его положении в семье. Вне стен собственного замка король Роштага редко собирал своих детей вместе, опасаясь за их жизнь и безопасность. Однако изумрудная неделя стала исключением. Помимо старшего, в комнате находились ещё двое. Оба альфы. Одному было чуть больше двадцати, а младшему — всего семь. — Не злись, — отмахнулся король, наливая себе вина. Его голос был бархатистым, но твёрдым. — Вижу, что ты измотан. Плохо спишь, верно? Я знаю, что слишком многое возложил на твои плечи, но ты — единственный, кому я могу доверить это дело. Ты мне как сын. Маркан имел привычку задавать вопросы, но редко ждал ответов. Он продолжал говорить, словно ведя монолог с самим собой. Эта манера раздражала многих, но Нэль, напротив, был рад промолчать. — Пора нанести Кларису последний удар, — пробасил король, стукнув кубком по столу. — Неужели вы всё ещё держите зло на Кларис из-за смерти того омеги? — вмешался сидящий за столом Эльгар. В комнате тут же повисла напряжённая тишина. Все взгляды обратились на него, полные негодования. — Вздор! — Маркан всплеснул рукой. — Бенегар давно мёртв, и за это я благодарен Нэлю. Но я хочу Кларис не из мести. Его плодородные земли, богатые рудники и лучшие торговые пути — всё это должно принадлежать мне! Нэль молчал, но знал, что король был лишь наполовину честен. Конечно, он жаждал богатств Клариса. Но вместе с тем его ненависть к роду Капланов оставалась жива, словно яд, который тот носил в сердце. Маркан был готов пожертвовать многим, лишь бы стереть их с лица земли. — Послушайте, я понимаю, у вас множество дел, — продолжил Эльгар, потирая руки. — Но вы могли бы помочь мне избавиться от Соны. Для нас всех будет лучше, если он покинет этот мир. Этот драконий выродок способен сорвать ваши планы. Нэль взглянул на него холодно и отмахнулся: — Я не собираюсь тратить ресурсы на этого омегу. Твои страхи и опасения совершенно безосновательны. Эльгар прищурился, его тон стал вызывающим: — Ты всё ещё злишься из-за того, что я убил короля? Не успел он договорить, как Нэль стремительно оказался рядом. Сжав его челюсть железной хваткой, альфа процедил сквозь зубы: — И ты туда же… Ну, крикни громче о своих «заслугах», чтобы даже камни в стенах услышали. Если бы не король, я давно бы избавился от тебя. Почему такого никчёмного вообще допустили к делу? Ты спутал все карты, а когда тебе дали второй шанс, даже не смог поймать мага! Эльгар судорожно сглотнул, пытаясь оправдаться: — Рядом с ним был дракон. Он едва не испепелил весь наш отряд. Я… я не мог ничего поделать. Нэль сузил глаза, его голос стал ещё холоднее: — А на что ты рассчитывал, ввязываясь в это дело? Ты думал, что огненная магия — это лишь мерцающий огонёк ночника? Если хотел убить Сону, надо было всадить стрелу ему в лоб, пока он был уязвим. Когда он чистил конюшни, стирал ковры и ухлёстывал за омегами. Когда магия была для него лишь детской забавой с артефактами. Нэль резко отпустил его, но продолжил говорить с презрением: — Нет, тебе этого было мало. Ты хотел не просто его смерти, но и его силы. Прихватив с собой полоумного Альва ты решил, что сможешь выкачать магию из омеги. Ты своими руками разбудил спящего огненного дракона и потерпел полный крах. Как только маг не спалил тебя в этом зале? Но хоть вовремя убежать ты додумался. Жалок… просто жалок. — Не запугивай его ещё больше, — попытался успокоить альфу король, его голос звучал мягче. — Как ни крути, он сослужил нам немалую службу. Рука Нэля ослабла, и Эльгар, воспользовавшись моментом, выскочил из кресла. Лицо его пылало от стыда и гнева. Под гулкий смех короля и его четы он стремглав покинул комнату. Когда дверь за ним захлопнулась, Эльгар остановился в коридоре, пытаясь взять себя в руки. Он трясся от злости, не понимая, что так подавляло его в присутствии Нэля. Эта властная аура, словно железный кулак, прижимала его к земле. Возможно, его пугала сама способность альфы вести столь долго двойную жизнь. Но и Маркан был таким же. Они только издевались и водили его за нос, не давая шанса. Стоило ему один раз ошибиться — и его тут же списали со счетов. Им было плевать на его цели и усилия. Эльгар стиснул кулаки. Если эти двое не хотят помогать, он покончит с этим делом сам. Последний огненный маг должен пасть. Он поклялся, что это будет его победа, чего бы ему это ни стоило.

***

Пальцы снова скользнули по краям маски, которую передал ему Марис. Она была удобной, но всё же ощущалась инородной частью, чуждой его лицу. Омега не понимал, как люди могли носить такие вещи регулярно. Ему казалось, что она, напротив, привлекает лишнее внимание, вместо того чтобы скрывать его. С недавних пор балы ассоциировались у Соны с неприятностями. Однако выбора не было. В отличие от Альва, которому каким-то образом удалось договориться остаться в стороне, он должен был присутствовать. Сона завидовал Альву, который сейчас наверняка пропадал или среди книжных стеллажей или нежился в ванной в бывших покоях Рикмана. Воссоединившись с северянином этот чертёнок умело пользовался добротой и братской любовью альфы. Тот прощал ему все выходки и был рад услужить, сделав омегу чуточку счастливее. Сона закрывал на это глаза, так как видел, что и Альв несмотря на свою капризность искренне тянулся к альфе. Рикман же пытался наверстать упущенное время и загладить вину за то, что в трудные моменты не был рядом. Отец Рикмана, бывший король Араны, тоже принёс Альву свои извинения, пусть и письменные. На удивление тот не стал держать зла на короля. Как и остальные члены королевской семьи они изначально были друг другу чужими и омега скучал лишь по одному Рикману. Тот был единственным, кто заботился об омеге, когда тот попал в королевскую семью. Сона был рад что они наконец-таки обрели друг друга. Зал же постепенно наполнялся лицами: знакомыми и незнакомыми, светскими и величественными. Королевская семья Каплан приветствовала гостей. Варда и Линара не покидали улыбки, но Арнэ, казалось, тяготился своей ролью. Он явно отвык от дворцовой жизни, хотя изо всех сил старался выглядеть естественно. Сона с лёгким удивлением наблюдал за ним. Их объединила общая цель и в итоге они смогли найти общий язык. Теперь маг чуть больше зауважал омегу за готовность оставить прошлую жизнь и посвятить себя целиком семье. — Я понимаю, почему ты здесь, но мне-то зачем это нужно? — раздался недовольный голос за спиной. Сона, обернувшись, усмехнулся: — Надо хоть изредка появляться на людях. А то покроетесь мхом, сидя в своей пещере. Нарма фыркнул и подошёл ближе. — Что ты тащишь эту треклятую воду? — спросил он, нахмурив брови. — Меры предосторожности, — спокойно ответил Сона, поставив кубок. Он до сих пор помнил, как яд змеиной лилии проник в его кровь и сделал его беспомощным. С тех пор он не рисковал пить ничего, кроме воды, находясь в Кларисе. — Вечер обещает быть долгим, и у меня есть кое-что получше, — проговорил дракон, вытаскивая из-за колонны бутыль. Сона не смог сдержать улыбки. — Лично из моих запасов. Такого напитка ты ещё не пробовал, — добавил Нарма, покачивая сосудом. — Не верю своим глазам. Сам великий Нарма зовёт меня затеять пирушку! Если я откажусь, это будет величайшей глупостью в моей жизни, — рассмеялся омега. Он допил воду и протянул кубок. Несмотря на все разногласия, он доверял дракону. Напиток оказался чуть крепче вина, с насыщенным пряным вкусом корицы и медовой сладостью. Он мягко растекался теплом по горлу и оседал в желудке. Сона поднял кубок, улыбаясь: — Как вы и сказали, это лучший напиток в моей жизни. Что это? — Если честно, не знаю. Его сварил один мой старый друг и оставил мне несколько бутылок. Это последняя, — ответил Нарма, разглядывая бутыль. — Спасибо, что решили разделить её со мной, — серьёзно сказал Сона. Дракон на мгновение замялся, а затем добавил: — Может, учитель из меня неважный, но я хотел бы стать твоим другом. Сона удивлённо приподнял брови. Напитка они едва коснулись, и Нарма явно не был пьян. Он говорил всерьёз. — Я тоже этого хочу, — ответил омега после короткой паузы, и они чокнулись кубками. Вдруг Нарма тихо рассмеялся: — Кажется, принц Линар сейчас снимет ботинок и вобьёт каблук в голову Маркана. Сона проследил за его взглядом. В глубине зала шло официальное приветствие свиты из Роштага, которое никому не доставляло радости. Маркан то краснел, то зеленел, словно его отравили. Причина была очевидна — стоящие рядом Риас и Зорг. Сона усмехнулся. Неудивительно, что король едва сдерживал себя: он совсем недавно видел их в своих темницах, когда они были пленниками. — Я бы с удовольствием посмотрел на это, — задумчиво произнёс Сона, следя за напряжением в зале. — Но Маркан всё ещё представляет немалую опасность. — Оставь эти волнения короне, — спокойно отозвался Нарма. — Ты сделал всё, что мог. Остальное уже не в твоей власти. Сона лишь хмыкнул, отхлебнув из кубка. В этот момент рядом с Линаром появился Марис, мгновенно переключив на себя внимание короля Роштага. Вот кто был настоящим мастером уловок и манипуляций. Легкость, с которой он добивался своих целей, всегда восхищала. Мулат действовал, словно играя, и неизменно оставался в выигрыше. — Как вы познакомились с Марисом? — внезапно спросил Сона, протягивая кубок в сторону Нармы. Этот вопрос давно его занимал, но сам Марис всегда ловко уходил от ответа. Он смущался, ворчал, что совсем на него не походило, и лишь подогревал интерес омеги. — Он, конечно, ничего тебе не рассказал, — догадался дракон, усмехнувшись. — Но если ты пообещаешь… — Клянусь! — не раздумывая, перебил Сона. Нарма сузил глаза, внимательно посмотрел на омегу, а затем продолжил: — Я подобрал его на одном из рынков. Тогда он торговал снадобьями — не совсем честными, скажем так. Пытался продать моему слуге подделку. Помню, как он сидел на прилавке, ругался, размахивая хвостом, и норовил цапнуть за руку любого, кто приближался слишком близко. Его слишком большой колпак всё время падал с головы, а он ловко поднимал его хвостом и снова надевал. — Хвостом? — Сона поперхнулся напитком, закашлявшись. Дракон усмехнулся: — Марис был результатом одного из неудачных экспериментов безумного учёного. Тогда многие пытались создать гибриды, напоминающие драконов. Это было время экспериментов, когда каждый мечтал о создании такого питомца, который будет служить лишь своему хозяину. Увы, такие опыты почти всегда оказывались провальными. В лучшем случае подопытные становились разумными, но не более чем гадами, обречёнными на короткую и жалкую жизнь. Нарма ненадолго замолчал, словно вспоминая. — Марис оказался разумной змеёй. Его хозяин заставлял его торговать на рынке, смешивая настоящие ингредиенты с подделками. Когда снадобья не оправдывали ожиданий, недовольные покупатели возвращались, чтобы отыграться на нём. Его били по голове, дёргали за хвост. Он не был ядовитым, чтобы страх укуса мог защитить его. — И вы его пожалели? — осторожно спросил Сона. — Он уверен, что именно так и было, — с лёгкой улыбкой ответил дракон. — И, возможно, он до сих пор чувствует себя той жалкой змеёй. Видя мою слабость, он винит себя. Сона живо представил себе маленького змея в нелепом колпаке и величественного Нарму, спорящих на шумном рынке. — Я напитывал его своей магией. На это ушло сто лет, прежде чем он смог обрести облик человека. Но моя слабость — не его вина. Я пал под грузом собственной вины, что пожирала меня столетиями. Марис же стал для меня не просто учеником, но другом, компаньоном, тем, кому я мог доверить свои знания. Когда я впервые увидел его на рынке, я был поражён его смелостью. Он был самым маленьким, но абсолютно бесстрашным. Один сильный удар мог бы размазать его по столу, и никто бы даже не огорчился. Но он не сдавался. Это восхитило меня. Привести его с собой оказалось одним из лучших решений в моей жизни. Сона улыбнулся, поднимая кубок: — Вы вдвоём прошли невероятный путь. Так выпьем за вашу долгую и верную дружбу. Нарма ответил улыбкой и подошёл ближе, легко подцепив омегу за локоть. — Целоваться не буду! — тут же выпалил Сона, отступая на шаг. — Да кто тебя целовать собирается? — расхохотался дракон. Затем, игнорируя ошеломлённый взгляд омеги, он наклонился и лёгким движением коснулся губами своего кубка. Сона, с трудом сдерживая смех, поднял локоть вверх и поднеся кубок к губам, принялся медленно опустошать его. Ему нравился этот Нарма — раскованный и весёлый, каким он становился так редко. Каждый раз, когда дракон позволял себе сбросить вековую серьёзность, омега чувствовал себя соучастником чего-то необыкновенного. Однажды Нарма всю ночь напролёт рассказывал ему о своей юности и приключениях. Другой раз они скормили целую корзину черники небесным сомам, после чего их пузыри приобрели насыщенный цвет и запах ягоды. В тот вечер сумрачный лес превратился в черничный пирог. Такие мгновения наполняли жизнь свежим воздухом, словно дракон ненадолго забывал о своих столетних заботах и снова становился тем юным повелителем, которого любил народ, который жаждал подвигов и приключений. Сона не мог себе представить, каким бы он стал, прожив тысячи лет. Вечер тянулся медленно, подобно напитку, который они распивали. Тот словно лесная нимфа, незаметно опьянял и затягивал в сети дурмана. Громкая музыка и тень колонны скрывали их веселье от посторонних глаз. — Вы что, напились? — раздался слегка недовольный голос Мариса. — Марис-Марис! Где твой хвостик? Дай с ним поиграть! — облокотившись на плечо фамильяра, с усмешкой пропел Нарма. Мулат нахмурился: — Вы должны быть собраны. Если что-то случится, вы даже не сможете держать магию под контролем в таком состоянии. Нарма, игнорируя упрёки, продолжил веселиться: — Хвостик у Мариса золотой, золотой. Сел он как-то на пенёк, а проходящий мимо старичок перепутал его с монеткой. Ой-ой-ой, бедный хвостик растянули… Марис бросил на Сону недовольный взгляд. — Здесь было невероятно скучно. Да и кто станет что-либо затевать на глазах стольких свидетелей? — попытался оправдаться омега. — Это не помешало Эльгару напасть на тебя, — сухо заметил мулат. — Да он просто завидует, что не может так же повеселиться. Всё слушает свои нудные политические речи, не расслабляется ни на мгновение, плетёт свои паутины интриг. Какой ты змей, Марис. Нет, ты настоящий паучок, — Нарма щёлкнул мулата по носу. Марис нахмурился ещё сильнее, но затем вдруг рассмеялся: — Да у тебя глаза в кучу. Прошло лет триста с тех пор, как ты последний раз напивался. А ты знал, что его не берёт обычный алкоголь? Бутылка, которую вы распиваете, сделана специально для него, повелителя дракона. Там такая концентрация трав и настоек, что чудо, что ты, Сона, ещё держишься на ногах. — Ты тогда сам изрядно захмелел, — усмехнулся Нарма. — Помнишь, как плясал на столе, проиграв мне? — Никогда не играй с ним ни во что, — покачал головой Марис. — Бывший бог… Кто станет с ним тягаться? Тут любой окажется в проигрыше, — растягивая слова, кивал головой Сона. — И я говорил то же самое, — ухмыльнулся дракон. — Но это же Марис, слишком самонадеянный. — Вы невыносимы, — посмеиваясь, махнул рукой мулат и удалился. — А вот и твой непутёвый альфа, — Нарма, переключив внимание на зал, разлил остатки напитка. Рикман, словно услышав его, заметил их и склонил голову в приветствии. — Он же заурядный, — фыркнул дракон. — Самый заурядный здесь — это Калем, — усмехнулся Сона. — Да, жизнь его не пощадила, — кивнул Нарма, подливая себе в кубок. — Ты как строгий отец, которому не нравятся мои ухажёры. У Рикмана немало заслуг, — пробормотал омега, чувствуя, как начинает икать. Или, возможно, всё это уже было не так реально, и он давно лежал в постели. — Может, он и не имеет отношения к магии, но для меня он особенный. Во всех смыслах этого слова. Это моя первая взаимная влюблённость. Разве я не имею права на счастье? Нарма молчал, но в его глазах промелькнуло тёплое понимание. — Конечно, имеешь, дитя моё, — произнёс Нарма, мягко опуская руку на макушку омеги. — Я не более чем пьяный брюзжащий старик. Просто, когда я влюблялся, я был верен своему избраннику до конца и никогда не сомневался в нём. Сона задумался, глядя в бокал, но затем поднял взгляд и произнёс: — В наших жизнях было слишком много предательств, чтобы так легко открыть сердце. Мы постоянно сомневаемся, порой причиняем друг другу боль. Но лишь потому, что нам страшно. Страшно вновь пережить предательство, ту боль, которую не забыть. Будь то друг или любовник. Я не знаю ничего о той чистой любви, о которой ты говоришь, но каждое препятствие, которое мы преодолеваем вместе, делает нашу связь только крепче. Большего мне и не нужно. Он заметил, как тишина окутала всё вокруг. Подняв взгляд, Сона встретился с Рикманом, стоявшим в тени. — Ты меня любишь? — едва слышно прошептал альфа. Сона почувствовал, как остатки хмеля моментально выветрились. Нарма исчез, а перед ним стоял Рикман — в скромном костюме, с мечом на поясе. Его глаза, полные удивления, изучали омегу. — Я думал, ты и так это знаешь, — Сона прочистил горло и развёл руки. — Разве мои поступки не говорят за меня лучше любых слов? Он больше не собирался прятаться и убегать. Это был его последний шаг. — Я… — начал было альфа, но омега перебил его: — И алкоголь здесь ни при чём. Я говорил искренне. Рикман шагнул ближе, его голос стал тише, но теплее: — Ты знаешь, я чувствую то же самое. Он взял омегу за руку и слегка толкнул его вглубь тени колонны. — Помнишь, как мы впервые танцевали в этом зале? Ты чуть не раздавил мне позвоночник, вцепившись как утопающий. — Зато у тебя глаза были как у перепуганного оленёнка, — улыбнулся Сона. — Тогда позволь это исправить, — Рикман протянул ладонь. — Позволь пригласить тебя на танец. — Мы привлечём ненужное внимание. Все и так знают о нашей связи, — заметил омега, но его протест был слабым. — Я бы не стал тащить тебя в центр зала. Ты пьянчужка нормального танцевального шага сделать сейчас не в силах, — с широкой улыбкой ответил альфа. — Ты невыносим, — пробурчал Сона, вкладывая руку в ладонь Рикмана. Они начали слегка покачиваться, совершенно не в такт музыке. Серые глаза альфы смотрели на него тепло, словно обнимали сильнее, чем его руки. Сона, забыв обо всём, полностью доверился этому моменту. Он не помнил более замечательного вечера. Веселье с Нармой сменилось близостью с любимым альфой. Совсем скоро начнётся большая охота, и их пути разойдутся на несколько дней. Но сейчас всё это не имело значения. Сона прижался к Рикману ещё крепче, нежно прикусив кожу на его шее и покрывая её короткими поцелуями. — Мы всё ещё в зале, — прошептал альфа, сжимая талию омеги сильнее. — Ничего не могу с собой поделать, когда мой альфа сводит меня с ума своим присутствием. Моё сердце вот-вот вырвется из груди. Я не понимаю, почему мы до сих пор в этом душном и шумном месте. Рикман улыбнулся, притянул омегу ближе и крепко поцеловал его. Затем, не разжимая их сцепленных рук, он уверенно повёл его к выходу. Перед ними была вся ночь, которая, несмотря на хмель, останется в памяти Соны надолго.