По праву крови

— И что я получу за это? — махая перед лицом письмом, кичился подросток. Они с Арнэ провели в таверне всю ночь за обсуждением полученного от Соны свитка, и к утру у Рикмана раскалывалась голова. Но Киллиан, маленький дьяволёнок, вспомнив о ещё одном послании, заявился к ним и решил заняться вымогательством. — Дорогой, отдай письмо, а то скажу Мило, чтобы он не водился с таким торгашом, — выхватил письмо омега и передал альфе. — Дядя Арнэ! — заливаясь краской, воскликнул Киллиан. Рикман бережно принял бумагу и спрятал во внутренний карман камзола. Он обязательно прочтёт письмо, но чуть позже. Может, поздним вечером, когда будет наедине и никто не сможет нарушить его покой. — Киллиан, ты прервал важный разговор, так что возвращайся обратно в комнату. Впрочем, я до сих пор не понимаю твоего нежелания жить в замке, — покачал головой Арнэ. — Серые стены замка мне осточертели. Я хотел почувствовать запах свежей древесины, — воодушевлённо сказал подросток. — Тебя что, подменили? Я знаю Киллиана, который плачет над каждой неровностью матраса, сквозняком или паучком, пробежавшим по полу, — передразнил омега. — Ты разве не видел его нынешнюю комнату? Там кровать больше королевской, а ещё он прихватил с севера огнирику, — сдал брата Рикман. — Ты прекрасно осведомлён, что магия на юге ограничена, но при этом осмелился греть кровать артефактом? — приподнял брови Арнэ. Принц сложил руки на груди и пробубнил: — Вы же не сдадите меня? — Иди уже, — припечатал Рикман, и подростка словно ветром сдуло. — Этот негодник прервал нас на последнем слове, — вздохнул Арнэ, а потом, приняв серьёзный вид, продолжил: — Итак, мы решили, что я и дальше продолжу наблюдение за Эльгаром. Он, конечно, выверяет каждый свой шаг, но я найду способ вывести его на чистую воду. Была бы моя воля, я бы прямо сейчас вспорол гадёнышу живот, но он всего лишь пешка. А нам нужен главный враг. В подобные моменты Арнэ показывал свою воинственную натуру. Ту самую, которая в юности помогла сбежать из Клариса и после ещё не раз выручала омегу в жизни. Сейчас он как никогда походил на покойного короля Эрика. — Тогда я займусь поисками Элиаса. Он знает о произошедшем куда больше, чем предполагает Вард, — закончил Рикман, когда послышался скрип. — Наконец-то, — в дверном проёме показался взмыленный герцог. — Калем? — поправив причёску, обратился Арнэ. — Мы всё утро вас ищем. Если бы не Киллиан, что попался мне на пути… — пытался отдышаться альфа. — Король в бешенстве, что вас двоих нет в замке. — Да что случилось? — занервничал Арнэ. — Ночью Линару стало плохо, он потерял сознание и до сих пор не пришёл в себя. Рикман не успел сказать и слова в ответ, как Арнэ стремглав вылетел из комнаты. — А что придворный лекарь? — прохрипел альфа. — И лекарь, и главный магистр не смогли привести его в чувства. Мы отправили послания всем сильным магам. Пока откликнулось пара человек, но они приедут только к ночи. Не будем медлить, остальное обсудим по дороге, — поторопил Калем. — Ты сам-то как? — Я в порядке, — последовал за герцогом альфа. — В последнее время мы не так часто общаемся, но если тебя что-то тревожит, я к твоим услугам. Мы давно знакомы, и я всегда приду на помощь не только королю, но и тебе, — улыбнулся герцог, и на его щеках появились небольшие ямочки. — Я знаю, друг. Спасибо, — искренне ответил альфа. До комнаты принца оставались жалкие метры, и они оба, не выдержав, перешли на бег. Рикман буквально ввалился внутрь, и взор тут уже зацепился за бледное лицо Линара. Он лежал на огромной кровати, отчего выглядел ещё более хрупким и беззащитным. Его можно было перепутать с подростком, если бы не живот, что говорил о беременности. Альфе казалось, что после смерти короля, омега смог справиться с горем и пошёл на поправку. Но он настолько погряз в своих изысканиях, что не заметил как за короткий срок омега вновь похудел. — Какого чёрта вас не было в замке? — послышался рык Варда. Арнэ стоял перед королём и, сжав кулаки, не отводил взгляда от младшего племянника. — В нынешнем положении, когда опасность может прийти откуда угодно, я требую, чтобы вы ставили меня в известность, куда и на сколько пропадаете. А что касается тебя, дорогой дядя. Не ты ли обещал не отходить от меня ни на шаг и ради этого даже поставил вторую кровать в мою спальню? Так почему ты уходишь посреди ночи, никого не предупредив? Это при том, что в городе до сих пор действует комендантский час. Или, может, мне начать вас подозревать в предательстве? — повысил голос Вард. — Не кричи! — Кто это сказал? На Варда было невозможно смотреть. Злой альфа, исходя слюной, был на грани срыва. С разъярённым королём никто не хотел пересекаться взглядом, в том числе и Рикман, выбравший в качестве объекта наблюдения подножье кровати. — Я! — встал с кресла Риас. Рикман поднял голову и только сейчас заметил, что в комнате находились ещё люди. Рядом с Риасом сидел Зорг вместе Шимой, а в противоположном углу от пиратов точно такой же помятый Алан и Орис. — Повтори, — прорычал король. — Я сказал, не ори. Линару нужен покой. Я знаю, ты потерял отца, и страх лишиться брата слишком силён, но громогласный рык ничем не поможет. Не ты один держишься из последних сил, — закончил Риас и, смочив полотенце в воде, принялся обтирать мужу лицо. В любом другом случае Вард непременно бы поставил бывшего пирата на место. Но сейчас он опустился на край кровати и спрятал лицо в ладонях. Каждый, кто находился в комнате, испытывал волнение, в том числе и Рикман, для которого Линар был не чужим человеком. Он помнил, как под пытливым взглядом Алана впервые пригласил принца на танец. Омега явно хотел сделать из них отличную партию для будущего бракосочетания, но они с Линаром сразу поняли — дальше приятельских отношений им не уйти. В итоге они неплохо поладили и продолжали разыгрывать комедию с танцами, дабы их не мучали новыми женихами. Для альфы он был ещё одним членом семьи, и от бессилия становилось тошно. Рикман жалел, что когда-то на рынке нашёл отличной идею принизить Линара, дабы зацепить Сону. В конечном итоге пират высмеял его, и Рикман разозлился ещё больше. Как и сейчас, злость от собственного бессилия пожирала его. Всё, что он мог — это смотреть на прикрытые веки, округлый живот и красное пятно, что невероятно быстро расползалось по простыни. — У него кровотечение, — прохрипел Рикман. — Что? — поднял голову Вард. — Кровь, — указал рукой на простынь альфа. Все находящиеся в комнате тут же пришли в движение. Спавшего за столом лекаря за шкирку подняли со стула, и бедняга, не сразу поняв происходящее, несколько мгновений хлопал глазами, пытаясь прийти в себя. Остальные часы прошли словно в тумане. Вард категорически запретил посторонним вход в крыло, где находился Линар, поэтому они сами выполняли поручения лекаря. Бегали за водой, приносили нужные ингредиенты и меняли бельё. Кровотечение быстро удалось остановить, и за весь оставшийся день омега трижды приходил в себя. Вот только его выворачивало наизнанку, и он вновь впадал в беспамятство. Ближе к полуночи в Кларис прибыл первый лекарь из восточных кочевников. Он надел на пальцы металлические наконечники и, бубня что-то под нос, принялся водить руками по телу омеги. Так продолжалось около часа, и когда у всех уже кончалось терпение, старик открыл глаза и проговорил: — От него исходит явный запах веха. Не иначе, как отравление. — Как вывести яд? — нависнув над лекарем, выдавил Вард. — Я дам список нужных ингредиентов. За весь день хоть кто-то смог внести ясность в причину состояния Линара, и это вселило надежду. Она, словно нежный цветок, дрожала на ветру, но в конце концов её безжалостно вырвало с корнём. Когда после трёх часов мучений, испробовав не одну настойку, попытки лекаря вылечить омегу оказались тщетны. Боясь гнева короля, он попытался влить ещё один пузырёк, но чуть не лишился головы, когда итогом стала пена, пошедшая изо рта омеги. Пережив нешуточное волнение, они ждали последнего на сегодня лекаря. Он прибыл почти к рассвету, и им оказался омега, специализирующийся на родах. Рикман надеялся, что он окажется их спасителем, но как только омега открыл рот и сказал, что плод внутри живота мёртв, а самого омегу уже не спасти, Вард лично вышвырнул его за дверь. — Утром должен прибыть ещё один маг. Я уверен, выход есть, — словно мантру повторил Вард. Рассвет уже давно озарил небосвод и солнечные лучи, проходя сквозь окно, падали на Рикмана. Отказавшись от мягкого кресла, он сидел на жёстком полу и второй час пытался решиться на то, за что Вард непременно его четвертует. Он обрушит на него праведный гнев и, возможно, будет прав. Однако альфа больше не мог бездействовать. — Сколько магов посетило Линара? — Около десяти, — откликнулся Риас. — И каков шанс, что следующий лекарь сможет помочь Линару? Каков шанс, что он будет обладать нужными знаниями, которых не оказалось даже у главного магистра? — продолжил Рикман. — Что ты хочешь сказать? — нахмурился король. — Хочу сказать, что у нас есть куда больший шанс на успех. — Я что-то не знаю? — всполошился Вард. — Сона, — закончил за северянина Риас. Первым пришёл в себя Алан. Он медленно встал со стула и направился в сторону Рикмана. Видя настрой омеги и зная характер, альфа поднялся на ноги и сцепил руки за спиной. Он был готов принять все ярость и боль, что уже несколько месяцев клокотали в груди вдовца. — Ты собираешься притащить эту подстилку сюда? Доверить убийце Эрика моего сына? — приблизившись вплотную и притянув Рикмана за ворот, прошипел омега. — Это наш шанс, — робко прозвучал голос Риаса. — Этого не будет никогда! — вместо Алана ответил Вард. Бывший пират в мгновение ока оказался носом к носу с королём, и в его горло предостерегающе упёрся кинжал Арнэ. Воздух в комнате накалился до предела. У Рикмана инстинктивно закололо в затылке, напоминая о древней и опасной ипостаси. — Не смей принимать решение в одиночку. Маги, на которых мы рассчитывали, оказались бесполезны. Все они разводят руками и говорят, что ребёнок мёртв, а к утру и сам Линар отойдёт в мир иной. И я, в отличие от тебя, готов обратиться к самым тёмным силам, что существуют в этом мире, лишь бы мой омега остался жив. Ты, может, брат Линара, король, но я его альфа, муж и отец ребёнка. Я как минимум имею право на голос. И не только я, чтобы тебе не казалось, что от безысходности я потерял рассудок. Давай спросим остальных, — последние слова Риас почти прокричал Варду в лицо. Рикман надеялся, что король согласится на голосование, ведь это была самая рациональная идея на данный момент. Алан же пытался воспротивиться, говоря, что Вард ведёт себя как испуганный мальчишка, потакающий эмоциям, но король взмахнул рукой, требуя прекратить пререкания, и попросил Арнэ провести голосование. К удивлению Рикмана, голоса распределились поровну. Последнее слово оставалось за королём. — Мы попробуем, — в звенящей тишине прозвучали слова. — Ты сошёл с ума! — выдавил Алан и, поджав губы, покинул комнату. — Это наш последний шанс. Я не выдержу, если потеряю и его… — надломлено ответил в пустоту Вард. Рикман знал — королю тяжело далось это решение. Он буквально наступил на горло собственной гордости. Но сейчас всем было нелегко. Каждый из них принёс не одну жертву за последние месяцы. — Я найду его, — воспрял духом Риас. — На обычные средства связи мы потратим слишком много времени, — сказал Рикман и все повернулись в его сторону. — На мне его метка, и всё, что нам остается, это письмо Харуга. — Ты осознаёшь опасность подобного ритуала? — спросил Зорг. — Да! Но сейчас я переживаю лишь за то, сможет ли Его Величество дать Соне гарантию безопасности? — Я приму должные меры, — пообещал Вард, — и для начала, мы не станем проводить встречу в Кларисе. Неподалёку от Ломеля есть постоялый двор, перевезём Линара туда. Как будешь готов, начинай ритуал, а мы займёмся остальными приготовлениями. Времени мало, поэтому не будем мешкать. Королевские маги удалились и Рикман оказался в полном уединение в южном крыле замка. В голове звучали последние наставление главного мага и он не имел права на ошибку. Сняв обувь и рубашку, он ступил ногами на ледяной мрамор. Холод всегда помогал очистить разум, поэтому альфа, опустившись на колени, уперся руками в пол, стараясь не тревожить линии нарисованного круга. Металл в руке зазвенел, и альфа сильнее прижал нож к полу. Чем дольше он оттягивал момент, тем больше его грызли сомнения. Он мысленно дал себе оплеуху и, приподнявшись, полоснул лезвием по руке. Кровь обагрила мрамор и круг, боль сладкой истомой прошлась по телу, и Рикман почувствовал лёгкость. Почти зажившая метка на ладони вновь раздулась и закровоточила. Альфа сформировал послание и по руке, словно дорожка из цветов, потянулись кровавые линии, которые на глазах превращались в символы. Рикман приложил мизинец ко лбу и заново прокусил метку на руке. Это был последний штрих, но альфа не почувствовал ожидаемого отклика. Он понимал, что их односторонняя связь могла попросту не сработать или дать сбой. И теперь всё, что им оставалось — это надеяться и ждать. *** Сона наклонился ниже и, сморщив нос, плеснул водой в лицо. Чувствовался запах тины и торфа, но выбора не было. После долгой дороги ему нужно было взбодриться. Намочив напоследок голову, омега отодвинул шторку и вошёл в комнату. — Спасибо, что позволили умыться, — поблагодарил Сона и присел на предложенный табурет. Напротив него сидел молодой парень, едва преодолевший порог созревания, и пожилой бета, которой доживал последние годы на этой земле. — Что он сказал? — прокричал старик. — Он слаб на оба уха, поэтому сядь ближе и говори громче, — недовольно проговорил парень. Сона пододвинул табурет в плотную и сразу же почувствовал запах затхлого сена и аммиака. Стало неловко, но он не подал виду. Это были не самые худшие запахи, что приходилось ощущать за время странствий на корабле. — Я занимаюсь написанием повести о семейном быте семьи Пюлэри. Мне сообщили, что Вы были очень близки к королевской семье, и я надеялся, что Вы поможете в моих изысканиях, — максимально вежливо и громко говорил Сона. — Чего говоришь? У мага дёрнулся глаз. Сощурившись, он изо всех сил улыбнулся и ещё раз повторил сказанное. — Боюсь тебя разочаровать сынок, но я воспитывал детей Каплан, — наконец-таки ответил старик. — Варда и Линара? — воскликнул Сона. — Хо-хо, — загоготал старик, — куда мне до молодых и энергичных. Я занимался Эриком и Арнэ. — Не совсем то, что я ищу, — вздохнул омега. — Пюлэри или Каплан. Везде хватает грязи, так что какая разница, о ком писать, — махнул рукой пожилой бета, — я давно живу в других землях и редко бываю на людях, так что не знаю, каким королём стал Эрик. Что же до его отца, Бенегара, этот альфа успел заработать себе славу. — Я слышал, что он у него была не самая лучшая репутация среди королей, но я не могу опираться на одни лишь слухи, — сказал Сона. — Не самая лучшая репутация это слабо сказано, мало того, что он разбазаривал и так исхудавшую казну, но и имел весьма извращенные наклонности. Маркан Пюлэри — любитель молодых омег, по сравнению с ним ребёнок, — ухмыльнулся старик, а потом протянул руку и проговорил, — зрение плохое, слух никуда не годится, мне бы подлатать себя да внуку новую одежду и книги прикупить. Сона, не мешкая, достал из сумки несколько драгоценных камней и протянул старику. Тот сразу же спрятал их в шкатулку и, расплывшись в благодарностях, продолжил: — Мало кто об этом знает, да и не хотелось бы и мне говорить, но тебе почему-то хочется выговориться. Король Бенегар жил насыщенной жизнью, и его любовь к молодым телам не ограничивалась вышедшими из периода созревания омегами. Всё свободное время я проводил с принцами, но это не значит, что мои глаза были слепы. Если бы Бенегар узнал, что я в курсе его прегрешений, то полетела бы моя голова с плеч. Да и не только я, ещё несколько придворных слуг знали, что король мог себе позволить любовника куда младше, намного младше, чем ты можешь представить. Пока принцы были малы, король не знал слова пресыщение, и только когда они немного повзрослели, он стал осторожничать, а потом и вовсе забросил своё аморальное увлечение. — Как думаете, Эрик и Арнэ знали об этом? — не удивившись услышанному, поинтересовался Сона. — Трудно сказать. К тому времени, когда они стали понимать многие вещи, Бенегар уже не увлекался детьми. А если и увлекался, то мне об этом не известно. Но высшие силы не оставили его поступки без наказания и забрали его из мира куда раньше отведённого времени. Эрику пришлось занять трон, едва ему исполнилось восемнадцать, и почти сразу же жениться на чужеземном омеге. — Что же сгубило Бенегара? — Банальная ангина свела его на тот свет. Он задохнулся во сне, — не без удовольствия сказал старик. — А Маркана Пюлэри Вы совсем не помните? — ещё раз попытал удачу Сона. — Ясности в твой рассказ я навряд ли внесу. Помню, что статный красавец был, не то что сейчас, — сплюнул старик. — Помню, даже поговаривали, что он собирался жениться по любви, но что-то произошло. Сколько лет минуло, я и не помню. В общем, видел я его всего пару раз, но разговоры о нём всегда ходили лестные и хвалебные. — Небо и земля, — усмехнулся Сона. — А человека по имени Нэль Вы не припоминаете? — Такого не знаю, — задумался старик. Сона понял, что ничего нового бета ему больше не поведает. Он поблагодарил за информацию и уже выходил за порог, как старик окликнул его. — Можешь попытать счастье у моего старого друга Цолу. Он живёт в пригороде Апана, возле городского кладбища. Его семья давно занимается похоронным делом, так что даже если он и умер, ты по крайней мере можешь узнать что-то у них. Сона кивнул на прощание и покинул одиноко стоящий дом. Изнурительное путешествие принесло небольшие плоды, но разгадка тайны семьи Пюлэри всё ещё была далеко. Вспомнив, что находящийся в городе Марис наверняка уже его заждался, омега ускорил шаг. Каждый раз, когда они куда-то уходили, мулат не хотел надолго оставлять Альва без присмотра. Конечно, в Йзгломе был Нарма, но дракон отчего-то не желал присматривать за омегой. Как и Сона, который до сих пор не знал, как вести себя с новым Альвом. Он до сих пор помнил, как бешено заколотилось сердце при виде живого омеги. Помнил, как кричал управляющему, что если они не отдадут Альва, то он спалит все их заведения в городе. Благо, вовремя пришедший на подмогу Марис сумел вывести их из борделя без проливания чужой крови. Зато каково было смотреть на вытянувшееся лицо Киллиана, когда Альв вежливо поздоровался с ним на южном наречии, а потом на северном поинтересовался всё ли с ним в порядке. Внешне Альв должен был выглядеть таким же, но возвращение рассудка сделало из него другого человека. Лицо приобрело ясный взгляд, тонкие губы больше не дрожали, а спина больше не сгибалась под тяжестью дурной магии. Эти вроде бы незначительные детали и делали его другим. Вдобавок он не смог вспомнить ничего из жизни после наложения заклятия. И, по словам Мариса, вероятность того, что память когда-нибудь вернётся, была ничтожна. А это значило, что многие тайны таковыми и останутся, включая смерть старика Розмунда. Узнав об этом, Сона поначалу расстроился, но потом понял, что Альв не помнит не только пять лет жизни, но и всю боль, что ему причиняли во время многочисленных ритуалов. Первую неделю омега говорил мало, присматривался к каждому жителю подземелья и спрашивал, водятся ли в этих лесах такие как Ноня. Они долго не могли понять, про кого говорит Альв. Лишь Марис предположил, что речь идёт про разумного монстра, что был его отцом. Они и помыслить не могли, что Альва воспитывал не человек. Большой и тёплый Ноня, который научил его говорить на южном наречии и собирать полезные коренья. Впоследствии они с Ноней разлучились, и он попал сначала к незнакомому омеге, а потом и в королевскую семью. Теперь Сона понял, почему Альв проявил к нему интерес. Сона обладал не только магическими силами, но и говорил на юго-восточном наречии, что для омеги было знакомо на слух. Вообще характер у Альва оказался скверный. Он часто пакостил, отчего у Соны создалось ощущение, что омега пытался наверстать упущенное детство. К Нарме он боялся приближаться, Марис, можно сказать, был его наставником, поэтому все шишки доставались Соне. Первые разы он пытался вразумить омегу, но поняв, что нравоучения его только раззадоривают, решил пойти по пути силы. На магию он отвечал магией. Альв доставал его ночными видениями, Сона сжигал его еду, едва тот подносил ложку ко рту. Альв науськивал теневых землероек грызть ботинки, Сона, скрепя сердце, подпаливал им хвосты, и это всегда давало нужный эффект. Страх за живых существ у Альва был развит лучше всего. Он любил их больше, чем людей. Если Альв во время жизни в Аране вёл себя так же, Сона мог понять ненависть Киллиана. Как и ожидалось, Марис ждал его в оговоренном месте и, сунув в руки кусок сырного пирога, поторопился обратно в лес. Едва они скрылись от любопытных глаз, мулат взял омегу за руку и телепортировался. Сона до сих пор не мог привыкнуть к ощущениям во время телепортации. Когда внутренности пропускают словно через мясорубку, голову сплющивают и с огромной силой выплёвывают в реальный мир. Омега сдержал рвотный позыв и порадовался, что не стал есть пирог сразу. — Плохо спал? Мне казалось, что ночь, проведенная вдали от Альва, наоборот, пойдёт на пользу, — улыбнулся Марис. — Я просыпался каждый час. Мне чудилось, что вот-вот Альв нашлёт на меня видение. Ужасное чувство, — поморщился Сона. — Он исправится. — К тому времени я или заработаю нервное расстройство, или убью его, — вздохнул Сона и собирался перешагнуть через дерево, но наткнулся на спину мулата. — Чувствуешь? — пригнувшись, прошептал Марис. Сона прислушался, но ничего не услышал, когда нос уловил тяжёлый металлический запах. Марис прислонил палец к губам и поманил за собой. С каждым шагом запах становился сильнее, как и напряжение в кончиках пальцев. Сона чувствовал, как магия закипает в венах, как алое пламя готово вырваться наружу. В такие моменты всегда становилось боязно. Нарма учил, что когда пламя окутывает сердце, оно должно оставаться холодным, а ум ясным. Иначе огненный бог пожрёт и мага. Сона не сомневался в словах дракона, но легче не становилось. — Пожри меня, Ролог, — выругался Марис. — Серьёзно? — Раньше так говорили, — пожал плечами мулат. Перед ними лежал огромный сизый волк. От головы до лап шкура зверя была залита кровью, а грудь тяжело вздымалась. Пространство вокруг буквально вибрировало от плотного запаха крови. — Ему явно осталось недолго, — прикрыв рукавом нос, вымолвил Сона. — Это волколак, — указывая на огромные клыки, приподнял бровь Марис. — Оставим его здесь? — предложил омега. — Конечно нет, — возмутился мулат и, сняв огромный плащ, постелил на траву. Перекатив волка на ткань, они взялись за оба конца и подняли тушу. Волколак порыкивал, но больше никаких движений не совершал. По ощущениям зверь весил не меньше тысячи футов, и Сона почувствовал себя стариком, у которого вот-вот отвалится спина. Было жаль, что даже несмотря на драконьи силы и регенерацию, великим силачом он не стал. До хижины оставалось полмили, когда к ним выбежал взволнованный Альв, а за ним и Нарма. — Нужно быстрее затащить его внутрь, иначе на пир придут все кровожадные жители леса, — протараторил Альв. От удивления Сона чуть не выпустил угол плаща. Он впервые видел Альва таким активным и взволнованным. — Мы не может принести его в подземелье, — отчеканил Нарма. — Но он же умирает, — возразил Альв. — Это может быть ловушка. Слишком опасно раскрывать наши владения. Марис, занёсем его в хижину, и там ты вместе с Альвом займёшься ранами. Мы же с Соной останемся охранять снаружи. В четыре руки они намного быстрее дотащили волка до дома. Теперь это была не разваливающаяся халупа, а благодаря стараниям Мариса добротный дом. Сона так и не смог разгадать тайну, как мулат воздвигает сооружения и что в них на самом деле настоящее, а что всего лишь магия. На ощупь всё было реальным. Альв скинул всё со стола, и они аккуратно положили волка. Теперь, когда волколак был максимально близко, Сона почувствовал резкий запах гноя, исходящий от ран. Этот альфа наверняка не один день находится в таком состоянии. Произойдёт чудо, если Марис сможет поставить его на все четыре лапы. Впрочем, омега не сомневался, что мулат справлялся с ранениями похуже. Кинув на оборотня недоверчивый взгляд, Нарма поманил Сону за собой. Внутри дома звуки были приглушены, но сейчас, выйдя наружу, слух уловил отчётливые поскуливания и чавканья. — Ближе они не подойдут, — успокоил дракон. — Был бы я здесь один, они бы не стали церемониться, — усмехнулся Сона. — Твоя аура устрашающа только для простых смертных. Ты должен лучше её контролировать, чтобы тебя боялась любая тварь или монстр, связанный с магией, — завёл разговор Нарма. — Я пытаюсь. — Ты боишься своей магии. Ты всю жизнь боишься. Боялся, что головорезы свернут шею, что мальчишка-пират не сдержит слово, а хозяин за побег спустит шкуру. Боялся непомерной жестокости капитана Дрюма, боялся принца, что украдёт сердце дорогого капитана. И в конце концов ты боялся жизни вдали от моря. Я знаю, что страх порой полезен. Он может сохранить жизнь и уберечь от безрассудных поступков, но его было слишком много в твоей жизни. Сона, затаив дыхание, слушал дракона. Он и не догадывался, что Нарма настолько осведомлён о его жизни. И это стало такой неожиданностью, что омега не знал, как правильно реагировать. Злиться за вмешательство в его мысли или же быть польщённым, что Нарме он не безразличен. — Так может, пора разорвать порочный круг? Ты уже взрослый омега, и никакой капитан Дрюм не опустит на твою спину плеть. А если такая опасность нависнет над головой, то просто щёлкни пальцами, и мерзавец сгорит во всепожирающем пламени. Теперь ты можешь полностью контролировать свою жизнь. — Разве? Хоть оковы и другие, но я всё так же несвободен, — смотря на алое пламя на руке, сказал Сона. — Так сделай эти оковы своим оружием, а не средством заключения. Перестань бояться магии, и ты поймёшь, что она на твоей стороне. Мы все на твоей стороне, — проговорил Нарма и сел на широкие перила, — но не забывай, что всему есть предел. Если ты начнёшь сеять вокруг хаос, то ни к чему хорошему это не приведёт. На этом разговор завершился, и дракон, прикрыв глаза, задремал. Поняв намерения ящера, омега вздохнул и, скинув дорожную тунику, ступил на поляну. Отрицать было глупо. Слова Нармы всегда находили отклик в душе. Несмотря на всю храбрость и боевой дух, в его жизни действительно было много страха. А в последнее время и подавно. Сона почувствовал запах смрада, и на поляну вступило нечто, напоминающее груду склизких червей. Вот только безобидные червяки не имели два ряда острых зубов в отличие от этой твари. Омега расправил плечи и почувствовал, как магия сконцентрировалась в ладонях. Оставив разум чистым, Сона поднял руки на уровень груди и, согнув локти, начал совершать вращающие движения. Пространство вокруг завибрировало. Омега затылком почувствовал взгляд Нармы, но не смея отвлекаться, сосредоточился на монстре перед собой. Тварь успела подползти ещё ближе, когда в руках мага образовались огненные плети, и он, выкинув их вперёд, уцепился за склизкую шею. Тварь завизжала, черви на теле стали извиваться ещё сильнее, но было уже поздно. Огненная удавка крепче сжалась на шее, прожигая плоть, пока полностью не отсекла голову от туловища. Огненные плети растворились в воздухе, магия теплом растеклась по телу, и омега почувствовал удовлетворение. Подходить к хижине больше никто не осмелился. Марис вместе с Альвом пробыли с волком несколько часов, когда в доме раздался грохот, за ним ругань, а потом двери снесла огромная туша. Нарма, не изменившись в лице, так и остался сидеть на перилах. Лишь огненный шар, нависший напротив волка, говорил о серьёзности его намерений. Волколак же хоть и не крепко стоял на лапах, но обнажив мощный ряд зубов, был готов дать отпор. Сона понимал, что ситуация накаляется, поэтому, повинуясь внутренней интуиции, опустился на одно колено и перекувыркнулся через голову. Прижатые к голове уши волка заинтересованно приподнялись, и спустя небольшой промежуток времени он повторил кувырок. Сона надеялся, что раз волк ответил на приветствие, то получится построить диалог. Но тот и не намереваясь перекидываться в ипостась альфы, стремглав рванул в чащу. — Его же разорвут! — выкрикнув, поравнялся с Соной Альв. — Линелейские волколаки самые быстрые из существующих кланов. С ними в скорости и драконы не сравнятся, — скосил взгляд на Нарму Сона. — Даже мы с Нармой не знали их приветствие. Как ты понял, что он из них? — спросил Марис. — У него был выжжен трезубец на бедре. Это их знак уважения предкам, — ответил омега, — о Линелейском клане я узнал, когда Риас, будучи подростком, сцепился с одним в драке. Не поделили какой-то кинжал, как я помню. Мы поняли, с кем связались, только тогда, когда подросток, не совладав с гневом, у всех на глазах перекинулся в волка. Шумиха поднялась большая, и дело дошло до главы клана, который лично пришёл уладить конфликт. В итоге их принудили помириться, а кинжал отдали Риасу. Линелейским волколакам запрещено перекидываться в зверя, когда против тебя менее трёх противников. Так я и узнал об их приветствии. — Наконец-таки ты стал приносить пользу, — оскалился Нарма, а Сона, фыркнув, улыбнулся. — Не волнуйся, с этим оборотнем всё будет в порядке, — приобняв Альва за плечи, приободрил Марис. *** Ладони ложатся на алебастровый торс, и Сона чувствует прохладу кожи. Руки скользят выше, пальцы зарываются в волосы, и омега притягивает альфу ближе. Желанные губы дарят утешение, руки скользят по телу, и теперь Сона плавится под горячими ласками. Он почти проваливается в сладкую негу, когда замечает, что радужка глаз альфы заплывает чёрным цветом. Лицо становится хищным, и его выкидывает в реальность. Сона пытался унять сердцебиение, когда услышал тихий вздох. В дверном проеме стояла причина его бед. Сона сжал кулаки и попросил у богов выдержки, чтобы не подпалить гадёныша. — Хватит залезать в мои сны, — прорычал маг. — Но они такие горячие, — парировал в ответ Альв. Сона подумал было, что после происшествия с оборотнем они с Альвом нашли взаимопонимание. Омега начал интересоваться пиратским бытом, просил поведать о всех неведомых существах, что довелось повстречать Соне, и даже порой сам рассказывал отрывки из жизни на севере. И всё было бы идеально, если бы не одержимость Альва иллюзиями. У омеги не получалось одурачивать Сону ими в реальности, и он решил попытать удачу в ночное время, когда контроль у бывшего пирата почти отсутствовал. Он нашёл его уязвимое место и каждый раз подсовывал интимную обстановку и обнажённого Рикмана. Если бы не прошлое Альва, Сона непременно посоветовал бы ему найти подходящий член. Но помня о двух замерших беременностях, у него язык не поворачивался сказать подобное. — Скажи, сегодня он был близок к реальному? — продолжил Альв. — Не смей, — пригрозил Сона, — не смей больше тренировать на мне свои иллюзии. Альв, ребячась, высунул язык и припустился прочь из комнаты. У Соны дёрнулся глаз, и, неосознанно приняв правила игры, он бросился вслед за омегой. Вереща, что его пытаются убить, Альв вбежал в библиотеку и прикрылся сидящим на стуле Марисом. — Кажется, ты не в духе, — смотря на разъяренного Сону, подметил мулат. — И чья же это вина? — осклабился в ответ омега. — Не злись на Альва. Он наверстывает упущенное время. Ему ведь надо на ком-то тренироваться, — по-своему защитил чёрного мага мулат. — Тогда пусть он колдует реки из вина, цветочные луга и прекрасных существ. А не изводит меня мертвецки бледным Рикманом. — Дядя Рикман не получается таким, как надо. Я ведь почти его не помню, — в своё оправдание пробубнил Альв, а Сона, виновато поджав губы, сел за стол и, плеснув воды в стакан, сделал пару больших глотков. — Зато Сона наверняка помнит милашку Рикмана до мельчайших подробностей, — подал голос, сидящий в противоположном углу стола, Нарма. — Милашку? Это из Вашего рта сейчас вылетело это слово? — выпучил глаза Сона. — А как мне ещё называть альфу, которой целый час нацеловывает ручки больного омеги, а потом убаюкивает в своих объятиях, — выпятил губы дракон, а Марис повторил следом. Сона истерично хохотнул, а потом, уткнувшись в ладони, пробубнил: — Нацеловывал? Он не знал, что первее сведёт его с ума. Внезапное ребячество магических существ или нежный Рикман. — Вы только посмотрите, как покраснел, — воскликнул Альв и попытался убрать руки омеги от лица, но Сона оттолкнул его. — Не думал, что увижу его, залитым краской стыда. Ему настолько неловко, что даже температура подскочила, — не унимался чёрный маг. — Альв! — попытался усмирить омегу Марис. Жар всё никак не мог утихнуть, и Сона продолжал держать лицо в ладонях. В голове вырисовывался образ Рикмана, что стоял на коленях возле кровати и, целуя руки, дарил утешение. Это было слишком интимно. — У тебя даже руки покраснели, — охнул Альв. Сона наконец-таки поднял голову и взглянул на руки. От кончиков пальцев и до самых плеч они были ярко-красного цвета. — Жжётся, — прошептал Сона. — Вот уж реакция! Вот уж природа! — воскликнул Альв. — Больно! — вскрикнул Сона и вскочил из-за стола. — Больно!!! — Это ненормально, — первым пришёл в себя Нарма. Сона помнил боль, когда магия впервые пробудилась. Ощущения были, словно он заживо горел в огне. Теперь же он чувствовал, как к голой коже прикладывают раскалённое докрасна железо. Звуки, запахи полностью исчезли из мира, и он видел перед собой лишь шевелящиеся губы Нармы и маячившее рядом обеспокоенное лицо Альва. Омега хотел подшутить над его смешно выпяченной губой, но тело налилось тяжестью, и пришлось опуститься на пол. Голова прислонилась к мягкой шкуре, и Сона почувствовал ледяные ладони Мариса на лице. Перед глазами была опухшая рука, а под слоем крови виднелись символы. Но у Соны не было ни сил, ни желания всматриваться в них. Он прикрыл глаза и сосредоточился на руке Альва, что крепко сжимала его ладонь.