Нашатырь - 2. Охота с элементами дипломатии

      Сумрак заворочался и, лениво приоткрыв глаз, несколько раз сморгнул. Имплантат, как всегда бывало после сна, активировался с некоторым запозданием, впрочем, самец давно уже привык к этому небольшому неудобству. Он даже иногда забывал, что носит протез. Главное, чтобы зеркал поблизости не было…       Рассеянный бледно-желтый свет мягко лился сквозь окна, теряясь на полпути в темных недрах главного зала — судя по всему, было еще очень-очень рано. Учитывая, насколько насыщенной выдалась ночь, отдыхать следовало еще как минимум до полудня. Драгоценные женушки окончательно угомонились, только когда выжали своего воина до последней капли, тогда и он смог перевести дух, мгновенно уснув среди своих умиротворенных хищниц. Поистине, они нашли друг друга: пятеро ненасытных самок и совершенно не умеющий халтурить самец…       Он скосил взгляд на свою грудь. Греза безмятежно дремала поверх нее, уткнувшись в чешую любимого жвалами и чуть влажной носовой складкой. Ниже, на животе, с комфортом расположилась Солнышко, ревниво накрыв ладонью паховый бугор супруга. Прорва дрыхла в головах, и Сумрак, прижавшись к старшей самке затылком, чувствовал ее спокойное, глубокое дыхание. Полночь и Осень прильнули по бокам, причем, первая порядком отдавила самцу руку — возможно, от этого он и проснулся в такую рань. Тем не менее, вставать абсолютно не хотелось. Сумрак аккуратно вытащил потерявшую чувствительность конечность из-под самки и, вытянув вверх, не спеша размял, после чего приобнял беспокойно заерзавшую Полночь и лег поудобнее, собираясь еще несколько часов поспать. Лежать в куче расслабленно посапывающих самок было приятно: уютно, тепло и мягко. Когда большую часть года приходится спать на жесткой, как доска, койке, на дереве или даже на голой земле, поневоле начинаешь ценить такие моменты превыше всего…       Сын Грозы вновь смежил веки и блаженно прислушался. Из сада доносились приглушенные массивными каменными стенами звуки утра: попискивание пернатых тварей, далекий гул пробуждающегося поселка и несмолкающее ни на минуту многоголосое детское чириканье. Мальки уже были бодры, полны сил и готовы к кипучей деятельности — все четырнадцать штук. Потрясающе, вот бы ему хоть половину такой энергии…       Время от времени слышалось взволнованное стрекотание Луны, пытающейся как-то организовать детенышей — девочке сейчас было нелегко, так как за неимением других младших самок в Сезон на нее ложилась основная забота о малышне. Но дочь Полночи неплохо справлялась, кроме того, ей полезно было практиковаться. Несмотря на то, что Сумраку пока что вполне хватало пятерых самок, и расширять гарем он в ближайшее время не собирался, от планов на Луну самец в перспективе ни коим образом не отказывался. Последнему слову, конечно, предстояло остаться за ней, тем не менее Сумрак был абсолютно уверен в этом долгосрочном проекте. Никуда эта юная красавица от него не денется. И пусть Полночь сколько угодно скрипит зубами от мысли, что дочери со временем придется делить с ней одного самца, — к тому времени, как Луна созреет, это уже будет не ее дело. Как только самочке исполнится тридцать пять, он начнет ухаживания, и она их несомненно примет. Уже сейчас видно, с каким интересом она поглядывает на владельца гарема. Да он и сам не упускает случая подкинуть будущей невесте какую-нибудь безделушку или сделать невинный комплимент. Ну, что… Тут определенно есть, ради чего стараться. Лишь бы не перестараться…       Прорва повернулась во сне, и ее тяжелая пятерня с размаху хлопнулась самцу прямо на лицо, заставляя вернуться в реальность. Сумрак потихоньку отодвинул лапищу главной жены, беззвучно усмехнувшись одной максиллой. Госпожа, кажется, даже мысли его стремилась контролировать, напоминая о своем главенстве, стоило лишь немного замечтаться о других самках. «Если бы ты вела себя немного деликатнее, то тоже фигурировала бы в моих мечтах, а не только в кошмарах», — про себя урезонил ее сын Грозы. Прорва, не просыпаясь, фыркнула, как будто ментальное послание до нее реально дошло, и, потягиваясь, откинулась на спину, отчего голова Сумрака соскользнула и стукнулась об пол. Осень заурчала и повернулась вслед за Прорвой, от души боднув супруга под ребра. Пришлось подвинуться, из-за чего Греза медленно сползла с груди самца и потешно развалилась заметно выпирающим пузом кверху. Сумрак перевел взгляд на любимую жену и прищурился: вот так ничего себе, похоже, она уже… Однако, быстро в этот раз — даже Солнышко с Полночью обогнала… Интересно, сколько детенышей он обнаружит тут на следующий год?..       Сын Грозы задумчиво поглядел в потолок, пытаясь прикинуть возможное количество очередного прибавления и грядущие в связи с этим затраты. Все-таки старшие самцы не врали: гарем, даже такой небольшой, как у Сумрака, сжирал уйму средств. Пища, бытовые нужды…. А также ремонт, ремонт и еще раз ремонт… Хотя угодья и постройки достались новому хозяину в готовом виде, их состояние оставляло желать лучшего. И если в первый год самцу было все равно, в каких условиях обитают его любовницы, то далее он уже всерьез озаботился тем, насколько будут обеспечены всем необходимым для жизни его жены и детеныши, потому с максимальным рвением взялся за благоустройство. Вскоре гарем действительно стал обретать обжитой вид — обновилась обстановка, в комнатах стало не так страшно находиться, как прежде, а, напротив, даже приятно. Ну, что касается интерьеров, тут, конечно самки постарались. Другое дело, что понятно, на чьи деньги. Впрочем, куда их еще было тратить-то? Оружием и экипировкой клан обеспечивал, а до именных заказов Сумрак еще как бы и не дорос; пить он не пил, играть не играл, самоапгрейдами не увлекался… Вот все честно в семью и вкладывал. Только вкладывать с каждым годом требовалось все больше и больше, а порядка что-то не сильно прибавлялось — просто чудеса! Но сын Грозы не был намерен сдаваться. Молодой самец хорошо помнил гарем отца и отчетливо представлял, к чему следует стремиться, не сомневаясь в том, что рано или поздно все получится. Только надо было еще немного постараться…       Сын Грозы старался уже третий год. Вот прямо с «Острова» и старался, берясь за самые сложные задания и замахиваясь на самые почетные трофеи. Положение несколько осложнялось тем, что рядом постоянно крутился Кошмарик, за которым требовалось неустанно приглядывать, но так сложилось, что Сумрак уже не мыслил Охоты без своего шустрого и предприимчивого напарника, а потому периодически подтягивать более слабого, чем он сам сына Броска было почти в радость. Хотя, если бы кто-то сказал, что последний просто сидит у Сумрака на шее, Сумрак непременно бы в ответ возразил. Кошмар, конечно, являлся менее опытным и умелым бойцом, но ему было не занимать находчивости и решимости. Там, где сын Грозы колебался или тупил, его товарищ мог найти скорый и неожиданный путь решения, а там, где загонялся по пустякам, Кошмарик на своем примере показывал, что можно и нужно ко всему относиться проще. Таким образом, вдвоем они действовали намного эффективнее, чем поодиночке, неизменно приходя к успеху.       Они стали друг другу доверять — без оговорок, без условностей, без оглядки — когда именно это произошло, сын Грозы сам толком не понял, просто в какой-то момент осознал, что напарник — единственный, от кого он в клане не ждет никакого подвоха. Кошмар, конечно, мог сглупить или повести себя несерьезно, но подставить, подвести или струсить — никогда. А еще сын Броска не имел привычки осуждать. Подколоть по-приятельски мог, но это не в счет. Вот, пожалуй, за это Сумрак особенно ценил друга.       Что касается отношений с другими охотниками, то на самом деле нельзя было сказать, что после победы на «Острове» все так уж сильно изменилось. Старшие члены клана, как глядели на Сумрака косо, так и продолжали глядеть, только теперь еще и с примесью суеверного страха. Молодняк, как лез общаться, так и лез, правда почтения со стороны Молодой Крови заметно прибыло, а кое у кого оно переросло в подобие молчаливого обожания. Признаться, это немного пугало…       Кроме того, сам Сумрак как-то не особенно чувствовал себя представителем Высшей касты. Он, собственно, даже не знал, как ему следует себя вести. Перенимать пафос Великих он считал смешным, но и непринужденность молодняка казалась теперь недопустимой. В итоге, по отношению к остальным членам клана сын Грозы так и остался достаточно замкнутым, продолжая обрастать странными сплетнями. Последнее, кстати, одновременно и радовало, и огорчало. Радовало — потому что старые шутки про женскую одежду и перетраханный отцовский гарем постепенно отошли на второй план, огорчало — потому что новые сплетни в чем-то были еще хлеще. Например, слух о том, что сын Грозы немного-немало настоящий киборг, и внутри у него сплошная механическая начинка, часть которой вылезла наружу после сложной Охоты. Кошмарик своими ушами слышал, как об этом шептались новобранцы. Старожилы на это, правда, возражали, утверждая, что Сумрак специально заменил один глаз на имплантат, чтобы сквозь стены видеть и Жесткачей на станции выслеживать. А молодняк ужасался: как это, теперь и в своем отсеке уединиться нельзя? Пройдет этот, с глазом, и все увидит через стенку, кто что делает…       Самое веселье началось, когда достоянием общественности стала порезанная Кошмаром запись, из которой было совершенно неясно, каким образом охотник смог зайти в битком набитый Жесткачами реакторный отсек и не подвергнуться массовому нападению. Так красному глазу приписали дополнительную способность к гипнозу… И плевать на то, что он появился уже после охоты на «Острове». Но этого бойцам оказалось мало. Вскоре их феноменальная логика породила новую конфигурацию, в которой имела место чуть ли не интимная связь с Маткой. Сумрак сильно сомневался, что хотя бы один из сплетников в принципе задумывался о механизме и самой возможности полового контакта с Жесткачом, но для разбушевавшейся фантазии сородичей, по-видимому, не существовало преград. Потом кто-то еще некстати вспомнил «гарем из уманок», и вскоре за Сумраком уже закрепилась репутация махрового ксенофила, который, прежде чем убить жертву, считает своим долгом ее загипнотизировать и отыметь, даже, если это Трудное Мясо или… Да, и вот того гигантского плывуна он определенно тоже трахнул! И, разумеется, пол добычи его при этом ни коим образом не волновал…       Короче говоря, был период, когда Сумрак, что ни день, то узнавал о себе что-то новенькое — когда от Кошмарика, а когда и из первых жвал. Поначалу это раздражало, потом стало веселить, а потом просто наскучило…       Но вот с одним «нововведением» самец так и не смог смириться. Речь шла о внезапно появившейся у него… Кличке. Собратья взяли и переименовали сына Грозы, не спросив на то его согласия и даже предварительно не уведомив. Так что некоторое время он даже не понимал, когда к нему обращаются… А, когда понял, то откровенно психанул, хорошенько помяв нескольких товарищей. Впрочем, необходимого эффекта данные меры не возымели. Самое удивительное, что напарник ничего обидного в этом не видел и даже наоборот обзавидовался, утверждая, что клановое прозвище, да еще и неиздевательское — это по-настоящему круто, и немногие в годы Сумрака могут таким похвастаться.       — «Капкан» — это самое что ни на есть издевательское прозвище, — возражал сын Грозы.       — Это в чем же? — никак не мог взять в толк сын Броска.       — В том, как я выгляжу с левой стороны в профиль! — яростно тыча когтем в зубные импланты, отвечал Сумрак.       — Да никому вообще дела нет до твоих жвал! — пытался, в свою очередь, убедить товарища Кошмар. — Ребята имеют в виду твою общую смертоносность. Ты положил в одиночку тысячу Жесткачей!       — Вечно ты округляешь в большую сторону! Того гляди, все начнут думать, что это я себе добычи прибавляю, — недовольно ворчал старший самец.       — Ой, да все в большую сторону округляют, — парировал товарищ. — Да и не суть это важно. Я тебе о другом толкую: никто и не думает над тобой смеяться, наоборот уважают.       — Уважают, так пусть и зовут нормально по имени! — вскипал Сумрак.       — А вот это личное дело каждого, как свое уважение проявлять, — решительно ставил точку Кошмар.       Как бы то ни было, кличка к сыну Грозы прилипла очень быстро и начала просто пугающими темпами вытеснять имя, данное матушкой. Это было неприятно, но что он мог поделать? Не бежать же Гневу жаловаться… Оставалось лишь самому в своих позывных не запутаться. Один «Фокусник» от Прорвы чего стоил…       Помимо сплетен и клички клан преподнес покорителю «Острова» еще и третий неприятный сюрприз: со стороны молодняка неожиданно начались покушения на его копье! И вот это уже ни в какие рамки не укладывалось! Сумрак вообще терпеть не мог, когда кто-то входит в контакт с его боевым оружием и при этом не умирает, о чем, кстати, явственно давал всем понять. Поэтому настоящим шоком для него стала попытка Вопля украдкой прикоснуться к его копью, висящему за спиной. Это был первый раз, когда сын Грозы хорошенько наподдал, в сущности, довольно безобидному мальку. Сумрак, возможно, еще не стал бы его лупить, если бы услышал внятное объяснение произошедшему, но Вопль только сбивчиво стрекотал и жмурился, а потому получил по заслугам. Увы, данный плачевный пример ничему не научил остальных мальков. В следующий раз сын Грозы поймал за непонятным рукоблудием уже Броню, подкравшегося сзади после построения. Высший ощутил, что кто-то задел его оружие и тотчас же обернулся, встретившись глазами с юнцом. Переведя взгляд от испуганной физиономии Брони к его руке, вцепившейся в древко чужого копья, Сумрак аж взревел от негодования. Броня, однако, успел сбежать.       Потом таким же образом попалась еще пара новобранцев, после чего самец вообще перестал понимать, что происходит. Ситуацию, как обычно, прояснил всегда во всем осведомленный Кошмарик.       — Молодняк впечатлился твоей победой, — объяснил он, — и решил, что твое копье приносит удачу. Типа, если за него подержаться, то на следующей Охоте не сгинешь.       — Это с какого?.. — потрясенно вытаращился сын Грозы.       — Ну, наверное, в продолжение истории о демонах, — хмыкнул Кошмар. И добавил доверительно: — Кстати, ты бы не реагировал так остро — они думают, что примета сбудется, только если ты не заметишь. Ну жалко тебе, что ли?       Нет, Сумраку, конечно, было не жалко… К тому же, хотя бы один позитивный момент появился… Но малькам ведь только волю дай — моментально обнаглеют. Что им тогда, к примеру, помешает, узнав о популярности Сумрака у женского пола, сочинить примету о том, что для успешного Сезона надо к его паховой броне приложиться?..       Однако сейчас все это было неважно, сейчас это все было далеко, потому что Сумрак наслаждался долгожданным покоем у себя дома в окружении любимых самок, любовался на своих подрастающих отпрысков, обустраивал гарем, отсыпался… Сегодня он сходит на охоту, потом посетит Отмели, а вечером вернется к женам и вновь до утра будет дарить им свою любовь. И все у него будет как надо. Все у него будет хорошо.       …Внезапный писк коммуникатора прервал его мечтательные мысли.       «Наверное, Кошмарика опять поговорить тянет», — обреченно подумал самец. В позапрошлом году пришлось быть на связи с напарником до самого окончания Сезона, который сын Броска впервые решил провести согласно всем правилам и традициям. В прошлом году история повторилась с незначительными вариациями. Но, если честно, Сумрак надеялся, что на этот раз Кошмар обойдется без его советов… Да видно, не судьба. Хотя, к чести сына Броска, продержался он достаточно долго — почти до середины брачного периода.       Аккуратно выбравшись из-под самок, воин встал и потихоньку пересек зал, чтобы взять коммуникатор. Самки его исчезновения как будто не заметили — Солнышко обнялась с Грезой, та перелезла на брюхо к Прорве, а Полночь и Осень зажали их с боков. Глядя на сонный клубок, Сумрак криво усмехнулся и откинул крышку устройства.       «Жду тебя завтра у себя», — гласило сообщение от отца. И, прежде чем Сумрак успел возмутиться, пришло еще одно: «Я в курсе, где ты и чем занимаешься, но дело важное и не терпит отлагательств». А после окончательно добил следующим: «Учитель Пустошь был бы благодарен, если бы ты за это взялся».