Pour la victoire, pour te

Мэрр завернула за угол длинного коридора отеля. Свет заходящего за горы солнца едва доходил до её лица, а волосы были мокрыми не столько от пота, сколько от постоянно попадавших в них снежков. Румяная, она терла руки. Несмотря на плюсовую температуру, на улице было довольно зябко. Девушка представила, как сейчас зайдёт в тёплый душ... На пути возник силуэт. Невысокий и довольно худой. Но он смог перекрыть ей свет. Мэрр остановилась и вздохнула. Она знает, что сейчас будет. Кентен уж точно первым делом накинется на неё. — Это из-за тебя, — сказал он чётко, будто фраза была выучена. — Конечно, из-за меня. Я же уговорю пятерых человек, которые выше меня по должности, поставить тех, кто мне важнее. Логично, — ответила она тоже отточенной фразой: рано или поздно она бы понадобилась. — Такое уже было, — карие глаза горели чем-то нехорошим. — Когда? Один раз? В Антхольце в прошлом году? Ты до сих пор помнишь тот сингл-микст? — девушка оторопела. — Да, ведь ты снова... — Кентен, это чемпионат мира! Ты серьёзно считаешь, что только ты заслуживаешь бежать?! Эго у тебя на месте, это я всегда знала. Но чтобы ты настолько себя превозносил?.. Блять, да ты себя послушай. Тебе внимания не хватает? Чего тебе не хватает, сука, чего? Я устала мириться с этим, — Мэрр выдавила из себя последние слова, даже не вспомнив, что сказала до них. — А ты разве не эгоистка? Эрик и Эмиль тебе ближе, конечно же. А я-то... — Идиот. Успокой свое раздутое самомнение и дай гонке сложиться так, как она сложится. Это твоя команда! Ты не один в ней, ты стал чемпионом мира в прошлом году. Сейчас есть те, кто тоже могут пробежать... Резкий шаг. На футболке девушки оказалась его рука. Он тряхнул ее за ткань и молча смотрел куда-то сквозь неё. — Эмиль! — неожиданно громко прокричала Мэрр. Она всегда боялась звать его на помощь. А теперь не боится. И пусть он даже не придёт, не услышит — хотя бы этот судорожный крик останется в голове Кентена. — Твой Эмиль не пробежит, а... — Кентен выдохнул и слегка поднял глаза, — завалит... — Завалю я сейчас твоё ебало. Зелёные глаза резали душу. Глубже и глубже. Кентен отпустил Мэрр, но та не сдвинулась с места. Ещё миг — один из них сорвётся. — В глаза мне посмотри! — шёпотом сказал Эмильен. Товарищ по команде вздрогнул всем телом, но посмотрел. — Никому не всралось твоё эго, единственный и неповторимый герой французской сборной! Никому! Тебе сто раз объяснили, почему так решили. Тебе сто раз сказали, что ты не бежишь, а смириться ты не можешь. При чём тут Мэрр? В чем ты её сейчас обвинил? Он молчал. Мэрр тоже. Она была не тут. Я не знал, как подобраться к Кентену поближе. Все мои предыдущие попытки оборачивались провалом. Мы с ним не просто разные, а противоположные. У него в голове амбиции и титулы, у меня — чувства. Я никогда его не пойму, а он никогда не поймёт меня. — Поведи себя как олимпийский чемпион, а не мудло раздутое! Если это утешит всех твоих тараканов, — Эмильен наконец слегка согнулся и прошептал: — Трахни меня в жопу! Вперёд! Я не помню, что сказал потом. Но ещё что-то точно было. Или это было только в моей голове? Ладно, не суть. Но эти щенячьи глазки... Как его только терпит его девушка?! Парень наклонился к Кентену и оттолкнул его в сторону. — Давай, борись за личный титул. Ты же так этого хочешь. Кентен смотрел на девушку, которая держалась в стороне. Она больше не хотела ему помогать. Она готова была на всё, только бы эти амбиции не перекрыли его разум. Сколько всего она хотела сказать ему? Много. Но он никогда в жизни её не слушал. Либо, может, несколько раз. Но всегда он уходил первый с бесед, всегда отдалялся, сколько бы Мэрр ни старалась его остановить. Кентен всегда будет недоступным для неё. Из всех тех, кого она знает, он самый большой эгоист. Он не готов сделать шаг назад, чтобы прислушаться и успокоить себя, чтобы ожидания не давили так незаметно... Она уже смирилась. Мэрр уткнулась Эмильену в руку и больше не открыла глаз. Было легче просто забыть этот вечер, чем стараться помочь тому, кого она не понимает... — Он такой. Всегда таким был. Но подобного я от него не ожидала, — девушка долго держала глаза закрытыми, прежде чем открыла их уже в комнате. — Кто ж ожидал? Не хочу больше его мусолить, — Эмильен дернул плечами, — но ещё один такой высер — он ответит за свой язык. Мэрр кивнула и легла в постель. А парень долго рассматривал потолок. А заслужил ли я?

***

Заслужил? Заслужил, не переживай. Стоя рядом с тобой, я никогда в себе не засомневаюсь. Особенно когда я заставила тебя, осла, бежать с коротким рукавом. — Нет, Жюли! А если... — Если что? Замерзнешь? Ты не Себба, ты тоже этого хочешь, я знаю. — Мы побежим так все. Пусть это будет... сейчас, как там Мэррка говорит? Давление, что-ли, — Лу пожала плечами. — Пускай все нас боятся. Только Мэрр ни слова, — Эмильен выдохнул: деваться было некуда, да и идея ему понравилась изначально. Почему я с ней спорил? Я же не был согласен! Но мне так нравится видеть её огонь в глазах. А ещё нравится видеть её гнев. Она контролирует его, словно какую-то силу. Я пока так не умею, я бесконечно ей восхищаюсь. После её падения у меня не было ни единой мысли, что она проиграет ещё хоть раз. Она сделала невероятное. Кто после падения проведёт свой этап настолько шикарно? Только Жюли, я её обожаю. Все как в тумане. Полторы минуты преимущества, передача... Ребята творят невероятное. Так же как и норвежцы. А я не смог. Не смог перестать думать. Как давно я не испытывал это чувство? С прошлого сезона. Просто думаешь обо всем, что тревожит. Иногда такой гандикап вызывает больше волнения, чем парочка соперников позади. Но я знаю: спастись от мыслей мне не помешает уже ничего. Я научился с этим справляться. И лучше пойти на круг, чем стоять и выцеливать, ещё больше думать. Жюли... Одна мысль — как хорошо, что штрафной круг всего один. Она меня закопала бы. Я не стремился просто пробежать свой этап. Я хотел его прожить. Так же как и она. Не бежать так, словно у меня есть эти полторы минуты, а так, словно там секунд двадцать. Сложно объяснить то, что я пытаюсь доказать сам себе. Копаться не хочется, хочется продолжать. Эмильен финишировал в полную силу, наконец позволив себе расслабиться только перед счастливым Эриком. Но от голубых глаз не убежало ничего: она медленно следила за движениями его. Сначала издалека. Потом ближе. Я хотел, чтобы она сама обняла меня. Но эта девушка такая неприступная... Иногда я её боюсь. Боюсь того, что ещё она может сделать. Надо будет подумать о том, как сказать Мэрр обо всех моих чувствах. Или это необязательно: она и сама поймёт половину.

***

— Я лучше пробегу гонку с больной головой — она станет болеть меньше. Я вспомнила эти слова на втором круге. Мэрр не гнала меня, а просто наблюдала. Чтобы потом погнать во всю силу. Я знала: буду рада десятке сильнейших. Голову все ещё потряхивало после падения в эстафете, но эмоции перекрыли какие-либо симптомы. Стойка. Четвёртый выстрел. Я вспомнила ту самую последнюю стойку всей смешанной эстафеты. Эмиль, не убивай и меня, пожалуйста. Жюли улыбнулась сама себе, когда финишную черту пересекла Жюстин. Первая. Она заслужила. Рядом не было никого: будто бы люди растворились. Только Мэррка где-то радуется, и я слышу её вопли. Она не умеет по-другому. По-нормальному с ней не бывает. Жюстин подошла к девушке, сидевшей в раздевалке. Они остались наедине: Лу выбежала на улицу. — Сколько поздравлений получила? — неуверенно начала Жюли. — Я не считала. А это важно? — Абсолютно нет. Главное — ты первая. Я... Господи, не могу описать? — Неужели ты рада? — Почему бы и нет? Всё-таки мы с тобой в одной команде, так? Жюстин сморгнула влагу с ресниц. — Ты всегда была такой упрямой... — А ты всегда была неожиданной — вернёшься тогда, когда все, казалось бы, тебя забыли. Жюли положила руки на плечи сокомандницы. Ты лишь успела взглянуть в голубые сияющие глаза. Они не горели. Они пылали. — Голова и правда станет болеть меньше! Я честно тебе говорю. Эмильен неохотно на меня посмотрел. А я легла ему на плечо и уснула практически сразу. Как и Мэрр.

***

Спринтерская гонка должна начаться через полчаса. И каждый болельщик сгорает от нетерпения. Это же чувство разделял и один норвежец. Он, идя вдоль трассы, выглядывал почти французскую девушку. И нашёл. Мэрр стояла на самом краю снежной подушки, что-то судорожно ища в телефоне. Вебьорн боялся спугнуть её, но в то же время это был идеальный момент, чтобы поближе с ней познакомиться. Он аккуратно подошёл сбоку, чтобы девушка смогла заметить его боковым зрением. Мимо пронёсся Эмильен, Мэрр подняла голову и кивнула ему. Затем заметила подозрительно близко стоящего к ней норвежца. — Мэрр? — улыбнулся он. — Вебьорн, какие люди! — она повела себя так, будто знает его несколько лет. Парень оторопел. — Чем я могу помочь? — Я... — он снова запнулся, а Мэрр посмотрела ему в глаза. Он стал задыхаться от своей беспомощности рядом с ней. — Поговорить, посидеть, обнять? — пыталась помочь ему девушка. — Скорее, первое. — Сейчас или вечером? — Сейчас, — не думая выпалил Вебьорн. — Хорошо, пошли, — она сложила свой телефон в карман и направилась вдоль трассы, вниз по подъему. — Нет, я не это... — он попытался её остановить. — Скоро же гонка... — Поздно, мой дорогой! — крикнула Мэрр в ответ. Норвежец пошёл за ней, чувствуя, что пульс и паника никак не успокаиваются... — Посидим тут? — Мэрр, отряхивая скамейку от снега, улыбнулась. В одной её руке было что-то наподобие шаурмы, в другой — стаканчик глинтвейна. — Да, — выдохнул Вебьорн. — Не паникуй так, прошу тебя. Я не знаю, что с тобой делать. Он застыл, снова ощущая пульс в висках. Внутри всё сжалось. Она вела себя куда более раскрепощенно. — Просто послушай меня, прошу. Я не понимаю, что мне с собой делать. Тоже, — сказал парень после небольшой паузы. Они посидели в молчании, пока девушка дожевала свой обед. Руки норвежца начали мёрзнуть, в то время как Мэрр сидела без перчаток. — Ну, рассказывай, — наконец она выкинула стаканчик в мусорку. — Ты понимаешь, с чего нужно начинать? — Нет, — честно ответил Вебьорн. — Хорошо, тогда так, — девушка выпрямила ноги. — Что тебе этот чувырла наговорил? — Кто? — Ну дебил мой лысый, что он там тебе наплел про меня? Парень начал сжиматься в комочек. Мэрр даже стало его немного жаль. — Ой блять, — выдохнула она себе под нос, — Эмиль тебе что про меня говорил? — Что нам нужно поговорить... — Вебьорн вспомнил тот самый момент из Антхольца. И рассказал все до мельчайших деталей. Выслушав его, девушка лишь закрыла глаза. — Он много всего чувствует, но не может объяснить. Знаешь, почему мы сошлись? Потому что он чувствует, а я стараюсь объяснить его чувства с помощью своих, понимаешь? Просто симбиоз: мы будто живём одну жизнь, но две. Норвежец молчал, глядя на её ботинки. — Когда ему было ужасно тяжело, я не знала, как ему помочь. И по сути именно я продлила его депрессивный период на пару месяцев. Я передавала ему свою панику и озабоченность, потому что не знала, как себя вести и что говорить. Сейчас, например, я не знаю, как мне вести тебя с тобой. Всё буду познавать опытным путем. Я ещё не придумала образ для тебя, поэтому пока что искренняя. — Зато честно, — слегка улыбнулся Вебьорн. — Я тоже долго не знал, как к тебе подойти, что сказать. — Главное — начать. Начать говорить, найти тему, а там уже и... Так, это следующая тема, боюсь перескочить. — А... что ты хотела сказать? — наконец сам парень посмотрел девушке в глаза. Она засияла. — Догадайся. — Подробности? — Нет, но ты используешь это для их описания. — Воспоминания? — Нет, в другое русло. Он долго думал, глядя прямо девушке в душу. Но его глаза были хоть и неглубокими, но будто близкими. И их хотелось рассматривать. — Чувства? — Да. Чувства... Тебе не хватает чувств. — Каких именно? Мэрр долго думала, прежде чем ответить парню. Вроде бы она и знала, что сказать, но Вебьорн пока что не вызывал у неё особого доверия. Рискнуть. Нужно обязательно рискнуть. — Свободы. Дай свободу своей душе, понимаешь? Ты зажимаешь её внутри, пытаясь казаться идеальным или кем-то вроде того. Лучшей версией себя. На деле не нужно тебе это. У тебя, может, не такая тонкая натура, как у Эмильена, но у вас много общего. Если бы этого общего не было, вы бы тогда не говорили настолько много, он бы просто не был искренним. Он желает тебе помочь, значит это сделаю и я. Я не знаю, что именно в тебе сломалось, ведь у меня нет психологического образования, я могу поддержать твои чувства, пробудить их советом. Если он тебе, конечно нужен. Мэрр вздохнула, чувствуя, как слезы катятся из глаз. Помогать сопернику — рискованное дело. Но желание помочь человеку ещё более сильно разгоралось в её душе. Вебьорн долго размышлял над её словами. И наконец спросил: — Какого чувства мне не хватает больше всего? — Именно свободы. Попробуй отпустить себя в полет во время гонки. Перестань контролировать все по пунктикам. Идеальным у тебя все равно не получится быть. Она хотела сказать ещё много всего, но мозг не позволял ей этого. Не довериться человеку, которому доверился Эмильен, она имела право. — Могу ли я тебя обнять? — Вебьорн дрогнул, но произнёс эти слова. Девушка едва заметно помотала головой. Он не спрашивал, почему, не уламывал, просто ушёл, в благодарность кивнув ей. Мэрр, глядя вслед парню, вскинула брови: — Горячее сердце, которое нужно зажечь. Вот поэтому этот оболтус тебя и полюбил, Веб. И он зажёг. Уничтожил всех на последнем кругу.

***

— Может быть, они и сильнейшая команда, — Мэрр сжала кулаки и обвела взглядом ребят, — но мы сильнейшая команда. Я никогда не забуду её слова. Мне хотелось упасть и никогда больше не смотреть на неё. Мне было безумно обидно. Она гнала меня так, словно я... гений? Стоп. Только после финиша я задумался над её словами. — Только гений может мазать так, как ты, а в конце продержаться. Мне уже похуй, какой ты и как ты!.. Больше я не помнил ничего. Только гнев, который перекрыл все мои чувства. Из-за него я опять не могу останавливаться вовремя. Я не вижу смысла извиняться: ни я, ни она этого не хотят. Я могу только посмотреть ей в глаза и улыбнуться. Попытаться. А она поймёт, что улыбаться всё-таки можно... Уже ближе к вечеру Эмильен решил, что всё-таки что-то сделать ради девушки нужно. После гонки она лишь посмотрела на него издалека. В руке он держал баночку пива и уже направлялся по коридору к номеру девушки. — Эмиль! Он вздрогнул. Знакомый голос. Голос, который застыл в его голове. Вебьорн уже стоял рядом, трясясь всем телом. — Почти чемпион, — пробормотал парень и скептически посмотрел на норвежца. — Никакой не чемпион. Только... — Последний круг у тебя всё ещё мощнее, чем у кого-либо, а это уже влияет на многое. Он засмущался. Из своего номера вышла Мэрр. Она сначала обняла Эмиля, затем посмотрела на Вебьорна. — Поздравляю, Веб. В такой гонке остаться четвёртым дорогого стоит. Он понял: у неё были основания быть неискренней. Они пошли ближе к заходящему солнцу, на ту самую скамейку, где днём Мэрр и норвежец были одни. Эмильен никогда об этом не узнает. Или узнает? — Веб, — парень прикрыл глаза. — М? — А ты помнишь свою первую победу? — взгляд в сторону Вебьорна. Он затаил дыхание. — Да. В этом году, и... такое не забывается. — Вот именно. Такое никогда не забывается. Я тоже... никогда не забуду шестнадцатое февраля две тысячи двадцатого года. Никогда. Я тогда... Эмильен замолчал. Норвежец не знал, как продолжить. В разговор включилась Мэрр. — Ты очень сильно повзрослел с того момента. По сути, любая победа — случайность. А особенно первая. И потом либо начинается череда, либо баиньки: либо ты гений, либо это и правда было случайностью. Вебьорн заметил, что она была абсолютно спокойной. Парень её не останавливал. — Вы оба совмещаете в себе и то, и другое. Вы гении, которые просто любят случайности. Молчание затаилось над тишиной леса. — Веб, — тихо сказал Эмиль, — ты только скажи: хочешь стать чемпионом мира? — А кто этого не хочет? Конечно! — он удивился и вскинул брови. — Я не хочу. Ни один титул, ни одна медаль не решит ни одной моей проблемы. Никто после победы не начнёт меня любить больше. И знаешь, что мне куда дороже? Ко мне никто, — он сделал паузу, — никто, блять, равнодушно не относится. Никому не будет плевать, если я что-то скажу или не так посмотрю в камеру. Мэрр заметила, как на глазах Эмильена проступили слезы. Он когда-то давно рассказывал ей об этом, но более кратко и быстро: не все понимал. Сейчас он понимал, как связаны все детали подобной истории. — Никто не скажет, что ему плевать. Это куда важнее титулов. Куда важнее всего, что было в моей жизни до этого. Лучше я буду получать удовольствие от быстрой стрельбы и штрафного круга, чем буду выцеливать каждый выстрел и притворяться, что все хорошо. Парень положил руку на плечи норвежца. Мэрр смотрела на него. В его глазах застыло что-то между страхом и осознанностью. — Хватит быть идеальным. Будь дебилом! И пусть тебя возненавидит кто угодно — им не плевать, это главное! Ты оставляешь после себя какую-то память, и она не связана с результатом! Я готов на все, чтобы от меня осталась память не как об успешном спортсмене, а как о человеке, который вёл себя не как серая кашица. Эмильен встал и ушёл. Мэрр ушла за ним. Вебьорн хотел просидеть в лесу ещё около часа. Но сорвался с места и пошёл за парой. — Лучше не подходи, у него загрузка системы, — прошептала Мэрр на ухо норвежцу. — А... чего? — Он осознает, что сказал тебе много личного. Но не переживай, он не будет за это себя карать. — Он... доверяет мне? — Безумно, — отозвался Эмильен. Ни на кого, кроме Мэрр, он ещё не смотрел с такой же надеждой в глазах.

***

— А что будет, сука, дальше? Я уже умираю, я... Медленный вдох. Я не могу успокоить судорожное дыхание. Слезы сами катятся из глаз и уже капают на грудь Мэрр. Я будто перестал дышать на несколько минут.

Я заметил на её груди синяки, которые оставил не я, царапины, на которые я могу лишь смотреть. Она ничего не делает с собой, нет. Они оставлены кем-то другим...

Мэррка... Я никогда не думал, что буду способен опустошить себя. Начисто. Сильные руки сжимали предплечья девушки, засосы, оставленные парнем несколькими минутами ранее, неприятно зудели. И боль внутри не утихала. — Позапрошлый сезон. Ты убил себя прошлого, понимая, что им уже не станешь. Знаешь Ницше? — Да, — Эмильен двинул бёдрами вперёд, и девушка застонала. — "Я должен разрушить себя, чтобы создать себя заново". Ничего не напоминает? Он сжал её руки ещё сильнее. В глазах заиграли ужас и злость. Оба понимают, что с утра они будут совершенно разбиты. — Создай свою плоть из тех остатков, которые у тебя есть. Тихо и безмолвно. Я думал, она отключилась. А она смотрела мне в глаза так, словно в них скрывается самый сильный наркотик.

Я думала, он сейчас убьет меня. А на деле в его глазах была весна...

Я хотела рассказать ему о другой цитате, но пока для этого рановато.

"Тот, кто не носит хаос внутри себя, никогда не сможет родить танцующую звезду". Найди этот хаос снова, никогда не успокаивайся. Живи.

***

Я не буду вспоминать, что чувствовала после каждой стрельбы. Я не буду вспоминать, о чем тогда подумала. Мимолетно вспомнила, что у меня болит голова.

Но я никогда не забуду, что Мэрр сняла куртку на последнем кругу, когда я проезжала мимо. Она стояла в футболке и вздрагивала.

После гонки она будет долго говорить, что не знает, как мне было не холодно. Но я буду смотреть на неё и глубоко дышать.

Эта молчаливая поддержка оказалась оглушительно громкой.

Это молчание стало для меня хаосом. Она стояла и смотрела мне вслед каждый круг, и всем телом я ощущал, что что-то идёт не так. А потом её прорвало. — Знаешь, чего тебе не хватает? Хаоса! Того самого, которого ты начал так бояться. Ты не сможешь породить звезду, если ты не состоишь из хаоса целиком и полностью. Последняя стрельба. Я забыл, что мне было плохо. Мне нравится бороться. Мне не нравится, что я не могу остановиться. Мне нравится, что впереди будет два дня выходных. Мне нравится, что... — Последней, — Мэрр подошла ближе к Эмильену и со всей силы сжала его ребра, — умирает не надежда. — Она уже мертва? — он едва мог вздохнуть после её прикосновения. Но старался этого не показывать. — Ты её убил, поздравляю. — Серийный убийца, ловите его! — Идиот... Парень вдохнул побольше воздуха и крикнул Эрику все, что накипело, когда тот поднялся на третью ступень пьедестала почёта. Он тоже хотел. И титул хотел. Всего хотел. Кажется, только одни голубые глаза и чёрные волосы спасут меня этим вечером. Последней умирает не надежда... Последней умирает любовь: Мэррка, которая дала мне пощёчину, уж точно не умрёт в ближайшие пару дней.