В пустоте найду себя

      Нацу так и не узнал, от какого недуга страдал Мики. Он не заходил в дом, не слышал, о чем говорили Маргарита и Карэн. Он крепко обнимал дочь, которая затихла, почувствовав давящую атмосферу.       Как же ему не хотелось, чтобы Наши была на чьих-то похоронах. От мысли о смертях близких людей, коих огненный маг повидал уже немало, Драгнила сковало удушливое чувство бессилия. Игнил, Первая, Зереф и…       Карэн вышла из дома, обнимая себя руками. Нацу крепче прижал к груди дочь. Если бы он был на месте этой женщины… Нет, он не хотел даже думать об этом.       Женщина в маске стояла перед волшебниками и молчала. Тряслась. Эльза подошла к ней и обняла, пытаясь разделить с Карэн боль матери, потерявшей ребенка. А Алая знала, насколько это чувство было невыносимо.       — Идем, оставим их, — сказал Грей, которому тоже было не по себе: он засунул руки в карманы брюк и на удивление все еще находился в одежде. — Наши не нужно на это смотреть.       Нацу кивнул, но его дочь, внезапно ожившая, резко оторвалась от отца и потянула ручки в сторону Карэн.       — К-карэн! — позвала ее малышка, заикаясь от избытка чувств. Девочка, вероятно, хотела обнять женщину и увести ее с собой, но Карэн только сильнее сжалась от этого и отвернулась от Наши.       Девочка замерла, опустила руки и уткнулась отцу в шею, замолкнув до самого утра следующего дня.              Нацу не пришел на похороны Мики. Он вместе с Хеппи, Греем и Наши сходил к старейшине деревни, чтобы передать новости, получил от старика слова соболезнования, которые должен был слышать другой человек, и до ночи бродил по городу, удивляясь мирному спокойствию, царившему в Ирисе. Ведь сейчас там, на окраине, над маленьким гробиком склонились скорбящие люди, одетые в черное. Они плакали, задыхались от тоски и обиды на несправедливость мира, что забрал только появившееся на свет дитя. Там под руку с этими людьми стояла смерть. А здесь, в центре деревни, громко и с задорным азартом перекрикивались торговцы, зазывая заинтересованных путешественников, и из полных жизнью домов пахло жареной свининой.       Нацу впервые за долгое время воротило от запаха вкусной еды.       Пока Хеппи безуспешно пытался развеселить Наши, солнце окончательно скрылось за горизонтом. Нацу начал замечать, что его дочь то и дело засыпала у него на руках, хоть и упорно боролась со сном. Они весь день провели на улице, поэтому ее война была бесполезной – девочка слишком устала. Нацу и его компании пришлось вернуться в дом старейшины, однако Эльзы и Карэн там не оказалось.       — Оставьте детку тут, — сказала старушка-хозяйка. Она была весьма почтенного возраста, и ее маленькие глазки сложно было разглядеть на испещренном глубокими морщинами лице. — Наверное, они еще на кладбище. Такая беда… Как же давно в Ирисе не хоронили детей.       — Да что-то не похоже, что ваша деревня переживает общее горе, — не сдержался Нацу, но передал в руки старушки заснувшую Наши, наказав Хэппи остаться с малышкой.       Перед тем, как уйти в дом, старушка тихо ответила:       — Мы все здесь потеряли кого-то. С давних времен в Ирисе пропадали молодые люди, сыновья и дочери. Кто-то просто ушел, кто-то заблудился в лесу, кого-то похитили. Но никто и никогда не находил их тела, потому мы изо дня в день не перестаем надеяться. Не увидев смерть в лицо, не поверишь в нее, не так ли?       Нацу до побелевших костяшек сжал кулаки.              ***              В моей душе было столько чувств, и все они утонули в разверзнутой внутри бездне, так и не вырвавшись наружу. Мики, он был совсем маленьким. Младенцем. И уже мертвым.       Была ли я в этом виновата? Почему мне было так больно смотреть на его посиневшее тельце?       Я не подошла к могиле, не кинула землю на гроб. Мне хотелось кричать, что я не Карэн, что я не могу, не имею права, что я не должна. Но, видя убитых горем Маргариту и ее семью, я молчала. Они все успокаивали меня, бранили и снова обнимали, а мне оставалось скрипеть зубами и терпеть незваную боль и чувство вины, вызывавшее чесотку от каждого прикосновения этих людей ко мне.       Я кожей ощущала, что совершаю грех, обманывая их всех.       На похоронах Мики никого, кроме нас, не было. Даже солнце, холодный диск, не пожелало остаться здесь и спряталось за лесом.       — Ты можешь остаться у нас, — подавленным голосом произнесла Маргарита, обращаясь ко мне. — Если ты правда ничего не помнишь… Тогда для тебя все это дико, наверное. Но ты чувствуешь сердцем, я это вижу. — Женщина положила свою руку на мою грудь. — Значит, ты мать. Точно ей была.       Эта мысль поразила меня стрелой. Вот почему я плакала? Вот почему я не смогла остаться равнодушной? В своем прошлом я могла быть мамой, как Карэн. Значит, где-то в мире меня ждало мое дитя. Искало меня. Горло сжало спазмом: а вдруг мой ребенок тоже не дождется? Я так долго пыталась что-то вспомнить, так долго пыталась найти себя с помощью людей в белых халатах. Но за три года в «Игле змия» я даже не смогла обнаружить замки, скрывающие мое прошлое, не то, что открыть их. А за два дня с этими людьми я смогла понять что-то столь важное: цель. То, ради чего я обязана была все вспомнить.              — Знаешь, горе от разлуки со своим ребенком никогда не покинет тебя, — сказала мне Эльза. Мы недалеко ушли от кладбища. Алая волшебница все время смотрела на маленькое надгробие, как будто была знакома с ним. Как на что-то привычное – практически равнодушно. Но рядом с ней я ощущала странное единение и мне становилось легче.       — Но с ней легче жить, когда ты рядом со своими друзьями. — Эльза взглянула на меня по-доброму, будто принимала. Она обняла меня и положила мою голову себе на плечо. Ее тепло позволило мне еще немного поплакать, ведь появилось много новых причин для этих слез.       Мы сидели на большом камне у кромки леса, за забором кладбища, и старались не оборачиваться. Эльза развела небольшой костер: мне не хотелось возвращаться домой. Вдруг на поляну к нам вышли знакомые волшебники.       — Ты не виновата, — решительно произнес Нацу. Он резко подошел ближе и посмотрел на меня сверху вниз. Огонь костра пылал в отражении его глаз: мужчина был зол из-за чего-то. — Если бы Бора не похитил тебя, Мики не остался бы один и выжил.       Я ответила ему с тем же огнем в глазах: да, этот преступник был во всем виноват! Он похитил Карэн и Луну и куда-то утащил. Из-за него умер ребенок! Если бы мастер знал…       … мастер знал…       «Это твой заказ… просто приведи мне еще людей…»       «…почему не поискать в другом месте? Чем этот Ирис так тебе приглянулся?»       «Можешь взять машины… только Рейчел… селяне обратились за помощью к магическим гильдиям….»       «Мой последний заказ…»       Нет. Не может быть.       — Расскажи все, что помнишь о том месте, где тебя держали, — продолжил Нацу, не отводя от меня глаз. — Кто они, как выглядят? Что это были за машины? Мы должны отомстить им за смерть Мики и не позволить больше похищать людей! Мы – волшебники из гильдии «Хвост феи», и это наше задание. Помоги нам найти их, расскажи хоть что-то!       Нацу говорил это с такой уверенностью, что мне захотелось безоговорочно довериться ему, положиться на его силу и слова, все рассказать, но…       «Неблагодарная…»       Я так сильно прикусила губу, что по подбородку потекло что-то горячее. В страхе я отвела взгляд. Рейчел. Она все это время заботилась обо мне. Она все время была рядом, она была доброй! Если я все расскажу, Рейчел снова окажется в опасности из-за меня. Какая же я неблагодарная, раз даже на секунду забыла о ней.       Я спрятала голову в коленях, чтобы Нацу не разгадал мою ложь. Почему-то именно ему мне больше всего не хотелось врать.       — Я ничего не помню.       Я не видела, каким взглядом смотрел на меня огненный волшебник, поэтому его молчание с каждой секундой добивало меня.       — Не дави на нее, не сегодня, — сказала Эльза. Послышался шумный вздох и удаляющиеся шаги.       Когда я подняла голову, Нацу на поляне уже не было.       Над головой засиял месяц, и вокруг него рассыпались звезды. Эта ночь была неприлично яркой и красивой. Сколько раз за эти дни я смотрела в небо? Что хотела там отыскать и почему порой хотелось обратиться к бездушным звездам за советом?       Я отыскала в небе созвездие Водолея, и на миг мне показалось, что оно приняло облик красивой русалки, указывающей мне на что-то в стороне.       Эльза предложила вернуться в дом, но я отказалась, сказав, что хочу побыть одна. Тогда она вместе с Греем покинула поляну, и огонь в костре практически потух. От этого звезды стало видно только лучше.       Я попыталась вспомнить день, когда очнулась. Мне казалось, что я летела по какому-то бесцветному туннелю до того, как открыла глаза. Мастер Элихарз сказал, что я пролежала в коме две недели. Мне рассказали, что меня нашли лежащую посреди леса с серьезной раной на голове. Все думали, что я не выживу, но мастер приложил все усилия, чтобы снова поставить меня на ноги.       «Никогда не снимай эту маску, — произнес он тогда, надевая на мою голову что-то тесное. — Она поможет тебе восстановиться окончательно и вернуть память. Если ты не будешь носить ее, рана снова откроется и ты умрешь».       Я слушалась мастера: не снимала маску до тех пор, пока рана немного не затянулась и мне можно было находиться короткое время без шлема. В такие моменты мне неизменно становилось дурно, сильно кружилась голова: Рейчел всегда находилась со мной в ванной комнате, чтобы помочь, если я упаду в обморок. Похоже, та рана была слишком серьезной и ей нужно было больше времени для того, чтобы зажить полностью. Но три года…       Всякому послушанию приходит конец, если не кормить любопытство слишком долго. В конце концов бесконечное лечение стало пыткой. Больничная койка, уединенная ради моего спокойствия – тюрьмой, а забота о моей безопасности – контролем надзирателя, следящего за каждым моим шагом. Делали ли они все это с добрыми намерениями? Почему так долго и сильно оберегали меня? И были ли у них еще такие «больные», о которых я не знала?       Я вдохнула свежий ночной воздух, и с кладбища потянуло холодом. Мне хотелось верить, что если мастер и был причастен к похищениям, то точно не знал, какие последствия будут от его действий.       Противоречивые чувства накрыли меня с головой. Я снова запуталась. Было что-то хорошее в моем пребывании в «Игле змия»: там мне не нужно было самой принимать решения.       Я встала с камня и пошагала в сторону деревни. В какой-то момент над головой мелькнула падающая звезда. Я смотрела ввысь не мигая. Столь короткое явление вызвало в моей мечущейся душе вспышку нового, приятного чувства восхищения. Я посмотрела в ту сторону, куда упала звезда. Среди деревьев мелькнул просвет, будто там была другая поляна. Я решила еще немного побыть под столь красивым небом.       Выйдя из-за деревьев, я оказалась на краю обрыва. В низине пролегал густой черный лес, к горизонту тянулись равнины и холмы. Все это казалось мне таким маленьким, а небо – просто огромным. Будто куда бы я ни смотрела, везде было оно.       В стороне раздался шорох. В последний раз такой звук предзнаменовал серьезную битву, поэтому я вздрогнула, загнав сердце в пятки, и резко повернулась. Рядом на земле сидел какой-то человек, чей силуэт мне был знаком.       — Нацу? — позвала я мужчину, надеясь, что это был именно он.       — Прости меня, — отозвался он и щелкнул пальцами. Возле его ног на траве запрыгал маленький огонек, и я увидела розовый цвет.       Нацу сидел сгорбившись. Он не смотрел на небо, хотя оно было так прекрасно усыпано звездами. Я плохо видела его лицо, но, казалось, он был в не менее разбитом состоянии.       Мне стало невыносимо интересно, почему он просит прощения у меня. Ведь это я разочаровала его, я была виновата в его грусти. Желание узнать этого человека вытеснило все мои переживания, и я тоже села на землю, не слишком близко к нему.       — За что ты извиняешься? — спросила я, не выдержав.       — За то, что не подумал о тебе. Ты ведь ничего не помнишь, а я заставлял тебя помогать нам. — Нацу почесал макушку, будто сам пытался понять, правильно ли говорит. — Да еще и Мики… Это я должен помогать тебе, а не ты мне.       Слова этого мужчины ужалили меня, и яд горького стыда потек по венам ощутимо больно. Почему я должна обманывать таких хороших людей? Может, мне стоило все рассказать, но что тогда будет думать обо мне Нацу, которого я обманула и не раз? Я все помнила, я – не Карэн. И Мики был не моим сыном.       Я была не жертвой Боры, а скорее сообщником. Ведь это я завела машину Рейчел.       — Несколько лет назад я потерял здесь жену, — внезапно сказал Нацу. Я широко раскрыла глаза и уставилась на мужчину. Он сжал кулаки и наконец поднял взгляд к звездам, которые отразились в его блестящих глазах. — Она пропала, и до сих пор я не смог найти ее. Хотя бы ее тело… Наши тогда была еще маленькой, она плохо помнит маму. И хорошо, наверное. — Нацу тяжело вздохнул. — Если бы и она страдала, я бы не выдержал.       Тишина, прерываемая лишь редким стрекотанием насекомых, стала вмиг давящей, буквально осязаемой. Мне стало еще хуже от слов Нацу, голова закружилась, и я готова была упасть в обморок. И это было бы неплохим исходом, ведь тогда мне бы не приходилось ощущать стыд и переворачивающее все внутри чувство, название которому я не смогла дать, но которое заставило меня спросить:       — Ты сильно любил ее?       — Да, — тихо ответил Нацу, ища в небе что-то. — Она была моим лучшим другом, напарником, матерью моего ребенка. Она много раз спасала меня, а я не смог…       Мужчина снова опустил взгляд и замолчал. В этот момент я захотела прикоснуться к нему, чтобы поддержать, хоть немного утешить, но Нацу вдруг зло продолжил, и мне стало противно от себя за подобное желание:       — Теперь я уверен, что ее похитил этот урод Бора. Мне бы только найти его, найти место, где прячется! И тогда он поплатится за все, что сделал!       Вот оно что. Все здесь были жертвами Боры, все, кроме меня. Имела ли я вообще право грустить и страдать? Никчемная лгунья, эгоистка. Эти хорошие люди были готовы заботиться о какой-то женщине, а я в ответ дарила им равнодушие и пользовалась ими, желая с помощью них вспомнить еще что-то самостоятельно. Мне так хотелось помочь Нацу, но также сильно я желала, чтобы он не возненавидел меня и после не передумал помогать мне вернуть память.       — Знаешь… — дрожащим голосом начала я, готовая расплакаться. — Может, я и не Карэн вовсе. — Мой голос совсем стих, как будто мое тело протестовало, не желало признаваться во всем. – Я не помню, кто такая. Может, я плохой человек.       Огонек у ног хозяина дрогнул, и мне показалось, что Нацу все понял. Догадался, кто сидел возле него, и был готов отказаться от меня. Я зачем-то повернулась к нему, чтобы маска не мешала видеть его лицо. Нацу смотрел на меня, нахмурив брови.       — Нет, я так не думаю, — ответил он, положив руки на мои плечи и не позволив мне отвернуться от внезапного смущения. — Кем бы ты ни была, я чувствую, что ты хорошая. Я знаю это. Тебе сейчас страшно, это понятно. Просто положись на меня. Я обязательно верну тебе память и сниму наконец эту ужасную маску.       Теплые слезы потекли по моим щекам. Слова Нацу подарили мне странную уверенность в том, что все будет хорошо, даже если я во всем признаюсь этому мужчине. Но мне не хватило смелости это сделать. Я решила, что буду постепенно «вспоминать» о своей гильдии и Боре, чтобы подольше побыть рядом с Нацу и его друзьями. Все же теперь у меня была цель, и ради нее мне нельзя было пока что возвращаться в «Иглу змия».       — Давай вернемся домой, Карэн. — Нацу встал с земли и протянул мне руку. Я осторожно коснулась его ладони – такой горячей и большой.       Поднявшись на ноги, я посмотрела на наши с Нацу все еще сцепленные руки. Мне было так приятно чувствовать его тепло, хоть и недолго.       — Кажется, я кое-что вспомнила, — тихо произнесла я, улыбнувшись. — Вроде бы, те, кто похитил меня, звали меня другим именем. Оно начиналось на «Лю»... Ай!       Нацу слишком сильно сжал мою руку и резко обернулся ко мне. Он выглядел так, словно увидел привидение.       А мне показалось, что над его головой на небе, упали сразу все звезды.