Корабли: вода и бабочки

1641 год. - Готовьтесь, негодяи! - Филлип оттолкнул молодого квартермейстера от штурвала, впиваясь своими жилистыми руками в округлую конструкцию изготовленную из красного дерева. Он столько лет стоит за штурвалом этого корабля, что, когда встаёт на своё место, они с судном становятся одним целым. Его сознание, словно проникает в каждый уголок корабля, и он чувствует его боль, скорость и маневренность. - Нас несёт прямо к рифу! - вопль матроса Себастьяна доносится до кормы совсем приглушённо, из-за разразившейся на небесах молнии. Глаза на долю секунды поймали до ужаса прекрасную картину, словно небеса разделились на двое. Мыс, на который он возлагал надежды, и который должен был стать спасением, сейчас стал наказанием с небес. Его корабль несёт к его острым скалам, грозясь потопить их команду. Они вместе пережили столько битв и штормов, но самым сложным испытанием стало именно это. Видать, женщина на борту действительно к несчастью. - Разворачивайте! - из-за сильного дождя глаза не видят отчётливо даже своего носа, и кто посмел отдать приказ капитану, тем более не получилось разобрать. Он ловит открытым ртом капли дождя, брошенные с темно-бурых облаков, словно камни. Преодолев себя, Филлип открывает глаза, совсем чуть-чуть, и смотрит вперёд. Там черные скалы, о которые разбиваются волны взбунтовавшегося моря и неопытные капитаны. Погибнуть тут, означает навлечь на своё имя позор до седьмого колена. Буря вырвало фал на форпике и унесло в свирепую тьму самое высокое рангоутное дерево. Однако, основная часть мачты чудом ещё держалась, закреплённая толстыми канатами, пока море несло их к неминуемой гибели. Матросы неслись по палубе, точно маленькие, испуганные насекомые. Совсем не свойственное им поведение. В прочем, когда киль корабля оказался в первых ярдах начинающегося шторма, всем было ясно - этот шторм, они вряд-ли переживут. Сильнейший ветер бил по парусам, грозясь сломать стонущую под натиском шквального ветра мачту. Лишь по милости Божией, она ещё не слетела. - Ну же! - прорычал Филлип и повернул штурвал со всей силы лево на борт. «Давай, дружище!» завопил он своему верному товарищу - кораблю. Словно услышав молитву своего капитана, корабль содрогнулся, и затем по мере того, как ветер менял свое направление, нос начал брать левый курс, уходя с пути неминуемой катастрофы, в виде черных скал. Когда корабль встал паралельно рифу, море словно раззадорилось и обрушила на команду Филлипа новые, мощные волны. Соленая вода каскадами сбрасывалась через шпигаты, и всё равно не успевала до конца покинуть борт судна. - Ещё одна! - воскликнул купор Баррик, когда увидел как к ним несётся огромная волна. - Держ... - кто-то из матросов не успел закончить, как волна смыла нескольких людей за борт, и чуть не унесла за собой Генри Блекхарда, кривого Джека и ещё парочку других моряков, которых Филлип не разобрал из-за плохой видимости. - Капитан! - крикнул Генри, будто надеялся, что человек стоящий выше по званию, может решать судьбы людей и тягаться с силой природы. Вся былая уверенность в своих силах и умениях куда-то улетучилась, когда очередная волна пронеслась по палубе и забрала с собой в глубины дна морского нескольких матросов, отчаянно державшихся за фальшборт или за деревянные балки. Генри едва ли не смываемый сильным ветром поднялся к штурвалу, где капитан Филлип пытался выравнить корабль. Однако, судно ушло носом в воду, и кривой Джек скрылся за поднявшимся приливом. Волна слизнула его с носовой части, и смыла прямиком к острым скалам, в трёхстах ярдах от правого борта. Его пронзительный вопль был поглощен безжалостной стихией. - Мать твою! Давай! Давай! Давай! Филлип и Генри вместе вцепились в штурвал, крутя его до упора влево , пока риф стремительно приближался к правому борту. - Генри, нужно убрать фок! Кивнув на приказ капитана, квартермейстер ринулся к фок-мачте, а к нему присоединился Реджи, будто выпрыгнувший со дна моря. Ещё несколько матросов помогали на канатах, пока Генри и Реджи лезли по вантам на вышину фок-мачты. Пока матросы карабкались по вантам, в нос ударила очередная волна, и откинула корабль назад. От мощного столкновения, зад корабля сдыбился настолько высока назад, что напоминал дикую лошадь. Новый прибой забрал с собой боцмана, когда тот соскользнувшись от удара упал навзничь. - Чёрт подари, риф! На мгновение, всё затихло. Филлип словно перенёсся к одной из шлюх в Нассау. Просыпаться с ними в одной кровати, в день, когда ему нужно отчаливать в море, одно из самых любимых мгновений в жизни. Быть может, в другой раз, он стал бы примерным семьянином, но сейчас... Сейчас он должен сражаться! Сражаться за этих ублюдков, которых он принял на свой борт! Корабль резко кренит против течения, и всего чуть-чуть задевает правым бортом скалу, чья острота могла бы посоревноваться с хорошей саблей. - Милостивый Боже! Спаси нас! - взмолился кто-то из матросов. - Клянусь! Клянусь мы не сойдем с этого корабля, пока не покорим этот шторм и не обгоним этот мыс! - в голову капитана Филлипа ударила новая волна азарта, отгоняя прочь все страхи и волнения. На небесах вновь разразилась молния, точно ответ на вызов моряка. Правая нога не согнулась в колене, а это значило, что вода проникла в трюм совсем немного. Не критично. Благо успели залатать пробоину полученную в прошлый шторм подручными средствами. Пока корабль изо всех сил старался плыть против течения, матросы чудом смогли убрать самый большой по площади парус - грот. Маневренность корабля возросла, и Филлип уже не чувствовал, как зад корабля плывет к острым скалам. «Получилось? Мы смогли?» словно маленький мальчик завопил капитан в одних мыслях, возвращая взгляду блеск победителя. И... Святые небеса! Сквозь толщу темных как уголь облаков, пронесся на поверхность моря лучик солнца. А это значит лишь одно... Самое страшное позади. «Мое имя будет восседать рядом с именами великих мореходов!» Возможно, даже, Фрэнсис Дрейк будет затменен лучами его славы. Он уже отмечал свою победу, пока ветер стихал а волны, словно покаренные лошади, выдохнув от усталости, приятным шумом бились о борт. Глазами высматривает свою команду, и не находит на палубе по меньшей мере пятнадцать человек. Быть может, зрение подводит, ведь дождь хоть и стал слабым, но вовсе не прекращал литься. А может, большинство из пропавших переждали шторм в трюме. - За борт вас выкину, подлецы... - устало процедил капитан, всё ещё держась за штурвал дрожащими руками. - Капитан! - крик Генри прорезался сквозь мысли Филлипа, и он взглянул на высоту мачты. Вернее, на то, что от неё осталось. Он слабо улыбнулся квартермейстеру, и слишком поздно заметил, что мачта треснувшая по середине уже не выдерживает последствий бури, и наклоняется вперёд. - Генри! Реджи! Осторожно! Этот возглас капитана Филлипа, стал последним для нескольких матросов, когда мачта рухнула в сторону носа разорвав две шлюпки в клочья и проломив фальшборт упала в море, оставив корабль без парусов. *** 11 апреля 1912 год. Кочо выскочила из ванной, переодетая в своё сиреневое кимоно, пока Гию убирал свои вещи в шкаф. Им обоим стало легче дышать, когда тугие корсеты сковывающие движения были сброшены, словно омертвевшая кожа. - А как вам наши соседи, господин Томиока? - спросила она между делом, развешивая своё платье в том же шкафу. Молчать, сейчас не хотелось совершенно. Её до чёртиков заволновал его вид за столом, и то, что парень не шёл на контакт, никак не способствовало решению проблемы. Укоризненно напоминает себе, как грубо вчера обошлась с ним на полуюте, и все затаенные на него обиды, отошли на второй план. Он пошёл на убийство, ради неё... Рисковал своей жизнью, ради неё... А её благодарность, это грубо отсечь попытку парня наладить с ней отношения, хоть он и известен среди всех столпов как самый "нелюдимый". И, даже причины её поведения, сейчас не имели никакого значения. Мало того, что слабая, мало того, что сломала ему жизнь... Она ещё и жалуется на что-то. В моменты осознания своей никчёмности, Кочо просто до жара адского пламени презирает себя. А он здесь... рядом. Весь уставший, сломленный и побитый как дворовый пёс, но всё равно не утративший веру в людей. - Какие именно? - устало спросил парень, когда выпрямился во весь рост заставив позвоночник хрустнуть. К своему стыду, или нет, но он запомнил только блондина и его сестру. Ну и капитана Смита. - Господин Джеймс и госпожа Шарлотта, например... И, кстати, - она резво взяла его под руку, совершенно неожиданно, что он даже опешил, - пойдёмте на шлюпочную палубу? После ужина сразу идти спать плохая затея. Для фигуры, очень вредно! - Она решила отложить наведения справок с полученными данными от капитана Смита. На ночь тонуть в этих вычислениях, ей совсем расхотелось. В нём не нашлось силы, чтобы воспротивиться её просьбе. Пришлось лениво плестись в сторону лестницы на шлюпочную палубу, оставляя надежду на сон. - Хорошие люди. - уже в коридоре ответил он на её вопрос, - Кочо... - Да, господин Томиока? - она взглянула на парня, что так и не решился закончить своё предложение. Хотя, по одним лишь его глазам видно, что он хочет спросить. - Почему... Почему ты сказала им, что я твой брат? Возможное осознание того, что она стыдится его, немного... расстраивало? Он заметил на её лице лёгкое замешательство, а её курносый носик слегка вздёрнулся. Она так делала, когда не знала, какие правильные слова подобрать. - Господин Томиока... мы с вами не муж с женой, и мы даже не обручены. И мы не родственники, чтобы вдвоём отправляться в путешествие на другой конец света. Что о нас могли бы подумать люди, господин Томиока? Он уверен, что будь здесь Сабито, он предложил бы ей сказать «Ну так, давай исправим это!». Мысли о лучшем друге заставили уголок губ слегка дрогнуть в улыбке. - А в Японии... - предвидя его мысли на счёт её слов, она решила сразу уточнить, - по проще, чем здесь. Да и... не похожи мы на молодеженов, если честно, - она показала ему руку, акцентируя внимание на безымянном пальце. Сабито то бы точно предложил это исправить... Щеки слегка поалели от своей лжи. Конечно, не хотелось бы распускать лживые слухи о себе, но в первую очередь, она соврала об их родстве кровном, только из-за поведения Гию, тогда, когда она впервые встретила Джеймса и Шарлотту. Минутная злость на него, затуманила её разум. - Ясно. Это разумное решение... - на ответ парня, девушка слабо кивнула. Вне стен палубы, воздух ощущался совершенно по другому. Более чистым, что-ли? Хоть она не очень любит шлюпочную палубу, но гулять здесь, на самой верхней доступной им точке... есть что-то особенное в этом. Небо уже давно окрасилось в тёмно-синие тона. Вдали, словно тысячи алмазов сияли звёзды вокруг серебряной луны, и даже в палубных фонарях не было бы необходимости. Её взор устремился вперёд, туда, где кончается горизонт. Мысли вновь вернулись к девочкам из поместья... Интересно, Аой справляется там? А Канао? Она даже не допускала того, что будет так сильно по ним скучать. - О, кстати, господин Томиока! А почему вы соврали, сказав, что вы мой подчинённый? - Кочо решила отвлечься от гнетущих мыслей о доме. Конечно, она знала ответ. Знала, что он хотел её поддержать, но всё равно какой-то "женский" каприз требовал, чтобы он сказал это лично. Догадываться на девяносто девять процентов, конечно, хорошо, но знать однозначный ответ из первых уст, гораздо лучше. - Не хотел, чтобы они насмехались над твоими мечтами, - его ответ прозвучал так честно и так серьезно, как будто она действительно планировала открывать своё учреждение. На какое-то мгновение, дар речи покинул тело девушки, и она застыла в немом удивлении. «Не хотел, чтобы насмехались над моими мечтами?», свет луны отразился в её фиалковых глазах, даруя им какой-то волшебный атрибут. - Спасибо вам, это было очень... очень приятно... На благодарность, парень лишь кивнул, мол, не за что. На шлюпочной палубе людей было очень мало. Несколько матросов осматривали шлюпки, а другая парочка пассажиров о чём-то переговаривалась на неизвестном охотникам языке. Гию обратил внимание на то, что Кочо выпустила его правое предплечье из крепких тисков своих рук, и начала чесать свой затылок. Прямо как тогда, когда они плыли к берегам Англии. - Опять аллергия? - смотря за её действиями, поинтересовался столп. - Что-то вроде того, - неловко улыбаясь ответила девушка, и вновь захватила его руку. Либо у неё аллергия на всё подряд, либо она что-то недоговаривает. Раньше, когда они останавливались в небольших заведениях, она ела практически те же самые продукты, что и здесь, но такой реакции он тогда не замечал. Сжимает губы от желания спросить, но не решается портить ей настроение. - О... Смотрите, господин Томиока, - она пальчиком указывает на дверь, что вела в спортзал. - Они же работают только до шести. - И что? Нам же дали карточки "вседозволенности"! Забыли? - её детская, почти лисья улыбка нарисовалась на аккуратных контурах губ. Они вдвоём встали перед дверью, озираясь по сторонам. Словно два вора пытаются проникнуть в чужую собственность. - Зачем тебе туда? - всё не унимается столп воды, надеясь, побыстрее вернуться в каюту. - Мы месяц с лишним только и делаем что спим и читаем... Не забыли? Мы всё ещё столпы, а это значит, что должны тренироваться ещё более усердно! Нет, в том, что в её словах есть смысл, он не спорил. Но обязательно ли это было именно сейчас, вот в чём заключался вопрос. - Хорошо... давай, вперёд, - кивает в сторону двери. Он, на всякий случай, ещё раз бросил взгляд по палубе, остерегаясь того, могут ли их заметить, и не увидев по близости людей, оба столпа заскочили внутрь. Свет в спортзале был выключен, однако, его отсутствие компенсировало сияние звёзд и луны. Даже человек с плохим зрением смог бы сориентироваться. - Осторожно, Господин Томиока, не наступите на вёсла... - Ты хочешь потренироваться в гребле? - Нет, что вы?! - она отошла в дальний угол спортзала, где стоял стол поперёк стены. Гию внимательно осматривал "додзё", пока Кочо подбирала какой-то тренировочный инвентарь. Он впервые видел все эти устройства, и мозг никак не мог понять, что это за чудные творения человеческих рук. Зачем сидя грести какие-то рукоятки... Странные люди... - Держите! - Кочо кинула ему через весь зал деревянную палку, держа в своих руках такую же. Он ловко её подхватил, и начал осматривать. - И зачем нам это? - он кинул на неё недоверчивый взгляд, не имея понятия, что задумала девушка. Её спонтанные идеи, зачастую вгоняли его в ступор. - Будем тренироваться в фехтовании! - она задорно улыбаясь прошла в центр зала, ожидая когда парень сделает тоже самое. - На деревяшках? - Будем считать это клинками ничирин. А что, вы бы хотели на настоящих мечах? - она всикинула бровь, готовая к вызову. - Нет. Не хочу тебя ранить. - Ох, да вы самый настоящий джентльмен, господин Томиока! Может, уже начнём? - больно ей не терпелось начать с ним тренировку. Это, в целом, ей первый тренировочный бой вместе с столпом, не считая Канаэ. Он устало выдохнул и прошел в центр, встав напротив неё. Шум, конечно, мог привлечь чьё то не нужное внимание, поэтому стоило бы не шуметь и побыстрее закончить. - А по каким правилам будем сражаться? - он никогда не дрался со столпами, потому решил уточнить эту деталь. - Первый, кто наберёт три очка, тот победил. Один удар - одно очко. Сойдёт? - она решила снять верхнюю часть кимоно, оставшись в одной лёгкой рубахе без воротника, - и, кстати, у вас преимущество... Вам будет удобнее сражаться в своей форме, так что, не смейте проиграть, господин Томиока! - Угу, постараюсь... - Гию тоже снял с себя верхнее пальто, и скинув на пол, затянул рукава рубашки. Девушка вновь вышла в центр, и встав в стойку вытянула свой меч, готовая к бою. Гию сделал тоже самое. В глазах Кочо горел несвойственный ей азарт от боя. В последнее время, понять, что у нее на уме, всё сложнее. Словно, день за днём она становится кем-то другим... То она безостановочно болтает с ним, то избегает, то проявляет задатки... интереса? Он не знает. Девушка сделала шаг вперёд правой ногой и замахнулась ему прямо в голову, однако, Гию ловко ушёл в сторону, вправо. Отбив следующий замах девушки, Гию сам замахнулся, сделав выпад вперёд, но для миниатюрной девушки избежать его атаки, оказалось гораздо легче. Она уклонилась от удара, отпрыгнув влево, и сама замахнулась ему прямо в шею. Блок. Каждый их удар сопровождался громким хлопком двух соприкасающихся деревяшек. Они оба застыли смотря друг другу в глаза. - Вы потеряли хватку, господин Томиока, - её голос был возбуждённым, но каждая клеточка тела напряжена до предела, и была готова к следующему выпаду столпа воды. - Вот как? - он почти усмехнулся, когда резким уходом в сторону заставил катану девушки проскользнуть вправо, и ударил её своим мечом по коленной чашечке. Совсем не сильно. - Ай! - она схватилась рукой за правое колено, прыгая на одной ноге, - что-ж... Беру слова обратно, счёт 1:0, в вашу пользу... Она вновь встала в стойку. Теперь они поменялись изначальными "углами" арены. Гию тоже вошёл во вкус битвы, и теперь решил включиться полностью. Сражаться с демонами и людьми, это совершенно разные вещи. На этот раз, Гию решил ударить первым. Он сделал серию ударов, как учил Саконджи. Первый - сверху, второй - сбоку, и третий с разворота - в другой бок. Кочо парировала все его выпады, и чуть подпрыгнув ударила сверху, на что Гию отскочил вправо, чем совершил ошибку. Она сделала ему подсечку ногой и повалила наземь, приставив ему меч прямо в лицо. - Ха! Я читаю вас как открытую книгу, господин Томиока! - она гордилась своему умению приспосабливаться к противнику. Томиока лежал на спине, а палка выскочила из рук. Мда... ну и позор, сказал бы он, будь она не столпом насекомого. Она подала ему руку, и помогла встать. - Ты что, мысли читать умеешь? - он подхватил свой меч с пола и обошел её, занимая свой "угол", - ты заранее сделала подсечку... - В нашем первом раунде, вы ушли от моего удара в правую сторону... И, я сделала определенные выводы, - она слегка усмехнулась, вновь вытягивая меч. - Понятно, повезло, - сухо парировал парень, надеясь, что это раззадорит девушку. Хитрить он не особо мастак, но попытаться стоило. - Отмазочки, господин Томиока! Оба вновь встали по центру, выставив вперёд мечи. Счёт 1:1, и по одному лишь давлению в воздухе понятно, что проигрывать никто не собирается. На губах девушки всё ещё красуется лёгкая ухмылка, пока Гию пытается сохранить невозмутимый вид, но ему в голову тоже ударил боевой азарт, так что, уголки губ иногда дёргаются в тени такой же ухмылки. Кочо сделала быстрый выпад вперёд, нанося колющий удар в живот, но совершать предсказуемые увороты, Томиока уже не собирался, поэтому просто отбил её удар в сторону. В момент, оба столпа оказались открыты к атаке. Гию с корпуса, а Шинобу с головы. Дыхание перехватило от подвернувшегося случая, и оба столпа среагировали почти с молниеносной скоростью. Замах их клинков разрезал воздух глухим свистом, и оба меча остановились в сантиметрах от открытых участков охотников. Оружие Кочо остановилось справой стороны рёбер столпа воды, а клинок Гию остановился прямо у шеи девушки. Дыхание столпов было ровным, и тишину в спортзале ничто не нарушало, разве что гудение труб. - Получается... Счёт 2:2, господин Томиока? - она медленно опустила палку, чему последовал и Томиока. - Да, получается. - Последний раунд! Гию расслышал в её словах такое рвение к победе, которого у него никогда не было. Даёт себе мысленный подзатыльник за желание поддаться ей, ведь... откуда у него такая уверенность, что он сможет её победить? Быть заносчивым, ему совсем не шло. Он будет выкладываться на все сто, хотя бы из уважения к ней. Первым замахнулся Гию, и по привычке ударил сверху. Замах получился настолько неожиданно сильным для Кочо, что она чуть согнулась в коленях, но блок удержала. - Неплохо! - успела она похвалить парня, прежде чем выйти из защитной стойки, и своим оружием закрутить его меч по часовой стрелке и замахнуться в руку. Плачевно будет, если оставить синяк ему на лице... Однако, Гию успел заблокировать удар прежде, чем деревяшка коснётся его плоти, и отскочив назад, нацелился ей прямо в лицо. Где-то на периферии сознания она понимала, что он не ударит её, а просто остановится в самый последний момент. Однако, тело среагировало само по себе, и выгнувшись в пояснице, клинок Гию пролетел мимо цели. - ... поэтому нам нет смысла плыть на полной скорости, мистер Исмей. Гию по инерции от своего замаха повернулся в сторону входной двери, и встал как вкопанный, оставив Кочо у себя за спиной стоять выгнутой, как сломанную ложку. Голос капитана Смита ему было легко узнать. Глубокий, бархатистый тембр капитана за ужином внушал подлинное спокойствие. Он был почти как у Кагая-самы. Замерев, столп воды совершенно забыл про девушку за спиной, которая совсем не кстати подскользнулась в своей неудобной позе, обутая в не менее неудобные туфли. - Ой-ой-ой! - почти шипя взвизгнула девушка, хватая парня за рукав его рубашки, и утаскивая за собой на пол. Они стиснули рты, боясь привлечь внимание людей на палубе, хотя... куда ещё хуже? Он упал сверху, и чудом не раздавил эту миниатюрную бабочку, только потому что успел расставить руки по бокам. Его лицо неприлично близко к её, что он буквально видит, как в её аккуратные скулы подступает кровь, и даже отсутствие ламп не мешает разглядеть, как она краснеет под ним. Он за последние несколько дней видел её слишком... Откровенно близко и... Вспоминает картину маслом, и, особенно шрам под левой грудью, что сам от смущения начинает краснеть. В ушах звенит от напряжения, и лишь её глаза держат его в сознании. Он, в целом, не прочь бы отрубиться прямо здесь. Прямо на ней. - Господин Томиока, - едва слышно шепчет она, и горячий воздух ударяет ему прямо в лицо, что срывает башню основательно, - вы не могли бы встать? Её вопрос наконец возвращает его слух и разум на свои рабочие места, и он резко вскакивает с неё, словно ошпаренный. - Прости... Прости, я подскользнулся... - он от волнения совсем забыл причину своего падения, и отвернувшись к двери, лишь бы не смотреть на неё, начал приводить себя в порядок. Эти нервные движения рук, в попытке поправить одежду сполна выдавали его состояние. Он стоял к ней боком, и даже не удосужился предложить ей руку. Он точно не сможет сдержаться от необдуманных действий, если коснётся её ещё хоть раз. Кочо томно вдыхая воздух села на полу. Видеть его над собой, в такой пьянящей близости было чем-то невероятным, что ком в горле застрял. Глаза девушки забегали по залу, пока не зацепили рядом лежащий "меч" и губы сверкнули в ядовитой ухмылке. - Пошли пока нас не поймали, Кочо, - тихо проговорил он, возвращая себе трезвость ума. Когда он повернул голову в её сторону, он слишком поздно заметил, как она со всей силы сделала замах и ударила его прямо по заднице. От боли он чуть ли не подпрыгнул до потолка. Звук соприкосновения палки и его пятой точки был настолько хлестким, что, наверное, его могли услышать даже на нижних палубах. - Ай! - зашипел он, одной рукой прикрывая рот, а второй хватаясь за ягодицы. Ноги подкосились от резкой, острой боли и он упал на колени. Всё лицо приобрело багровый цвет, покрывшись вздутыми венами. - Господи! Кочо! Ты что творишь?! Девушка залилась смехом пытаясь не шуметь, и зажав рот рукой упала на спину. Живот, словно распирало от тысячи ножей, да так, что дышать невозможно. - О Б... Боже-е-е! - приступ смеха всё никак не прекращался, и будь она лет на десять моложе, лупила бы кулачками по полу и на нём же каталась, - простите... Го-осподи... - она даже не помнит, когда в последний раз смеялась так, что в глазах наворачивались слезы, - простите! Пока Гию гладил зудящий участок, он всё же обратил внимание на то, какой её настоящий, искренний смех может быть заразительным. И, если бы не "плачущий" зад, он бы и сам засмеялся. Ловит себя на такой глупой и странной мысли, что, он позволил бы хоть сто раз на дню себя так ударять, лишь бы она смеялась так же. - Сумасшедшая... - совсем беззлобно проговаривает парень, смотря на безостановочно смеющуюся девушку. - Вы... - она толком не может связать мысли в слова, - вы.... Вы оскорбили меня! - А ты меня по за... - он сглатывает слово, не желая переходить с ней черту приличного. И девушка вновь заливается тихим, но настойчивым смехом, на этот раз прикрывая рот обеими руками. Когда боль немного проходит, он встаёт с пола и протягивает ей руку. - Насмеялась? Можем идти? Ещё несколько коротких смешков вырываются из девушки, и окончательно беря себя под контроль, протягивает руку юноше. - Да! Да, мы можем идти, господин Томиока. И, кстати, - она уже встала рядом с ним, отряхивая свою одежду, - счёт 3:2! Я победила! - В следующий раз... - он не совсем понял, чем хотел пригрозить, поэтому запнулся. - У нас будет следущий раз? - она заинтересованно вскинула бровью, готовая к ещё одной победе. В самом деле, эти короткие несколько минут, были лучшими за последний месяц. И, наверное, в большей степени, из-за того, что они были вместе с Кочо. Дурную мысль вновь отгоняет, вспоминая "нет никаких нас, Томиока-сан", и направляется к двери. - Пошли, нас не должны здесь видеть. - Эх... А я надеялась, что вы попросите реванша. Но, признавать своё безоговорочное поражение, тоже достойное качество! Он знает, что она пытается его спровоцировать. Больно хорошо знает этого демоненка, поэтому не реагирует. Выглянув на открытую палубу и никого не заметив, кивком даёт знак девушке, что можно идти. После спертого воздуха внутри зала, снаружи, лёгкие словно заработали на полную мощность. Лёгкий, но чуть холодноватый воздух приятно обдувал слегка запотевшую кожу, вызывая дрожь по телу. - Вернёмся в каюту? - скорее, это был не вопрос, а просьба Девушка, сцепив руки на животе бросила взгляд на небо, и бесчисленные звёзды отразились в её глазах, словно стразы. - Можем ещё чуть-чуть погулять? Он переводит взгляд туда же, к небу, и понимает, что согласился бы на её просьбу даже, если бы валился с ног от усталости. Сводит брови к переносице, пытаясь вспомнить хотя бы для приличия, когда он вообще ей отказывал хоть в чём либо? - Хорошо. Только не долго, - добавляет он условие, наверное, чтобы она решила, будто он вовсе не заинтересован. Она угукает ему, и направляется в сторону лестницы ведущей к носовой части. По всей видимости, даже с карточками от мистера Эндрюса, доступ им будет туда разрешён только утром, но никак не ночью. Мельком глядит в сторону заострённого носа, где на фок-мачте двое матросов несут вахту. Холодно же им там, наверное... Длиннющая палуба А была подсвечена мягким светом, граничащим ровно до фальшборта. А то, что за бортом тоже есть жизнь, говорили лишь звуки разрываемого дном судна океана. Мимо них прошли те два офицера, которых они видели на шлюпочной палубе, обсуждая какие-то мокрые ботинки, пока Гию и Шинобу оперевшись о фальшборт выглядывали в океан. Глаза не очень хорошо различают воду вдали, но прямо под ними, её можно разглядеть сполна, благодаря бортовым лампам "Титаника". Он хочет что-то сказать, да и она, по всей видимости, тоже, но возникшую приятную тишину, нарушать совсем не хочется. Просто стоять, и смотреть на ночной океан. Вдвоём. - Мы можем считать это началом исполнения нашей мечты путешествовать по миру? Он сам не знает, какой чёрт его потянул за язык, и вспомнить тот разговор, который, следовало бы забыть. Тем более, эти "мы" и "наша" звучат как-то... слишком по собственнически. У них же сейчас установленный ею "нейтралитет". Не вражда, но и не дружба. - Ну, - она упирается рукой в подбородок, и с каким-то таинственным взглядом смотрит в пустоту, - мы здесь по работе, так что... это не полноценное путешествие. «А ты бы хотела, чтобы я был рядом с тобой в этих путешествиях, до сих пор?» задаётся он вопросом, но озвучить мысль не решается. Боится, наверное, что разделенная мечта так и осталась там, по пути к поместью главы. Фальшборт был разделен чем-то вроде оконных рамок, и они заняли по одной такой секции рядом друг с другом. Челюсть парня была скрыта за рамой, а вот остальное лицо вполне можно было увидеть даже с её позиции. И она замечает, как он морщит лицо, возможно от зудящей задницы, а может и от чего-то ещё. Кочо вновь вглядывается в темноту океана, пока с другого конца палубы, её не привлекают пьяные возгласы трёх мужчин, идущих в их сторону. Она кривит лицо от отвращения к пьянчугам. - Может, вернёмся в каюту? - настороженно предлагает Гию, тоже заметив трёх нетрезвых мужчин. И от Кочо совершенно не скрывается тот факт, почему он вновь предложил вернуться. И какая-то... женская гордость, или, даже, глупость, не позволяют ей сдвинуться с места. Из-за каких-то пьяниц, она не будет идти наперекор своему желанию прогуляться по палубе. Эти мужчины либо пройдут мимо, либо очень сильно пожалеют. - Нет. Я не хочу пока возвращаться, - подаёт она голос, всё ещё выглядывая за борт, но и втягивать его в неприятности не желает, - вы возвращайтесь, господин Томиока, я скоро тоже приду. Гию удивлённо хмурит брови. Эти три мужчины явно ищут приключения на свою голову, вот только... им не следовало разделять их желание. - ... а я её шлепаю по попке, и говорю, "ещё давай!". Все трое оказались совсем рядом со столпами, поэтому до ушей охотников дошли их разговоры. Все они разразились противным, пронизывающим до костей смехом, а один даже "хрюкнул", заливаясь бутылкой алкоголя. - Упс... - Кочо спиной чувствует, как они заглядываются на неё, пока её глаза тонут в океане, - вот это видок! Шинобу старается сделать вид, что она не слышит и не понимает о чём идут разговоры за спиной, но голова так и норовит повернуться к ним, и ввязаться в неприятности. - Эй, девушка! - один из пьяниц подходит к ней вплотную и кладёт руку на её хрупкое плечо. За это мгновение, она успевает посмотреть на лицо Гию, что созерцал ночное небо, не обращая внимание на рядом стоящих людей. Вероятно, его разум где-то далеко, среди тех звёзд. Только вот, гнев в глазах говорил о том, что он внимательно слушает. Она поворачивается к алкашу всем корпусом. - Ой, да это же узкоглазые! - он внимательно её разглядывает с ног до головы, а его красное от спирта лицо расходится в гнусной улыбке. Кочо молчит, склонив голову на бок, сдержанно улыбаясь с прикрытыми глазами. - Как вас зовут, юная леди? - она не особо обращает внимание на внешний вид людей, однако, в этих трёх мужчинах не было трудно разглядеть пассажиров третьего класса. - Да пойдём, Билли, она ребёнок, - пытается один из них утянуть его за плечо, но общительный Билли раздражительно скидывает его руку. - Вы, - Билли указывает на её лицо, - понимать. Мой. Один. Слово? Вай хунь сяу уииии? - он пытается изобразить их акцент и язык, махая руками в разные стороны, а-ля мастер восточных боевых искусств. Кочо сдерживает пылающий гнев глубоко в себе, разводя руками, мол "я не понимаю о чём вы, мистер". - Эй, - он подносит своё пропитое лицо вплотную к её, - а у тебя там, - кидает взгляд вниз, и возвращается к её лицу, - так же узко, как и на лице? Улыбка тут же сходит с лица, уступая место чистому гневу. От горящей злости, она и забыла про Томиоку рядом. - А вот эта личность?, - тот, что хрюкнул, указывает в спину столпа воды, - тоже девка? Или нет? - Да хер знает, они же все на одно лицо! - Билли переводит взгляд с девушки на упомянутого другом парня. - Да ладно вам, Билли, Джефф, пошли уже, я спать хочу, - не унимается более менее трезвый из них. Потеряв интерес к молчуну, Билли вновь глядит на девушку, что впивается в него ядовитым взглядом. - Ты знаешь, что невежливо молчать, когда с тобой разговаривают? Она видит, как лицо Джеффа напрягается, и понимает, что Гию выпрямился и собирается включиться в разговор. - Может, мне преподать тебе урок американских манер у себя в каюте? - Билли в извращённой манере играется бровями и ухмыляется, и в следующий момент, когда девушка уже раздумывала над тем, сколько рёбер ему сломать, Гию, будто возникщая из ниоткуда молния, хватает мужчину за глотку, и прижимает к стене вдоль палубы. Никто из алкашей даже моргнуть не успел, как их собутыльник исчез из их поля зрения, и оказался напротив фальшборта, схваченный твердой рукой юноши за горло. - Дай мне урок американских манер у себя в каюте! - Гию цедит это сквозь зубы с такой злобой, что сталь можно плавить, и смотрит на него безумным взглядом. Таким же, он смотрел на тех людей в лаборатории. Каждая клетка его тела требует его немедленно умертвить. Его разум, словно разъяренная толпа, вопит: «Убей! Убей! Убей!». Лицо Билли от нехватки воздуха багровело, щеки вздулись, а глаза выпучились, словно собирались выпасть из глазных орбит. Он, что-то мычит, но вместо слов изо рта течёт слюна вперемешку с выпивкой, и падает прямо на запястье охотника. Отвратно. - О Боже... - тихо восклицает Кочо, и подбегает к ним, хватаясь за плечи столпа воды. - Эй, эй! - тот, что трезвый хватается за руку охотника, пытаясь спасти друга из под хватки незнакомца, - всё, всё, он понял! Хватит! Отпусти! - Гию, пожалуйста, отпусти его. Хватит! - она дёргает его за хвост и оттягивает назад. Билли спасённый другом и Кочо скатывается по стене вниз, жадно хватая ртом воздух. Заливается кашлем и испуганно переводит взгляд с друга на Томиоку, который всё ещё впивается в него мёртвым взглядом. - Гию! - она хватает его за лицо и разворачивает к себе, - посмотри на меня... Мысли приходят в порядок, словно её глаза могут зачаровывать. Он здесь, а не там, в лаборатории... Всё хорошо. - Кочо... - его грудь вздымается от глубоких вдохов, а руки дрожат. Он поворачивается в сторону алкаша, желая убедиться, не умер ли он. Тот сидел раскинув ноги, похлопываемый по спине другом. - Идём, - он хватает запястье девушки и быстрым шагом направляется в каюту. А она послушно идёт вслед за ним, боясь нарушить напряжённое молчание. Она понимает, что он вновь оказался там, в той лаборатории. «Гадство!». - А это что за чертовщина была? - отпивая новый глоток, спрашивает Джефф, стоя у фальшборта. Наверное, ему всё это привиделось. Стоит завязывать с алкоголем. *** Дойдя до каюты, Гию всё же вспоминает, что держит Кочо за руку крепкой хваткой, и словно облитый холодной водой, отпускает её. Мельком замечает на её запястье красную отметину. Отперев дверь, Гию пропускает Кочо вперёд, и почему-то задерживает взгляд на соседней каюте. Хмуро фыркает, что на него совсем не похоже, и проходит внутрь темной каюты. Шинобу врубает свет, и молчаливо, понурив голову отходит к своей кровати, не зная, что ему сказать. - Господин Томиока... - Гию уже скинул с себя верхнюю одежду, и остался в одной рубашке. - Да? - они не смотрят в сторону друг друга. От тех мерзостей, что наговорил алкаш, хотелось сброситься в океан и очистить своё тело. Они оба ощущают его слова на своей коже, словно нечистоту. - Простите... Мне следовало вас послушать, и вернуться в каюту... - Кочо ненавидит извиняться, но перед ним, почему-то, это даётся легко. - Не нужно. Ты не виновата в том, что те ублюдки не могут следить за своим языком. Забудь об этом. Она мнётся на месте, скованная стыдом за то, что ему пришлось услышать. - Кочо, я собираюсь спать. Выключи свет, когда закончишь. Он забрался на кровать и натянул на себя одеяло так быстро, что ей показалось, будто он хотел скрыться под тканью от всех проблем и мук совести. - Хорошо. - едва слышно отвечает девушка, и выключает свет. Тихое шуршание доносится до него даже сквозь плотную ткань одеяла. Она... переодевается? Прямо здесь, в комнате? Не в гардеробной, как следует? Он слышит, как ткань её кимоно падает на землю, и чувствует как кровь прибегает к лицу. Хочется выглянуть, но порыв сдерживает. Она наконец переодевается в ночную рубашку и штаны, и тоже залезает на кровать. Звуки "чавкающей" под ней кровати вызывают у него какую-то дрожь. Приятную. «Нужно попытаться уснуть.» с такой мыслью, парень зажмуривает глаза и... В каюте надолго повисает тишина. Прошло больше часа с того времени, как они оба забрались на кровать. Однако, Кочо не спит. И душой чувствует, что он, тоже. Мысли об убитых ему вряд-ли дадут нормально поспать, и именно поэтому у него мешки под глазами. Кочо прикрывает глаза, вспоминая их разговор за день до прибытия в Портленд. Как она язвительно ему предъявила за испорченный сон, а оказывается... - Чёрт возьми! - тихо ругается она, и поворачивает голову к спине Томиоки, что лежит в другом конце каюты. «Проверю, на всякий случай». - Господин Томиока. Го-о-сподин Томиока. Господин Томиока. Господин Томиока, - в ночной тишине ее голос кажется слишком громким, чем есть на самом деле. - Что?! - бодрым голосом спрашивает столп воды, всё ещё лёжа к ней спиной. Не спал. «Угадала!» радуется она. - Вы спите? Он приподнимается на локтях и смотрит в её сторону, возмущенный её поведением. - Нет. - и вновь укладывается обратно. - Я тоже... - устало отвечает девушка. - Я заметил. На самом деле, она потом пожалеет об этом решении завести разговор. Но, раз она уже в который раз становится причиной его страданий, то... Можно потерпеть, она ничего от этого не потеряет. Пусть его мучают неловкость и смущение , чем совесть и ненависть к себе. - А почему вы не спите, господин Томиока? - Не знаю. Думаю просто, - коротко отвечает охотник, совершенно не желая продолжать данный разговор. - А о чём думаете, господин Томиока? Чёрт возьми! Будь это кто-то другой, он швырнул бы в него эту кровать, и заставил заткнуться. Вот это качество девушки, болтать тогда, когда это совершенно не нужно, иногда раздражало. Он, уже который месяц вот так тонет в этих мыслях о своем преступлении, о своих действиях, и всё было нормально. Да, спать не получалось, но он хотя бы получал самую малую часть того наказания, которого заслужил. - Я не хочу об этом говорить, Кочо. Спи. - он немного поерзал под одеялом, занимая удобную позицию. «Ну всё! Вперёд!». - Ох... - выдыхает она удивленно, - меня голой вспоминаете, господин Томиока? Повисшая на секунду молчание, растянулась в вечность. Показалось, что ему это послышалось. Или, может, это сон? Но, всё вокруг слишком реально, чтобы сбрасывать это на больную фантазию спящего разума. В момент, он чувствует, как всё лицо горит. - Что?! - он вскакивает на кровати, а глаза, по ощущениям, полезли на лоб. А девушка всё ещё лежит, совершенно спокойно. - Вот! - она вынимает руку из под одеяло и указывает на него пальцем, - бурная реакция последовала! Значит, я угадала... Вы извращенец, господин Томиока... - она закрывает лицо ладошками, наигранно обижаясь. - Да нет же! Я не об этом думаю! Я вообще пытаюсь об этом не думать, ясно?! Боже... Как ей нравится его реакция! Он словно маленький мальчик которого поймали за непристойностями. Она убирает ладони с лица и внимательно смотрит в его сторону. Его немного напрягло её серьёзное выражение лица. - А... Значит, вы увидели меня голой, а вам ещё и не понравилось? Его лицо от удивления, чуть не лопнуло. - Что?! Да нет же, причём тут это? - А, значит, вам всё таки понравилось и вы думаете об этом? - Да Господи! Кочо, у меня вообще есть правильный вариант ответа?! Я просто хотел уснуть... Она заливается смехом прикрыв лицо одеялом, пока парень возмущённо выдыхал, словно паровоз. - Простите... Простите, господин Томиока, - она перестает истерично смеяться, и глядит на обескураженного парня, - мне просто очень скучно... - Оно и видно. «Черт возьми! Что это было?» разражается он мысленно, удивленный её поведением. Ему казалось, что они больше никогда не затронут эту тему. - Господин Томиока. - Что, Кочо? - Я хочу с вами поговорить. Он хмуро выдыхает, зная, к чему она ведёт. По правде говоря, ему совершенно не хочется это обсуждать. - Я хочу спать, Кочо. Давай хоть раз поступим по моему? - Давайте в последний раз поступим по моему, а вот в следующий раз, уже по вашему? Ей богу, как дитя малое... - О чём нам говорить? - О ваших... приступах, - она выговоривает последнее слово совсем осторожно, боясь его задеть. - У меня нет никаких приступов, всё нормально. - Когда вы вышли из ванны, я слышала что вы там сказали... "Она не смывается"... Тогда... Тогда я подумала о другом, и только сейчас поняла, о чём вы говорили. Он прикрывает лицо рукой и тихо вдыхает полной грудью, признавая её победу. - Потом на ужине... А ещё, ваша бессонница, господин Томиока. Это всё признаки того, что вы до сих пор мучаетесь о тех событиях... - Даже если и так, - раздражённо проговаривает столп, - что с того? Тебя это не касается, Кочо. - Не касается? Меня?! - она приподнялась на локтях, и венка на лбу, словно следуя за ней, вздулась под тонкой кожей. - Это шутка что-ли? - Нет, не шутка. - спокойно отвечает столп, хотя злится не меньше неё. - А по мне, это очень глупая шутка, господин Томиока. Я тоже там была, если не забыли. - Да, была, - он поворачивается к ней, и глядит прямо в глаза, хотя в темноте разобрать сложно, - но ты не убивала людей, в отличии от меня. - И мне от этого гораздо хуже, ясно? - маска старшей сестры совсем треснулась, и мягкий голос Кочо приобрел более грубый тон, - вы убили их из-за меня! Уж лучше бы я тоже тогда убивала, раз на то уж пошло. - Как бы там не было, тебе меня не понять. - Да... Вы правы, - она успокаивается, возвращая себе контроль над эмоциями, - но я хочу помочь. - От этого нет помощи. - Я слышала, что, если, обсуждать проблему с которой очень долго борешься, то её можно хотя бы смягчить... Я сама не в восторге от этого разговора, поймите это, господин Томиока... Но я хочу вам помочь, хотя бы так. Она устало опускается на подушку и смотрит в потолок. Краем глаза видит, что он тоже упал на кровать. - У вас бывают галлюцинации? - Галлю... Что? - он поворачивается к ней, вообще не имея понятия, что это за медицинский термин она на нём применила. - Ну... У вас бывает такое, что вы видите то, чего на самом деле нет? Тогда, в ванной, что вы не могли "смыть"? Он сглатывает от её догадки. Ей вообще нет равных в чтении человека. - Кровь. Я видел кровь тех, кого убил. И... я вижу сны. - Какие сны, господин Томиока? Расскажите о них... Вам станет легче, я уверена... Её голос вновь стал таким мягким и заинтересованным, что он доверил бы ей любой секрет. Он глубоко вдыхает, готовый окунуться в эти дебри кошмаров, что его преследуют давно. - Мне часто снится сон, как я убиваю вас... Всех вас: охотников, столпов, гражданских, и... и семью Убуяшики. Вы поменялись для меня местами с теми надзирателями... А я... Я был демоном. Я упивался вашей кровью, и мне это нравилось, - он сглатывает вязкую слюну от тяжёлых воспоминаний. - Я рубил мечом почтенного господина, госпожу Аманэ и их детей. Я пронзил сердце Ренгоку. Я разрубил пополам этого мальчика... Токито... Я улыбаясь убил Канроджи и Игуро... Я перерезал горло Химеджиме... И ещё... я убил тебя. И этот сон повторяется чаще других... Она радуется тому, что его не пришлось спаивать для этого разговора, как она планировала изначально. Даже гордость берёт за свое умение предрасполагать к себе. - Господин Томиока, это просто сны... Просто разыгравшееся воображение, не более того, вам не следует так корить себя... Да, вам от этого не легче, я понимаю, но, как я уже и говорила, те люди которых вы убили, просто демоны в человеческих шкурах. А вы представляете, скольких вы спасли, убив этих зверей? Быть может, сотни, если не тысячи... Все люди из той деревни вас считали бы героем, узнай они всю правду. И, кстати, если вы не забыли, господин Узуй тоже убивал людей, и что важнее всего, он убил своего младшего брата, хотя они и не были демонами. Но, я что-то не вижу, чтобы он так мучался от этого... Потому что... Потому что он нашел в себе силы идти дальше! Он отпустил свою боль, и примирился с ней! Он принял себя таким, какой он есть и продолжает сражаться за людей. Почему вы не можете? - Кочо... - от этого разговора у него голова пошла кругом, - давай прекратим, пожалуйста? Я не хочу об этом больше говорить. Господину сейчас 23 года, и как бы мне не было больно это говорить, через два года он умрет от своей болезни... И, когда главой клана Убуяшики станет Кирие, я попрошу его пересмотреть решение о казни. Так будет правильно... - Правильно для кого? - он вспыхивает от его слов, словно искра. - Для всех. Для корпуса, для... для меня. Она прикрывает глаза, в глубоком разочаровании. В себе, в первую очередь. - Господин Томиока, хотите я скажу вам правду обо всём этом? Он выжидающе смотрит в её сторону, интересуясь, какой же вердикт она вынесет. - Правда в том, господин Томиока, что никто в этом проклятом мире ненавидит вас больше, чем вы сами. Никто вас не винит в тех убийствах, совершенно никто! И даже столпы не стали бы. Один, как вы видите, точно не винит! - она указывает руками на себя, - Да даже чертов Шинадзугава не стал бы! Вам просто нравится тонуть в этом... В этом дерьме! Вот и всё. Вы просто нашли ещё одну причину ненавидить себя поверх той, что у вас уже была. А принять свою ошибку, вам не даёт ваша гордость и тщеславие! А может, вы не горды, господин Томиока, а просто трус? Гию даже не находит, что ей ответить. Каждое её слово... это чистая правда, которую он никогда не признает. Кроме последнего утверждения. Это он признаёт уже очень давно. После небольшой паузы, Кочо вновь заговорила: - Господин Томиока, - грубость в голосе пропала, вероятно, ей стало совестно от своих слов, - простите, мне не стоило так резко выражаться. Но, я не беру эти слова обратно, это правда, и вы это знаете. И, честно сказать, я не знаю как вам ещё помочь. Я хочу, но вы не идете на встречу... И, поэтому, я могу вам кое-что пообещать. - Что? - не находит в себе силы опровергнуть ни одно из её обвинений, и лишь устало вопрошает. "Титаник" поймал очередной крен, и чуть наклонился влево, и это почувствовали оба столпа. От таких резких и неожиданных выкрутасов судна, иногда мороз пробирал до костей. - Если вы боитесь того, что ваш кошмар станет явью, и вы начнёте убивать невинных, то я... Я обещаю вам, что остановлю вас. Любой ценой, даже, если, мне придётся вас убить. Просто доверьтесь мне, и сражайтесь дальше, хорошо? Луч луны пробрался через иллюминатор и упал прямо на её лицо, где за это мгновение, парень успел вычитать: боль, злость и смирение. Он чувствует, как с его плеч кто-то снял огромный валун. Он нуждался в этих словах, и даже сам не знал, насколько сильно. Даже дышать стало легче от осознания того, что его ношу есть кому разделить. Есть человек, что станет преградой тому, чтобы он перешёл черту. Есть человек, что готов пойти ради него на убийство, пусть и убитым будет он сам. Клянётся, что улыбка вышла сама собой, а он к ней не имеет никакого отношения, и отвечает: - Спасибо, Кочо. Я рассчитываю на тебя. Когда между ними нависает вот эта неловкая тишина, её хочется разорвать на куски, поэтому Кочо оборачивает всё в шутку. - Тем более... Вы теперь знаете, что я смогу вам надрать задницу... - Чего? - У вас ничего не болит? - она вскидывает брови, напоминая ему о недавних событиях в спортзале. - А... Да, очень смешно. Шмель. Сам удивляется своей смелости, поддразнить девушку. - Ах! Вы прямо как мой отец... - по всему телу разбежалось тепло, такое приятное, словно она вернулась туда, в детство. Она с такой нежностью вспомнила отца, что в душе парня пробежала искра зависти. И Гию, вдруг осознает, что ничего не знает о её семье. Кроме Канаэ. - А каким он был, твой отец? - сон у него, наверное, пропал, так что можно и поговорить. - Мой папа? - она оживляется от этого вопроса, и садится на кровать, скрестив ноги, - он был... Очень добрым и... умным! Он делал разные лекарства из трав. Мои мама и папа познакомились именно так... - он не очень отчётливо видит её на том конце каюты, но практически полностью уверен, что она улыбается говоря это. - Когда моей маме было семнадцать лет, она очень сильно заболела, и никто не знал, как ей помочь.Многие известные лекари Японской империи пытались, но так никто и не преуспел... пока одна из подруг моей бабушки, не рассказала о юноше из соседней деревни, что сам готовил лекарства. И мой дедушка отправился на его поиски, и лично приволок в свою деревню. Мама говорила, что он влюбился с первого взгляда! Зашёл в её комнату, а она там больная, исхудавшая... А он всё равно влюбился! Через два года они поженились, и... - она закусывает губу, будто пробовала каждый кусочек этих старых воспоминаний на вкус. - И, что дальше? - он тоже сел на своей кровати, и спиной прилёг к стене. Слушать о счастливой жизни других людей, оказывается, было интересно. - Потом у них родилась Канаэ... - голос чуть было не дрогнул от упоминания старшей сестры, - а через три года... я. Я часто бегала вокруг папы, когда он собирал травы, и всячески его донимала, так он меня однажды и назвал "болтливый шмель", и это прозвище проследовало за мной до самой его смерти. Потому что, в отличии от Канаэ, я был крайне избалованной и взбалмошной, - она вновь прикусывает губу от горьких мыслей, - и это так забавно... - Почему? - он услышал в этих словах какое-то... Отвращение к себе. Что его искренне удивило. - Ну... - она заметила, что его поза намного удобнее, и тоже приложилась спиной к стене, - моя мама была из очень богатой семьи. И красивая! И умела очень хорошо рисовать. Мой папа был очень умным и добрым... А моя старшая сестра вообще унаследовала все эти качества, а я... я самая невзрачная из семьи Кочо... А так любила привлекать к себе внимание, хотя не было ни одной весомой причины, по которой люди должны были на меня смотреть, - она вскидывает голову и прикрывает глаза. «У нас с вами сегодня ночь правды, господин Томиока, потерпите ещё немного...» оправдывает свое желание выговориться по этому поводу, и ждёт его реакцию. - Я не согласен с тобой, - тихо возражает столп воды, - я не считаю тебя самой невзрачной не только в твоей семье, но и в корпусе. - Ну, конечно! - она соглашается с ним, закрепляя на своем лице эту маску сотканную из лживой улыбки, - я же столп! Столпы не могут быть невзрачными, господин Узуй бы точно такого не одобрил! - Ты говорила, что быть столпом это проклятие, так что, это тут не причем. Я говорю о тебе как о человеке, а не как о столпе. Кочо навострила уши, не смея упустить ничего из того, что он собирается ей сказать. Безумие, что он вообще начал говорить на такие темы. - Ты... - он раздумывает на тем, как бы подобрать правильные слова. Не хочется её задеть, или злить. Она словно одна из тех бомб, что носит с собой Узуй, - нет... Сначала пообещай, что не будешь злиться. - Что? - она искренне удивляется его просьбе. Что он такого собрался ей сказать? - вы меня заинтриговали, господин Томиока... Но, я обещаю, что не буду злиться, говорите. Он собирается с духом, и всё же решается: - Ты хороший человек, Кочо. Она нервно дёргает бровью, готовая взорваться. - И... Это то, на что я не должна была злиться? - Нет. Ты хороший человек, потому что... Потому что улыбаешься вопреки всему, и в первую очередь, вопреки себе... я, например, так никогда не смогу, да и другой человек, наверное, тоже, - он старается не смотреть в ту сторону, где она сидит, - ты всегда злишься, но никому этого не показываешь. Потому что... Потому что ставишь чувства других, выше своих. Ты всегда выберешь другого человека, даже, если, это навредит тебе. Ты очень трудолюбивая, и... очень сострадательная. Ты заботишься о детях из своего поместья, да и весь корпус не вымер от травм, благодаря тебе. У тебя нет ни одного плохого качества, ну, кроме твоей болтовни, - она фыркает на его слова, и продолжает слушать, - но я никогда не посмел бы поставить тебе это в упрек. Особенно, с учётом того, кем являюсь я. Так что, не обесценивай себя, Кочо. Ты самый потрясающий столп, которого я знаю. Она чувствует как температура в каюте поднимается, и, скорее всего, из-за неё. Она вся покраснела от его слов, и... улыбается, пытаясь скрыть смущение. Ей приятно это слышать, но... это неправда. Все эти слова - ложь. Нет, лжёт не он... Он искренне верит в эти слова, но это не правда. - Моя мама говорила, что люди по ночам говорят то, о чём днём будут жалеть. Мне кажется... У нас с вами как раз этот случай, господин Томиока, - она смотрит в его сторону из подлобья и игриво махает ресничками, зная, что он не заметит. - Быть может, твоя мама была права, но... Я не буду жалеть, я уверен. Есть много других вещей, о которых я должен жалеть... Она кивает ему, но совершенно с ним не согласна. - И... Очень странно то, что меня ты осуждаешь за мои мысли, а сама называешь себя "невзрачной"... - Я просто хочу, чтобы вы отпустили прошлое, господин Томиока, - она раскидывает руки в разные стороны, пытаясь выкрутиться из его обвинений. - Я соглашусь его отпустить, как только ты отпустишь своё. - Решает бросить ей вызов. Один бог знает, сколько она ещё протянет вот так... в "коже" мертвой сестры. Она поднимает взгляд на его глаза, но чёрт бы побрал эту темень, не видит их. А так хочется в них сейчас посмотреть. - Получается... Мы с вами два неудачника, которые застряли в прошлом, да, господин Томиока? - Да, получается, что именно так. И, до тех пор, пока ты не избавишься от этой маски и не начнёшь показывать свои истинные эмоции и чувства, я не хочу слышать от тебя про какое-то прошлое, которое я должен отпустить. Сенсей говорил, что в любом деле, нужно начинать с себя. - Весьма справедливо, господин Томиока... - она подхватывает колени под руки, склоняет голову на бок, - интересно, в кого вы такой... справедливый? - Точно не в отца, - хмуро отвечает охотник. - Ой... А каким был ваш отец, господин Томиока? Про своих родителей я рассказала, теперь ваша очередь. -Я... - он кривит губы в какой-то мальчишеской обиде, и это заметно даже в темноте, - я не знаю какой он. Он бросил нас, когда мне едва исполнилось два года. Мама воспитывала меня и старшую сестру одна, и целыми днями пропадала на работе. Всему, что умею, меня научила сестра: читать, писать, да даже как готовить... От его слов на неё навеяла тоска и печаль. По всей видимости, мальчику не хватало отцовского воспитания, что отразилось на нём в дальнейшем. - Потом, мама умерла от продолжительной болезни, которую она так и не смогла победить. И Цутако взяла на себя все её обязанности, и до десяти лет заботилась обо мне одна. Пока... Пока её не убил демон. - Мне очень жаль вашу семью, господин Томиока... Каждый из нас прошёл через ад, который другим не понять. А ваш отец, вы его совсем не помните? - Я его видел два года назад. - он отвечает с таким равнодушием к этому слову "отец", будто говорит про совершенно незнакомого человека. Хотя, на деле, так и было. - Он жив?! - Да. У него новая семья, и он... Счастлив, мне кажется. Кагая-сама нашёл его адрес и дал мне. Не то чтобы я скучал или хотел с ним увидеться... Но, я хотел узнать, как он живёт, зная, что бросил свою семью на произвол судьбы. Он даже не знает, живы мы до сих пор, или нет. - А ваша мама не рассказывала, почему отец ушёл? - Мне плевать, если честно. Я вижу лишь тот факт, что он бросил нас. Причины не имеют значения. Но... По правде говоря, я благодарен ему. - За что? Гию собирается с мыслями, обдумывая, стоит ли удосуживать отца такой чести, как говорить о нем, но ради утоления интереса девушки, отвечает: - Он стал мне примером того, каким мужчина не должен быть, и каким я никогда бы не хотел стать. Если бы он был, то, наверное, всё было иначе. А так, я мог пойти куда угодно, и когда угодно. Мог задерживаться до самого вечера, и никто мне ничего не говорил. Ну... Мама с сестрой, конечно, переживали, но ничего серьезного. - Вы правы, господин Томиока... - она не совсем хорошо разбирается в семейных отношениях, и давать советы по этому поводу не хотела, - поэтому, пожалуйста, докажите мне, что ваши слова не пустой звук! Он морщит лоб, не совсем понимая, к чему клонит девушка. - Когда у вас будет своя семья, я уверена, вы станете отличным отцом... Если, конечно, сможете отпустить прошлое... - она неловко смеётся, почесывая затылок, - станьте им, на зло ему! Гию опускает голову в колени, задумываясь над её словами. Он никогда не думал о семейной жизни. Это просто не его. Видеть себя в роли отца... Господи... Как это... неестественно? Он? Отец?! Да над ним даже демоны будут смеяться. А если, всё же допустить такой вариант? Чтобы стать чьим-то отцом, ему нужна... жена. И кто сможет принять его таким? Кто сможет терпеть его характер? На секунду, больной мозг плавно вырисовывает картину... Картину его семейной жизни. И... всё так размыто и странно. Пылающий огонь в камине. Какие-то дети играют на полу, а он сидит на кресле и читает книгу. У детей нет лиц, они размыты, да и сам он себя не узнает особо. И... жена, что щебечет какую-то песенку на кухне. До боли знакомый голос. Её маленькая спина чуть сгорбившись, пыхтела над нарезкой овощей. Он знает эту женщину. Он узнает её голосок. Да черт возьми, одна заколка в виде бабочки в её волосах, сполна выдает её личность... Во всём этом театре абсурда, называемой "семейная жизнь", в роли своего самого близкого человека, жены, друга и матери своих двух детей, он разглядел лишь её лицо. Лицо столпа насекомого. «Какой бред...» отмечает в голове, и медленно поднимает взгляд на девушку. - Я не думаю... не думаю что я смог бы им стать. - всё же, Гию не сможет отпустить это прошлое, вообще никаким образом, - да и я не знаю какого это. Не было человека, с которого бы я брал пример. - Знаете, господин Томиока... - она положила голову на руку, придавая своему голосу самый мягкий из возможных оттенков, - история знала так много случаев, когда у достойного отца рождались недостойные сыновья, и как у недостойного отца рождались достойные сыновья... Так что, не обесценивайте себя, господин Томиока, - Шинобу возвращает ему слова, сказанные ей же, и чуть улыбаясь, добавляет, - моё сердце мне подсказывает, что вы станете прекрасным отцом! Просто нужно будет работать над собой. Гию слушает её речь совсем завороженно, и каждое её слово впивается ему под кожу, да так, что он сам начинает верить в это. Да чёрт возьми! Он хотя бы ради её этих слов постарался бы стать им... Чтобы они не были озвучены впустую. Губы столпа воды дёргаются в слабой улыбке. - Да, я постараюсь. - уверенно отвечает Гию, хотя вопрос казни мучает его как никогда раньше. - А ты? Ты не хочешь завести семью? - робко интересуется парень, желая продолжить разговор. - Вам не кажется, что мы с вами прощупываем почву друг друга... - она опять неловко улыбается, вгоняя в такую же краску и Томиоку. - Что?! Да нет... Я просто... Просто хотел узнать твоё мнение на этот счёт. - Я не знаю... Не знаю, как жить нормальной жизнью, после всего что было. - А ты ещё от меня что-то требуешь... - У вас ещё есть шанс на счастливую жизнь, господин Томиока. Ему совсем не понравился её ответ. Словно... Она заранее знает, что обречена. Будто уверена в этом. Вся нарисованная картина семейной жизни тлеет как уголёк, подожженная её словами. - А у тебя что, нет? - Всё сложно. - увиливает она от ответа, начиная жалеть о том, что вообще завела этот разговор. - Ну так, упрости. Почему у тебя нет шанса на счастливую жизнь? Она глубоко вдыхает, а от его вопроса в каюте стало душно. Может... этот момент настал? Момент открыться... - Я расскажу вам, сразу по прибытию в Нью-Йорк, ладно? - всё же, рассудок склоняет её к более правильному выбору. Он ещё не готов узнать. Да и она не готова открыться. Зрит на неё совсем молча, недовольный её ответом, но заставлять или давить тоже не хочет. - Хорошо. Гию смотрит на циферблат часов и видит, что время перевалило за второй час ночи. «Время с тобой утекает так быстро, Кочо». - Что-ж... - она растягивает позвоночник и ложится на подушку, - теперь, можно и поспа-а-ать, - проговаривает она зевая, - спокойной ночи, господин Томиока! Он молчит в ответ, совсем не долго. Её слова внушили ему какой-то страх, и причину этого чувства, он не знает. Что-то скребёт его изнутри, но... Ему ничего не остаётся, кроме как ждать до прибытия в Нью-Йорк. Ещё пять дней. - Спокойной ночи, Кочо.