Секрет Дел

      Аделина вся извелась, не могла сосредоточиться ни на чём после того, как Чешир сообщил ей не очень приятные вещи, ужасающие. Что же будет в четверг? Успеет ли Ильдар Юнусович с ребятами своими спасти её? Она с ума сходила, учила экзамен и ревела, поливая тетрадь слезами, а затем, чтобы успокоиться звонила Паше и говорила, говорила пока его не выгоняли от трубки в больнице. С ним всё было в порядке, ругался по поводу машины, обещал много всего, угрожал по заднице надавать, но от этого смешно было. Лина отдыхала, болтая вот так ни о чём и стараясь не задевать ничего того, что тревожило её.       В среду вечером девушка пришла к Андрею, без приглашения, без всего, просто так. Постучалась, ожидая. Открыл Ильдар Юнусович, хмурясь и приподнимая брови. Она знала, что Пальто не дома, Юлька в садике, а мать Андрея на лечении, у мужчины должна была быть ночная смена, поэтому дома отсыпается и отдыхает.       — Аделина? — пропустил, почти затаскивая в квартиру и ведя в зал, посадил такую растерянную на диван, скрещивая руки на груди и пристально наблюдая. — Что случилось?       — Мне…       А что сказать? Страшно, до безумия, так, что трясет, что кроет будто выкурила несколько сигарет подряд натощак, будто выпила дешевой водки или скурила травки, так, что кружится голова и ноги не держат, руки потряхивает, а голова вспухает от мыслей. Безумно сводит всё с ума, при упоминании Чешира в мыслях так вообще, кажется, сознание потеряет.       — Вы ведь Козырева не тронете? — выдала, не то сказать хотела, и мужчина это понял.       Она не о себе переживает, о Кащее, о том, что после того, как главаря синяков посадят, то уже возьмутся за причастных, а Паша как раз сюда же и подходит, работает на две стороны и вот точно ведь не скажешь, за универсам или за синяков он, потому что одни думаю, что вынюхивает что-то и доверять такому нельзя, а другие аналогично, только верят, что принесет нужную информацию и даст точную наводку.       — Нет, сказал же тебе, — снова просканировал её лицо. Чуть опухла, немного даже похудела. Не экзамен ведь так повлиял на девчонку. — Как сдала?       — Пять, — выдала безэмоционально, вздохнула, судорожно всхлипывая и прикрывая лицо руками. Бороться больше не могла с собой. — Я так боюсь. Не хочу завтра. Я не могу…не могу!       — Лина, — подошел ближе, прикоснулся к плечу, погладил. — Тебе было сказано вообще уйти и не высовываться, кто мне доказывал обратное? Кто яростно боролся и был настолько упертым? Ты даже слушать не хотела меня.       — Он был у меня, сказал заедет в десять утра на машине своей, но не это испугало… Он прижал меня и угрожал, — заплакала, сдалась, прикрыла руками лицо. — Я всё ещё после того, как Чешир стрелял в меня отойти не могу. Перед глазами мелькает и Паше не сказала ничего об этом, никто не знает кроме вас. Ну, правду…       — Лин, ты ведь знаешь, что ты можешь никуда завтра не идти и мы сами всё сделаем, может не с первого раза, но поймаем этого урода, — присел на корточки перед этим ребенком, убрал ладошки и поглядел в зеленые глаза, поправляя свои очки. — Понимаешь меня?       Она замотала головой. Не может, не понимает или не хочет на самом деле. Чешир жизни не даст, будет туда-сюда ходить, всех мучить и её где-нибудь за углом либо изнасилует, либо пристрелит, а Козырев, он и Кащея убьет, Мишку, Валеру, Андрея, Маратика или Вахита. Про подруг молчит, у тех вообще шансов нет если прознает про них.       Мужчина погладил девушку по голове, обращая на себя внимания, а взгляд такой — понимающий и успокаивающий, что хотелось ещё больше рыдать или попросить утешения. У неё кроме Паши никого больше нет роднее, но и тот далеко от неё. А потребность чувствовать хоть чье-то присутствие, хоть какую-то поддержку с каждым днём усиливалась.       — Ты план помнишь?       Кивнула Ильдару Юнусовичу, чуть приходя в себя и поджимая губы. Мужчина на удивление был сегодня какой-то добрый, не такой как обычно, даже не орал.       — Ну вот и всё, — заключил, вновь поправляя очки. — Иди сюда, пожалею, а завтра всё будет отлично. Ты начнешь и справишься со своей частью, а дядя Ильдар закончит за тебя.       Аделина всхлипнула, позволила себя обнять, приласкать впервые в жизни почти чужому человеку, не боролась и не отнекивалась. Вздохнула, вытирая слезы и стараясь сдержать всхлипы, пока мужчина что-то продолжал ей вещать и перебирать волосы. Как родную, как свою и неважно, что приползла без приглашения, просила помощи и делилась переживаниями — выслушал, помог и сейчас держал в своих объятьях словно защищал от других и от мира всего.       После всего, что произошло, Лина поблагодарила Ильдара Юнусовича, смущенно лепеча и собираясь, чуть не столкнулась с Андреем, но вовремя свернула в переулок. Было бы неловко встретить его с красными опухшими щеками и показать, что она плакала. Сглотнула, и оглядываясь поспешила домой, чтобы не дай Боги не наткнуться раньше времени на Чешира.       Тётки не было, пришлось открывать своими ключами, а затем осесть на пол, стараясь справиться с паникой, которая накрыла с головой. Почему она расклеилась? Почему не может просто взять и сделать? Ничего же не произошло, да стрелял, но не убил же, сам потом извинялся и ползал на коленях перед ней, так почему Лина должна боятся, что тот с ней что-то сделает? Пять минут и милиция уже будет за дверью.       Голова гудела, ладони холодные, но Адель решила отвлечься. Встала, подошла к телефону и, расположившись, позвонила Паше.       — Солнышко, сказали ты звонишь, я как чувствовал, что нужно мне на первый этаж, — его голос, такой родной, бодрый и довольный. — Меня выписывают скоро, и я буду уже дома в ближайшие дни.       — Правда? — радостно воскликнула. — Уже не могу дождаться. Так соскучилась по тебе. Безумно. Схожу уже с ума. В качалку долго не ходила, без тебя скучновато.       — И даже с Маратом не устраивали погрома? — удивленно выдохнул в трубку, и она захихикала, заверяя, что младший вообще уроки учит и экзамены, как и Лина сдаёт, так что ему не до гулянок. — Кстати, сегодня давали такой отвратительный обед. Рыба и рис, но выглядело это плохо. Тот обед, который ты мне передала был самым лучшим за все дни, которые я тут провёл.       — Домой вернешься, будем готовить. Я тортик присмотрела, который можем вместе сляпать, — воодушевленно заговорила и проблемы то забылись, и паника забилась в темный угол, потому что сейчас ей ничего не нужно было кроме голоса Паши. Стало так хорошо, тепло внутри и как-то даже уверенность почувствовалось. — Люблю тебя, милый.       — Тоже люблю и чмокаю, — чмокнув, Кащей шумно выдохнул в трубку. — Скоро увидимся.       Она положила телефон, задумалась. Когда мысли прояснились, Лина поняла, что диктофон не отдала Ильдару Юнусовичу, только кассету и в голове родился план. Она возьмет это с собой, положит в сумку и поставит на запись — так, на всякий случай, а также под платьем будет держать кастет. Но если такой трюк в первый раз прокатил, придется взять складной ножик и положить в свой лифчик. Специально наденет спортивный топик, чтобы ничего не упало и будет готова на все сто. Если Чешир заберет одно, то второе уж точно не догадается найти. Нужно было как-то ещё себя застраховать, но пока ничего не приходило на ум. Аделина поспешила к себе в комнату, надеясь, что вдохновение придёт к ней там.

***

      Четверг. Девять пятьдесят шесть. Его машина въезжает во двор, Аделина спокойна, уверена и до безумия расслаблена. Признаться честно пришлось опрокинуть рюмку виски, а затем зажевать жвачкой, чтобы привкуса не осталось, но теперь она может даже шутить. Нет, Лина не совсем с ума сошла и мыслит ясно, просто чуть-чуть расслабилась и поддержала себя в эти трудные предстоящие часы. Ильдар Юнусович прибил бы её на месте.       Одернула платье, поправляя сумочку на плече, сглотнула. Металл от кастета приятно холодил кожу.       — Кисёнок, — открывая дверь, Чешир похлопал по пассажирскому сиденью. — Выглядишь на все сто. Наряжалась для меня вижу.       Белое платье, большие воздушные рукава и красные балетки. Может и безвкусица, но Лине понравилось именно так, и никто не мог её переубедить поменять на бежевое или что-то менее вызывающее. Она кивнула, садясь в машину и закрывая за собой дверцу. Кажется пора. Не успев проговорить эти слова про себя, Чешир тронулся, быстро увозя её с собой в неизвестном для неё направлении.       — И куда мы поедем? — интересуется, а саму начинает уже потрясывать. Нет, не стоит, он же чувствует, что боится, а так не нужно делать, не нужно давать повода. Лине стоит быть осторожной и сделать вид, что всё равно.       — На мою квартиру. Посмотришь хоть, как зажиточные живут. Интерьер там, прочность кровати, хороший стол, — издевается, ну точно. — Выпьем вина, пообедаем считай, а потом уже объясню тебе правила игры. Как смотришь на это?       Не может же сказать, что хреново и плевала вообще на это всё она с высокой башни. Кивает, поджимая губы и смотря в окно, оглядывает улицу.       — Неплохо.       Дальше едут в тишине. Аделина сжимает своё платье, пальцы потные уже — противно аж. Приходится не напрягаться так сильно и не мять одежду. Чешир в наглую кладет ладонь на бедро, когда они паркуются перед многоэтажкой и улыбается.       — Помню твои сюрпризы, кисёнок, — пальцы пробираются выше и вытаскивают кастет. — Уберем от греха подальше. Ты же не хочешь, чтобы я тебе сломал руку, прежде чем ты успеешь этим воспользоваться.       — Точно, — неловко хихикает и выходит из машины.       Чешир кидает в урну кастет, смотря по сторонам и хватая грубо Аделю за руку, тащит к подъезду. Лицо у него серьезное, не игривое больше будто заметил что-то, почувствовал и сердце от такого в пятки ушло.       Они открывают подъезд и сталкиваются с уборщицей, которая трёт пол. Женщина в белом халате, рычит, чтобы аккуратно шли, не пачкая своими туфлями помытое, машет тряпкой. Чешир вроде бы успокаивается, фыркая и бубнит что-то себе под нос. Они поднимаются на третий этаж, в семьдесят третью квартиру, с красивой дорогой отделкой, крепким замком и кажется тут у всех такие. Неужели все здесь живут похожие на этого мафиозника гребаного?       Квартира светлая, не такая скромная, как у Паши, не грязная, как у бывшего Аньки, не как у неё самой простая и со вкусом — намного больше, намного богаче и захламлена коробками, шмотками и прочими вещами. Тут много всего интересного, даже женское белье и пара презервативов. Фу, отвратительно. Здесь пахнет чем-то едким, сладким, дурманящим что ли. Чешир проводит Лину в зал, где уже стоит вино и на тарелках закрытый салфеточками обед.       — Решил приготовить курицу? — Аделя аккуратно садиться, вешая сумку на стул и улыбается, выдавливая из себя дружелюбие.       — Готовила какая-то из проституток, — аппетит не появившийся теперь сопровождается тошнотой. Зачем об этом говорить? Мог бы блин соврать.       — Как мило с твоей стороны, — тот лишь закатывает глаза. Он нервный, а ещё какой-то другой, Аделина сама не понимает, что с ним. Выжидающий, внимательный, не саркастичный. — Какое вино налил?       — Красное как видишь, марку не помню, — он опустошает один из бокалов, откидываясь на спинку стула и берет зубочистку, закидывая себе в рот и играя с ней языком. Рассматривает её, сжирает взглядом, будто готовиться к охоте.       Она сначала ест, чуть-чуть пьет, затем ещё чуть-чуть под взглядом. В комнате душно, становиться жарко. Ей приходится терпеть. Что-то не так. Но что?       — И чем по итогу занимаешься?       — Наркотики и шлюхи, разве не очевидно? — отвечает и то ли опьянел, что говорит так свободно, то ли уже считает её своей, что может рассказать. — Порошочком балуемся, девочки удовлетворяют. Разве не прелесть?       — Это плохо! Для здоровья особенно, — Лина фыркает, Чешир хрипло смеется.       — Знаешь в чем опасность общаться с такими как я? — зеленые глаза, находят его дикие и веселые. Она вопросительно смотрит. — То, что я не спрашиваю хочешь ты или нет. Я просто делаю и вот уже ты выпила вино, а там легкий дурманящий наркотик.       — Что? — Аделя взвизгивает, подскакивая и чуть ли не роняя стул. — Да ты…ты…       — Я? Ты сама согласилась, помнишь? — он тоже встает, медленно двигаясь к ней.       Ситуация накаляется, Аделю колотит. Где Ильдар Юнусович? Лина сейчас не сможет, она из последних сил держится на своих остатках здравого смысла, своей трезвости и адекватности. Доставать нож и махать им? Открыть окно и кричать помогите? Бежать из квартиры и чёрт бы его побрал? Такое ощущение, что сейчас сойдет с ума, её толкают в комнату. Ноги путаются, она хватается за его плечи, смотря растерянно и затравлено.       — Сейчас и тебя протестируем. Чувствуешь что-то? Жарко? Хочется расстегнуть это милое платьишко? Приподнять? — дразнит, заходит в комнату, хлопая дверью и Аделя теряется. Шум в ушах и нет, не из-за того, что подсыпали — её накрывает паника. — Давай, кисёк, располагайся. Подождем чуть-чуть ещё.       Что придумать? Как оттянуть время? Отпроситься в туалет? Вызвать рвоту? Что нужно делать в таких ситуациях, когда не знаешь сколько ещё ждать, хотя вроде обещали пять или десять минут, но не больше. Сколько уже прошло? Она сейчас словит настоящую истерику, даже опьянеть не удается, потому что адреналин так сильно шпарит, что трезвость пришла сразу же, с первым глотком будто водички попила из бокала.       Её сердце колотиться. Ноги какие-то ватные. Аделя смотрит на самодовольного Чешира, а затем ловит еле слышный скрип входной. Понимает, что главарь синяков не заметил, отвлекаясь. Девушка резко начинает кашлять.       — Кажется мне нужна вода… Пожалуйста, — имитируя кашель, та будто заходится в приступе и Чешир кривиться, но покорно соглашается, что девчонке лучше попить. Открывает спальню, выходя и тут же поднимая руки. — Заждался уже вас.       Он не был удивлен…       — Руки за спину и лицом к стене, — командует Ильдар Юнусович.       — Ах, тупые мусора, даже маскироваться не умеете. Вашу машину видно за километр, — он разворачивается и упирается носом в стену. Лина так и остается сидеть на кровати. Почему он сдается? Если он знал, что за ним едут, почему продолжил играть в эту игру и не уехал, не поменял свой план? — Твоя взяла, кисёнок, сегодня без сладкого.       — Рот закрой свой, — рявкает милиционер, щелкая наручниками и Аделя вздрагивает от этого, сжимая ноги от неприятного ощущения внутри себя. Кажется, эта гадость начала действовать в полную силу и ей срочно нужно на свежий воздух.       Ильдар Юнусович подходит ближе к ней, рассматривает всю, с ног до головы, прикладывая ладонь ко лбу, и та заторможенно поднимает на него взгляд. Почти даже не чувствует его прикосновения. Кожа горит.       — Горячая…       — Аделина! — рычит Паша и у неё глаза расширяются, а тело сильнее трясти начинает, хотя вроде как тут надо боятся мужчину в наручниках, а не Кащея. Она дергается от Ильдара Юнусовича, поднимаясь сразу же на ноги. — Чёртова девчонка!       Милиционер почему-то странно улыбается, когда Козырев заходит широким шагом в комнату, оглядываясь. Ильдар Юнусович только делает к автору универсама шаг, как Лина обгоняет того, толкает Пашу в плечи, выгоняя из комнаты, и, разворачиваясь к тому спиной, чуть ли не шипит. Смотрит на отчима Андрея, прищуриваясь.       Чешира выводят, тот лишь бросает мимолетную, легкую улыбку на своего кисёнка и позволяет увести себя, забирая с собой и других мужчин в форме. Остаются только дядя Ильдар, она и Кащей. Аделя не позволяет опустить взгляд, жмётся сильнее к Паше, защищая. Козырев даже немного удивлен, но не встревает, прожигая мусора взглядом — спокойным, но одновременно пытливым, изучающим и немного надменным.       — Вы обещали не трогать его! — обвинительно рычит, и Ильдар Юнусович хмыкает, бросая короткое и нет, не ей, а Паше.       — Присмотри за ней, — кивает головой на девчонку. — Зрачки у неё расширены сильно, да и мало ли что он делал и чем кормил.       Аделина расфыркалась, дуя губы, мужчина кивнул этим двоим, чтобы убирались прочь и Козырев, не теряя время, схватил крепко за ладонь своё солнышко, волоча на лестничную клетку. Та, обессилев, привалилась, чуть спотыкаясь и Паша, подхватив на руки, пошёл вниз по лестнице.       Она увидела обеспокоенного Вахита, который стоял около подъезда, Валера курил сигарету. Хотели подойти, но почему-то не стали тревожить лишь поджали губы и коротко почти незаметно так кивнули. Наверное, Кащей вновь поглядел своим убийственным холодным взглядом, чтобы стояли на месте и не двигались. Аделя лишь уткнулась тому в плечо, устало падая лбом и тяжело выдыхая. Глаза закатились сами собой, и она потеряла сознание.       Комната, где Лина проснулась не походила на её спальню. Заерзала, под одеялом двигаясь гусеничкой, но чувствуя, что огромная ладонь её мужчины держит девчачье туловище как-то уж слишком, остановилась. Повернулась, натыкаясь на темные омуты, смутилась, придвинулась специально ближе, чтобы спрятаться, но не дали. Паша взял за подбородок, глядя прямо в глаза, что аж щёки краснеть стали. Ну, а чего он так делает будто бы она виновата. Всё ради дела… Вот, теперь Чешир будет посажен и всё у всех будет хорошо.       — Вроде бы в норме, — буркнул недовольно, отпуская. Какой-то колючий, не тот, кто звонил ей буквально вчера и смеялся в трубку, признаваясь в любви. Не тот, кто скучал и горел приехать поскорее домой.       — Паш, милый, — позвала, боднулась подбородком в его голое плечо, обняла, глядя на то, как отвернулся, смотря в потолок. — Чешира посадили. Я больше не буду так делать. Мне незачем будет, понимаешь?       — Да причём тут это? — неверующе поглядел на Лину, и та стушевалась. — Он мог придушить или зарезать тебя. Это его увлечение, болезнь, когда он употребляет или занимается сексом. Пила непонятно что, разоделась словно элитная проститутка, села в машину к убийце и наркоторговцу, — он вздохнул, сделал паузу. — Все документы собирал и улики я зачем — чтобы в один момент потерять тебя, потому что ты понеслась с ними куда-то. Я вообще нихрена тебе не должен был говорить, но нет же, доверил, а ты и воспользовалась.       — Извиняться бесполезно?       — А тебе хоть чуть-чуть стыдно? — вопросом на вопрос и девчонка потупила взгляд, пряча лицо и зарываясь под одеяло. — Дай немного пообижаться на тебя, может хоть это научит тебя ценить себя.       — Паш, я просто… У меня отец оказывается умер, — заговорила тихо. — Я ездила к нему на кладбище, не верю, что он там, но мне не из-за него больно было, а что тебя также потеряю. И что делать буду потом? Ты же всё, что у меня есть. Самый родной.       — Лин, — позвал и та сразу же поглядела на него, волнуясь. Сердечко так и застучало. Выглядела сейчас забавно — в его футболке, растрепанная, сонная, но его любимая девочка, на которую даже и пару минут обижаться невозможно. — Давай заново начнем? Перемотаем до того момента, когда ты впервые увидела Чешира. Остановимся на том, что есть универсам и твои подруги — всё. Ты знаешь, что вас всегда примут, помогут и спасут, что ты леди, принцесса и девочка, а не пацанка, не Дел. Не надо сражаться, бежать, драться — нужно принимать подарки, ходить в платьях и знать, что есть я, который купит вкусного и готов весь мир к твоим ногам положить, только скажи. Всё сделаю для тебя.       Сглотнул, обхватил её лицо ладонями, целуя.       — Не давай мне повода вновь переживать за тебя, боятся из-за Чешира и безумно ревновать.       Та без слов, они точно были лишними, поцеловала его, залезая ладонями под майку, потянулась, позволяя обхватить себя, обнять, прижать ближе. Козырев перевернул на спину, смотря в лицо и сразу же кусая губы, чмокая и вылизывая шею, урча и понимая, что, наконец-то, весь этот ужас закончился.       Аделина заскулила, укусила того в плечо, подражая Паше, мстительно вцепилась в спину ноготками, торопливо снимая с того майку. Поглядела на чуть незаживший синяк и небольшую повязку.       — А тебе можно? Что сказал врач? — переспросила, чуть останавливаясь. — Ничего не будет, если мы…       — Что мне даже очень нужно, — перебил, стягивая белье и решая полностью отлюбить свою девочку, которую не видел несколько дней и по которой безумно скучал.