Секрет Дел

Спустя пару месяцев       Аделина шла в качалку и наслаждалась продолжающимся летом. Они с девочками отлично сдали экзамены, выбрали университет, в который решат поступить, проводили время вместе и одновременно с универсамом, и Лина буквально чувствовала себя самым счастливым и легким человеком на свете. Всё закончилось, Чешир в тюрьме, скоро будет суд, его подельников отлавливали один за одним и теперь можно было гулять и не боятся, что какой-нибудь придурок из синяков прижмёт к стене и изнасилует.       Зашла в качалку, где, как всегда, тусовались парни. Кащей на удивление тягал штангу, хотя обычно при ней такого не делал. Пальто с младшим Адидасом отбивали удары, пока Турбо руководил ими, а Зима курил, приоткрыв окно. Ералаш обещал тоже прийти, но пока его не наблюдалось. Лина улыбнулась, влетая в помещение и размахивая авоськой.       — А я вкусного купила всем! — стало смешно от их лиц и как все повернули голову на звук. Зима первый поспешил к её поклаже и стал рыться там.       Аделя прикупила всего — пирожки, газировку, жвачек и немного разных конфет. Самым главным призом было мороженое в формочках клубники. Настроение играло ванильное и сладкое, поэтому она грозилась накормить всех без исключения, тем более девушка устроилась на подработку к Ильдару Юнусовичу и не только набиралась опыта, но и мало-помалу начала зарабатывать.       Кащей вальяжно прошёлся до своей девушки, вытираясь полотенцем, и притянув к себе, поцеловал в лоб. Отношения пошли по прямой и белой полосе. Они мало ссорились, много говорили, мужчина устраивал различные сюрпризы, водил в кино и на выходные утаскивал к себе в квартиру, а недавно вот вообще предложил съехаться. У Лины скоро должно было быть день рождения и солнышко вообще-то его жена на минуточку, и Паша надеялся, что скоро уже официально и на бумаге оформиться их затея.       — Будешь мороженое? — спросила его ласково, обняла, нисколько не обращая внимания, что потный и в растянутой грязной футболке, тот всё-таки прижал её к себе, серьезно кивнул, хотя вроде как хотелось не то отведать, не такое мороженое, немного другое, но не менее сладкое. — Вот, выбрала ванильное, но есть и с клубникой.       Ванильное…       — Хочу другого мороженого, — зашептал ей в ухо, склоняясь и будто бы забирая формочку и деревянную палочку, но на деле лишь медленно провёл по рукам, продолжая шептать пошлости. Милашка покраснела слегка, мурашки показались на шее, а он хрипло хохотнул, лукаво улыбаясь. — Вечером придёшь ко мне, я соскучился уже?       — М, Кащей, а я с ребятами в ДК хотела. Там фильм обещали показывать, — мелкий Адидас щелкнул языком, кивая и показывая большие пальцы вверх, облизал палочку с мороженым. Было, по-видимому, вкусно.       — Да, говорят очень интересный будет, можешь даже с нами пойти, если желание есть, — не постеснялся Марат и Козырев скривился будто бы поел горелой каши.       — Во сколько?       — В десять вечера, — встрял Пальто и тут у старшего сомнения закрались. В десять? Да мультики и «спокойной ночи, малыши», заканчиваются в девять уже и спать всех бегом отправляют родители, а эти идиоты планируют в десять на сеанс.       — Чё? Вы не попутали? — поднялся Зима, выкидывая окурок в ведро и давая по шапке Андрею. — На эротику потянуло вас или заняться кому-то нечем? Быстро дело найдем, так найдем, что драить тут толчок покажется вашим любимым занятием.       — Эй! Да чего начал?! — возмутилась Лина, но ту одернул Паша. — Ну, Кащей.       — Не нукай, так и думал, что никто на детские фильмы идти не планировал, — парни возмущались пока их отчитывал Валера с Вахитом, которые как оказалось сами собрались туда. — Значит сегодня ко мне, молоко тёплое пить и спать в девять, — взяв девчонку за руку, мужчина потянул Аделину в сторону его комнаты. — Поехали, увезу на работу и сам уже буду двигаться. А то мой обед подходит к концу.       Аделя скривила рожицу, но получила порцию недоеденного мороженного и поцелуй, поэтому успокоилась. Но вообще, когда-нибудь они точно попадут на такой фильм, и никто не посмеет их остановить, а вообще у Лины уже родились пару идей — осталось только поделиться этим с Маратом и Андреем, а дальше дело за малым, но это уже будет другая история.

***

      Машина гнала, наверное, под сто шестьдесят километров в час, тапка вжималась в пол с такой силой, что грозилась отвалиться под огромным ботинком. Он не разбирал дороги, сейчас нет, хотя знал конечную цель. Всё спланировано, всё продумано уже с самого начала, только вот с ней не попрощался. Хотелось оставить записку, кинуть в окно камень и скрыться, выследить, прижав к стене, и шептать, что больше его рядом не будет, что он сбегает, потому что раз тут не получилось — получиться в другом месте. Не мог смириться, не мог не сойти с ума если посмотрит на кису и не сможет отпустить — либо выебет и задушит, либо убьёт, пырнув ножом, или выстрелит из пистолета, что страшнее даже сам он не знает.       Чешир уже несколько часов ехал по трассе, обгоняя машины, не останавливаясь ни поесть, ни попить. Просто думал о своём и ехал будто в трансе. Его муза, его кисёнок — порочные женщины, которые посмели так нагло оставить его. Одна умерла, вторая связалась с этим идиотом и срать он хотел, что Кащей и правда адекватнее и лучше, чем он. Интеллигент чёртов.       Лесополоса такое ощущение, что не заканчивалась. Деревья тянулись вереницей, лес — однообразный, скучный, но плотный, темный, такой, что непонятно было правильно едешь или это въезд в исчадие ада. На секунду, вынырнув из своих мыслей, мужчина обнаружил точку, бегущую вдалеке к дороге. Девушка, тонкая, звонкая. Она махала, кричала возможно, он не знал, потому что в ушах лишь свист и гул двигателя. И Чешир проехал бы, если бы не вторая точка, преследовавшая её.       Хотелось промчаться, не обратить внимания, но он так давно за рулём, что ему не хватало свежего воздуха и немного размяться. Пролетев мимо них, мужчина резко тормознул и вылез, пряча оружие сзади, прикрывая плохо пахнувшей футболкой. Парень упорно тащил девку в лес, у той рваное платье, босые ноги и такая какая-то несуразная. Кудрявая, настолько коротко стриженная и похожая на овцу, что он никогда бы не посмотрел на такое пушистое недоразумение.       — Э! — пошёл хищником надвигаясь. Нужно было вмешаться, развеселить себя, разнообразить скучную поездку. Не хватало его ребят из банды, его шлюшек и травки. Аделины… Его кисёнка. Сигареты закончились в первый же час — слишком много курил, когда нервничал, пришлось жевать табак и нюхать жжёные спички.       — Чё те? — рыкнул парень, ощетинился и как-то от этого щенка стало весело.       Девка оказалась бешеной, буквально вцепилась тому в руку зубами и стала отдирать чуть ли не с кожей его пальцы. Всё произошло так быстро, наотмашь ударив девчонку, парнишка было кинулся на неё, но тут же получил в челюсть кастетом. Завалился, воя от боли не только в ладони, но ещё и в челюсти. Из носа обильно пошла кровь. Чешир сплюнул.       — Ты кто вообще такой? — заорал, хватаясь за нос. — Чё привязался?       — С ним ходишь? — обернулся к девушке, а та дикими глазами стрельнула, оскалилась, утирая рот и морщась от привкуса крови. Успела прокусить всё-таки кожу.       — Ублюдок, — расфыркалась, попятилась, когда Чешир пошёл прочь, а парень стал подниматься. — Не трогай меня, урод! Не уходи, стой.       Крикливая, отчаянная, поэтому главарь, развернувшись, быстро достал пистолет, перезаряжая и выстреливая парнишке в колено. Тот пошатнулся, распахнул глаза, ставшие в одно мгновение стеклянными, такими бездушными. От боли ошалел, замычал, а затем заорал, хватаясь за ногу и оседая. Чешир прикусил губу, так-то не хотел вообще, вздохнул, рыча.       — Ты…ты выстрелил в него? — не поверила, остолбенела. — А как же? Кто ты? Откуда?       Думал убежит, закричит, в обморок упадёт, а эта дура стоит, смотрит на него огромными глазами и не отходит. Дышит лишь судорожно, вся такая испачканная, вроде слабенькая, но одновременно боевая. Переводит взгляд на насильника, а тот молчит, кажется, прикусил язык от неожиданного поворота событий. Он фыркнул, пошёл к машине — пора убираться отсюда. Не хватало ещё.       — Ты никому не расскажешь, что видел, — бросил лишь короткое, обернулся, скалясь. — Иначе вернусь и добью. Если ещё есть что сказать, заткнись и молись, чтобы вторую не отстрелил. Точно не дойдешь тогда до дома живым.       Почти ушёл ведь, а эта коза за ним попёрлась. Стрёмная, такую даже в постели иметь стыдно для себя. Не блондинка, груди нет, задницы тоже, волосы как у овцы, лицо разве что неплохое — пухлые губы и большие карие глаза не зеленые. Ковыляет, морщиться, ступая босыми ногами, голой кожей по веткам и сучкам, но идёт.       — Домой иди, — рыкнул, ускоряясь.       Не послушалась, пошла за ним.       — Слышала? — развернулся, строго спросил. — Прочь отсюда, дурёха маленькая. Как прибежала, так и уйдешь.       Покраснела, сжала губы, нахмурила бровки свои, что даже мило было, но не ушла, к нему поплелась словно не слыша. Упертая идиотка.       — Ну бабы, — качнул головой, подождал немного, а затем, сделав шаг на встречу той, поднял её, кидая на плечо. Да, так вот резко, беспринципно, без зазрения совести и понёс к машине. — Застрелю если — не жалуйся.       Та пискнула, сжала в ладонях его грязную футболку, прижалась к нему комочком словно котёнок, но ничего не сказала, послушно повисая на плече. С собой забрал, поехал к ближайшему озеру, чтобы освежиться и её в посёлке оставить. Не дойдет сама ведь. В благодетеля поиграет, что ему теперь делать то, смерть свою пережил, вот теперь ещё грешки замолит и уедет.       Девушка сидела на переднем, перебирала платье, рассматривая у него вещи, всякие плакаты, валяющиеся журналы, упаковки от еды и бутылки из-под алкоголя. Грязные вещи, рюкзак, гильзы валялись под ногами и окурки. В машине, наверное, безумно воняло, и он это почувствовал после того, как побывал на улице и вкусил свежести леса.       — Так кто ты? — спросила, поворачиваясь резко к нему, пока он неотрывно смотрел за дорогой. — Хотя я видела новости, ты сбежал из участка перед судом. Главарь группировки?       — Если не заткнешься, я отрежу тебе язык и уже такого больше не скажешь, — ну конечно, даже до сюда дошли новости. Чёрт, транслируют везде, но благо от Казани далеко, а до границы каких-то пару дней и всё, закон уже не будет действовать на него там. Главное от этого чучела избиваться и всё. — И вообще, отец не учил к взрослым дяденькам в машину не садиться? Да и, наверное, не говорить с ними?       — Не знаю, мои родители погибли. Я жила у соседки нашей, а этот парень их сын. Он вечно приставал, но вот решил на мой день рождения уже взяться основательно, — поделилась и почему-то не было у неё ни сожаления, ничего, лишь покорное смирение. — И я тебя не боюсь. Убей, если можешь, потому что я уже грязная. Домой не смогу пойти из-за этого ублюдка, а больше податься некуда. Везде прознают про то, что пользованная.       Как Муза.       Его прекрасную девочку тоже изнасиловали, принудили и та, не справившись, повесилась. Эта на грани, стоит на обрыве, раздумывая, не зная, что делать. Чешир поглядел на кудри, на тусклые зрачки и обкусанные губы, бледное осунувшееся лицо. Некормленная, истощенная почти больная. Муза тоже в доме не доедала, всё работала и не знала, что бывает по-другому. Ему не хватает её. Он любил эту хрупкую малышку, так сильно, что по итогу стал безумцем, главарём, убийцей и наркоманом. Сейчас до боли в сердце, до сжатых легких возникло ощущение, что если бы Муза видела его, то возможно отвернулась, ушла, потому что такое не прощают.       Они остановились около озера. Чешир заглушил мотор, открыл дверь, но не вышел, откинулся на спинку кресла, ударяясь головой и вздыхая. Чёрт возьми, почему так сейчас больно, так плохо. Муза, его любимая девочка умерла и вроде давно, а раны вскрылись вновь только сейчас. От этой девки и её истории стало тошно, и эмоции то непонятные внутри.       — Так даже лучше, — прошептала, дверка открылась его машины, но не закрылась.       Он проследил, что поковыляла к озеру, но больше ничего не предпринял, прикрыл глаза, сжимая кулаки, царапая до боли ладони. Надо было успокоиться, искупаться и поехать дальше. Услышал бултых, открыл глаза, следя за обстановкой. Не разделась, так прыгнула будто у неё есть что там смотреть. Достал пистолет, перезарядил, затем и вовсе решил убрать магазин мало ли что взбредет этой бабе, поднял голову, а девчонка до сих пор не вынырнула. Пока копошился понял, что кудрявой нет и тут осознание наконец-то пришло. Чешир кинулся к озеру.       Не его руками так своими. И не понимал, что двигало им, когда на бегу сдернул футболку, быстро скинул спортивки и прыгнул в озеро за ней. Дура, ну и дура. Отыскал, схватил, как та задергалась, выпуская оставшийся воздух из легких. Испуганно перевела взгляд, пнулась, начиная задыхаться и глотать воду. Чешир не теряя времени быстро её вытолкнул наверх, всплывая после неё уже сам. Девка забрыкалась, закашляла, хватая ртом судорожно кислород. Терпела видимо под водой, решала ещё что-то, принимая совершенно неправильный вариант.       — Ты…ты! — ударила его ладошкой по голой спине, почти рыдая, шлепнула со всей силы, но лишь громкий звук разнесся от удара, хотя боли и не принес.       Главарь потащил девчонку на сушу, чувствуя, что это правильно, что так и должно было быть. Музу тогда тоже не надо было отпускать, всё сделать по-своему и увезти прочь, и никого не слушать. Делать как сердце сказало, а не как по закону было. Сейчас жили бы они где-нибудь в Америке и радовались жизни, да даже если бы и остались в стране, то точно уехали бы далеко-далеко от Казани.       Этот комочек всё ещё брыкалась, извивалась, но по сравнению с ним слишком маленькая и слабая. Чешир подкинул на плече, перемещая удобнее и понёс к машине. Ну всё, доигралась с ним, ремнями скрепит и в воду она уже больше не полезет, двигаться не сможет.       — Пусти, я грязная, — запищала.       — Вроде только что искупалась, — коротко ответил и, кажется, у той аж дар речи потерялся.       Не ожидала такого ответа, боялась, что к ней больше никто не прикоснется, никто не возьмет за руку, да что не возьмет, не посмотрит в сторону простой вафлерши. Очутилась на капоте его машины, поглядела в темные глаза, не зная, что сказать. Они оба были мокрыми, с её волос капало, он выглядел угрожающе, стоял слишком близко, едва касаясь коленей.       — Это не выход, понимаешь? Слухи быстро разбегаются, окружение постоянно меняется, в жизни много людей проходит через тебя, так почему нужно каждого слушать? У тебя не было выбора, — у музы его тоже не было, но готов был любить её даже такой, сломленной, заляпанной чужими отпечатками и ненавидящей себя. Чеширу оказалось плевать. В жизни много ярлыков навешали, так что, каждый поддерживать что ли, давать этим грязным собакам пищу для удовлетворения их извращенного эго. — Ты симпатичная, комочек. Боевая местами, решительная, так какого чёрта решила так просто оборвать в себе это?       Говорил так будто знал её… Вот ещё, слушать незнакомца.       — Почему тебя хотели посадить? — поинтересовалась, опуская глаза и шмыгая носом, но смутившись, что мужчина почти голый перед ней стоит, вновь подняла глаза рассматривая его черты лица.       — Маленькая, чтобы знать такие страшные вещи, — усмехнулся, качая головой. — В воду не лезь больше. Захочешь переодеться, на заднем есть какие-то вещи, а я пойду ещё поплаваю.       Она захлопала глазами, поджимая губы.       — И ключи от тачки спрятал, как и пистолет — не балуйся.       Вода оказалась не такой холодной, как показалось в первый раз. За последние дни он почувствовал облегчение и какую-то даже свободу. Расслабился настолько, что даже пропустил, как этот барашек подошла, присаживаясь на землю рядом, почти с водой. Не переоделась, так и сидела в сыром, тряслась, но будто самая гордая и самостоятельная — терпела. Глядела как-то безжизненно, отстранённо, пребывая внутри себя и что-то обдумывая. Вблизи Чешир сказал бы, что не соврал — симпатичная, хотя блондинки лучше всё равно.       — Утонуть больше не дам, — брызнул в неё водой, а затем погрузился с головой, сразу же выныривая и отряхиваясь.       — А как тебя зовут? — спросила тихо.       — Чешир, — девчонка надула губы внезапно, смотря серьезно.       — А по-настоящему? Или не скажешь? Такое, наверное, нельзя знать, если ты не в группировке, — потупилась, нашарила рукой травинку, стала ломать. — У вас там же всё сложно. У нас такого нет, группировок этих. Слышала в Казани всякие есть — грабят, убивают… Страшно ведь так жить, не находишь?       — Демид, моё имя Демид, — не помнил, когда в последний раз говорил своё настоящее имя хотя бы кому-нибудь даже Муза не знала, а этой почему-то захотелось сказать. Не испугалась его, поехала, убить аж просила — дуреха. Так же неинтересно, если жертва сама приходит к тебе.       — Я Елена, но мама часто звала меня Лалой, — поделилась, обнимая себя за плечи. — А если серьезно почему не дал утонуть?       — Вся жизнь у тебя впереди, комочек, — начиная выходить из воды, проговорил Чешир. Музу не спас, а здесь обязан был, чтобы не повторить ошибку вновь. — Повторяй себе почаще, что ты не виновата, ладно?       Девчонка неопределенно пожала плечами, продолжая сидеть на земле и щипать траву, смотря вдаль. И что вот с ней делать? Оставлять — так снова прыгнуть может. В деревню везти — там словно птичку коршуны заклюют, обзывая. И придурок тот всё ещё жив остался, точно пурги нанесет, да и приукрасит.       — Лала? — позвал, решился, начиная подбирать свою разбросанную ранее одежду. Повернулась, вгляделась в него, хлопая ресницами. — Если не боишься, можешь со мной, за границу поехать, а так скажи куда — завезу поближе к дому твоему. Не захочешь — я поеду отсюда скоро, итак, задержался, поэтому прыгать надумаешь в очередной раз — больше помочь не смогу.       И пошёл к машине. Надо было переодеться, да отчаливать. Много времени с ней потерял, поди уже местные мусора ищут его с собаками. Шуму наделал, что гнать нужно несколько дней, не оставляя времени на сон. Быстрее зато будет у границы. Переоделся в относительно чистое, сел за руль, откидываясь на сиденье. Устал, впервые за долгое времени накатило это отвратительное чувство, хотя вроде девчонок не трахал, спортом не занимался, от милиции не бегал — откуда такие ощущения.?       Она ланью подскочила, хотя с её ростом на горного козлёнка больше смахивала. Поспешила к нему, к машине, хлопая опять своими ресницами — привычка что ли. Остановилась около дверки, распахнула, топчась на месте и рассматривая Чешира.       — С тобой поеду, — решилась всё-таки. Удивительно даже, учитывая, что мозгами не обделена, по телевизору точно про него всё самое плохое выгребли, а тут простушку состроила и решила с убийцей куда-то уехать. А ведь он может легко её в лесу где-нибудь грохнуть, да по пути выкинуть. Не подумала, что всякие бывают.       — Тогда давай бегом — сзади найди себе что-нибудь, переоденься и погнали.       Застеснялась сначала, но стянула платье, отворачиваясь, затем и вовсе ушла к задней дверке, распахивая ту и начиная копошиться. Пропала вовсе, прячась сзади машины и начиная переодеваться, только вот про зеркало заднего вида видимо никто и не вспомнил, но Чешир впервые отвернул голову, рассматривая природу, да деревья. Повернулся только когда сама пришла, усаживаясь удобно на переднем и хлопая дверкой.       — Ну чё, комочек, пристегивайся и погнали, — скомандовал, поворачивая ключи. Автомобиль зарычал, мотор загудел, протяжно мурча. — Жалеть не будешь?       — Мне нечего терять уже, — пожала плечами, а Чешир разулыбавшись резко вырулил на проселочную дорогу и поспешил скрыться с их временного места отдыха, желая поскорее оказаться вдали от текущих проблем и преследующих его невзгод.

Конец..?