Секрет Дел

      Лина провела в больнице почти всю ночь, спала на неудобных стульях, но ждала результатов и не могла оставить Козырева одного. Сонная, потрепанная, местами испачканная в крови, она ютилась на паре сидений и, завернувшись крендельком, спала. Медсестра разбудила её в половине четвертого, пригласила в палату, где положили Пашу. С ним было всё в порядке, но словам не верилось, и Аделя поспешила за молоденькой девушкой, чтобы убедиться самостоятельно.       Паша спал, лицо бледное, грудь перевязана, но дышит, живой и непобитый. Счастью не было предела и Аделина повернулась к медсестре, хлопая ресницами вопросительно.       — Куда по итогу попала пуля? — прошипела, кашлянула, оглянулась на мужчину.       — В район сердца, но по чистой случайности что-то ей помешало, — проговорила девушка, потирая руки. — Учитывая, какая скорость пули, то у него не было шансов.       Бутылка и зеленая тарелка, из-за которой ворчал всё Паша, а также повлияло то, что Аделя толкнула его, поскользнулась и он её подхватил, как-то сам не устоял на ногах, да и вообще, как же им повезло двоим, что Стрельцова не смогла исполнить свой план.       — Спасибо, что спасли его, — поблагодарила тихо, отвернулась, направляясь к стулу около кушетки.       — Может вам плед принести? Сейчас уже прохладно, — поинтересовалась девушка, Лина кивнула, улыбнувшись.       Через пару минут плед уже был на плечах, Аделя поставила сумку на пол, укрылась, садясь на жесткий стул, прислонилась лбом к телу Паши, прикорнула, положила ладони на кровать и чуть туловища, чтобы точно было спать удобнее и прикрыла глаза. Он был теплым, живым, дышащим и она чуть не потеряла его. Проклятая тарелка, но спасла жизнь, и вот Лина не знает, что делать, эмоции внутри бушуют, хочется кричать, орать во всё горло, но в то же время плакать навзрыд и обнимать его, зацеловать, потому что могла остаться без него.       Аделя надеялась, что Машу посадят за покушение на человека, за незаконное ношение оружие, да вообще, может у неё там прегрешений выше крыши и заслуживает более сурового наказания. Единственное, что волновало — если её отец узнает, сможет ли он отмазать дочь? Но у Лины есть козыри в рукаве — Ильдар Юнусович обязан послушать девушку и посадить Стрельцову надолго, не давая послаблений. Маша жизни им не даст, если узнает, что Кащей выжил.       Да и вообще, складывалось ощущение, что все кругом знали, что Стрельцова жива, а только Лина ходила в дураках, да милиция. Как догадался Паша? Что он знал такого, чего не знала Аделина? Но если учитывать, что он часто бывает рядом с Чеширом, да и слухи у них, наверное, ходят разные, поэтому не сложно было составить полную правильную картину. Ну да, это она оказалась идиоткой, но зато собрала улики и теперь есть за что Чешира карать. Подстрел Кащея не простит, даже если и не он отдавал приказ, всё равно ненавидит его и не даст дальше гулять на свободе — всё, хватит, игры кончились.       В голове много крутилось мыслей, но после стульев в коридоре, кушетка казалась раем, даже если и половина туловища лежала тут, а не вся она. Ничего, потерпит, главное, что рядом с ним, что может контролировать, следить, хотя если заснет, то ничего не сможет сделать, поэтому решила просыпаться каждый час для удовлетворения своих тревожностей — убедиться, что всё в порядке и дальше спать, кажется план отличный.       Каждый час просыпаться не получилось, Лина очнулась от того, что кто-то настойчиво гладил её по щеке. Она прильнула к руке, кладя полностью голову, причмокнула, но затем послышался хриплый смех и ладонь достали из-под лица, трепля её по голове. Пригладили волосы, начали играться с кривой косичкой, которую она вчера вечером заплела, чтобы спать волосы не мешали там, в холодном коридоре, а расплести забыла.       — Солнце встало, петухи поют, а главное солнышко проснуться не может, — проговорил Кащей, и Лина очнулась, подскочила, приподнимая голову и разлепляя глаза.       — Паш, — с придыханием, сердце заколотилось, всю затрясло, смотрит на него, лицо разглядывает и поверить до сих пор не может, что всё хорошо, что всё то, что было — в прошлом. — Ты в порядке? Не сплю? Не кажешься?       — Всё отлично, не считая бинтов и больницы, — усмехнулся, двинул плечом, черты лица изменились на секунды, но не показал демонстративно, что больно лишь более аккуратно подвинулся на кровати. — Раздевайся, залазь ко мне. Хватит складываться в три погибели, ложись нормально. Тесно, но поспишь ещё немного. Сколько тут провела?       — Мы вместе поехали, — скинула плед на кровать и стала стягивать с себя туфли, притормозила. — Я, как скорая приехала сразу с ними поехала и больше не уходила отсюда. Больше шести часов тут пробыла. Сейчас погоди, я умоюсь схожу.       — Бегом, солнышко. Одному страшно тут оставаться.       Аделя посмотрела на мужчину со смешком, поспешила выйти, чтобы поскорее добраться до туалета и привести себя в порядок. Тут было не очень уютно, но после блужданий без помощи медсестры туалет был найден. Глянув в зеркало, Лина не удивилась тому, что выглядела не вау, но постаралась убрать разводы под глазами и смыть тушь, а там и всё остальное. Мыло отлично подошло, конечно теперь она воняла, но что поделать — красота требует жертв. В номере хоть остался её прекрасный импортный крем, тут что предоставили, то и использовала.       Умыв ещё раз лицо, пришлось вытереться своим же платьем, заодно и отстирать пару капель крови, ужасно. Справившись со всем, Лина поспешила обратно. Теперь всё было прекрасно в её внешности и не стыдно перед самой собой. Бегом выйдя из уборной, Аделина застопорилась, а вдруг Паша хотел пить или кушать. Вернулась в пустую палату, где кроме Козырева больше никого не было, поглядела на мужчину, подходя к сумке.       — Воду будешь? Я до ларька схожу.       — Ложись уже, — качнул головой, устало улыбнулся, хлопнул рядом с собой. — Пожалуйста, Лин. Мне нужно, чтобы ты была рядом.       Девушка растерялась, скинула туфли, залезая под плед, но Кащей согласен не был, под одеяло её поволок, к себе, к телу, прижал, приобнял рукой, постарался приобнять. Носом уткнулся в волосы, вздохнул, его чуть трясло.       — Дрожишь… Давай медсестру позову? Это нужно было сделать первым делом, а я дурочка не додумалась, — поглядела ему в глаза, вернее хотела, но не дал, придвинулся ближе к ней. — Паш, я прошу тебя. Послушай меня.       — Никого не надо. Только ты нужна, чтобы я знал, что с тобой всё в порядке, что моё сокровище в моём замке и никто его не тронет.       — Бредишь ведь, — притронулась ладонью ко лбу, сравнила со своим, нахмурилась. Разницы вроде бы не было, тогда что случилось, что его так херовит.       — Если любовь обзываешь бредом, значит сошел с ума, — целует в лоб, в щеки, в шею, дышит тяжело. — Плевать на себя, главное, что не в тебя стреляла. Это так, херня, вообще похуй на всё — заживет будто на собаке, а тебе нельзя, вся жизнь впереди.       — А зачем мне такая жизнь без тебя, — взвинтилась, чуть ткнула пальцем в бок его, насупилась. — Не будь эгоистом и не думай только о себе.       — Прости Лин, я заигрался с Чеширом, — выдал и девушка напряглась. — Насобирал кучу всего, рискуя многим, а о самом дорогом забыл. Просто хотелось всего и сразу, посадить его с концами, тогда жизнь бы проще стала, но какой ценой.       — А их ведь не найдут? — поняла, всё поняла и если она приложит документы к записи, которую сделала на днях, то синяку не отвертеться. Но как бы Паше так аккуратно про это всё сказать?       — Нет, в квартире хорошо спрятал.       — Поди под полом, как тут, в номере? — в шутку перевела, захихикала и мужчина усмехнулся, качнув головой.       — Ага, на балконе валяются.       Опять воспользовалась его состоянием, чтобы выяснить для себя и вроде должно быть противно от самой себя, но для него же старается. А может просто доверяет. Сейчас непонятно, когда Пашу отпустят, неизвестно, когда выпишут, а действовать нужно, наверное, прямо в ближайшее время, чтобы Чешир смыться не успел и ничего больше не сделал.       — Лин, милиция с утра будет скорее всего, — начал Козырев, переплел её пальцы со своими, поцеловал. — Поспишь час, я разбужу, и уходи. Не нужно тебе здесь задерживаться.       — Что? — не поняла, думала вместе покинут больницу. Она ему и суп принесет, и курицу с картошкой приготовит, позаботиться, посидит, главное, что рядом будет, а он решил, чтобы она не влезала в это всё. Неправильно… — Не пойду я никуда!       — Пойдешь. Я ключи от машины своей отдам, ты вещи наши заберешь с номера, а потом сюда, в приёмную, принесешь ключи. Машину не заводить и не сметь даже думать о том, чтобы сесть за руль и доехать куда-либо. Подниматься ко мне не надо, скорее всего мусора будут уже тут и не надо на глаза попадаться.       — Паш… — хотела перебить, как заткнул её поцелуем, укусил, больно укусил, чтобы помолчала ещё немного и дослушала. Лина в шоке, рот прикрыла, облизала губы, продолжила дальше воспринимать и запоминать.       — Купишь билет на Казань, деньги дам. Если не будет на ночной, переночуешь либо у своей матери, либо у моего хорошего знакомого. Трогать тебя никто не будет, я ему доверяю. Если всё-таки ночью придёт, звонишь Зиме или Адидасу, и они заберут тебя. Скажи, я приказал, чтобы до дома довезли, — сглотнул, подумал, а сердце так и стучит, Аделина лежа совсем рядом, слышит, как отчетливо и громко. — Справишься? Сможешь всё сделать?       — Да, Паш, — кивнула покорно и прикрыла глаза. До восьми утра оставалось совсем чуть-чуть, пару часов, а потом уже медсестры и врач обход будут делать. — Тогда мне час сна остался, чтобы всё успеть.       — Спи, солнышко. Я верю, справишься.       Час пролетел быстро, она то ли спала, то ли нет, больше в какой-то полудреме, боялась заснуть крепко, и Паша пропадет, умрет и она потеряет его. Лина сопела в его плечо, а в голове мыслей куча о том, что мужчина только что сказал. Всё сделает, всё сможет, только вот как она без него уедет? Как оставит его тут одного? Вдруг кто-нибудь придет и решит добить? Она же тут бдит, хоть ночь спать не будет, но сторожить сможет, а он в одиночку не справиться.       Провалилась всё-таки в сон на последних минутах, наверное, до того, как вставать надо было. И сон снился какой-то нехороший, тревожный, но её выдернули из него мягкими поцелуями, шепотом о том, что бежать нужно и не время такому котенку спать. Пришлось всё-таки открыть глаза и сонно осмотреть окружение, потом перевести взгляд на Пашу, недовольно сопя, и, поднявшись, кулаками глаза растереть.       Быстро натянув туфли, Лина стала копаться в сумке, потому что у неё там были салфетки, чтобы записать необходимые номера. Достала помаду, кое-как коряво вывела цифры, которые продиктовал Паша, собралась полностью, вздохнула.       — Ключи, в моих штанах, милая, — она подошла к его вещам, зашарилась и, обнаружив связку, вытащила, кладя в сумочку к выигранной вчера игрушке. — Поцелуй и беги.       — А?       — Напоследок, родная, — как будто бы прощались не на пару дней, а навсегда.       Подошла чуть ли не бегом, впечаталась в губы, а в глазах уже слезы. Ещё бы с ним пообниматься, поцеловаться, любить его ещё больше, лежать рядом, но идти надо, оставить раненого и одного в палате. Паша прошептал:       — Люблю, давай шустрей.       — Тебя тоже, — кивнула и, развернувшись, быстро скрылась в дверях, не стала оборачиваться, скрылась по коридору, успев именно в тот момент, когда послышалась сирена.       Убежала по дворам, чтобы быстрее добраться до гостиницы и не встретить никого из старых знакомых. Вроде бы тут и подруги прошлые, и свои места, воспоминания, а на деле ощущение будто бы одна. В Казани Аня с Алёной, целый универсам и тётя Люба, а здесь никого кроме не вспоминающей о ней матери. Собралась с мыслями и оглядела остановку автобусную — на этой останавливался необходимый номер. Дождалась, доехала, выходя около гостиницы. Пора хорошо потрудиться.       Открыла номер, безлюдно (без Паши не то), разбросанно, а ещё прохладно. Пришлось начать с вещей мужчины — там и сумка вместительнее и вещей у него меньше. На всё ушло примерно час, но Лина справилась с задачей. Кое-как отодвинула ножку мебели с тайника Паши и проверила там — пусто. Получилось по вещам многовато или так казалось, потому что в прошлый раз нес Козырев. Ну конечно, она с маленькой сумочкой или с пятью сумками и пакетом в зубах.       Машину открыла со второго раза, в багажник уместила все вещи, только себе оставила необходимое. Покусала губы, а затем, села за руль.       — Фух, будь что будет.       Отец учил Аделину ездить, хотя права не получала, но могла справиться почти со всем транспортом кроме лошадей. С ними не заладилось с самого начала. Вспоминая куда жать и что переключать, пришлось серьезно напрячь мозги. Вставила ключ, повернула — машина заурчала, чуть трясясь. Переключила передачу, выжимая сцепление и тронулась. Медленно, пока парковка, вырулила, чуть не снеся соседнюю машину, вильнула вправо и выехала на дорогу. Ну всё, пизда ей от Пашеньки, но машину она перепаркует для надежности.       Доехала без происшествий, без милиции, да и ехать пару улиц, чтобы чисто переставить в свободный соседний двор. Поглядела на улицу, запоминая, написала на салфетке помадой и хотела нарисовать машину, передумала, написала по-английски. Он же у неё высший разум, поймет. Бегом по дворам добежала и, пересев на другой автобус, доехала до вокзала, чтобы купить билет. Оказалось, что на два ночи был рейс и оставалось пару мест. Купила себе, тратя деньги Паши и понимая, что осталось ещё прилично. В голове родился хороший план.       Сначала решила поехать в любимую столовую и взять с собой еду. Заскочила в хозяйственный, чтобы прикупить контейнеры, куда положит Паше ужин. Пара булочек, кусок хлеба, суп и пюре с котлетой вышли недорого, но прилично. Лина всё аккуратно сложила в металлический контейнер, на котлету с пюре уместила хлеб, а туда пару салфеток и сверху ту самую, нужную. Всё замотала бумагой, потратилась на подарочный пакет и бутылку газировки. Купила пачку сигарет, которые он обожал, засунула внутрь пакета, а затем попросила ещё одну пачку с двумя коробками спичек. Кажется ей требовалось тоже закурить.       Времени оказалось предостаточно, поэтому Аделя в спокойном темпе дошла до остановки и перед больницей решила заехать к матери. Знакомые улицы, родные места, приятный район и всё такое напоминающее детство. Забежала в подъезд, поднялась на пятый этаж, потопталась около двери и стукнула пару раз. Подождала, прислушалась, думала не откроет, но замок щелкнул и перед лицом появилась высокая уточенная женщина.       — Думала обойдешь меня своим появлением, но всё-таки пришла, — закатила глаза и отошла в сторону.       — И тебе привет мама, — Лина зашла, осторожно будто не к себе, стащила туфли и прошлась по бежевому коридору. — Я возьму некоторые вещи.       — Я тебе с самого начала предлагала уже забрать остатки, но ты упиралась, — фыркнула, поправила блондинистые волосы и пошла в зал, одергивая дорогую пижаму. — Собирайся быстрее, я сегодня на море улетаю.       — Ты же недавно там была! — Лина развернулась, обожгла расслабленную мать презрительным взглядом. — С этим же едешь или другого нашла?       — Зайка, у меня с Мишей очень серьезно. Смирись уже, — всплеснула руками и стала складывать в сумку самые модные вещи, которые лежали на диване кучкой.       Аделина качнула головой, вздыхая, и ушла к себе в комнату. Открыла шкаф, доставая сумку, и решила сложить ещё немного своих любимых вещей, которые в прошлый раз не уместились в багаж. Выгребла свои сокровища, подаренные отцом — бижутерия, его часы, пару штанов и кроссовки. Решила переодеться, чтобы было легче идти, а не в туфлях и платье. Нацепила кофту с замком, широкие штаны и футболку. Сумка приличная набралась, но ей ещё нужно было ехать в больницу, поэтому не стала складывать всё, остановилась на том, что в руке ещё ужин Паши увезти надо и свою маленькую сумку держать.       Оглядела комнату, рисунки на стенах, которые ей позволял калякать папа, своё пианино, картонный большой домик и кровать с импровизированным балдахином. Тут было всё такое пыльное, а главное нетронутое. Когда Лина перевезет все вещи, то мать скорее всего сделает из комнаты либо рабочий кабинет, либо насадит цветов каких-нибудь или придумает что-нибудь по типу ещё одной гостевой комнаты. Покусала губы, нет, это её пространство, Лины, поэтому та не смеет ничего творить здесь.       Вышла, направляясь в коридор, присела, начиная запихивать в сумку туфли, как появилась мать, начиная разглядывать пристально её наряд.       — Опять вырядилась как пацанка. До этого хоть на человека была похожа.       — Я и сейчас ничем не хуже, — парировала, каблук никак не хотел нормально запихиваться и упирался в стенку сумки. — А то, что тебе не нравились увлечения наши с папой — только твои проблемы.       — Да я себе дочь хотела всегда! — взвинтилась, наступая. — Подружками чтобы стали, платьишки меряли, всякие украшения выбирали, готовили вместе, на море часто ездили отдыхать и ногти красили по выходным. А не пацана какого-то, как ты сейчас. Куришь, матом орешь, гвозди прибиваешь и дерешься. Беликов даже сейчас не может отпустить тебя!       — Папа по крайней мере любит меня.       — Он никого не любил! — вскрикнула, Лина наконец-то смогла закрыть замок и выпрямиться, подхватывая сумки. — Он видел только цель и достижения её. Надо сына, а родилась дочь — исправим. Жена хочет бизнесмена, сделает, но какой ценой. Тоже в этих группировках крутился сто пудов.       — Ты не видела всего, что он делал для тебя. Тебе всё больше и больше надо было, — выплюнула Аделя, злясь. — На тебя денег не напасешься. В поход с нами никогда не ходила, в горы, на лыжах кататься — только деньги и видела.       — И живу сейчас прекрасно, а куда продвинулась ты? — закачала головой, одаривая Лину таким взглядом презрения. Родную дочь!       — Поэтому я и живу не с тобой, а когда папа выйдет, я к нему пойду, и мы уедем! Вместе! — закричала, направляясь к двери, чтобы покинуть свой собственный же дом.       — Не знаю куда ты собиралась, но он умер уже как пару месяцев назад, — произнесла женщина и Лина, не веря самой себе, резко развернулась, руки затряслись.       Что? Не может быть!       — В каком смысле? А передачки? А письма от него? А…а то, что когда звоню, мне всегда говорили, что ему всё отдали и он передает мне привет…       — Любочка очень постаралась, чтобы ты не разнюхала раньше времени, а то знаешь, я не хотела, чтобы ты окончательно из-за него свихнулась на своих пацанских штучках. Тут как раз, его похоронили уже и горя меньше, ведь зная тебя, ты бы за ним побежала, — спокойно выдала, а у Лины внутри всё упало. — Если перестанешь вести себя как мальчишка, можешь возвращаться. Двери для тебя всегда открыты, главное правило только — никаких замашек от Беликова. Могли бы прямо сейчас на море махнуть. Там пальмы, песочек, сок вкусный. Миша всё оплатил уже, за тебя доплатит — не жалко.       — Ненавижу тебя, — ответила, улыбаясь и подняв пакет для Паши, развернулась, уходя прочь.       — Знала, что так ответишь, — покорно согласилась, прикрывая за дочерью дверь. — Если что его тут похоронили. На втором.       Показав матери фак, Аделина, даже не оглянувшись, потопала по ступенькам вниз, сквозь зубы выдавливая:       — Всё равно ненавижу.