Секрет Дел

      Она проснулась раньше, повертелась, смотря на то, как Паша сопит в подушку, лежа на животе. Красивый, такой с растрепанными волосами, помятой щекой и длинными ресницами — рассматривать его одно удовольствие. С ним по-другому почему-то не бывает. Каждый раз смотришь и понимаешь, что её, что именно Лине принадлежит, любит, ценит и в одно мгновение не верится, что такое бывает. Впервые по-настоящему влюбилась, почувствовала себя нужной и важной, потому что Козырев для неё многое делает. Завоевал сердце, проник глубоко внутрь и остался, всегда защищает, старается для неё и нет мужчины лучше него.       Паша высокий, сильный, умный и всегда может поддержать любой диалог. Приходит к компромиссу, когда они ссорятся, да, может обижаться, но в то же самое время простит, нравоучений почитает ей конечно, но без этого жизни уже не представляется. Без него не хочется, не слюбится, не стерпится, потому что другие по сравнению с ним пешки на фоне короля. Не мужчины, неправильные какие-то, не такие, как он. Любит вот в нём всё и по отдельности, и характер, и поступки ценит — для неё никто никогда так много не делал даже родная мать и тётя Люба.       — Красивый? — буркнул в сторону, не открывая глаз и Аделина специально промолчала. Тот приоткрыл глаз, прищурился.       — Да, очень, — рассмеялась, поцеловала в лоб и приподнялась. — Я кушать уже хочу.       — Не, не в этой столовке, — потянувшись, не удержался, сгреб в объятья, прижимая близко-близко и плотно так, чтобы не сбежала. — Мы идём в кафе, потом погуляем, пройдёмся по полезно-познавательной программе, ресторан и будем уже собираться домой.       — Серьезно? — восхитилась.       — Серьезней некуда, — кивнул и, выпустив из рук, оглядел на наличие плохого настроения или неудовлетворения. Вроде бы всё было в порядке. — Хорошо себя чувствуешь?       — Немного живот тянет, но всё в порядке. Это я готова смести всю выпечку, которую увижу, — заалела щеками. Говорить о таком непривычно странно, но мужчина так заботиться и опекает, что становиться не по себе что ли. — Не смотри на меня будто я умираю.       — Тогда не буду, солнышко, — потрепал по голове, приглаживая волосы. — Я, кстати, не хотел признаваться раньше времени, но я купил тебе ещё одно платье.       — Чего? Зачем? — удивилась, садясь на колени и смотря во все глаза на Пашу.       — Захотел, — вставая и пожимая плечами. Показал пакет, а затем начал одеваться. — Приведи себя в порядок, мне надо встретиться с одним из группировки буквально полчаса и вернусь.       — Ничего опасного? — а глаза то какие сделала беспокойные, но он качнул головой.       — Всё будет хорошо, — убедил и, чмокнув, быстренько сходил в ванную, а затем, схватив какие-то бумажки из сумки, поспешно удалился.       Время пролетело быстро. Аделя привела себя в порядок, примерила новое платье и оказалась в восторге. Кремовое, ажурное и с какими-то нежными розовыми маленькими цветочками. Оно идеально село, подчеркивая талию и фигуру в целом. Подкрасившись, Лина проверила белье на сушилке — всё ещё влажное, затем немного прибралась и как раз в тот момент и вошёл мужчина. Паша оказался невозмутимым и видимо всё прошло не очень хорошо, но девушка виду не подала, не стала спрашивать.       Они говорили на отдаленные темы, когда выдвинулись на улицу в ближайшее кафе, потому что терпеть не было сил и хотелось и горячего фруктового чая, и блинчиков, а ещё какую-нибудь булочку, салат или что-нибудь ещё сытное и вкусное. Паша ничего не говорил про лимит, позволил насладиться всем, что девчонка захочет, да и какая разница вообще по ценам, если они приехали отдыхать и как бы зажаться на деньгах и не потратить на свою любимую девочку — фу, стыдоба и не по-мужски вообще.       После кафе у мужчины был четкий план пройтись по парку аттракционов, покататься на карусельках и как-то развеяться, тридцать не тридцать лет, а в душе хочется и веселья, и простоты, поэтому успешно прошлись по самому не травмоопасному. Карусель, качели, колесо обозрения и им даже дали пострелять из пистолета с игрушечными пульками. Кащей умел стрелять, хорошо умел, поэтому легким движением снёс почти все мишени посередине. Аделя смеялась, а вот лицо девушки, которая зазывала их к ним с каждым выстрелом бледнело. Паша вставил последний магазин и доделал верхние мишени. Улыбнулся самой обворожительной улыбкой и попросил для Аделины предоставить всё, что захочет девушка.       Аделя не стала злоупотреблять, обошлась милой овечкой с розовым бантиком и, засунув ту в свою сумочку так, что только голова торчала, пошла за руку с мужчиной дальше. Решившись, сама покидала дротики, проверяя меткость и ловкость своих навыков. Не забыла, отец её только так гонял и в середину она смогла попасть со второго раза. От призов отказалась, потому что вторую игрушку тащить не хотелось, да и не солидно, почти жена Козырева, а всё с игрушками сидит, ну смешно. Предложила лучше перекусить сладкой ваты и выпить по лимонаду, вот это тема нравилась больше.       И рядом с Пашей, в тот момент, когда притащился с этой ватой, поставил перед ней стакан с какой-то пузырчатой газировкой, посмотрел внимательно, она поняла, что вновь пропала бесповоротно и окончательно. С ним было по родному, тепло и уютно, безопасно и не нужно было притворяться. На него хотелось смотреть, касаться, кормить ватой и позволять вытирать руки салфеткой, а на деле украдкой облизывать сладкие пальцы. Придурок блин.       Кащей никогда бы не подумал, что такое бывает — в груди спокойно, хорошо, а смотря на Аделину так вообще лучше некуда. Как-то по-особенному будто нашел своё место, свой дом, потому что со Стрельцовой было скучно, выматывающе, не в своей тарелке. Она напрягала, хотелось от неё уйти, сбежать, скрыться, а ещё по тупому она умела выводить из себя, да так, что иной раз прибить её и нахер скинуть куда-нибудь. Тюрьму не простит ей никогда, вранье про беременность и то, что кроме универсама заставила прибиться к синякам и работать на них. Тупая клуша.       С Аделиной чувства с точностью да наоборот, приятно, томно, тягуче и к ней всегда хочется возвращаться, хочется задаривать подарками и делать всё, чтобы улыбалась и была счастлива. Для неё всё сделает, всех перебьет, кто слезы пустит, мир к ногам положит, жертвуя им же ради своей малышки. Ему хочется бить лица, если та недовольна, хочется слушать её всегда даже когда ругается на него же, а ещё бесконечно прощать, когда накосячит, но понимает, что не права и пытается исправить ситуацию.       Дальше они не могли не посетить какую-то выставку. Кащею это было не особо интересно, но всё же нужно просвещать свою леди и показывать не только как стрелять и правильно бить, а что-то красивое и утонченное, хотя Лине стоило просто поглядеть на себя в зеркало. Блять, он действительно стал настолько ванильным? Девушка оказалась в восторге, обняла, пища, что тут очень интересная посуда из глины, узоры, всякие поделки по типу кружек и ложек. Ходила, всё рассматривала, тыкала пальчиком и восхищалась.       Козырев не был в восторге, но послушно слушал и соглашался, потому что сам же завёл сюда и показал народное творчество людей. Заплатил за какую-то кривую зеленую небольшую тарелку, похожую на лист, попросил упаковать плотно, чтобы не разбить и, взяв пакет, пошел вперед, уходя нахер отсюда, потому что куча людей, которые уже задолбали орать как ненормальные и выстраивать огромные очереди за тарелками.       Далее по плану должен был быть ресторан, поэтому с чистой совестью он повёл Лину в самое популярное место. Пацаны сказали тут кормили вкусно и хорошо, еда свежая и нестыдно показать своей девчонке, поэтому смело они поехали в центр и поспешили, чтобы не опоздать. Аделина пришла в восторг от романтической музыки, ярких огоньков и шикарных клумб, внутри пахло чем-то цветочным, а также свежеприготовленной едой. Обстановка удивляла и располагала. Внутри было всё украшено гирляндами, а ещё вывески сверкали, везде зеркала, мягкие бархатные стулья. На столах у посетителей оказалась посуда с золотыми каёмками, по крайней мере восхитительно сделали подборку столовых приборов и салфеток к тарелкам. Аделина оценила.       Их провели к столику, недалеко от центра и предложили меню. Цены были ого, ничего себе. Она помнит, как последний раз, перед самым разводом, отец их с мамой повёл в ресторан, и он походил на точно такой же. Это было шикарно и безумно вкусно. Беликов тогда всю премию потратил, но зато хорошо посидели.       Пара заказала себе небольшую тарелку колбасной и сырной нарезки, мясо с салатом, а ещё Кащей настоял на чесночном супе с гренками. На вопрос как они будут целоваться, тот предложил мятную жвачку, да и вообще, что он, маленький что ли — его такое не пугало. Лина на это лишь фыркнула. Вино не заказывали, обошлись кофе, потому что им ещё на ночной сеанс идти в кино, поэтому взяли десерт какой-то шоколадный и хватит, главное девчонка его рада, остальное плевать.       — У тебя, когда экзамены? — наслаждаясь супчиком, спросил Кащей и Лина наморщила лоб. Что-что, а вот не хотелось говорить.       — В среду будет математика, — скромно оповестила и у того брови поползли. — Не злись, я выучила всё. Честно.       — Точно? Логарифмы поняла, которые мы разбирали недавно? — та кивнула уверенно. — Тебе помощь нужна с чем-то или я могу договориться, чтобы проще было?       — Паш, — возмущенно проговорила будто глупой считал, и сама не справиться. — Я сама всё знаю хорошо. Что мне твои договорения, русский знаю на отлично, геометрию подтянула, физика давно выучена, до иностранного ещё неделя, а историю повторю перед экзаменами основные даты и готово.       — Ну ты там маякни если прессовать начнут, я им лица вправлю, а потом как милые оценочку правильную нарисуют, — рассмеялся и начал пробовать сыр. — Кстати, очень вкусно. Сделать тебе бутерброд?       — Я мясо буду и сыр положу на него, попробуешь так? — тот удовлетворённо кивнул, и они продолжили трапезу.       На сеанс кино немного опаздывали, но заказав такси, успели вовремя. Ворвались в зал запыхавшиеся, но сытые, довольные и веселые, потому что Паша пошутил так, что Аделина не могла успокоиться всю поездку и хохотала словно сошла с ума. На них шикнули, но хоть и стало тише, те продолжали толкать друг друга в бок и, пройдя по чужим туфлям, уселись смотреть показ сопливого романтичного фильма.       Аделя не отрывала взгляда от экрана, а он от неё. Хотелось разглядывать её, а особенно сильно после того, как сказала да, согласилась быть его женщиной, его женой, быть с ним и создать семью. Кащею это правда важно и нужно было слышать, потому что без неё уже не хотелось и не мыслилось, не строилось и не виделось. Кольцо чуть поблескивало, когда на него попадали лучи от экрана, переливаясь на пальце и он не выдержал, переплёл пальцы, сжимая руку и поглаживая большим пальцем маленькие пальцы, прошёлся по кольцу и уставился вперед, когда Лина обернулась и сначала так непонимающе, а потом тепло улыбнулась и сама крепче сжала. Это было самым родным и трогательным.       Стоп, снято!       У них тут своё кино, а то, что на экране — жалкая пародия. Пора переписывать сценарий и в главную роль включать Павла и Аделину Козыревых, а по-другому заявка не принимается, да и рассматриваться вообще не будет.       Кино закончилось хорошим концом. Девушка вышла замуж, они уехали отдыхать в Сочи на медовый месяц, а потом показали загородный дом, деток маленьких и взволнованных куриц, которых гонял шебутной щенок, заливисто лая и несясь прямо на зрителей. От такого сюжета верилось ещё больше в любовь и хороший конец, а также Аделя не побоялась, взяла Пашу под руку и пошла за ним, чтобы не потеряться в толпе.       — И как? Я молодец или стоило выбрать что-то менее ванильное? — поинтересовался, прижимаясь к боку Лины и ведя её за собой.       — Мне понравилось, — удовлетворённо качнула головой. — Ты супер! Но если захочешь пригласить на какой-нибудь боевик или познавательный фильм, я тоже соглашусь пойти.       — По-моему ты самая лучшая девушка, — заключил, хмыкая. — Это стоит говорить почаще. Каждый раз удивляешь.       — Кто бы говорил. Ты у нас тут главный фокусник.       Они рассмеялись. Пошли через парк, решив ещё немного погулять и насладиться Москвой — завтра пора уже было уезжать. Дела сделали и хватит. Прошли мимо карусели, которая до сих пор работала и мамочки ждали своих детей пока те накатаются и наконец-то слезут с разноцветных лошадок разных цветов. По пути встретились дежурящие милицейские, помощники и такие же парочки как они, которые тоже наслаждались обществом друг друга.       — А мы поедем с тобой отдыхать? — внезапно поинтересовалась Лина, держась за руку мужчины и идя по бордюру пока никто не видел, что она пачкала беленький бордюр своими туфлями. — Ну к морю, или просто мир посмотреть. Ты как хочешь?       — Можем и к морю, — пожал плечами, махая её сумкой, пока Аделина бережно несла тарелочку в пакете, ссылаясь на то, что Козырев неаккуратный и может ей махнуть и разбить. — Можем за границу к морю съездить. Дорого получиться, но я думаю накопим, чтобы хорошо скататься и достопримечательности какие-нибудь местные посмотреть. Тур взять можем.       — Я могу тоже подрабатывать, чтобы быстрее было, — предложила девушка и спрыгнула на асфальт, когда завидела мужчину в форме. Наругают ещё или оштрафуют, а им такое не нужно. — В кафе могу или в продуктовом.       — Экзамены сдай сначала, помощница, — рассмеялся и погладил ту по голове. — И думай уже по поводу вуза, может переехать придется если тут, в Казани, ничего не понравиться.       — Я с девочками в один институт поступлю! Там разные направления есть, и мы решили не разлучаться.       — Главное втроём с пар не убегайте, а то получишь у меня, — пригрозил и она рассмеялась звонко. Ага, как же без нравоучений и поучений, как и всегда, не может удержаться от этого.       Пройдя ещё немного, они хотели свернуть, но Лину привлёк ларек со сладостями. Почему-то резко захотелось тянучку, поэтому дернув Кащея на себя, та канючила, что не заснет пока не купит сладость, да и почему бы и нет. Тот согласился при условии, что та купит ему газировки и девушка возбужденная и счастливая вприпрыжку двинулась к ларьку.       Выбор всяких тянучек был огромен. Не две, не три, а целых пять. Клубничная, персиковая, ягодная и что-то ещё непонятное, поэтому выбрав по классике клубнику, Лина попросила ещё лимонада для своего молодого человека и желательно холодного, поэтому ей любезно предоставили из холодильника. Расплатившись, Аделина обернулась и направилась к Козыреву, который курил сигарету около урны. Затушил, обернулся, пошёл навстречу.       Лина остановилась, не поняла сначала, прищурилась, пошла быстрее, затем сорвалась с места, глядя огромными испуганными глазами куда-то назад. Кинулась со всех ног и Паша, заломив брови, только открыл рот, как его снесло девичье тело, разворачивая вокруг себя и не давая устоять на ногах. Только хотел подхватить, потому что запнулась о свои же ноги, полетела на него, как раздался выстрел, что-то треснуло и разбилось, вдалеке раздался крик или это Аделя так закричала.       Он упал, заваливаясь на бок и не понимая до сих пор что произошло, а затем увидел вдалеке стоящую Стрельцову с огнестрельным. И лицо то какое воинственное, но одновременно безразличное, будто бы это и была её цель, а может быть и Чешир заставил, хотя второму невыгодно, скорее всего личная месть.       Переводит взгляд, зеленая уродливая тарелка разбилась и его бутылка с газировкой. Осколки валяются и пакет, немного слепит фонарь, а ещё сумка Лины рядом. Снова взгляд на Машу, милиция уже подоспела, связала ту, а ему как-то безразлично странно и только потом доходит и глаза находят Аделю. Лицо бледное, руки трясутся, что-то говорит ему, плачет и приходит осознание, что под сердцем горит, где-то чуть ниже или вообще в боку, а может и не там вовсе. Его мать его подстрелили…       — Кащеюшка, — шепчет, оборачивается на собирающихся людей, глядит своими изумрудами на Машу и милиционера, уводящего её, переводит взгляд на другого, ловит взгляд и одними губами Помогите! произносит. Вымолвить ничего больше не может, сглатывает, справляясь с паникой, а затем кричит во всё горло:       — Помогите! Спасите его, пожалуйста! Я умоляю…       Ладонями держит окровавленное пятно, выпустить из рук боится, давит сильнее и сил то не хватает, но жмет, чтобы кровь не шла дальше и не истек совсем. Глядит в глаза, затуманенные, пустые, но вроде хоть что-то понимающие, всхлипывает.       — Только не умирай, милый. Любименький мой, самый лучший, — склоняется, чмокает аккуратно в щеку, сразу же отстраняясь и не сбавляя силы. — Ты всё, что у меня есть. Держись.       Его рука ложиться на её и вроде бы что-то пытается, схватить, положить, но не получается. Глазами её изучает, не отключается, молчит, не говорит, чуть-чуть только приподнимает уголки губ будто бы ободряюще улыбается. Внутри Лины всё холодеет. Нет, нет, ты не можешь! Не сейчас! Не уходи!       Звучат наконец-то сирены отдаленно, едет скорая. Аделине никто не помогает лишь смотрят, боятся подходить или просто не знают, что делать, оцепенели, замерли и толку то от них. Его огромная рука скользит по запястью девушки, пачкая кровью, он тяжело глотает, с трудом вздыхает и хрипит:       — Л-люб-л-ю т-тебя, солн-ыы-ш-кко.       Веки прикрывает, и Лина заходится в истерике, орет истошно, могла, затрясла бы его, да ладони боится убрать, крутит головой, ждет медиков и не может понять за что так жизнь поступила с ней, чтобы в одно мгновение потерять, приобрести и вновь потерять. Её отталкивают, его кладут на каталку, а Аделя на автомате за ним бежит, подхватывая свою сумку и всё глядит, дышит или нет, откроет глаза или шевельнет рукой. Не видит из-за спин врачей. Её колотит, но она, справившись сама с собой, залазит в машину скорой помощи, захлопывая двери.       На асфальте так и остаются валяться — осколки бутылки, пакет, из которого выпала разбитая красивая тарелочка ручной работы и рваные кровавые тряпки порванной дорогой одежды, которые вскоре подберет милиция для дальнейшего расследования.