Секрет Дел

      Ожидание было долгим. Она специально не уходила из квартиры. Оставалась около входной двери на случай, если Костя очнется, выбьет дверь и пойдет в ярости на неё — Лина успеет убежать. Да и два парня сверху придавали какой-никакой уверенности. Она замолчала. Прислушалась. В груди оглушительно стучало сердце. Лицо девушки побледнело. Ну конечно, нанюхалась отвратительного запаха квартиры, смешанного с потом, марихуаной и алкоголем. Стало даже не по себе.       Аделя приоткрыла дверь, маленькую щелку. Нараспашку открывать побоялась, мало ли соседи или какая-нибудь старенькая бабушка — разволнуется и позвонит в милицию, что потом делать будет она, если приедет не Ильдар Юнусович, который может и не поверит до конца, но по крайней мере выслушает и не станет сразу же застегивать на руках наручники.       Сейчас она вроде как была в относительной безопасности. В голове пусто, туманно, но в мыслях то и дело проскальзывал Кащей. Козырев, наверное, не одобрил бы то, что она отпустила всех и осталась с непонятными двумя парнями, которых не очень хорошо знала, а ещё не была где-нибудь поблизости, снаружи квартиры, а находилась внутри с укуренным боксером. Неправильно как-то.       Костя мог её так же, как и Аню, прибить к стенке и ведь Аделина даже не успела бы закричать. Было ли страшно? Да. Но ради подруги она готова на всё. После всего этого кошмара, Лина также собиралась позвонить Кащею, чтобы он её подвез до больницы, хотя если Артур и Ренат согласились защищать её, то могли и довести до нужного места в целости и сохранности. Но оценил бы Паша? Нет, она их видела пару раз в качалке и на тренировках. Могли ли они тоже быть насильниками? Могли ли они посягнуть на неё? Сделать больно? Или Владимир им действительно доверял также, как Турбо или Зиме? Оперевшись головой о косяк, Лина вздохнула. Нет, нужно было позвонить Козыреву и рассказать всё так, как есть. Так было правильно.       Ильдар Юнусович не заставил себя ждать. Он появился буквально минут через пятнадцать. Этого времени было достаточно, чтобы оперативно прикатить к нужному дому. Обычно милиция так быстро не ездила, каким-то образом умудряясь опоздать на полчаса, а то и больше. Девушка отошла, позволив пройти в квартиру другим работникам. Прокралась в сторону, но была схвачена мужчиной, который утащил её в комнату — в ту самую, где до этого сидел Костя и пил.       Здесь еще хуже воняло. Лина поморщилась, и Ильдару Юнусовичу пришлось открыть нараспашку окна, перед этим распахнув шторы, чтобы пустить солнечный свет и свежий воздух. Стало немножко лучше. Он осмотрел девушку с ног до головы, приподнял подбородок, заглядывая в глаза. Зрачки немножко расширились.       — Тебе нужно было ждать на лестничной клетке, — строго начал отчитывать. — Или хотя бы открыть окно.       Аделя с долей скептизма осмотрела того, подмечая новые очки и синий галстук. Его брови нахмурились, появилась морщинка между ними.       — Я не подумала, — пожала плечами. Голова слегка кружилась.       — Да ты вообще хоть раз думаешь, когда лезешь? Ты понимаешь, что могло произойти?! — он кричал и от этого внутри трещало и ломалось. Она сморщилась, потупилась в пол. — Твоя тётка будет в восторге, когда я это расскажу.       — Не надо. Пожалуйста, не надо, вы же знаете, — протянула испуганно, плаксиво. Женщина убьёт её. А если дойдет это до Паши из чужих уст… Это будет пиздец. — Я всё… Я всё делала не со зла, не потому что я такая всесильная или страдаю героизмом. Я просто волновалась, — начала оправдываться. — Я поехала не одна. С Алёной, нашей подругой, а ещё с нами был её парень. Мы были аккуратны.       — Что произошло?       Сделав вздох, Аделина начала рассказывать.       — Мы постучались. Парень ждал за дверью, чтобы если что, то войти и помочь нам, ведь Костя знает нас, но он был не в себе. Укуренный, много пил. Он сел вон на то кресло, — показала пальчиком на провонявшее покрытую чем-то желтым мебель. — И не двигался. Смотрел на нас, гипнотизировал, затем в потолок, сжимал и разжимал кулаки, потом выпил. Я попросила Алёну аккуратно пойти к двери и открыть её, потому что Костя закрыл входную. Нужно было, чтобы смог войти парень Алёны. Если бы что-то случилось и дверь была бы закрыта, нам бы никто не помог.       Мужчина изучал девчонку, не перебивал. Так, внутри кипел пока что, но с каждым сказанным словом его настроение уходило в противоположную, в худшую сторону. Кажется, тот готов был вытрясти из Адели душу.       — Костя был неповоротлив, поэтому подруга смогла бы открыть и успеть выскочить в подъезд. А я пошла на кухню, потому что там была Аня. Она замычала. Именно тогда я её услышала.       — То есть ты одна, безоружная, просто так пошла на кухню, где, возможно, был бы труп? — приподняв брови, уточнил Ильдар Юнусович и Лина вскричала гневно:       — Не говорите так! Аня не труп! Мы успели её спасти. Мы не знаем, что произошло, но она истекала кровью.       — Откуда кровь?       — Я не видела. Я не знаю…       На глазах показались слезы. Аделина так испугалась. Она только сейчас осознала то, что могло на самом деле произойти. Аня могла умереть. Аня могла пострадать, если бы они не всполошились, не поехали, Аделина бы не настояла. Если бы они приехали вечером, возможно, Аньки бы уже не было. Она облизала губы.       — Мы… Мы перерезали веревку на её руках. Запястья оказались вспухшие. Костя бил её. Возможно, бил, а затем он пришёл, стоял сзади меня, но парень Алёны успел его оттолкнуть и ударить в нос до того, как меня тронули.       Милиционер молчал, думал, переваривал услышанное и не знал, что с ней делать. С одной стороны, хотелось взять и выдрать девчонку, наплевав на всё. Она совершенно не соображала, что делает. Не могла прижаться, сидеть дома; не могла сразу же позвонить в милицию. Нет, Беликова взяла и всё сделала самостоятельно, по-своему. Какого черта творила? Какого черта бездумно лезла туда, куда не нужно?       — А еще мне нужно с вами поговорить, — тихо пискнула, напоминая о себе, когда как Ильдар Юнусович ушёл немного в себя, обдумывая ситуацию.       — О чём? — тут же отозвался тот, фокусируясь на ней.       — Не здесь. Андрей сказал, что вы бываете каждый вечер у них дома. Мне нужно поговорить по поводу Чешира, — у мужчины стали дикие глаза. Он нахмурился. Зрачки потемнели.       — Что ты еще натворила? — схватил он её за предплечье и тряхнул. — Что? — зубы стукнули друг об друга, челюсть заболела. Аделя начала вырываться, но было тщетно. — Говори!       — Ничего, ничего! — зажмурилась Лина. — Я ничего не делала. Я… меня… Я потом вам всё расскажу.       — Нет, сейчас! Ты расскажешь мне сейчас, иначе я не выпущу тебя отсюда, — пригрозил.       — Сейчас не могу. Всё то, что я узнала, оно лежит не здесь. Я это спрятала, но принесу тогда, когда вы будете у Андрея, — хватка слегка ослабла. Пальцы больше не причиняли такой боли. — Пожалуйста, я прошу вас.       Мужчина вздохнул, выпустил её из рук, больше не напирая.       — Хорошо. Парни отвезут тебя домой. Хватит тебе шастать по чужим квартирам.       — Нет, я поеду к Ане, поэтому не нужно меня домой тащить, — покачала головой, делая шаг назад. Ильдар Юнусович опасно прищурился.       — Ты не поедешь никуда кроме своего дома! — как отрезал.       — Если я сказала, что я поеду, значит, я поеду.       — Прекрати пререкаться со взрослыми! — рявкнул он на девушку, и та вздрогнула, поднимая прищуренный взгляд. Он не был её отцом, чтобы разговаривать с ней в таком тоне! — Ты маленькая девчонка. Глупая, взбалмошная, которая ни черта не слушает.       Лина фыркнула, сжимая ладони. Не посмеет указывать, не посмеет руководить и тыкать её носом, потому что не имеет права! Он никто и звать его никем кроме как обычный дядька милиционер. Пусть Андрея учит, а её оставит в покое.       — Вот именно, — покорно согласилась, напрягаясь. — Я не слушаю.       И развернувшись, как тогда в участке, просто выбежала из квартиры. Мужчина хотел что-то закричать, но лишь поспешил за ней, пытаясь схватить. Лина оказалась проворнее, поэтому успела вынырнуть из цепких пальцев, громко хлопая дверью и слетая по лестнице чуть ли не кубарем. Когда Ильдар Юнусович очутился на лестничной клетке, девчонка по его подсчетам была на первом этаже и тут же, когда мысли оказались озвучены — подъездная хлопнула.       Лина ни на кого не обращала внимания, наплевала на Рената и Артура, на то, что те так и остались сидеть этажом выше, а может быть и давно уже смылись под шумок, испугавшись. Не могла же она их позвать, ведь милиция тогда бы привлекла и пацанов тоже, замешав, как соучастников. Её рассказ о том, что в квартире были только трое мог разрушиться в два счёта.       Ноги зацепились друг об друга, тело полетело по инерции вперед, и девушка только и успела нажать на механизм, чтобы дверь открылась. Нос с лицом оказались целыми, благодаря сноровке. Не хватало ещё приложиться об дверь. Оказавшись на улице, бушующие эмоции стали немного угасать. Тут чирикали птички, светило солнце и доносились звуки детей, где-то лаяла собака. Показалось, что как будто бы той затхлой душной квартирки совершенно не было; как будто бы всё то, что она видела, на самом деле придумала.       Смахнув наваждение, Аделя бросилась к ближайшему телефонному аппарату. Её колени были в крови, и люди оборачивались на неё, но приходилось лишь ускоряться и бежать, чтобы спрятаться в будке. В кармане брякнула последняя монетка, пальцы не сгибались и только усилием воли Лина смогла затолкать ту в отверстие. Набрала. Она выучила номер Паши, узнала, где он работает и была уверена, что с ним свяжут.       Козырев работал в какой-то конторке. Зарабатывал достаточно для жизни, по крайней мере, легально. Откинув голову, ладонь непроизвольно сжала трубку сильнее, а когда послышалось шуршание и его голос, то Аделя прильнула губами, сбивчиво торопливо заговорила:       — Пашенька, милый, ты можешь, пожалуйста, приехать?       Кащей аж охренел от такого, но справившись с собой, спокойно спросил:       — Лина, что случилось?       — Нет, подожди, — попыталась оправдаться, сказать, что всё хорошо, но её перебили твердым и настойчивым:       — Я спросил — что случилось?       Он не знал уже что думать. На том конце трубки его девочка была слишком торопливой, растерянной, испуганной. Кто-то из них должен был взять на себя роль ответственного и выяснить, что происходит.       — Мне нужно в больницу. Аня, — сглотнула. — Вахит увез Аню. Ей было плохо. Её… Её избили. Или изнасиловали. Или и то, и то. Я не знаю, Паш…       Блять… Она не могла построить слова в предложение, только обрывки выдавливала из себя. Кащей уже не мог контролировать ярость, держался лишь потому, что вокруг него были чужие люди, которые работали.       — Ты сейчас где? И почему ты одна? Почему ты не в школе?       — Мы… Я расскажу тебе потом, — зашептала в трубку, голоса уже не было. — Пожалуйста.       — Я позвоню Адидасу. Он заберет тебя.       — Нет. Нет! — вскрикнула, прикусила губу. — Не надо, тут милиция. Парни специально разъехались, чтобы их не видели и не повязали. У меня просто нет денег на такси.       Чёрт. Чёрт. Чёрт!       — Хорошо, Вахит и скорее всего Турбо в больнице уже, так ведь? Там и Алёна твоя, — и Аделя подтвердила кротко и уже без лишних взвизгиваний, хотя уже не знала, чего хотелось больше — плакать, истерить или злится. Просто было нехорошо. — Возможно, у них есть деньги. Я сейчас им позвоню. Если нет, они найдут деньги. Ты берешь такси, едешь, они заплатят за тебя там, поняла? Услышала?       — Да, — выдохнула. — Спасибо.       Паша вздохнул, потирая переносицу. С ума сойти можно.       — Ладно, поговорим дома или в качалке, но именно сегодня мы поговорим! Я должен знать, что происходит и что ты опять натворила.       В голове внезапно стало пусто, тело трясло, Аделя покусала губы, пытаясь выдать что-то кроме да и нет.       — Не переживай, всё хорошо, — мяукнула неуверенно. — Ничего не произошло, я ничего не натворила. Просто волновалась.       — Быстро лови такси и поезжай, поняла меня? — терпение лопнуло. — С тобой рядом кто-то был? Кроме милицейских.       — Ренат — блондинистый такой парень и Артур, у него бритые виски. Оба под метр семьдесят и такие, ну, широкие. Я не стала их ждать и просить подвести, потому что подумала, что ты был бы против.       — Правильно подумала, — фыркнул, усмехаясь. Хоть где-то мозги засоображали. — Нечего ошиваться с теми, в ком я не уверен. Ладно, мне пора идти, но ты, чтобы доехала до больницы в целости и сохранности.       — Да, Паша, — покорно согласилась и повесила трубку, выдыхая.       Ладно, всё прошло лучше, чем она ожидала. Ильдара Юнусовича сзади не было, хотя он мог её догнать, втолкать в машину и просто отвезти на расстрел к тётке. Не стал. Не подумал догнать, не решился больше отчитывать, не позволил себе вольности учить уму разуму. Это было бесполезно, ведь всё равно не слушает и будет делать всё по-своему. Набравшись сил, Аделя поплелась к дороге. Как же она устала.       Лина словила такси, попросила отвезти к больнице. Она знала тут ближайшую и уверена была, что Аня уже там. Вахит не стал бы её далеко везти, тем более там сегодня дежурила Наташа. Выбор очевиден. Машина ещё не успела затормозить, как девушка, раскрыв дверь, выскочила наружу, бегом направляясь к дверям. Турбо встретил мелочь, ловя, и попросил подождать. Как можно было?       Спокойно расплатившись с таксистом, парень пошёл к Аделине, которая не могла стоять на месте. Она переминалась с ноги на ногу, просила быстрее, и Валера повел, пропуская вперед и указывая дорогу. Они молчали, и затем, когда Лина увидела всех тех, кто уехал с Аней, она кинулась к Алёне.       — Что с Аней? Что с ней? Что сказали врачи?       — Ничего серьезного, просто ударил, — на той лица не было.       — Да, ударил и пробил ребра. Это охрененно просто! — выплюнул Вахит. Оглядевшись, ребята сидели около дверей с очень красноречивым названием. — Она сейчас в реанимации, — подтверждая название таблички, Лина глотнула гулко и тяжело. — Мы успели вовремя. Ты среагировала и подняла панику как раз кстати. Ещё бы чуть-чуть — она бы не выдержала.       — То есть она могла бы умереть? — на глазах показались слёзы, Аделе стало дурно.       — Да, — тихо молвила Никулина.       — Правильно сделали, что после первого же урока позвонили, — зарываясь рукой в волосы, Зима прошел к противоположной стене и сел напротив девочек. — Тут секунды были не на жизнь, а на смерть.       Турбо вскочил со скамейки, ударил стену, зарычав так дико и зло:       — Какого хрена она вообще с ним связалась? Кто этот парень такой, чтобы до сих пор оставаться с ним?       Был любимым.       — Надеюсь, его посадят, — устало вздохнула Алёна. По состоянию плакала, но сил видимо больше не было. — Его ведь посадят?       — Ильдар Юнусович разбирается. Я рассказала, что мы были втроём — я, ты и твой парень. Он не спрашивал имени, а я не стала бы всё равно говорить, — утерев щёки, Аделя откинулась на стенку и стала рассматривать белый потолок, переходящий в зеленую облупленную краску на стене.       — Орал? — послышался голос Валеры слева.       — Орал, да ещё как. Тряс меня словно родную дочь учил. Андрею несладко с ним, — выдала сочувствующе. — Хотел отвезти к тётке, всё рассказать, но я убежала. Позвонила Кащею. Он последний остался, кто не знает ситуации.       — Как же без него, — кивнул Зима, сложив руки в замок. — Нас позвали к регистратуре. Я выслушивал опять этот зёв. Разозлился до невозможности, сказал, что Адидас должен был следить лучше и мы чем думали, когда оставили двух девушек одних, а затем бросили тебя. Потребовал, чтобы мы проследили за тобой и твоей подружкой и отвезли вас в качалку.       Лина прикрыла глаза. Нет, всё плохо. Когда Козырев придёт будет пиздец. Кажется, при ней он ещё сдерживался.       — Хорошо, мне всё равно нужно переодеться. Мои гольфы все в крови.       — Переоденешься, — фыркнул Вахит явно не впечатлённый, да и вообще после Кащея у всех портилось настроение. — А гольфы можно сжечь.       — Им все равно не помочь, — поддакнул Турбо, осматривая ущерб и Лина нахмурилась.       — Но кровь отстирывается.       — Мы сожжем это, — безапелляционно заявил Зима, дергая замком ветровки и застегиваясь.       — Ты серьезно?       — На самом деле, — подала голос Алёна. — Лучше не нужно оставлять каких-либо улик. Да, это была кровь Ани, но мало ли, что-то может пойти против нас. Тем более, Костя остался в непонятном состоянии. Он не мог умереть, но… Он мог серьезно пострадать и, если возьмут у него показания.       — Он все равно был укурен. Ему уже грозит срок, потому что он держал в своей квартире пачку марихуаны, — выплюнул Турбо, Никулина передернула плечами. — И пил. Бухал безразмерно. И за попытку причинения вреда тоже следует. Ему даже ничего не нужно подкидывать, чтобы попасть за решетку. Я видел и порошок на полке на кухне.       — Еще и за попытку изнасилования могут, — задумчиво проговорила Алёна, лицо побледнело, но она держалась.       — Да, ещё и за это, — согласился Валера и сел рядом с девушкой.       — Её не тронули? — Лина повернулась к подруге, и та распахнула свои большие глаза.       — Нет, нет. Что ты. Аня отбивалась…       — …поэтому он ударил её и когда та закашлялась, снова ударил уже в другую щеку, судя по синякам, — огрызнулся Вахит, поднялся на ноги, начиная расхаживать взад-вперед. — А ещё пробил бедро ножом. Он вынул его, видимо испугался, потому что врачи сказали, что он стал заматывать ногу и очень крепко прижал тряпкой так, что конечность аж посинела.       — Мы не заметили этого в темноте, но пока ехали, я это увидела, — подтвердила Алёна и Валера тут же прижал девушку, которая безмолвно начала всхлипывать, закрыв рукой рот.       Аделина выдохнула, замолчала на секунды.       — Что вообще блять происходит? Что, за нахуй?! — никто не одёрнул Аделю, не стал упрекать за нецензурную брань, потому что все были на эмоциях. — Это несправедливо! Почему? Почему именно Костя? Он вполне себе был хорошим.       — Он был мудаком! — встрял Зима. — Ублюдком! Конченным нахуй. Как таких подонков еще свет носит?       Они замолчали, когда в коридоре прошла медсестра, пробежал врач и послышалась сирена. Зашевелились люди и как-то разом всё снова стихло. На стене мерно тикали часы. Девушка их даже не заметила, когда пришла сюда. Тут было голо, холодно и пахло смертью.       — Нужно ли остаться с Аней? — спросила волнующий вопрос Лина, смотря на ребят.       — Она сейчас в реанимации и толку якобы нет. Врачи сказали, что позвонят, — оповестила Алёна через слой рубашки Валеры, в которую утыкалась. Аделе тоже не хватало сейчас Кащея, но тут был ещё Вахит, который странно вёл себя, кричал, нервничал, хотя обычно его ничего не могло вывести из себя. — Мы оставили номер. Твой, мой и её родителей.       — Я видел Наташу. Она скорее побежала в операционную, но мельком обмолвилась, что сообщит Адидасу любые новости, — упираясь подбородком в макушку Алёны, сообщил Валера. Скрепил руки на спине девушки, обвивая своей спортивкой, которую распахнул специально, ведь Никулина мелко дрожала. — Будет держать в курсе. Мы попросили об этом.       Лина лишь кивнула. Они все замолчали. В этой душной, тянущейся тишине было тошно. Аделина думала, что ещё чуть-чуть и её сейчас вывернет прямо на пол от того, что творилось внутри. Подскочивший адреналин стих, оставляя после себя чувство пустоты и неполноценности будто чего-то не хватало; выдернули, а новое не вставили. Она боялась разговора с Пашей, боялась за Аню, ещё и этот дурацкий Ильдар Юнусович. Делать было нечего, пора, кажется, ехать.       Первым поднялся Турбо, аккуратно поддерживая Алёну и словно читая мысли Аделины. Осмотрел девчонок, проговорил.       — Всё, засиделись. Поехали. Вам нужно в душ и успокоительного выпить, обеим, — хотелось что-то бросить едкое по типу, что самому бы не помешало, но Лина как выжатый лимон понимала, что вообще бы приняла снотворного и забылась сном. — Алёна, я тебя позднее отвезу домой. Ты согласна?       — Да, я не против. Моя мама всё равно не настолько сильно волнуется, когда я опаздываю или прихожу поздно. Она всегда знает, что я с подружками, а если я у них остаюсь ночевать, то я звоню ей.       — Хорошо, — проговорил парень и повел её на выход.       Лина тоже поднялась кое-как на ноги, посмотрела на сидящего Вахита и, подойдя, присела на корточки, заглядывая в лицо.       — Мы едем?       — Да, — буркнул тот.       Он обычно не показывал эмоций, только когда выпивал, но сейчас был каким-то не таким. Немного взволнованный, подавленный, сердитый.       — Ты переживаешь за неё? — сразу же догадалась.       — Переживаю. Такой хрупкий цветочек, — протянул задумчиво. Почти не смотрел на девчонку, которая пытливо разглядывала его. Этот разговор, итак, был лишним. — Она похожа на одуванчик. Солнечный, яркий, симпатичный, но, когда превращается в пушок из-за неосторожного движения его можно сдуть, ломая.       Лина никак это не комментировала. Она просто подхватила Зиму под локоть и повела на выход. На том не было лица, хотя он старался не показывать этого. Сегодня все были в полном шоке от ситуации, хотя каждый твердил себе, что был готов к такому исходу морально.       — Я поведу машину, — проговорил Валера, доставая из рук друга ключи, и, ловко открыв машину, юркнул за руль.       — Да, Вахит не в состоянии, — давя на спину парня, пробормотала Аделя и заставила того забраться назад.       — Нормально я! Чё вы начали-то? — возмутился, но под взглядом девушек, а в особенности одной конкретной занозы притих.       Алёна разместилась спереди. Она впервые сидела вот так вот с кем-то на переднем сидении и не чувствовала себя напряженной. Её пристегнули, потому что иногда ремень заедал, а затем машина тронулась в путь.       Всем нужно было отдохнуть, переварить сегодняшнее взбалмошное утро и дождаться остальных. Необходимо было, наконец-то, переговорить со всеми, разложить всё по полочкам, а ещё из неприятного — выдержать разговор с Кащеем.