terrific backrooms

      Бомгю молчал всю дорогу, периодически посматривая на Ёнджуна. Тот казался невозмутимым, словно камень, когда внутри Бомгю, напротив, бушевал шквал эмоций. Хотя, кажется, он был куда меньше, чем в прошлые разы.       Бомгю был знаком с Юци совсем короткое время, но уже успел проникнуться к ней дружеской симпатией. Несмотря на неожиданную смерть, также быстро, как это произошло, Бомгю не мог оправиться от случившегося. Внутри его родилось привычное чувство вины, которое, видимо, решило преследовать его на каждом уровне, и великая жалость к ни в чём неповинной девушке. Но, несмотря на это, он справлялся с потерей подруги куда легче, чем с другими смертями: руки почти не тряслись, сам он не впал в неконтролируемую истерику и мог даже здраво мыслить.       Это пугало. Казалось, что с каждым пройденным уровнем Закулисье забирает из людей чувства, надежды, заставляя привыкать их к неизбежности смерти и, возможно, ее скором приближении.       Когда смерть окружает тебя, ты неосознанно начинаешь задумываться о том, что вскоре она придет и по твою душу. И со временем начинают мелькать мысли, что это даже к лучшему.       Тэхён слегка сжал плечо друга, как бы стараясь его ободрить, и Чхве вернулся из своих мыслей в лифт, тихо вздохнув. Он всё ещё боялся, что их настигнет участь Хосока, или Кая, или Юци.       Наконец лифт медленно, по какой-то причине намного плавнее и нежнее, чем обычно, остановился и начал открываться.       Тёплый дневной свет мягко опустился на лица. Первым, что донеслось до слуха парней, был смех детей, отдельные фразы, вылетающие из их ртов, громкие вскрики и простая неразборчивая болтовня, тонущая в прочих звуках.       Однако самих детей не было видно. Бомгю, Тэхён и Ёнджун с опаской ступили на нежную, практически пружинистую траву, однако не успели они сделать и пару шагов, как маленькое существо подбежало сзади, прицепилось к штанине Бомгю и захихикало. Тот от испуга ойкнул и отскочил в сторону, но сущность всё так же крепко держала его.       — Я вас нашёл! — высоким детским голосом проговорило маленькое существо. Чхве обернулся, опустив голову вниз, и умилился: видимо, это был один из тех детей, смех которых они слышали всюду. Однако когда мальчик поднял голову вверх, Бомгю ужаснулся.       У него не было лица. Вместо рта, губ, носа и глаз была гладкая кожа. Но ещё больше удивляло и пугало то, что существо всё равно было способно говорить. Но его голос звучал словно откуда-то извне.       Или прямо внутри головы.       — Попались! Попались! — продолжал смеяться мальчик, теребя штанину Бомгю. Впрочем, через время он всё-таки отпустил его и встал прямо, глядя своим… лицом на трех путешественников. — Давайте сыграем ещё в прятки! Я считаю!       Бомгю переглянулся с Тэхёном, а после с Ёнджуном, который лишь молча кивнул, как бы подразумевая, что стоит сыграть с ребёнком, чтобы не нахвататься проблем.       — Один! — звонким голосом выкрикнул мальчик и закрыл лицо руками, хоть это и не являлось в его случае обязательной частью «обряда» игры: глаз-то у него всё равно не было. — Два!..       Бомгю и Тэхён тут же начали искать место, куда можно было бы спрятаться, не заметив, что Ёнджун уже успел юркнуть в какой-то тёмный одинокий уголок.       — Давай туда! — дёрнул Бомгю за рукав Тэхён, указав на возвышающиеся неподалёку деревья.       Вместе они скрылись за несколькими стволами, плотно стоящими рядом друг с другом, из-за чего ветви сплетались вместе ближе к кронам, образуя своеобразную арку. Это выглядело красиво и живописно; однако ни Бомгю, ни Тэхён на тот момент не были в настроении, чтобы любоваться необычайными красотами природы.       Кто знал, что будет, если ребенок их найдет?       Может, им стоило спрятаться получше? Одна встреча с маленькой девочкой уже значительно поубавила в Бомгю веру в доброту сущностей Закулисья, поэтому он волновался, что их здесь запросто могут убить по окончании игры. С другой стороны безликий ребёнок на этом уровне выглядел совершенно безопасно. Он не проявлял враждебности к путникам, требуя лишь одного: веселья. Оставалось надеяться, что все остальные обитатели будут такими же дружелюбными к путникам.       А те в свою очередь с радостью были готовы играть по их правилам, лишь бы остаться в живых.       Когда счёт мальчика дошёл до десяти, он сообщил о том, что идёт искать. Бомгю в это время думал о том, что же их ждёт дальше, и время от времени посматривал на Тэхёна, невольно любуясь им, пока парень то и дело осторожно выглядывал из их убежища, следя за их искателем.       Кан перевёл взгляд на друга, встретившись взглядом с Чхве и тут же недоумевающе нахмурившись.       — У тебя глаза голубые? — непонимающе то ли спросил, то ли указал на факт Тэхён, прищурившись.       Бомгю непонимающе моргнул.       — Я знаю, что у тебя со зрением проблемы, но не настолько же…       — Нашёл! — Чхве вздрогнул от неожиданности, когда голос существа раздался с боку от них, а Тэхён первым вышагнул из-за дерева. Мальчик радостно рассмеялся. — Я вас нашёл! Остался только тот, рыжик…       Кан едва подавил смешок. Вряд ли Ёнджун обрадуется своему новому прозвищу, но вот для Тэхёна будет садистским наслаждением наблюдать за тем, как наглая ухмылочка на лице Чхве сменяется выражением недовольства. Кан сделал мысленную пометку с напоминанием как-нибудь побесить Ёнджуна «рыжиком» и отправился на его поиски.       — Бомгю, иди сюда, — выйдя из тени деревьев, позвал парня Тэхён.       Чхве быстро шагнул к нему, после сразу же останавливаясь на месте, когда Кан схватил его лицо обеими руками и начал крутить под разными ракурсами.       — Ты мне так сетчатку сожжёшь, — остановил его Бомгю, когда его лицо повернули прямо на палящие яркие лучи.       — Да я же говорю, у тебя голубые глаза были.       — То, что ты открыл в себе дальтонизм не значит, что мои глаза будут менять цвет, Тэхён!       В итоге тот всё-таки отлип от Бомгю, и они вместе принялись помогать мальчику искать Ёнджуна, который словно сквозь землю провалился. В конце концов тот сдался сам: Чхве с самодовольной улыбкой вышел из-за большого камня и пафосно откинул волосы назад.       — Так и думал, что вас найдут первыми. Вы совершенно не умеете прятаться.       — Ты вообще сам себя выдал, кретин… — пробормотал себе под нос Тэхён, закатывая глаза.       — А вот и рыжик! — воскликнул мальчик, и недовольная мина на лице Ёнджуна ожидаемо доставила невероятнейшее удовольствие Кану. — Давайте ещё поиграем, ещё! — заканючил он, и парням пришлось сдаться. Они вновь начали прятаться.       Спустя несколько «партий» игры в прятки Бомгю начал уставать и всё больше останавливать свое внимание на сущностях, населявших уровень.       Конечно, в основном это были Безликие. Всё чаще он начал замечать прячущихся друг от друга детей, а временами по тропинкам проходили взрослые особи. Они напоминали воспитателей в детском саду. Или родителей, не особо внимательно следящих за своими чадами.       В основном они были тихими и не нарушали своеобразного покоя, воплощенного в детской игре. Однако одна особь сильно отличалась от остальных.       Казалось, в ней ещё были остатки чего-то человеческого, но душа была безвозвратно потеряна в прошлом — найти её и вернуть в телесную оболочку не представлялось возможным. Лицо Безликой — это определено была особь женского пола — отсутствовало, что точно говорило о том, что к облику человека она больше не вернётся.       Но в Бомгю жила уверенность: это существо когда-то им было. Как рассказал в какой-то из вечеров на прошлом уровне Ёнджун, не все Безликие были рождены таковыми: некоторые превращались в них после мучительно долгих скитаний по Закулисью.       Она ходила медленнее обычных особей и постоянно останавливалась, когда ребёнок пробегал мимо неё, провожая того "унылым взглядом", а потом снова продолжала свою прогулку. У Безликой не было глаз, но если бы они были, их взгляд определено был бы грустным, тоскующим. Именно такими были вздохи, которые доносились до слуха Бомгю, когда она проходила рядом. И почему-то ему было до ужаса жаль это существо, по какой-то причине не нашедшее спокойствия в мире.       — Я нашёл! — в очередной раз прокричал мальчик, на этот раз стоявший рядом с девочкой в выцветшем нежно-розовом платье в цветочек, украшенном прелестнейшими оборками и рюшечками.       — Кстати, — Бомгю, уже порядком уставший прятаться, решил попробовать сменить тему — а почему и нет? Дети все равно казались дружелюбными и не представляли опасности. — А вы знаете что-то про эту женщину?       Дети повернули свои пустые лица в сторону бесцельно шатающейся и что-то бормочущей Безликой, и их движения сразу стали более скованными.       Словно они не хотели говорить об этом.       — Она… — мальчик опустил голову вниз и начал носком ковырять землю под ногами. — Ну… эта тётенька…       — Она потеряла своего сына, — сказала девочка и обернулась на женщину, как бы проверяя, не была ли она слишком близко, чтобы услышать их разговор. — Она… Не обижайте её. Она хорошая. Она о нас заботится… И она всё ещё ищет своего сына.       Бомгю поджал губы.       — Что случилось с её сыном?..       — Мы не знаем, — пожала плечами девочка. — Она… Постоянно зовёт его. Она очень долго искала его. Здесь она наконец-то обрела покой. Среди детей. Здесь нет её сына, но… Ей всё равно легче. Надеюсь.       — Да. Ей точно легче, — кивнул мальчик в подтверждение, и сердце Бомгю заболело ещё сильнее прежнего. — Когда она только пришла сюда, на ней лица не было… Вернее, оно было. Сейчас его нет. Но так даже лучше, поверьте.       Он оглянулся в поисках женщины. Та все ещё бесцельно — казалось, что бесцельно — бродила между деревьев. Её рука то и дело касалась стволов деревьев. Она проводила грязной, худощавой рукой по коре, которая оставляла маленькие царапины на её и без того покалеченной коже. Иногда она бессильно скребла ногтями дерево, и тогда доносился тихий — практически незаметный — вздох.       Или всхлип? Бомгю не был уверен.       Дети убежали играть с Тэхёном, ставшим новой целью ребятни, и Бомгю сел вниз, под крону дерева, и откинул голову назад. От долгой игры болели ноги, ботинки давно загрязнились, но всё ещё исправно служили хозяину. Он тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Через мгновения уже привычного звукового фона в виде звуков природы и детской игры он почувствовал движение прямо рядом с собой, заставившее его поднять веки. Рядом сидел Ёнджун, слегка потный и улыбающийся во весь рот.       — Чего киснешь? — спросил он, совершенно по-дружески, без какого-либо подтекста толкая в плечо Бомгю.       Тот поджал губы и повернул голову в сторону, устремляя взгляд на подошву своих ботинок. В фактурных рисунках на ней застряла трава и грязь, и Чхве резко почувствовал себя абсолютно беззащитным, ничтожным, жалким и маленьким.       Прямо как ребенок. Правда, дети не осознают этого: они живут, а не думают о выживании. Поэтому они счастливы. Это и было главным отличием между Бомгю и детьми.       Ёнджун выгнул бровь, чувствуя резкую смену настроения.       — Что случилось? — спросил он, и Бомгю, не сдерживаясь в выражениях — прямо как ребенок, — рассказал о том, что поведали ему мальчик и девочка.       Ёнджун слушал внимательно. Пожалуй, даже слишком — за всё время он не сказал ни слова и ждал, пока Бомгю закончит делиться своими мыслями.       — Знаешь, — сказал он тихо, словно боясь, что его услышат, — Я мало что помню из детства, но…       Бомгю с интересом наклонил голову, и Ёнджун тяжело вздохнул. Чхве ещё никогда не слышал, чтобы простой вздох звучал настолько тяжело.       Особенно из уст Ёнджуна.       — Когда мне было тринадцать…

***

      Золотистая рожь. Жизнь за пределами города — это чистая сказка, божье благословение, если можно так выразиться. Вокруг только трава, деревья, покосившиеся нежилые домики и другие, ещё пригодные для проживания. Школа тут маленькая, но учителя тут чуткие, добрые, словно феи из сказок. И они всегда — абсолютно, без шуток! — уделяют внимание каждому.       Ёнджун обожал школу. Обожал бегать с друзьями с сачками, ловя бабочек после уроков или на переменках. Обожал уроки биологии, проводившиеся на открытом воздухе. Обожал читать книги, которые им советовали учителя. Никто никогда не заставлял учиться, однако почему-то всем это нравилось. Лодырей считали скучными: с ними не поболтаешь о том, какой же классный персонаж из недавно прочитанной книги, не посмотришь вместе на то, как бабочка выбирается из куколки, не порешаешь логические задачки из сборника по математике. Максимум, о чём можно с ними поговорить — так это о новой серии любимого мультсериала. Они выходили каждые выходные, и посмотреть их можно было на барахлящем телевизоре-«коробке». Но ведь этого совершенно недостаточно!       Когда всё произошло, он занимался привычным делом: увлечённо листал уже почти заученные наизусть книжки, сидя на крыльце собственного небольшого домика. То было лето, и все друзья разъехались кто куда. Если городские дети чаще всего уезжают в деревни на лето, то сельские — напротив, рвутся исследовать джунгли многоэтажек.       Ёнджуну ехать было некуда, поэтому летом он оставался в деревне. Но он и не жаловался. Чхве всегда знал, как себя занять.       Хотя без друзей все равно было скучновато.       — Ёнджун!       Мальчик обернулся на знакомый голос, из-за которого его мальчишеское сердце затрепетало.       — Мама?.. — прошептал он, бросая книжку на пол и поднимаясь на голые ступни. Ёнджун, игнорируя колющую пятки жесткую траву, подбежал к женщине. Он моментально прижался к ней; от её одежды пахло приторными духами, и сквозь этот аромат ощущались нотки спирта и табака, которые Чхве старательно игнорировал, задержав дыхание.       Женщина слегка пошатывалась, но крепко держала сына за рубашку. Кажется, она что-то говорила, но Ёнджун не слышал; то ли из-за эмоций, неожиданно нахлынувших на него, то ли из-за того, что мама говорила слишком невнятно.       — Ёнджун-а, я так скучала!..       Это было единственным, что он четко расслышал. Чхве закрыл глаза и прижался сильнее к матери, пряча слёзы в её одежде.       Он был взрослым и не должен был плакать по какой-то ерунде. Большие мальчики так не делают.       — Ты же останешься со мной, Ёнджун? Правда? — пробормотала женщина, перебирая волосы сына. Тот ничего не ответил: либо не слышал, либо мама была слишком пьяна, чтобы понять её речь. — Ты же любишь свою маму?..       — Люблю, — ответил он едва слышно, сдерживая едва заметную дрожь в голосе. Конечно, он любил её. Наверное, даже больше чем следовало, и никакие слова о том, что она — опустившаяся женщина, не могли убить его любовь к матери.       Этот день пах хмелем, который начинал созревать у соседей на участке. Ёнджун ненавидел этот запах: его тошнило, выворачивало на изнанку от него. Но он всегда терпел, когда мама приходила домой, пьяная в стельку. Всегда терпел, когда этот запах разносился от неё по всему дому.       — Ёнджун!       Отцовский голос являл собою смешение разочарования, гнева и тревоги. Он семимильными шагами дошёл до сына с матерью и резко отдернул последнюю от мальчика, заставив её рухнуть на землю.       — Отойди от моего сына!       — Он и мой сын тоже! — пьяно подняла голос женщина. Она нарочито громко всхлипнула, и Ёнджун попытался подползти к ней.       — Не прикасайся к ней, Ёнджун, — с очевидным отвращением выплюнул яд в сторону матери Чхве старший, беря сына за руку и заводя его за спину. Ёнджун, не понимающий, что вообще происходит и почему его мать лежит на полу, а отец не пытается ей помочь, заплакал. — Она тебе больше не мать. Она отказалась от тебя, Ёнджун! Она променяла тебя на выпивку!       — Это не так!       — Проваливай отсюда, — сурово, угрожающе процедил отец, сжимая кисть руки сына. Ёнджун продолжал плакать — теперь уже от боли. Папа сжимал запястье слишком сильно. — И чтобы ни я, ни Ёнджун никогда тебя больше не видели.

***

      — С тех пор я мать больше не видел, — Ёнджун вновь тяжело вздохнул, закончив свой рассказ.       Бомгю несколько секунд молчал, не зная, что и сказать, а после положил руку на плечо Ёнджуна и сочувственно сжал его в попытке подбодрить.       Ёнджун, обычно легкомысленный и наглый, теперь казался настоящим, искренним и живым человеком со своей жизнью и своим детством, — отнюдь не легким, как выяснилось из рассказа, — со своими проблемами, которые он прятал за личиной хвастливого, удачливого и самоуверенного человека. Почему-то Бомгю даже почувствовал себя немного ближе к нему: осознание того, что и его жизнь не прошла без черных полос, сблизило.       — Мне очень жаль…       — Не надо, — покачал головой Ёнджун и усмехнулся. — Моя мать была алкоголичкой. Она изменяла отцу, и я видел это. Просто не хотел принимать. Она ведь…       — …все ещё твоя мама. — закончил за него Бомгю, на что получил в ответ удивленный и несколько благодарный взгляд. Возможно, Ёнджуну было тяжело называть эту женщину матерью, — особенно после всего, что она сделала — но воспоминания были сильнее. Он скучал. Бомгю знал это, пусть Ёнджун и не говорил этого. — И ты знаешь, где она сейчас?       Чхве пожал плечами.       — Без понятия, — без намека на какие-либо эмоции произнёс Ёнджун. — Может, умерла. Может, все ещё обжимается с бутылками. А может… — Чхве украдкой кинул один короткий взгляд на женщину-безликую, которая всё ещё тщетно искала своего ребенка, которого на этом уровне не было и не могло быть. — Может, она тоже попала в Закулисье? Кто знает… — добавил он уж совсем тихо, но Бомгю всё равно услышал и поджал губы.       — Да ладно, чего грустить? — неожиданно сменив тон на свой привычный, дерзкий и беззаботный, Ёнджун поднялся со своего места и встал, широко расставив ноги и уперев руки в боки. — Пошли лучше лифт поищем. Чего зря время терять?       Так и сделали: пока Тэхён, видимо, впавший в детство, играл с безликими детьми, Ёнджун и Бомгю искали следы лифта. Впрочем, вскоре ребятня заставила и их играть в прятки, и двое Чхве не смогли сопротивляться.       Казалось, что могло быть такого сложного в прятках, но спустя какое-то время все уже знатно вымотались. Так ещё и температура обжигала, заставляя капельки пота скатываться по коже каждую минуту.       А потом лифт появился сам собой. Тэхён совершенно случайно заметил его около дерева и тут же позвал друзей, чтобы те подошли ближе.       Расставаться с детьми было тяжело: они оказались самыми очаровательными созданиями в мире, хоть и заставили путешественников знатно побегать. Уход странников они восприняли с нескрываемой грустью, однако пожелали им удачи. Девочка в платьице даже обняла Тэхёна, который играл с ней дольше всего, и подарила ему цветочек с полянки. Кан с улыбкой принял его, поблагодарил девочку за подарок и закрепил его за ухом.       Когда двери лифта закрывались, каждый думал о своем. Тэхён — о прятках и приятных воспоминаниях, которые точно останутся после этого уровня, Бомгю — об истории Ёнджуна, а Ёнджун — о безликой женщине в лесу, лицо которой на пару секунд показалось ему до ужаса знакомым.