Супер Саппорт

      Олден слышал, что некоторые люди могут пробежать сотни миль без сна.              Не обязательно Клятвенные. Просто обычные люди.              «Не такие уж они и обычные, — думал он в процессе бега. — Ультрамарафонцы. Натренированные, восхитительные люди».              Он не был натренирован. Или восхитителен.              И он нес на спине еще такого же человека.              Но если быть Клятвенным и имело какое-то значение, то он хотел бы, чтобы это имело значение и сейчас. Ведь у него был Лазурный кролик. И земля, с которой можно работать.              Не то чтобы он думал, что сможет бежать так без отдыха в течение нескольких дней, но без этого было не обойтись. В зависимости от того, когда Кибби остановит машину, в зависимости от того, насколько быстрой была его средняя скорость, поход мог занять два дня. Или четыре. Или больше.              Может, оставалось пройти миль триста. Может, в два раза больше.              Сколько именно, Олден у Кибби не спросил — это не имело значения. Они больше никак не могли повлиять на ситуацию. Надо либо выбежать, либо выйти, либо выползти отсюда.              Иначе они оба умрут.              Если так подумать, четкое представление вариантов их будущего даже успокаивало.              Больше нет смысла пересматривать решения, которые привели их сюда. Олден знал, что совершал глупые ошибки; возможно, кучу ошибок. Он был невежественен и некомпетентен во многих отношениях. Но он сделал всё, что мог, и все варианты были исчерпаны.              У него даже не было компаса. Он просто пытался идти по прямой от машины, хотя догадывался, что идеально прямо не получится. Он выбирал курс на большие ямы или канавы, которые мог различить на расстоянии прямо перед собой — лучшее, что он мог считать ориентиром. По крайней мере, его цель — зона, очищенная от хаоса — была огромной. Вряд ли он промахнется, если не впадет в бред и не начнет идти в совершенно неправильном направлении.              Иногда он бежал, иногда шел.              Ему хотелось, чтобы какая-нибудь музыка заглушила стук его собственного сердца в ушах.              Почувствовав жажду, он воткнул разбрызгиватель глубоко в землю и надел ему на головку пластиковый пакет, чтобы собрать часть воды. «Спасибо, Тэнн-ар», — прошептал он, вышагивая вокруг устройства.              Олден не мог перестать двигаться. Он не знал наверняка, сколько продержалась бы Кибби в этой испорченной среде — долго или мало. И вряд ли она знала больше, чем он.              Потребовалось некоторое время, чтобы разбрызгиватель выдал приличный объем воды, но это было лучше, чем пытаться нести канистры с водой поверх всего остального. В ожидании он съел немного сухофруктов. Утолив жажду, Олден взял разбрызгиватель и пошел дальше.       

###

      Несколько часов спустя — больше половины дня, если чувство времени не подводило — Олден понял, что с землей происходит что-то странное.              И, скорее всего, оно происходило долгое время. Во время движения он ощущал, будто отталкивается от чего-то твердого, даже если то была подсохшая грязь или рыхлый песок — так, весьма удобно, работала его черта. Поэтому он не замечал, что происходит под его ногами.              Но теперь он увидел, что с ландшафтом происходило что-то.              Изменения настолько тонкие, что заметить было бы трудно, если бы Олден не привык к однообразности пейзажа на Луне Тхегунд. Раньше перед его взором простиралась трава. Затем — лишь канавы и выбоины.              А теперь…              «Грязь просто сдвинулась? Вся?»              Поскольку ветра не было, Олден не привык видеть какое-либо движение вокруг себя. Он замедлился, насколько возможно.              Через несколько минут это произошло снова.              Куда бы он ни посмотрел, в одно и то же мгновение самые рыхлые участки почвы сдвинулись с места. Затем пейзаж снова замер.              «Кажется, прошло меньше суток. Я, конечно, устал, но галлюцинаций ещё не должно быть».              Это повторилось еще несколько раз; Олден перестал идти и просто делал отдельные шаги из стороны в сторону, чтобы поддерживать навык на Кибби активным. Перед ним в земле была неглубокая впадина — участок с песчаными осыпающимися краями.              Олден пристально наблюдал за ним, и через пару минут темные песчинки задрожали на месте. Небольшой кусок края рухнул в углубление с тихим шуршанием.              Все снова стихло.              — Так… — сказал себе Олден. — Что это было?              Он продолжил путь, наблюдая за обстановкой и попутно придумывая теории. Единственная теория, которая имела смысл, заключалась в том, что двигалась сама земля. Как при землетрясении. Которое длилось кратчайшие мгновения и происходило с совершенно регулярными интервалами.              Если предположить, что это не сердцебиение гигантского подземного демонического существа — «Спасибо, что придумал эту мысль, мозг», — то следующая, более обнадеживающая, догадка заключалась в том, что это отголоски волшебников, наводящих порядок среди хаоса.              «Как будто что-то бьёт по Луне Тхегунд, словно в барабан».              С одной стороны, новость хорошая. Если он уже мог наблюдать эффекты их действий, то он точно не сделал крюк и не начал возвращаться к лаборатории.              С другой… что, если эти волшебники не используют какое-то мощное очищающее заклинание, чтобы избавиться от хаоса, как они с Кибби предполагали? Что, если они просто сбрасывают из космоса магические ядерные бомбы на хаос?              Олден надеялся войти в чистую зону, окруженную добрыми, творящими магию волшебниками. А не выйти из хаоса на гигантский полигон для бомбардировок.              Олден догадывался, что большинство вещей, которые заставили бы луну размером с планету дрожать, человека размером с человека убили бы.              «Ну, это ничего не меняет, — решил он. — Потому что я не могу повернуть назад».              Поставить одну ногу перед другой. Повторять, пока тело способно.              У него еще припасено несколько трюков.       

###

             «Когда вернусь домой, буду лениться».              Олден принял это решение… когда-то. Как давно? Целых двадцать четыре часа назад? Или больше?              Были ли это лишь ободряющие мысли?              Один из разбрызгивателей сломался; его хватило лишь на пять раз. Если бы на ферме Элепта выращивалось что-то не сильно токсичное для людей, она бы заслужила уважение Олдена.              «Я буду ленивым и богатым Кроликом — тем, кому все завидуют и кого ненавидят».              «Нет, даже хуже, чем те Кролики. Я буду самым ленивым из всех, кто когда-либо существовал».              Он больше не сделает ни шагу. Он купит машину. И водителя. Он наймет слуг, чтобы они носили его на паланкине. Он заплатит какому-нибудь Регулятору с нужным заклинанием, чтобы тот сопровождал его везде и левитировал над лестницами.              Все болело.              Ноги. Спина. Стопы. Плечи. Власть.              Он продолжал поправлять ремни, удерживающие Кибби на месте, пытаясь ослабить давление. Они начали натирать его до крови даже через халат и слои одежды.              Сосредоточение на своей будущей жизни как человеческого воплощения лени помогло на какое-то время.              Когда это перестало работать, он попытался провести мысленный разговор с гремлином. «Ты громко говорил о моём долге какое-то время, а потом затих, — напомнил он. — Я не против, если ты снова захочешь поворчать».              Гоблин молчал.              «Даже страшно как-то. Эй. Запутавшиеся предки Горгона. Поговорите со мной. Составьте мне компанию хотя бы».              Олден ждал ответа, но так и не получил его.              «Отлично. Пусть будет так».              «Когда я приду домой, я найму Властелина S-ранга, чтобы он заставил нас съесть целую порцию жареных ребрышек».              Он фыркнул, представив себя, пытающегося объяснить какому-то озадаченному Властелину, почему это будет обязательным и праведным использованием его способностей.              Издалека раздался одиночный тяжелый звук. Взглянув на заклеенные лентой носки своих кроссовок, Олден увидел, как задрожала земля.              «Они снова начали».              Отдаленные удары чего-то по луне продолжались долгое время. Потом надолго прекратились. И вот, появились снова.              Со звуковыми эффектами.              «Мы все еще движемся в правильном направлении».              С этой мыслью Олден заставил себя сделать еще несколько шагов. Но становилось слишком трудно. Он подумал, что его левая нога кровит внутри кроссовка.              «Надо что-то с этим сделать. Предстоит еще долгий путь. Неважно, что, предстоит еще очень долгий путь».              В поясной сумке были бинты, обезболивающий спрей и сменные носки. Он просто боялся остановиться и сбросить сохранение Кибби на минуту или две, которые ему понадобятся, чтобы воспользоваться всем этим.              Он боялся, что ей будет больно. Он боялся, что не сможет снова поднять ее. Физически или магически.              Уфф.              Однако не было похоже, что ситуация улучшится со временем.              Он прошел немного дальше, пытаясь настроиться на правильные мысли, чтобы делать и говорить правильные вещи. Так, а что там считается правильным?..              Уфф.              Звуки раздавались с периодичностью примерно десять минут. Здорово. Можно было ориентироваться во времени с помощью гула от бомбежки его пункта назначения.              Уфф.              Олден опустился на колено в мягкую землю.              Больно… Его колени никогда раньше так не болели. Это просто от огромной нагрузки, или работа черты сказывалась на суставах?              — Олден?              — Не отстегивайся, — сказал он. Удивительно, насколько сухим и хриплым звучал его голос; он пил много воды. — Я просто быстро поменяю носки, а потом мы снова двинемся. Продержишься пару минут?              — Я в порядке.              — Сейчас никакой лжи. Мы отлично проводим время, — «Ха. Лицемер. Ты даже не знаешь, лжешь ты сам или нет».              — Я в порядке, — прошептала Кибби.              Ноги Олдена выглядели гораздо хуже, чем он предполагал. Одна пятка фактически приклеилась к носкам кровью и чем-то прозрачным, что вытекало из волдырей.              Он поднял ногу, сгорбился так, чтобы можно было дотянуться до нее руками. Сделал попытку применить заклинание дезинфекции, как в детском саду.              Если держать какой-нибудь предмет в определенном положении между руками, то заклинание должно было сработать на него. Так что, возможно, это поможет.              Его власть содрогнулась. Напрягая ее в новом направлении, он почувствовал, как далек он от себя самого — в артонском понимании этого слова.              Он распылил обезболивающий спрей. Забинтовал ногу. Натянул чистый носок. Засунул ее в ботинок.              — Сколько времени прошло? — спросила Кибби, ерзая у него на спине.              Она знала, что на самом деле он не знает.              — Почти три дня, — снова солгал он. — Знаешь, это значит, что мы приближаемся.              Уфф.              — Что это такое?              Олден сделал все, что мог, и встал.              — Наша цель.              Все его тело закричало на него, когда он попытался сделать шаг вперед. Он чуть не упал лицом в грязь.              Он попробовал еще раз, и результат был почти таким же.              Хотелось лечь. Хотелось лечь спать прямо здесь, в этом хаосе. Но не может же быть все так плохо, правда?              «О, — подумал он. — Вот как далеко я могу зайти без трюков».              «Эй, гремлин. Я знаю, что ты не ушел, даже если притворяешься. Хочешь, покажу кое-что крутое?»              Олден облизнул губы и прочистил горло. Затем он произнёс вторую половину цепочки душевного спокойствия — ту, что была расплатой.              Он вздрогнул, когда она упала на него. Его тревога возросла; вялые, сонные мысли стали немного дикими.              «Я не могу перестать идти. Я не могу. Я умру».              Он сделал шаг, потом еще один. Этого было недостаточно, чтобы удовлетворить его новое чувство страха. Нужно было бежать.              Так он и сделал.              Противоположность душевного спокойствия — страх.              И иногда страх крайне полезен.       

###

      Расплата за душевное спокойствие продолжалась около трех часов. Олден принес жертву трижды, выплатив долг за каждую цепочку, которую использовал, чтобы выспаться в машине. Затем, поскольку он еще не упал физически и его тело все еще функционировало, пусть плохо и болезненно, он расплатился в четвертый раз.              Однажды он еще воспользуется ее позитивной частью.              К тому времени, как четвертая начала отступать, он уже больше шатался, чем шел. Все болело до такого безумия сильно, что даже страх не мог заставить его двигаться дальше.              Он попытался сосредоточиться на ауриаде. Подарок Кибби был постоянным источником утешения, спрятанным под рубашкой на груди, и единственной вещью на свете, которая еще казалась приятной.              Его тело было на исходе. Власть не восстанавливалась. Совсем. Вся новая власть, которую он создал, все еще существовала… но была слишком сильно выведена из равновесия… или что-то в этом роде. Власть устала. Олден устал. Он не мог сопротивляться хаосу. Он чувствовал, как что-то проникает прямо сквозь него, чтобы ударить по его навыку и черте, встроенной в него.              Теперь, казалось, даже эта его часть была под угрозой развала. Олден продолжал подгонять ее. Так сказать, сознательно держал пальцы прижатыми ко всем кнопкам включения этого устройства.              Но становилось все труднее.              Он задавался вопросом, было бы лучше или хуже, если бы он не мог чувствовать это устройство. Оба варианта ему казались правильными.              Может быть, Клятвенный, который не мог сознательно чувствовать навык, не смог бы и заставить его работать в такой ситуации. Или, может, и смог бы, но без осознания этого уникального вида мучения.              Олден никогда раньше не испытывал боли от того, что большинство людей называли утечкой навыка.              Он просто… как бы застопорился.              «Хотя, навык стал сильнее, чем был. Намного сильнее».              Он вспомнил, как несколько месяцев назад тот мелкий демонический кузнечик приземлился на волосы Кибби и заставил его пошатнуться.              Олден знал, что это был прямой удар по навыку от существа, которое на самом деле усиливало хаос. Но он думал, что сейчас смог бы выдержать это гораздо легче.              Он был уверен, что раньше этот навык не смог бы сохранять другого человека в течение нескольких дней. А теперь мог. Даже здесь, в этом враждебном месте, где Олден разваливался.              «Как минимум, четвертый уровень, — подумал он. — Если окажется ниже, я буду драться с Системой за ее оценивающие способности».              Он оступился. Подвернул лодыжку.              Такое уже случалось раньше, но в этот раз все было настолько плохо, что на мгновение он отвлекся от своего навыка и сопротивления хаосу, вернулся в свое измученное тело.              Без уделяемого внимания Лазурный Кролик… разрушился.              Просто выключился без его разрешения. Хотя он все еще носил Кибби.              Его ноги немного увязли в мягкой почве.              «Да. Это хуже, чем плохо, — устало подумал он, пиная землю с песком и ковыляя вперед. — Надо как-то сохранять силу воли и концентрацию. Злоупотребление моими надпочечниками с этими расплатами не поможет мне в дальнейшем».              Он так устал, что у него затуманилось зрение.              Он поставил свой последний разбрызгиватель. Тот барахлил предыдущие два раза, и этот раз не был исключением. Вода скудно струилась по его пластиковым бокам, и Олдену приходилось долго ждать, пока в пакете не наберется достаточно воды, чтобы утолить жажду.              На этот раз и этого не произошло.              Разбрызгиватель оставил ему с кружку воды, прежде чем прекратить работать. Олден проглотил ее, оставив последний глоток во рту, а тем временем шарился по сумке пальцами, которые когда-то были довольно ловкими для самой крайней из его крайних мер. Он вытащил маленькую серебристую баночку с таблетками и высыпал содержимое на ладонь.              «Этот препарат не даёт блевануть. Этот препарат не даёт потерять сознание. Этот препарат временно прививает от лихорадки Тетет, а этот не дает ощущать физическую боль».              Он до сих пор помнил их все.              Он выкинул тот, что спасал от лихорадки. Кибби сказала, что ее и в помине не было на Луне Тхегунд, так кому он нужен?              Он закинул остальные три в рот и проглотил их с остатками воды. Эффект проявился меньше, чем через минуту.              Как он помнил по поездке в больницу со Стюартом, артонцы были мастерами в накачивании людей наркотиками.              Зрение прояснилось. Он смог выпрямить спину без мучений от нескольких разных потянутых мышц. Мог перенести весь свой вес на лодыжку, которую он, по его догадкам, только что подвернул.              Он чувствовал себя нормально. Физически.              Если бы у него не было здравого смысла и ощущения власти, он бы подумал, что ему дали чудо исцеления в бутылочке.              Но ощущение власти у него имелось, поэтому с одной стороны он чувствовал себя прекрасно, а с другой — дерьмово.              Он легко сделал несколько шагов вперед, пытаясь вернуть Лазурного Кролика в работу. «Давай, давай, — молил он, давя на часть своей власти, закрепленной за чертой. — Ты умеешь делать только одно, так сделай же это».              Без нее прогулка была бы слишком медленной.              «Может быть, толкать — это не то, что нужно, — подумал он. — Может быть, это больше…»              Олден попытался представить, как была разработана эта черта. Тот инструмент, который был построен Системой и который предназначался для использования Олденом. Он уже целую вечность сердито ковырялся в ней, негодуя, хотя и понимал, что ему нужно. Поэтому он выяснил, что пошло не так, когда наконец присмотрелся.              Черта не просто отключилась. Ее перекосило.              Это не то, что можно исправить с помощью позитивного мышления.              Сама черта ослабла и пошатнулась; она не хотела восстанавливаться. И теперь, когда Олден исследовал ее своим разумом, свободным от бремени физической боли и недугов… он обнаружил большую трещину в своей общей стабильности, и эта трещина углублялась.              Нехорошо.              «Должен же быть способ придать власти надлежащую форму черты. Например, манипулировать ею, чтобы заполнять пустые области, как с ауриадой. Я знаю, что не могу изменить черту, но можно же исправить то, что уже есть, намеренно утверждая ее существование? Типа…»              Он сделал еще шаг, и его нога наконец оторвалась от земли так, как ему хотелось.              — Ха! — воскликнул он хрипло, побежав вперед. — Олден теперь может творить магию разумно. Он Клятвенный с начальной магической подготовкой!              Правда, он также был накачан инопланетными наркотиками и говорил о себе в третьем лице. Но достижения все равно впечатляли.       

###

      И хорошим, и плохим моментом в улучшившимся самочувствии Олдена было то, что у него хватило присутствия духа снова начать думать.              Он ясно представлял себе все ужасы, поджидающие впереди.              Худшей из всех, конечно, была мысль о том, что случится, когда он рухнет. Он был уверен, что когда действие лекарств закончится, закончится и он. Навсегда.              И Кибби это увидит.              Он не хотел для нее такой участи. Но он больше ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это.              Поскольку бег больше не вызывал боль, Олден побежал.              Снова раздался звук «вухф, ухф». Намного громче. Теперь он ясно видел, как трясется земля. Комья почвы подпрыгивали вокруг него каждый раз.              Вдалеке, на горизонте, небо выглядело странно. Слишком темным. Как будто приближалась буря — на луне, на которой их никогда не было.              Прошло несколько часов. Звуки прекратились.              Грозовые тучи приближались.              Олден позволил своему телу двигаться так, как будто оно не разваливалось, и сосредоточил все внимание на утверждении своей черты и своего навыка.              Даже не на остальной части себя самого. Ему бы пришлось остановиться. Ему бы пришлось выбирать. Поэтому он выбрал только эти две вещи.              Они казались тем, что Система взяла из Олдена и переписала на реальность. Они скрепляли его, и он бы никогда от них не избавился. И если они были единственным, что приковывало его к здесь и сейчас, то он предпочел бы положиться на них.              Они продолжали шататься и трескаться, а он продолжал их утверждать.              «У кого есть все основания существовать усерднее?»              «У меня. Теперь. Видимо».              «Как много со временем может измениться».              Он чувствовал, как его сердце колотится, словно хочет вырваться из тела. Чувствовал, как задыхается, словно его легкие умоляют о воздухе. Одежда под халатом промокла, и Олден не понимал, от чего — от пота или от крови.              Но все это не причиняло боли.              И он подумал, что, возможно, этот шторм и есть его цель.              Поэтому он не остановился.