Супер Саппорт

      Выживание в месте, которое хотело тебя убить, требовало бесконечной череды рутинных работ. Первые несколько дней в лаборатории Олден проводил каждую свободную минуту в попытках разобраться и понять, как делать совершенно элементарные вещи. Например, есть, мыться и спать без риска того, что жук хаоса продырявит его мозг.              На десятый день он проснулся в спальне, которую обустроил для себя. Он взглянул на часы, которые украл со стены в комнате отдыха, и отметил время. Они были в 26-часовом формате, отсчитывая время по стандартам Родной планеты и Артоны III. Олден считал дни и соблюдал человеческий режим сна, чтобы не сойти с ума.              — Все еще жив, — произнес он. Его голос отозвался эхом.              Его спальня была устроена в большом подвале в главном лабораторном здании. Олден думал, что подвал использовался как клетка для мегаопасных призывов. Стены из белого металла и пол, покрытый такой кучей рун, что по сравнению с этим призывариум в кампусе ЛифСон выглядел невзрачно. Войти или выйти можно было лишь через дверь толщиной в шесть футов, открывающуюся сенсорной панелью снаружи.              Которой Олден не мог воспользоваться.              Он держал ее приоткрытой ровно настолько, чтобы можно было входить и выходить, и подпер ее таким количеством металлических прутьев и труб, что захлопнуться она могла только в том случае, если Кибби наконец надоест его терпеть и она решит прикончить его во сне.              «Она снова ушла, — подумал он, с разочарованием оглядывая свободную от детей комнату. — Даже после того, как я объяснил ей, почему мы должны оставаться здесь столько, сколько сможем выдержать».              Ни один жук не мог проникнуть в подвал. Несмотря на то, что лаборатория была намного безопаснее, чем окружающая территория, она все равно медленно разрушалась. Признаки вторжения были повсюду, если знать, как их искать, и хотя он каждый день видел лишь горстку маленьких демонов, снующих внутри, горстка — это все еще угроза.              Ему нужно было спать. Он не мог присматривать за Кибби, пока спал. Предполагалось, что она будет с ним здесь, в их жутковато-уютном убежище-подвале. Он позволял ей заполнять комнату игрушками и другими безделушками, которые она приносила со всей лаборатории, надеясь, что это развлечет ее, когда они не могли спать в одно и то же время. Но она все равно постоянно исчезала.              Он скатился с матраса, который служил ему кроватью, и надел одежду, найденную в шкафу в комнате, которая когда-то принадлежала Джо. Тот был высоким для Артонца, и это была единственная одежда, которая не оказалась слишком тесной. Шаровары и кофты из одеяния волшебника теперь составляли основную часть одежды Олдена.              Джо также оставил одну гавайскую рубашку, которая, должно быть, была подарком от одного из его контракторов. Она была зеленой с огромными розовыми гибискусами по всей длине. Олден решил приберечь её для особых случаев.              В главной лаборатории находилась ванная комната с душем, и Олден прошел по линии, проложенную скотчем на полу, чтобы добраться туда. Лаборатория была магически заминирована. Может быть. Олден не знал, как срабатывают ловушки, но Кибби утверждала, что знает. Либо Джо не возражал, чтобы дети бегали вокруг во время его экспериментов, либо за то время, что его не было, ассистенты решили, что ей можно это позволить.              На второй день пребывания здесь, когда он таскал ее за собой, чтобы каталогизировать каждый дюйм лаборатории, она настояла на том, что именно по этой извилистой дорожке нужно проходить через главную лабораторию. Так что они приклеили скотч, и Олден ходил по нему.              Он немного надеялся, что она просто подшучивает над ним. Было бы чертовски забавно, если бы через несколько недель он узнал, что ей просто нравилось наблюдать, как он обходит случайные плитки на полу.              Как и каждое утро, он поблагодарил кран за то, что тот включился, а унитаз — за то, что тот спустился. Его поливалки были надежно спрятаны в подвале, где, как он надеялся, они ему никогда не понадобятся.              — Кибби! — крикнул он. — Я проснулся!              Она могла быть слишком далеко, чтобы услышать. Или проигнорировала его. Впрочем, она сама скоро появится.              Девочка ненавидела подвал, но ей, видимо, нравилось ходить за Олденом по пятам и наблюдать, как он что-то делает.              Во-первых, вода.              Каждый день, отчасти для поднятия своего настроения, он пополнял свою растущую коллекцию бутилированной воды. Он обнаружил множество емкостей по всей лаборатории. Сегодня он выбрал несколько больших стеклянных банок с плотными крышками и, несколько раз промыв их съемной насадкой для душа в надежде, что с ними будут удалены все остатки химикатов, наполнил их доверху и отнес в подвал.              Он поставил их рядом с другими банками, бутылками и даже парой пластиковых бочонков, которые уже успел наполнить.              Как долго хранится вода в емкостях? Олден не знал. Но если будет надо, он вскипятит ее и будет надеяться на лучшее.              Во-вторых, еда. Он припрятал в хранилище пару тачек с сухой едой, но это тоже было на экстренный случай.              Он шел по комплексу к жилой части окружающего здания, хрустя кроссовками по гравию. Он починил дыры в подошвах своих ботинок с помощью чего-то, что выглядело и действовало как термопистолет. У него получилось не совсем правильно, но заплатка держалась довольно хорошо.              «Как там сегодня с жужжанием?» — подумал он, прислушиваясь.              Жужжание жуков хаоса стало тише. Последние два или три дня оно становилось все тише. Это, наверное, хорошо.              Он зашел в главную комнату отдыха, где его когда-то встречали ассистенты. Там была кухня, а ещё хорошо укомплектованная кладовая, полная продуктов. В ней нашлись мешки с зерном и бобами, а также заранее упакованные блюда в пакетах из золотой фольги. Олден перенес многие продукты в подвал, но кладовка все равно была полна. Когда он только прибыл, огромный холодильник был забит фруктами и овощами из одной из теплиц, и с тех пор он продолжал пополнять их запас.              Он взял со стойки блокнот из странно гладкой бумаги, и один из маслянистых карандашей, которые хорошо на ней писали. Он взглянул на последнюю сделанную им запись.              Девятый день — Ужин — Съел целую порцию зеленых баклажанов. Съел пробную порцию розового риса (?). Если завтра умрешь, имей в виду, что розовый рис смертельно опасен для людей. :)              Он добавил новую строчку:              Десятый день — Завтрак — Все еще жив. Чувствую себя хорошо. Розовый рис не особо ядовит. Баклажаны официально норм. Ем большую порцию оставшегося розового риса. Добавляю клубнику с шипами. Ради науки. Надеюсь, увидимся за обедом.              До сих пор худшим происшествием было расстройство желудка. Люди и артонцы, по большей части, могли есть одно и то же, но не всегда. Олден точно помнил, что на любой из Трипланет есть моллюсков — очень плохая идея.              Он обходился тем, что он узнавал как безопасное по опыту питания в кампусе ЛифСон. И хотя его до смерти тошнило от вевви, он пил много его. Здесь нашлось так много этого напитка, упакованного в пакетики, подходящие к кухонному автомату, и он решил, что ему не помешают калории.              В лаборатории нашлось более чем достаточно еды, чтобы им с Кибби хватило на целую вечность. Оставалось только пережить пробование всего этого.              Он положил небольшую порцию риса и немного фасоли, которые он уже определил как безопасные, в синюю коробку, служившую микроволновой печью.              — Подогреть и дезинфицировать, — сказал он по-Артонски.              Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что означает слово «дезинфицировать». Пользоваться бытовой техникой он научился, следуя за девочкой и повторяя все ее действия и звуки, которые она издавала. Он до сих пор часто это делал. И притворялся, что не знает, что они оба без всякой причины называют автоматическую стиральную машину «гадкая жопа» всякий раз, когда пользуются ею.              — Кибби, еда! Ты ела раньше? Или сейчас?              Олден предположил, что она ещё не поела. Она в принципе не любила есть сама. Впрочем, она без возражений съедала абсолютно все, что он для нее готовил, так что пока все шло нормально.              Ей нравились ягоды марлек, и у них еще оставалось немного их в холодильнике. Там была баночка с чем-то похожим на жидкое яйцо, и она назвала это «что-то что-то на второе», когда он спросил, так что он приготовил и это для нее.              Олден не мог есть это сам, так что лучше было не допустить, чтобы оно пропало даром. Он понятия не имел, как его приправить. Он надеялся, что оно не было отвратительным.              Девочка появилась, когда он сел за стол с чашкой вевви и своей тарелкой наверное-не-смертельных риса и фасоли. Она плакала. Ее темно-карие глаза опухли, а короткие каштановые волосы спутались и торчали на затылке. Это было частое явление. Олден не спрашивал ее об этом. Пару раз он пытался утешить ее, но, похоже, от этого ей становилось только хуже.              — Завтрак! — сказал он, указывая на тарелку, которую приготовил для нее.              Он разложил ягоды в виде логограммы, обозначающей «друг». Потому что он был придурком и не хотел, чтобы его единственная компаньонка злилась на него за то, что он постоянно пытается запереть ее в подвале.              Она ела ягоды и яичницу вместе, пальцами. Олден на её месте так не делал бы, но что он знал?              — Спасибо.              Она всегда благодарила его.              — Не за что. Спасибо, что поела со мной. Что ты сегодня делаешь?              Она встала и подошла к раковине прежде чем ответить. Кибби редко испытывала потребность быстро отвечать на вопросы. Даже на простые. Это не выглядело намеренной грубостью с ее стороны, и она, казалось, никогда не обижалась на его вопросы. Он не замечал за взрослыми Артонцами такой привычки, так что, возможно, это было детское увлечение. Или особенность характера.              — Смотрю ---.              — Сериал?              Приборы в лаборатории в основном работали от своих независимых источников питания. Магия, электричество, крошечные хомячки на колесиках — Олдену было все равно; он просто радовался, что они работают. Он считал, что это единственная причина, по которой у них было так много полезных вещей, которые можно было использовать.              Большой телевизор в главной комнате хорошо служил им в течение нескольких дней прежде чем пострадать от удара демона. Несколько телевизоров поменьше, расставленные по всей лаборатории, просто померли. Как будто они больше не могли выносить тяготы жизни в этом мире, трусы.              Но многие еще работали. У всех, кто жил здесь, в комнате было минимум одно персональное устройство. Олден пока не знал, содержались ли видео в самих телевизорах или они принимали сигнал от чего-то другого. Он думал, что как минимум часть из них все же были трансляциями, поскольку они в том числе показывали гораздо более качественную версию карты хаоса, которую он видел в Элепте.              Вряд ли каждое отдельное устройство могло генерировать нечто подобное самостоятельно. Возможно, они получали информацию от каких-то датчиков.              Кибби не знала, значит, и Олден не знал. Они просто вместе смотрели сериалы, наслаждаясь возможностью отвлечься. Кибби нравился тот, который Олден мысленно назвал «Мыльная опера для детей». По человеческим меркам, он был очень странным. Сериал явно предназначался для детей, поскольку в конце каждого эпизода учитель объяснял моральный урок, но некоторые из них были мрачными.              Вообще, Олден уже посмотрел достаточно эпизодов, чтобы заметить, что ровно каждый пятый эпизод был мрачным. Как будто в этом и был смысл — преподнести очень суровый жизненный урок в сочетании с приятными моментами.              Маленький Кли-пак научился ухаживать за своим цветочным садом. Маленький Кли-пак поделился фиолетовыми маргаритками с парой детей, часто ходивших в Дом Исцеления по соседству. Маленький Кли-пак присутствовал на похоронах своих друзей, порвал свои маргаритки, и родители засунули его в шкаф для наказаний.              «За что?!» — недоумевал Олден, в то время как Кибби кивала, как бы говоря: «Ну естественно. Чего еще можно было ожидать?»              Мрачные эпизоды сводили Олдена с ума. Он не мог понять достаточно из сериала или последующих уроков, чтобы хотя бы начать воспринимать ту культурную ценность, что они пытались донести. Кли-пака наказали за то, что он порвал маргаритки? Должен ли он был игнорировать свое горе? Или горевать по-другому? Было ли это связано с социальным положением? Детей не пускали на похороны?              Или, может быть, смысл эпизода был в том, что родители иногда были противными и жестокими, и им не стоит полностью доверять?              — Не сериал, а --- — сказала ему Кибби.              — Звучит заманчиво. Я тоже пойду, — Олден просто посмотрит вместе с ней и выяснит, что означает это слово.       

###

      Кибби отвела Олдена в одну из комнат, где она проводила много времени. Это была не та комната, которую она ранее делила со своей младшей сестрой. Ему не разрешалось туда заходить. В этой комнате не было ничего личного, но он подумал, что она, возможно, принадлежала ее отцу.              Кровать была придвинута к одной стене, а маленький столик — к противоположной. Перед телевизором стояла пара мягких кресел, оставшихся с их последнего просмотра непонятной мыльной оперы. Ожидая возвращения девочки, Олден мысленно составлял список других дел, которые он хотел бы сделать сегодня:              Зайти в теплицу, производящую еду, и собрать то, что уже созрело. Избегать других теплиц, потому что у их дверей висели защитные костюмы, и Олден не будет есть ничего из них. Исследовать одну из подсобных построек и составить более подробный каталог содержимого. Попытаться понять, где находится датчик или сенсоры для карты погоды хаоса, чтобы их можно было защитить.              У Олдена в подвале хранилось несколько планшетов, где, как он надеялся, они будут защищены от урона, постепенно ломавшего другие приборы в лаборатории. Он также хотел бы сохранить то, что давало ему информацию о погоде.              Хотя количество демонов, казалось, уменьшалось, красный цвет с каждым днем рос шире, как и предсказывала Тэнн-ар.              Через пару минут Кибби вернулась, волоча за собой пару подушек. Она бросила на Олдена раздраженный взгляд.              — Почему ты не --?              Он огляделся.              — Что?              Неужто ему поручили какую-то работу, о которой он не знал?              Она протопала к креслу, на котором обычно сидела, и начала отодвигать его подальше от телевизора.              «Передвинуть кресла?» Может быть, она это сказала. Он встал и тоже отодвинул свое кресло в сторону.              Кибби указала на одну из подушек, и он послушно взял ее. Это была тяжелая набивная кожаная подушка квадратной формы с логотипами, вышитыми по краям золотой и серебряной нитью. Она была похожа на ультра-роскошную версию обрезанных ковриков для йоги, использовавшихся на занятиях по пользованию цепочками слов в консульстве.              — Мы будем произносить цепочки слов?              Кибби сделала паузу.              — Нет. Если только тебе не нужно делать это для ---?              — Давай делать, что ты хочешь.              Он часто это повторял. Это дало ему повод позволить ей руководить и не выглядеть при этом совершенно невежественным. Он надеялся.              Кибби положила подушку и начала снимать носки. Олден похлопал глазами. Они будут учиться чему-то? Образовательное шоу?              По его опыту, босоногость у Артонцев обычно означала это. Он положил свою подушку рядом и поспешно расшнуровал свои ботинки. Когда они закончили, Кибби подошла к панели управления освещением и потратила больше минуты на то, чтобы отрегулировать яркость, пока та не достигла того уровня, который ее устраивал. Затем она снова исчезла и вернулась с чем-то похожим на полированную деревянную палочку для еды. Она использовала её, чтобы измерить расстояние между своей подушкой и подушкой Олдена.              «Ух ты. Это наверняка учеба. Мы так серьезно готовимся».              Затем она достала из кармана серебряный диск. Олден был поражен, когда она подожгла им кончик мерной палочки. Она дала ей прогореть и выжидающе посмотрела на Олдена.              Он улыбнулся ей. «Я понятия не имею, чего ты хочешь».              — Давай хорошо поучимся? — предложил он.              Она выглядела удивленной. Так что, вероятно, это было не совсем то, что нужно было говорить. Но она немного подумала, затем кивнула ему и задула палочку.              Кибби подошла к телевизору и включила его. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до некоторых частей экрана, но ей не нравилось, когда Олден делал это за нее. Она запустила программу, которую он раньше не смотрел.              «Что ж, хорошо. Кли-пак начинал выводить меня из себя».              Артонка в одежде волшебника стояла в тускло освещенной комнате, в которой преобладали стены из разноцветного дерева и большие окна с закрытыми ставнями. Босоногие дети, выглядевшие по меньшей мере на пару лет моложе Кибби, входили один за другим с подушками под мышками.              Все они проделали то же самое с полированной мерной палочкой, пока взрослая терпеливо наблюдала за ними, а затем подожгли свои палочки и произнесли что-то длиной в несколько предложений, стоя лицом к лицу с кем-то из соседей. Кибби оглянулась через плечо на Олдена.              — Эм… в следующий раз я скажу это лучше.              Затем все уселись на подушки, и Кибби бросилась к своей. Она опустилась на колени, и Олден присоединился к ней. Он надеялся, что она не возражает, что он сидит скрестив ноги. Долгое время стоять на коленях будет не очень удобно.              Он все еще не был уверен, что именно происходит на видео. Его лучшей догадкой был детский сад волшебников, но он себе не так его представлял. Первые двадцать минут они разминали пальцы определенным образом, в то время как на экране крупным планом показывались маленькие артонские кисти, а учительница давала советы спокойным тоном, от которого Олден сразу бы заснул, если бы не был так занят, пытаясь понять, о чем, черт возьми, она говорит.              У них было слишком много слов для пальцев. Она называла конкретные мышцы или говорила что-то совершенно другое?              После упражнений с пальцами были упражнения для рта, дыхательные упражнения и упражнение, которое, как был уверен Олден, должно было быть чем-то умственным. Так как он не понимал, о чем идет речь, это было похоже на то, что группа маленьких детей просто склонились на подушки.              Кибби склонилась вместе с ними.              Олдену было скучно.              А потом, спустя целых пятнадцать минут после того, как они опустились, как раз когда он стал уверен, что все это было чем-то совершенно непонятным, что к нему не относилось, Кибби дружески похлопала его.              По существованию.              Он и не подозревал, что кто-то другой может похлопать это, поэтому счел настоящим достижением то, что не закричал и не прыгнул через всю комнату. Вместо этого он застыл, переваривая это чувство точно так же, как последние десять дней переваривал несколько других новых ощущений, возникших вместе с проживанием в демонвилле.              Не зная их реальных названий, он называл свои новые состояния «центрированный», «косой» и «утвержденный».              Центрированный означал его обычное состояние. Он его даже не мог заметить. Насколько он знал, это было просто отсутствие других ощущений.              Косой это то, что случалось, когда в него врезался жук хаоса, чего не происходило целых два дня — большой успех.              И утвержденный — то, что он испытал, впервые самостоятельно активировав Лазурного Кролика — чувство, что он активно расширяет свое личное пространство. Теперь он также начал замечать это, когда использовал свой навык.              У него было две теории о том, почему он чувствовал утверждение своей власти, хотя раньше не мог. Первая заключалась в том, что Система каким-то образом мешала ему это чувствовать, либо снимая с него часть нагрузки с помощью различных мелких удобств, которые она предоставляла, либо активно изменяя его ощущения, чтобы сделать их менее запутанными для человека.              Вторая заключалась в том, что люди вообще не могли чувствовать власть в обычных условиях, и он только сейчас начал ощущать свое «утвержденное» состояние, потому что постоянно упирался во что-то, с чем никогда раньше не встречался. Как разница между обычным дыханием и дыханием с плотной тканью закрывающей нос.              Хаос был везде. Он знал это. Вчера весь день он был как на иголках, когда его навык был неактивен. Расслабиться он мог лишь в подвале. Поэтому он еще раз поговорил с Кибби о том, как важно проводить время в этом неприятном месте.              Хлоп, хлоп, хлоп.              Олден потряс головой и попытался сосредоточиться. «Что ж, вот еще один тип. Центрированный, косой, утвержденный и… тыкаемый? Хлопаемый? Волшебный дай пять?»              Это было довольно мило. Он был уверен, что должен был по-дружески похлопать в ответ, но понятия не имел, как это сделать. Он даже не мог активировать навык, не нарушая ее сосредоточенность и прося дать ему что-то. В последнее время он предпочитал носить с собой шнурок на шее для навыка, но всегда терял доверение, когда ложился спать.              Олден склонился на подушку, подражая детям. Может быть, сутулая поза поможет в этом? Он закрыл глаза и попытался представить, как похлопывает в ответ.              Это была неудача. Но, возможно, не полная.              Когда Олден отказался от попыток что-то сделать и вместо этого сосредоточился только на ощущении магического хлопка Кибби, он постепенно почувствовал свою власть, как это уже случалось несколько раз до этого.              «Она здесь. Вокруг меня. Мой маленький кусочек власти, удерживающий меня здесь и собой. Система закрепила её так, чтобы я мог использовать свой навык, но она все же моя. Джо сказал, что часть её всегда будет свободной… Я думаю, у меня должно получиться что-то с ней сделать. Верно? Хотя бы небольшое дружеское похлопывание?»              Урок закончился раньше, чем он успел этого добиться.              Ну, ничего страшного.              — Извини, — сказал Олден, когда Кибби бросила на него разочарованный взгляд. — Я могу попрактиковаться.              Почему нет? У него было много свободного времени. И теперь, когда он начал понимать, как выжить, ему пора было подумать о том, как провести предстоящие недели.              После урока магии они провели несколько часов, смотря, как Артонские дети осваивают важные жизненные навыки и переносят трудности. Кибби, казалось, была довольна.              А Олден сидел рядом с ней и составлял в своем блокноте список всего что хочет сделать, если не умрет от колючей клубники. Надо было считать что у него есть будущее. Будущее на Земле, где, возможно, однажды он поступит в школу, устроится на работу, будет играть в видеоигры…              Жить на Анесидоре.              Он еще не обдумывал особо глубоко свои чувства по поводу некоторых вещей, но, возможно, это было необходимо. Бо и Джереми поняли бы, что что-то не так, когда он в первый раз пропустил их обычный телефонный звонок. Он не думал, что Джо сможет полностью скрыть его отсутствие в ЛифСон, так что университет тоже узнал бы об этом на следующий день.              Официально Олден не был отправлен на сверхсекретную миссию. Он был Кроликом, и это якобы было задание по сбору ягод, которое закончилось катастрофой. Это было не из тех вещей, которые Артонцы стали бы скрывать по любой причине, которую он мог себе представить. Он не исчезнет просто так, без каких-либо объяснений, как было с Ханной.              Его официально объявят кем-то. Мертвым, пропавшим без вести, невозвратимым. Он не был уверен, кем именно, потому что не был уверен, что именно другие могут знать о его нынешнем затруднительном положении.              Но они расскажут его тете.              Если они объявят его мертвым, это значит юридические проблемы.              Если они объявят его пропавшим без вести, Конни точно свяжется с кем-нибудь из Анесидоры, возможно, с мисс Чжао или мистером Томасом, и попытается выяснить, что с ним случилось. Скорее всего, они не смогут помочь, но тетя Олдена в это не поверит. И она будет в отчаянии.              Окажись он в такой же ситуации, он бы тоже был в отчаянии.              «Прости, тетя Конни. Простите, ребята».              Погиб он или пропал без вести — в любом случае, он будет известным Клятвенным, когда вернется. Так что о секретной незарегистрированной жизни можно было и не думать. Придется пуститься в бега, если не захочется жить на острове.              «Не думаю, что у меня были какие-то сомнения по поводу регистрации. Но я все равно чувствую, что кто-то лишил меня выбора. Глупо».              Что ж, жизнь на Анесидоре будет его отправной точкой. Он все еще может пойти оттуда в самых разных направлениях. Быть саппортом, о чем он всегда мечтал, еще возможно. Но это… казалось более экстремальным выбором, чем раньше.              У Олдена теперь было гораздо больше опыта в том, как быть Клятвенным, справляющимся с кризисом. Это было так тяжело. Он буквально всегда боялся, что может облажаться. Если Кибби умрет — это его вина. Если он умрет, а она останется страдать здесь в одиночестве, это будет его вина.              Когда та впервые бросила его в подвале, он воспользовался уединением, чтобы разрыдаться, пока ему почти не стало трудно дышать. И только потом он отправился на ее поиски.              Это не было похоже на поведение взрослого человека. Не говоря уже о поведении супергероя.              «Возможно, я все-таки не создан для этого».              Если бы он прошел какое-нибудь обучение, изменило бы это что-нибудь? Если бы у него были партнеры? Команда? Помог бы он им, как всегда мечтал, или был бы обузой?              Он больше не знал.              Что он точно знал, это то, что с тобой, с Клятвенным, может случиться странная, ужасная херня. Ты можешь выбрать для себя мирную жизнь, и, наверное, ты ее получишь, если только все, что Олден знал о жизни на острове, не было заговором.              Но может и не получишь. Может быть, тебя случайно вызовут в место вроде этого.              «Даже если я не гожусь в герои, я все равно хочу выжить».              Так что он выучит все что можно в этой ситуации. Язык. Его черта. Его навык. Может быть, даже магия, если Кибби будет смотреть дальнейшие детсадовские уроки.              «Как я вообще узнаю, что набираю власть и повышаю уровень навыка, если у меня нет Системы?»              «Не уверен. Все равно попробую».              — Что ты делаешь? — спросила Кибби, когда Олден встал со своего места и потянулся.              Он снял с себя шнурок и дал ей. Знакомая с этим ритуалом, она тут же вернула его обратно. Его навык активировался.              — Тренируюсь, — сказал он. — Тренирую мою магию. И бегаю для здоровья.              — ---?              — Упражняюсь, — подтвердил он, предполагая что новое слово значило это. — Могу я попросить тебя о подарке, Кибби?              Она долго смотрела на него, а затем кивнула.              «Это не так серьезно. Я просто не знаю, как сказать "одолжение"».              — Ты поможешь мне научиться говорить лучше? Если я скажу что-то плохо, ты поможешь мне сказать это лучше? Ты умная, поэтому знаешь, что я много хочу сказать. Помоги мне, когда я говорю плохо.              — Тут надо сказать «неправильно», — быстро ответила Кибби. — Или ---. Или ----.              — Неправильно, — повторил Олден. «Круто. Наречия». — Спасибо.              — Можно мне посмотреть упражнения?              — Да, это не секрет.              — Ты не --- «секрет». Лучше говорить ----.              — Это не личное?              — Вот так хорошо, — серьезно сказала она. — Ты звучишь менее похоже на ----.              — Я рад, — ответил Олден, гадая, менее похоже на что он звучал. — Спасибо, что научила меня.              Это было начало.