Незримая охота

— Там не было ничего. Ничего, кроме огня. Нора повторяла эти слова снова и снова, и какие бы вопросы ни задавали Вайс и Руби, ответы не менялись. Земля небытия, где выгорели даже сами ландшафты, где жители с терпеливым цинизмом ждали своей очереди быть утащенными в полыхающий под землей костер. Если когда-либо существовало изображение ада, то Владение Синдер соответствовало ему. Возможно, именно так и было. — Как может быть ничего? — спросила Вайс. — Вулканическая почва, по крайней мере, привела бы к поднятию тектонических плит. Горы, холмы или что-то в этом роде. — Человеческие законы, — начала Руби. — Я знаю, — огрызнулась Вайс. — Но должно же быть хоть что-то. Земля, — попыталась она, повернувшись к Норе. — Какой она была? Скалистая? Стеклянная? — Она была... пыльной. Как в тундре. Серо-белая, изредка чёрная. Там было несколько холмов, но они не были крутыми, и по ним было довольно просто подниматься. Скорее, неглубокие уклоны. Или даже дюны. — Нора задумалась над этим словом, потом кивнула. — Да, они были похожи на песчаные дюны. — Песчаные...? — Вайс нахмурил брови. — Значит, это была пустыня? — Да. Нет. Я... я не знаю. Трудно вспомнить всё. Я помню только крики. Они не прекращались. — Нора обхватила себя руками, по крайней мере до тех пор, пока Жон не обнял её, и она не зарылась лицом в его шею. Руби и Вайс не стали её теребить. Вместо этого они посмотрели друг на друга. — Песок? — переспросила Вайс. — Ты когда-нибудь сталкивалась с пустыней в своём мире, Руби? — Нет, но это может быть и не пустыня вовсе. Нора сказала, что она похожа на песок, но это не так. Я могу представить себе нечто, что может покрывать ландшафт, рожденный в результате сжигания любой живой материи. Что-то, что может постоянно извергаться в виде клубов дыма. — Пепел. — Вайс поморщилась. — Целый пейзаж, покрытый пеплом и сажей. Руби кивнула. Скорее всего, это было первое, особенно если огонь горел так жарко, как предполагала Нора. Если Владения Синдер действительно были огнём и пеплом, то ей было бы логично расширять свои Владения за счёт этого, или, возможно, пепел был естественным результатом пожара. В любом случае растительность, которая могла существовать, давно бы погибла, сгорев под тяжестью горячего пепла. С годами или десятилетиями он скапливался и превращался в естественные дюны; ландшафт, рожденный из одного лишь пепла, изредка выделялся ямами, ведущими вниз, в огонь. — Я могу поискать дым, — предложила Вайс. — Если нет никаких ориентиров, то дым — это лучше, чем ничего, и он должен быть виден на некотором расстоянии. Возможно, я смогу использовать свет для поиска. Дым искажает свет. Возможно, у меня есть какой-то способ почувствовать это. — Тебе придётся поторопиться, — сказала Руби, глядя, как Жон пытается утешить подругу. Он прижимался к ней, шепча, что всё будет хорошо, но Нора не была дурой и знала, что эти слова — лишь пустые обещания. Он не мог посоветовать ей уснуть, чтобы не столкнуться с тем же самым снова, а бодрствовать было уже невозможно, так как это привело бы к истощению и, если слова погибшего были правдой, могло бы насторожить Синдер, обнаружившую недовольство в ее Домене. Девушка была напугана по понятным причинам, и Руби не пыталась убедить её в обратном. Попытки были бы оскорблением её интеллекта. Жона это, конечно, не остановило. Озабоченность делает с человеком странные вещи, полагала она. Уж точно не ей об этом говорить, Гримм, полюбившая невероятно сильно человека. Полюбила настолько, насколько это вообще возможно для Гримма. Янг была её сестрой, её семьей, её любовью, её всем. Не в романтическом смысле, не в смысле приятеля, а в чем-то гораздо большем. По крайней мере, Янг умерла, сражаясь, и умерла с нетронутой душой. Это было больше, чем у Норы перед ней. — Ищи как можно быстрее, — приказала она. — Она не может ждать, пока ты не торопишься. — Тогда я пойду, — сказала Вайс, поднимаясь на ноги. Она бросила взгляд на Жона и Нору, размышляя, стоит ли им что-то сказать — дать какое-то ложное обещание или дать болезненную надежду. В конце концов она решила этого не делать, покачала головой и ушла в свою комнату в Маяке. Руби решила, что так будет лучше. Действия говорят громче слов. — Ты, наверное, можешь поспать, — сказала она. — Больше ты ничего не можешь сделать. — Руби! Как ты можешь так говорить!? В ответ на гневную реплику Жона в её глазах промелькнуло удивление. Неужели она сказала что-то не то? — Я не хотела предложить ей сдаться, — сказала она, — я только хотела сказать, что бодрствование ни к чему не приведёт. В конце концов ей придётся уснуть. Если Синдер ежедневно сжигает кого-то, то на какое-то время она будет в безопасности. Нора начала всхлипывать, и Жон обнял её, глядя через плечо на Руби. Ещё одно доказательство того, что я не умею вести себя как человек. Янг всегда удивлялась, почему у меня не было друзей в средней школе. Если подумать, Жон и Янг были единственными, кто считал меня человеком. Но ни тот, ни другая не были хорошими знатоками. Янг была предвзята из-за своей любви к ней, а Жон не был в здравом уме, когда они встретились. Преследуемый монстрами и охотящейся Синдер, он, вероятно, не обращал особого внимания на то, как она себя ведёт. — Вайс поищет землю Синдер, — повторила Руби, говоря чуть мягче. — Она ищет большое количество дыма. Если бы Нора была там, Вайс могла бы отвести её в безопасное место, если бы нашла. И, наверное, лучше, чтобы Нора выспалась, даже если это будет нелегко. Жон продолжал хмуриться. — Я не уверена, что смогу заснуть... — прошептала Нора. — Если ты не знаешь, то захочешь позже — и будет безопаснее спать сразу после того, как она заполучила свою жертву. У Озпина есть лекарство, которое может вырубить тебя почти сразу, если заснуть будет проблематично. Кроме того, сегодня ночью будет Кошмар. Если Синдер и будет занята в какую-то ночь, то только в эту. Она должна обеспечить безопасность захваченных охотников для ФБР. Она не может позволить себе оставаться в мире Гриммов всю ночь. — Руби... — предупредил Жон. — Нет, всё в порядке. — Нора пыталась говорить уверенно, но у неё ничего не получалось. Помимо испачканных слезами щёк и бледного лица, её волосы были в беспорядке, и она сильно дрожала. — Можно мне немного лекарства? Руби взяла флягу с соком, которую Озпин уже предоставил, демонстративно открыла верхний ящик его стола и достала пузырек. Она позволила им увидеть, как лекарство растворяется внутри. Когда-то это был порошок для неё, но они использовали его для Жона, и даже Вайс иногда принимала его, когда хотела более свободно погрузиться в мир Гриммов. Нора взяла его дрожащими руками, глядя в жидкость затравленными глазами. — Это действительно самое безопасное время в том мире, — прошептала Руби. Кружка опрокинулась назад. Содержимое влилось в губы девушки, и она одним движением проглотила все содержимое. Вряд ли это произошло мгновенно: у Норы было более чем достаточно времени, чтобы поставить кружку на место — она не удержалась и упала, но Жон успел ее подхватить, — а затем откинуться на кровать. Она держала одну руку Жона, не сводя с него глаз. — Останься со мной? — умоляла она. — Я буду здесь, пока ты не уснёшь, — пообещал он. — И сегодня я буду спать в этой же комнате. Неразумно. Хотя шансы были невелики, что ему делать, если Синдер всё-таки найдет Нору и овладеет ею? Ей тоже приётся остаться в комнате, и им придется дежурить по очереди. Или же она может не спать всю ночь. У неё ведь не было жизни или прикрытия, чтобы пытаться сохранить его. Руби молчала, пока Нора лежала. Она держала глаза открытыми столько, сколько было возможно, и страшно дрожала, когда усталость заставляла их замирать. Потом они снова открывались, и она оглядывалась по сторонам, застывая в постели. Жон гладил ее по лбу, шептал ей слова и обещал своё постоянное присутствие. В конце концов, снадобье Озпина подействовало, и она погрузилась в дремоту. Вернулась в свой мир пепла и огня. — Всё будет хорошо, — тихо прошептал ей Жон, а затем набросился на Руби с суженными глазами и не очень добрыми словами. — Что, чёрт возьми, с тобой не так? Руби растерянно моргнула. — Что ты имеешь в виду? — Ты... я... — Жон скрипнул зубами и отвернулся. — Забудь об этом. Ты не поймёшь; просто скажешь, что это человеческие заботы или ещё какая-нибудь глупость. Но посылать Нору обратно в это место, когда она явно напугана им. Это неправильно. — Я знаю это, Жон, но я не лгала. По крайней мере, таким образом, если завтра ночью она будет слишком бояться спать, она будет достаточно отдохнувшей, чтобы принять это решение и не заснуть. Если бы она не спала сегодня, то завтра заснула бы в твоей школе. Внезапное засыпание, паника, тревожные сны. Это признаки, на которые охотники обращают внимание. — Руби наклонилась вперед. — Признаки, на которые теперь может обратить внимание и Синдер. — Признаки Пробуждённого...? — Да. — Руби забралась с ногами на диван Озпина и обхватила колени руками. — Ты заметил странность в воспоминаниях Норы? Странности во Владениях Синдер? — Ты имеешь в виду, кроме того, что это гребаная пустошь из пепла и мёртвых тел, вероятно, обугленных костей и плоти душ, принесенных ею в жертву бог знает как давно? — Да. Это! Жон вздрогнул. — Что? — Только это, — ответила она, не понимая, почему он не уловил связи. Или он просто разглагольствовал? — У Синдер уже есть тело Александра Никоса. Я не знаю, кем был старик, которого она убила, но сомневаюсь, что он был лучше, чем то тело, что у неё уже есть. И она не может удерживать более одного тела одновременно — это просто невозможно. — Невозможно...? — Термин Пробуждённый не используется легкомысленно, Жон. Когда ты видишь сон, ты попадаешь в мир Гриммов. Поскольку у тебя тело Гримма, ты входишь в него. Так же и с нами. Я сплю прямо сейчас. Моя настоящая форма спит. Плаваю в твоём океане, на самом деле. — Я знаю. — Нос Жона дернулся. — Я чувствую тебя. Руби стало интересно, что он думает по этому поводу. Это было очень интимно — иметь кого-то в своём Владении. Не пересекать его или вторгаться на время, как они с Жоном на Поляну Блейк и Адама, а действительно жить. В её Владениях этого никто не делал. Это была гниющая, чахлая и умирающая земля, искаженная её силой. Ей больше нравилась его территория. Даже если здесь не было жизни, не было и рыбы, мягкий плеск волн успокаивал. Звуки и запахи тоже. Покачав головой, она продолжила. — Я не могу выбирать, где видеть сны, и ты тоже не можешь. Есть только один мир Пробуждённых и один мир Снов. Для тебя сон — это мой мир. Для меня сон — твой. — Значит, даже если бы у тебя или у меня было больше тел, мы не смогли бы выбрать, в какой сон войти? — Нет. Это... Думаю, для тебя это слово — бинарный. Есть два состояния: бодрствование и сон. В бодрствующем состоянии ты существуешь в своем мире, в спящем — видишь сны. Здесь нет развилки путей или вариантов. Припомни, какими были твои сны раньше? Мириады фантазий, кошмаров и случайных причуд воображения. Держу пари, с тех пор ты не видел ни одного. — Нет, — признался он. — Это значит... Я могу больше не видеть снов? — Можешь, но у тебя будет только один сон. Как и у меня. Как и у Синдер. — Руби снова наклонилась вперед, положив подбородок на колено. — Остаётся вопрос: какой смысл пожирать душу другого человека, если у тебя уже есть тело? — Я не знаю. А ты? Руби покачала головой. Если бы она знала, то не стала бы спрашивать. — Кто-то, как Блейк, может убить их, потому что она территориальная. Другие — потому что они менее разумны и действуют на инстинктах. Но к Синдер это не подходит. Всё, что она делает, она делает не просто так. — Может, это как-то делает её сильнее? — Не думаю. Мы никак не растем, когда пожираем души. В этом нет никакой силы, кроме того, что мы обретаем новоё тело. — Руби прикусила губу. — Я бы сказала, что это для того, чтобы вселить страх в тех, кто у неё есть, но Нора уже сказала, что они разбиты. — Чувствуется расточительство, — согласился Жон. — И Синдер определенно не кажется мне такой. — Значит, есть причина. Должна быть. И если она выделила время из Кошмара, чтобы сделать это... — Это важная причина. Во всяком случае, для неё. — Жон посмотрел на Нору и нахмурился. — А это значит, что мы хотим её остановить, какова бы ни была цель. Вот почему ты хочешь, чтобы Нора вернулась туда так быстро. Ты хочешь, чтобы она увидела, что изменилось после жертвоприношения. Чтобы она могла понять, каковы на самом деле последствия этого. Руби кивнула. — Да. — Но это всё равно отвратительный ход, Руби. — Я знаю. Надеюсь, мне удастся загладить свою вину, вызволив её. Но этого не произойдет, если Вайс не найдет дым или Нора не найдет ориентир, способный привести Вайс к ней. Ни того, ни другого не случится, если мы ничего не предпримем. Жон знал это, она была уверена, но не согласился. Или не сказал этого вслух. По ее мнению, он не мог этого сделать, чтобы не показалось, что он готов рисковать своей подругой. Руби откинулась на спинку кресла и позволила ему вернуться к поглаживанию своей подруги. Её пистолет лежал на столе Озпина, готовый к применению, если все пойдет не так.

/-/

Теперь, когда она знала, что земля под ней — пепел, идти по ней было ещё страшнее. Каждый шаг заставлял ее гадать, не сгорели ли здесь останки человеческой души — хотя как "душа" может сгореть, превратившись в нечто физическое, вроде пепла, она не знала. Разные правила для разных миров. Руби и Жон постоянно это повторяют. Снова раздались крики, негромкие и, казалось, непрекращающиеся. В них слышался мужской оттенок; она узнала голос бедного старика, который пытался ей помочь. Его слова о том, что все "наконец-то закончилось", оказались ложными, поскольку было ясно, что его страдания продолжаются. И она ничем не могла ему помочь. — Будь сильной, Нора, — прошептала она, потирая руки. — Будь сильной. — Эта мантра помогла не так сильно, как ей хотелось бы. Пересекая очередной пологий подъем в поисках ориентиров для работы, она заметила две фигуры, сгрудившиеся в центре котловины, почти кратера, где пепел, казалось, был вытолкнут вверх по кругу, образовав стену. Огненной ямы в центре не было, и она спустилась вниз, скорее ради компании, чем ради чего-либо ещё. Услышав ее шаги, двое замерли. Один из них без слов отодвинулся в сторону, освобождая ей место. Нора села, ожидая, что они скажут. Оба были американцами — это можно было понять по майке "Ред Сокс", которую носил мужчина, и маленькому флажку со звездами и полосами на плече кожаной куртки женщины, чьи волосы были выкрашены в зеленый цвет. Они опустили глаза, сосредоточив внимание на земле между ними. Там из пепла пробивался крошечный зелёный росток. Маленький и неуверенный, с закрытой луковицей на верхушке и зачатками одного листа, тянущегося от стебля. Это был первый росток растения в округе. Внезапный взрыв слева заставил ее подпрыгнуть. Мужчина и женщина не стали этого делать: они сидели неподвижно, когда в нескольких сотнях метров от них взметнулся шлейф чёрного дыма. Чёрный дым тянулся к небу и зловеще расползался, вероятно, от одного из дымовых и огненных гейзеров, которые она видела раньше. Он застилал небо, добавляя к нему и без того толстый слой смога. Что-то тёплое коснулось ее руки. Нора подняла её и увидела, как на кончиках её пальцев появились хлопья пепла. Затем последовал ещё пепел, потом ещё, и вот уже пепел стал падать как снег, стелясь и мерцая перед их лицами. Росток, яркий и живой, был задушен и похоронен, придавленный тяжестью пепла. Нора наклонилась вперёд, смахнула пепел и выкопала росток, накрыв его ладонями, чтобы обеспечить хоть какую-то защиту. — Это хорошая задумка, — сказала девушка, — но она ничего не изменит. — Пепел падает день за днём, — сказал мужчина. — Выбрасывается из вечного пламени, которое горит внизу. Нора сглотнула. — Значит, вы здесь уже давно? — Год, — ответила девушка. — Два, — сказал мужчина. Нора не была уверена, приятно ей это слышать или нет. Если они пробыли здесь какое-то время и остались живы, то она, несомненно, будет в порядке в течение нескольких ночей. Если только её личность не выяснят. Нора сдержалась от запланированного представления. Неизвестно, предадут они её или нет. — Я новенькая, — сказала она вместо этого. — Это моя первая ночь. Но я видела... Я видела, что произошло раньше. Это... Это происходит каждую ночь? — Нет. — заговорил мужчина, обхватив ноги руками и уставившись на маленькое пятнышко зелени. — Раз в три ночи. Раньше было раз в неделю, потом раз в шесть дней. Пять, четыре. Количество дней уменьшается по мере роста пепла. Сейчас это каждые три. Скоро будет два, а потом один. Однажды, возможно, будет каждый час. — Когда пепла становится больше? — Пепел. — Он зачерпнул немного пепла и рассыпал его между пальцами. Под ним Нора различила слабые следы сухой грязи и камня, но их быстро замело. — Он поглощает землю, выбрасывается в небо вечными пожарами, где падает вниз и душит землю. Его количество растёт с каждым новым человеком, сожжённым в качестве топлива. — Топлива? — Так она нас называет. Она не часто говорит, но на прошлой неделе поднялась и потребовала, чтобы те, кто из города Вейл, заявили о себе. Сказала, что у неё есть для них возможность избежать использования в качестве топлива. Должно быть, речь идет о террористических актах, о которых ей рассказали Озпин и Вайс. Слово "топливо" прозвучало как бы невзначай, но она удержалась. — Она пытается задушить любые растения? Поэтому ей нужен пепел? — Земля. — Женщина заговорила, указывая на небо. — Пепел падает всё дальше и дальше, распространяясь, когда его становится достаточно много. Иногда он падает, как лавина, на близлежащие земли, а иногда его заносит туда ветер. В любом случае пепел распространяется. Всё больше земель оказываются под ее властью. — Чем больше земля, — сказал человек, — тем больше пепла нужно для её покрытия. Чем больше пепла, тем больше топлива нужно сжечь. — Это захват земли? Он пожал плечами. — Нам не сказали. Может быть. — Ничто не может выжить, будучи погребенным под пеплом. Растения, животные, существа. Всё задыхается, сгорает или оказывается погребённым заживо — и она требует то, что остается. — Девушка горько улыбнулась. — Думаю, на сегодня мы в безопасности. Она никогда не требует двух жертв подряд. Если ты не из того места, то всё в порядке. — Вейл? — нервно спросила Нора. — Хм. Я из Бостона, — сказал мужчина. — Достаточно близко, но там было достаточно людей из Вейла, чтобы ей было всё равно. Я молчал, и она не узнала мою майку. Сомневаюсь, что она различает эмблему бейсбольной команды. Хотя из Вейла много людей. Я имею в виду, очень много людей. Здесь живут люди со всего мира, но кажется, что пятая часть людей здесь из этого города. Проклятое место, я говорю. — Я из Филадельфии, — сказала девушка. — Из Флориды, — солгала Нора. — Эй, вы же сказали, что живете здесь давно, верно? Помните ли что-нибудь о том, какой была земля вокруг этого места? Какие-нибудь горы, тропические леса или что-то ещё? — Она облизала губы. — Есть ли поблизости океан? — Океан? Насколько я знаю, нет. Было бы неплохо искупаться... — Вы никогда не думали о том, чтобы попытаться уйти? Девушка рассмеялась. — Ты шутишь? А кто не думал? Думаешь, мы просто сидим здесь и ждём смерти? Многие люди пытались выбраться. Она нам не даёт. Ты думаешь, это место плохое, но внешние границы — это огромные дюны пепла, которые образуют подобие ущелья. Там горят самые жаркие костры, и она чувствует каждого, кто приближается. Последние, кто попытался это сделать, — земля разверзлась под ними, и все они были поглощены огнём. — В течение трёх недель не было ни одной жертвы, — прошептал мужчина. — Крики были громче, чем когда-либо, и продолжались так долго. — Он закрыл глаза, вспоминая это. — Время от времени кто-нибудь пытается сбежать. Никогда не слышал, чтобы кому-то это удалось. Сейчас она под землей. Всё это место в пустотах. — Ты никогда не знаешь, где она, если только она не везде сразу, — сказала девушка. — Из-под земли выходят только маленькие кусочки ее тела, так что она может быть такой же большой, как вся эта местность, и всё больше и больше увеличиваться под землей. Лучшее, что ты можешь сделать, — это сидеть тихо и надеяться, что тебя не выберут. А что, если у меня есть друзья снаружи, хотела спросить она. Что, если я знаю, что люди могут прийти нам на помощь? Слова плясали на кончике ее языка, но так и не вырвались наружу. Что, если бы эти двое решили, что лучший способ сохранить себе жизнь — это донести на неё Синдер? Что, если они продадут ее, чтобы спасти свои души? Они не были ей обязаны. Они ничем ей не обязаны. Постоянно расширяющийся мир пепла, поглощающий земли вокруг них. Огонь, сжигающий и поглощающий человеческие души, пополняющий пепел; топливо для костра, сжигающего мир, чтобы он стал чем-то похожим на ее собственный. Если одна душа может заставить его гореть несколько дней, то интересно, как долго будут гореть семь миллиардов душ. Достаточно долго, чтобы покрыть мир Гриммов пеплом и оставить ее неоспоримой правительницей? Не задушит ли это весь мир и не оставит ли её одну? У неё был приятель, так сказал ей Жон. Если только... Один мир для Синдер, мир пепла и огня. Второй мир для Левиафана, мир Земли, который уже на две трети состоял из воды. — Ты знаешь, чего она хотела от людей из Вейла? — Служить ей. Они смогут избежать огня, если будут делать то, что она просит. Ну, кроме одного парня. Она схватила его и съела живьем. Я думал, что смерть в огне — это плохо, но его крики... Боже, я до сих пор их помню. Нора вздрогнула. — А что приказали делать остальным? — Поджигать, сжигать людей, взрывать. Я видела новости, даже из Бостона. А ты? — Возможно, я слышала о них. Мне просто интересно, почему. Что она от этого выигрывает? — С тех пор как это случилось, здесь появилось гораздо больше людей, — сказала девушка. — Таких, как ты. — Она рассмеялась. — Больше хвороста для костра.

/-/

— По всему городу Вейл царит хаос: пожары, поджоги и необоснованные заявления о том, что на улицах видели диких животных. Сообщается, что службы экстренной помощи работают на пределе возможностей. Подполковник Александр Никос из полиции города Вейл посоветовал людям оставаться дома и не паниковать, назвав слухи о нападениях животных злобными розыгрышами, которые стоят жизни. У нас на связи абонент из Вейла, который утверждает обратное. Дженни, вы на первой линии. Вы говорите, что... — Я знаю, что я видела! Это был огромный зверь, чёрный как ночь, со светящимися глазами. Медведь или волк. Он шел по улице прямо ко мне! Он схватил мою подругу. Он поймал её! — Мисс, что... — Он врезался в машину. Снёс ее прямо с дороги. До этого никому не было до этого дела, но когда машина закрутилась, они заволновались. Салли оглянулась. Остановилась. Это тварь её схватила. Я... я ничего не могла сделать. Когда я позвонила в полицию, они сказали, чтобы я не тратила их время. Я не могу в это поверить. — Дженни, вы говорите, что никто больше не отреагировал. Насколько вы уверены, что то, что вы видели, было реальностью? — Уверена? Насколько уверена? Я видела, как мою лучшую подругу... — Боюсь, на этом нам придётся прервать Дженни. Мы соболезнуем вам в связи с автомобильной аварией, унесшей жизнь вашего друга. На второй линии у нас Андре, который утверждает, что также видел волкоподобное животное, бродившее возле его дома. Андре, вы были очень настойчивы, когда звонили нам. Что вы можете рассказать нам о существе, которое вы видели? — ... — Андре? — ... — Извините нас, дамы и господа, кажется, у нас какие-то технические... — Громкий, влажный, трещащий звук прорвался через линию, после чего наступила тишина и нервное дыхание радиоведущего. Мгновение спустя он продолжил: — С нашей стороны возникли технические трудности. Пожалуйста, будьте уверены, слушатели, мы передадим информацию о нашем абоненте, если что-то случится. У нас есть ещё несколько абонентов. Шон, ты здесь? — Да. — О, слава богу. Шон, у вас есть некоторые соображения по поводу заявления Александра Никоса из полицейского департамента города Вейл. Это так? — Да. Я думаю, что их заявление — это вздорная хуе... — Шон, пожалуйста, не забывай о наших слушателях. — Это просто кусок дерьма. Злобные розыгрыши? У нас по всему Вейлу умирают люди, и это не единичный случай. Если вспомнить последние два года, было много людей, заявлявших о нападении животных поздно ночью — не говоря уже о найденных телах с огромными следами от когтей, идущими сквозь них. Полиция всегда в чем-то обвиняла их. Когда же мы начнем признавать, что это может быть правдой? — В Вейле нет зоопарка, Шон, а в окрестностях не водится медведей, волков или других диких животных, достаточно крупных, чтобы причинить подобный ущерб. Согласитесь, это несколько фантастическое утверждение. — А здания, плачущие кровью, ураганы и цунами из водохранилища, — это не так? Вейл был эпицентром необычных событий в последние месяц-два, но странные события происходили и раньше. Их нужно просто искать. — Шон, ты что, толкаешь теории заговора? — Разве это заговор, если на самом деле происходит...? Террористы, вызванные охотниками. Монстры на улицах. Кровь, бури и ураганы, которые действуют только на Вейл. Скажите мне, как это нормально? Либо военные что-то испытывают, либо ЦРУ затеяло свое обычное дерьмо, либо происходит что-то большее. Откройте глаза, люди. Проснитесь! — И мы прервём Шона на этом. Тревожная ночь для всех в Вейле. Ещё раз предупреждаем всех оставаться в своих домах и сообщать в полицию обо всём необычном. Озпин протянул руку и выключил радио. Усталые глаза бросились на часы рядом с ним, которые пробили полночь. Прошло всего несколько часов с начала Кошмара, а последствия уже обрушились на беззащитных жителей Вейла. Он потёр лицо, сжал бровь и поднес к губам кружку горячего шоколада. Насыщенный и горький вкус не успокоил его, как это могло бы быть раньше. Это было его решение, а значит, и последствия лежали на его плечах. Охотники не могли охотиться, и поэтому Гриммы вырвались на свободу, истребляя всё, что попадалось им под руку. Но, конечно, такова была реальность. Многие Пробуждённые погибнут сегодня ночью, и семена веры, подозрительности и паранойи будут распространяться среди населения. Уже сейчас Синдер поддерживала их, сомневаясь в способности полиции справиться с угрозой и в честности их заявлений. Он не удивился бы, если бы последний звонивший оказался под ее влиянием. Проснитесь. Откройте глаза. Такие невинные слова. Он задавался вопросом, сколько людей так поступит и встретят ли эти люди, молодые, старые, невинные или нет, свой конец этой ночью. Что сделает с барьером приток душ и как он будет держаться в ближайшие дни? И выдержит ли? — Не просыпайтесь. Оставайтесь спящими. Мир бодрствования — это не то, к чему стоит стремиться каждому из вас... Внезапный стук в дверь отвлек его внимание от стола. Книга, написанная им самим и законченная лишь наполовину, упала в сторону. Его исследования так и не принесли плодов, и никакое перечитывание не помогало. Он взял себя в руки, надеясь представить гостю более вдохновляющую фигуру. — Войдите. — Озпин. — Вельвет толкнула дверь и просунула голову внутрь, лицо ее было бледным и обеспокоенным. — Ты должен выйти! Ты должен это увидеть! Его стул заскрипел. Он последовал за ней и бросился вниз по лестнице в столовую, где стояло более сотни охотников, многие толпились у окон с раздвинутыми шторами и что-то бормотали себе под нос. Снаружи он услышал ещё несколько голосов, и сердце его забилось. Он знал, что это не может быть полиция, иначе охотники забеспокоились бы ещё больше. Он протиснулся вперёд Вельвет, обогнул ее и вышел в коридор, на улицу, в прохладный ночной воздух. Толпы людей выстроились вдоль кромки воды, теснясь у перил. Они показывали пальцами и кричали, кричали и говорили так громко, что слов было не разобрать. Камеры вспыхивали ярко и неожиданно, сверкая из полусотни телефонов одновременно. Озпин повернулся, проследив за их взглядами, и задохнулся. Там, в центре водохранилища Кваббин, стоял маяк, вокруг основания которого клубился туман. Каменные стены покрылись лишайником и плесенью, а окна наверху были разбиты вдребезги, ветхие и сломанные. Свет, который привёл столько охотников к его двери, перестал светить только им. И его было видно всем.