Незримая охота

Истфилд был охвачен слухами. Не было ни одного человека, который не слышал бы о выпуске новостей накануне вечером, а многие видели его если не сразу по телевизору, то потом в Интернете, на YouTube. Люди перешептывались, сбившись в группы, у шкафчиков, а другие нервно двигались, сомневаясь, безопасно ли вообще учиться в школе, когда происходят теракты. Другие рассказывали о том, как видели охотников в плащах, которые часто рыскали по причалу и бульвару. Если и было какое-то благо, то оно заключалось в том, что его возвращение после отчисления вызвало гораздо меньше интереса, чем обычно, особенно учитывая его превращение из мягкосердечной жертвы издевательств в жестокого и почти кровожадного психопата. Но нельзя сказать, что некоторые не смотрели на него нервно. Кардина тоже нигде не было видно, скорее всего, он его избегал. Так было лучше для них обоих. Пробираясь по школьным коридорам, Жон добрался до своего класса и, войдя в него, заметил Нору и Рена за своими столами, как обычно. Нора в ответ заметила его и напряглась. Рен не обратил на это внимания и протянул руку. — Привет. — Он улыбнулся. — Негодяй вернулся. Думаешь остаться на этот раз дольше, чем на неделю? — Постараюсь. — Жон сел, стараясь не смотреть на Нору, которая в свою очередь делала то же самое. — Серьёзно, с моей стороны это было ужасное поведение. Думаю, теперь мне станет лучше. Спокойнее. — Хм. Не думаю, что Кардин осмелится что-то предпринять. Хулиганам не нужен тот, кто будет сопротивляться. — Хотелось бы верить. — Ты слышал новости? — неожиданно спросил Рен. — Да. — Лицо Жона посуровело. — Да, слышал. Нора неловко повернулась и посмотрела на него. Её глаза были полны вопросов. — Безумно только представить, что в Вейле могут быть такие люди. Мои родители очень нервничают из-за этого. Они не могут быть уверены, что мы не станем мишенью. Жон нахмурился. — С чего бы это? — Мы не знаем, чего хотят эти "Охотники". Они не выдвигали никаких требований или политических мотивов. Родители опасаются, что это может быть что-то, направленное против тех, кто не из Америки. Знаешь, как люди всегда возмущаются по этому поводу. По поводу украденных рабочих мест и тому подобного. — А в Вейле такое бывает? — Не так часто, как в те годы, когда мы жили южнее, — легко согласился Рен, — но, может, в этом и есть смысл. Может, они прибыли в Вейл, потому что хотят заявить о себе. — Может, дело вовсе не в этом, — хмыкнул Жон. — Мм? — А мы вообще знаем, что эти Охотники существуют? — спросил он. — Или что они действительно стояли за происшествиями? У нас есть только слова одного человека. Разве обвинить во всем кого-то другого — не хороший способ отвлечь внимание от тех, кто действительно виноват? Нора вскинула голову. Жон проклял себя. Он был слишком очевиден. Слишком защищался. — Возможно, — сказал Рен, пропустив мимо ушей эту фразу и не понимая её смысла. — Думаю, это предстоит выяснить полиции. Даже если они не стоят за этим, нет особого оправдания тому, что они разгуливают по городу, вооруженные до зубов. Если это просто банда, они всё равно нарушают закон. — Да. Наверное. Они никак не могли доказать обратное, не вызвав массового Пробуждения. Им придётся смириться с тем, что они преступники. Это было к лучшему для каждого человека в Вейле. Так решил Озпин в Маяке, и это вызвало его гнев со стороны всех охотников, которые подвергались ещё большему риску из-за вооруженной полиции и других сил, пытавшихся их задержать. Ходили разговоры о том, что к делу подключились ФБР и военные, и вчерашнее выступление не помогло успокоить опасения. Но что они могли сделать? Единственным способом доказать свою невиновность было показать, почему они должны были ходить вооруженными до зубов. Это означало бы показать всем правду о Гриммах. Даже если бы они попытались все замять, разве это сработало бы? Расскажи они кому-нибудь из ФБР, и информацию передадут по всему отделу и президенту. Определенные люди должны были знать; высокопоставленные лица. Пробуждение этих людей в лучшем случае подвергло бы их огромной опасности, а в худшем — открыло бы их для овладения Гриммами наподобие Синдер. Если Синдер завладеет кем-то из ФБР — или, чёрт возьми, президентом США, — они окажутся на волоске от гибели. И это не считая вполне реальной возможности того, что Гриммы просто нападут на известного человека и вызовут Пробуждение миллионов. Если пятьдесят миллионов человек посмотрят телевизор и хотя бы один из ста поверит настолько, что видит Гримма, это будет полмиллиона Пробудившихся. Подобное может распространиться хуже, чем зомби-вирус из компьютерной игры. Мгновенный апокалипсис. В мире, где невежество — блаженство, страдают те, кто знает. Прозвенел звонок, избавив его от необходимости говорить об этой теме дальше. Когда пришёл учитель, им пришлось выслушать двадцатиминутную презентацию о том, что они должны делать в случае нападения. Это было похоже на учения по стрельбе в школе, но с акцентом на пожарную безопасность из-за склонности Охотников — или, что более реалистично, Синдер — к использованию взрывчатки. Пока учитель говорил, Жон понюхал воздух и закрыл глаза. Пот, мел и чернила доносились до него, но не с такой интенсивностью, чтобы вызвать подозрения. Учитель не был Гриммом, но это не означало, что он не мог находиться под влиянием Синдер или одной из её пешек. Аромат пепла и огня мог прилипнуть к ним только после того, как их души попадали в её Владения во сне. Утром, после свежего душа и использования лосьона или духов, запах практически исчезал. Интересно, есть ли у неё кто-нибудь в школе? Думаю, единственное, на что я могу обратить внимание, — это на тех, кто в последнее время не высыпается. Из-за нападений те, кого она контролирует, должны нервничать. Они не знают, прикажут ли им в следующий раз расстаться с жизнью. Наличие пешки в школе было бы ей на руку, отчасти потому, что она натравливала Левиафана на учеников, а также потому, что это позволило бы ей сохранить прикрытие в виде Ребекки Фарлей. Впрочем, она действительно была хорошим учителем, так что, возможно, это был знак, что у неё здесь никого нет. Ведь если бы у нее был кто-то, ей не пришлось бы так стараться, чтобы слиться с толпой. Вскоре после начала уроков Нора положила на его стол листок бумаги. Убедившись, что никто не заметил, он открыл его и проглядел сообщение. Срочно. Кабинет искусств. Жон кивнул и убрал записку в карман. Перемена наступала в 10:30 и длилась всего двадцать минут. Это отличалось от того, к чему он привык в Бостоне, но в Истфилде применялся другой метод обучения, как ему сказали, более экспериментальный. Из Скандинавии. Он не стал углубляться в эту тему, отметив лишь, что ученики Истфилда, как правило, поступали в лучшие колледжи. В кабинете искусств никого не было, кроме Норы, которая грызла ногти и стояла в углу. Она подскочила, когда он вошёл и закрыл дверь. — Хей... — Она нервно вздрогнула, как будто они не только что провели утро вместе. — Я не собираюсь причинять тебе боль... — Я знаю. — Она потерла руку. — Я имею в виду, что это глупо после того, как ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня. Хе-хе. — Ее смех беспомощно оборвался. — Итак, я просто скажу. Ты один из тех Охотников? Чёрт возьми. Жон оглянулся на дверь, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Никого не увидев, он зашагал вперед, заставляя её отступать в страхе. Он шёл все ближе, пока они не оказались рядом, достаточно близко, чтобы она смогла услышать его шёпот: — Не говори так громко. — Правда? Ты. Разве ты ек с ними? — Это не то, в чем тебе стоит копаться, Нора. Это опасно. — Да, я понимаю! Но если ты охотник, значит, не ты устроил этот пожар. Ты сражался с тем, кто это сделал. И ты сказал Рену, что вас могут подставить. — Её губы растянулись в отчаянной, нуждающейся в помощи улыбке. — Это правда, не так ли? Охотников подставили. Не вы ответственны за нападение на больницу и другие места. Он понял, почему она выглядела такой отчаявшейся. Ей нужно было поверить в то, что он хороший человек, потому что она с ужасом думала о том, что человек, которого она считала другом, является частью преступной группировки, нападающей на мирных жителей. Он не был уверен, что она сделает, если решит, что это так. Нора отличалась многими качествами, но предсказуемость не входила в их число. — Это правда. Мы за этим не стоим. — Слава Богу! — Нора прижалась к нему, обхватив руками его живот. — Я... я знала, но... но я думала, что, возможно, это только ты не знаешь. Может, они всё это делали, но ты знал, что я в опасности, и пошёл против них. Очевидно, она долго и упорно размышляла над ситуацией. — Это не мы, Нора. Кто-то другой подставляет нас. Лжёт. Но ты не должна знать больше. — Он положил руки ей на плечи и мягко, но решительно оттолкнул её. — Ты уже знаешь, как это опасно. Ты мой друг, и ты, и Рен, и меньше всего я хочу, чтобы ты была втянута в это. Пожалуйста. Пожалуйста, не копай глубже. — Но я могу помочь... — Нет! — Он встряхнул её.— Нет, ты не можешь. Боже, Нора. Ты видела, что произошло? Ты чуть не умерла. Мы оба. Это не игра и не то, во что должен ввязываться любой здравомыслящий человек, не говоря уже о том, во что я хотел бы втянуть тебя. Он сделал шаг назад, отпуская её и не обращая внимания на её обиженное выражение лица. — Я знаю, что ты хочешь помочь мне, Нора. Я люблю тебя за это — правда, люблю. Но лучший способ помочь мне — не вмешиваться. Ты понимаешь? — Нет... — Хорошо. Так держать. — А что, если ты умрёшь? — спросила Нора со слезами на глазах. — Что тогда? Что мне делать? Если он умрёт? Ну, в данный момент это было вполне возможно. Он не сказал бы, что не боится смерти, потому что боялся, но смерть казалась ему гораздо более милосердной участью, чем жизнь в ожидании пожирания душ своих друзей и родных. Как ни эгоистично это было, но в случае смерти ему не придется испытывать боль. Конечно, Норе такой ответ был бы не по душе. — Ты главное живи, — сказал он. — Живи и про живи долгую и счастливую жизнь. Пригласи Рена на свидание, убеди его перестать быть идиотом и принять тебя. Заведите кучу детишек. Купите отличный дом. Купите собаку и балуйте её до смерти. — Он пристально посмотрел ей в глаза, увидев в них столько непокорности. — Если ты поступишь иначе, то плюнешь мне в душу, когда я рисковал жизнью, чтобы спасти тебя. Нора вздрогнула. — Это нечестно... — Поверь мне, я знаю. Я тоже не просил, чтобы меня в это втягивали. Я ввязался не по своей воле, Нора. Меня втянули против моей воли, поэтому я знаю цену тому, что говорю, что не собираюсь поступать так же с тобой. Отвернувшись, Жон направился к двери. — Прости, если это больно, но так будет лучше. Для нас обоих.

/-/

— Привет, Жон. — Пирра улыбнулась ему. — Я всё думала, вернёшься ли ты когда-нибудь. Последний раз я видела тебя перед ураганом. — Привет, — неловко ответил он, стоя на беговом поле в белой футболке и тёмно-синих шортах. — Извини за беспокойство, меня... вроде как отстранили. — Скорее всего, она слышала об этом, и, поскольку она не выглядела шокированной, он решил, что так оно и есть. — Я всё собирался вернуться на тренировку. Но все время что-то мешало. — Я рада слышать, что ты вернулся. Ты готов к пробежке? — Ну? — спросил он, оглядываясь по сторонам. — Где все? — Сейчас идет футбольный матч. — Пирра хмыкнула. — Не школьный, просто тренировка между командами, но большинство девочек отправились посмотреть. — Похоже, ты не слишком заинтересована. — А должна? Это просто спорт, такой же, как и любой другой. Хотя это было правдой, американский футбол привлекал гораздо больше внимания, чем многие другие школьные мероприятия. Он не был таким популярным, как обычный футбол в остальном мире, но если сравнивать футбол с плаванием, бегом или теннисом, то интерес к первому был гораздо выше. Это же касается и бейсбола. Циничная часть его сознания задавалась вопросом, не потому ли это, что США не так уж хорошо выступают в тех видах спорта, которыми занимаются другие страны. Не то чтобы они выступали плохо, но они не всегда побеждали. Его мать предпочитала Олимпийские игры, и он тоже приобщился к ним. Правда, он никогда не думал, что станет достаточно спортивным для этого. Кардин всегда любил футбол не только из-за популярности, но и из-за самого вида спорта. Будучи капитаном команды, он имеет большую власть. — Я был просто удивлён, — говорит он. — Я думал, ты захочешь пойти поболеть за своего парня. — М-моего парня...? — Да. Кардина? Пирра на мгновение выглядела шокированной, а затем растерянной. — Мы с Кардином не встречаемся. Не знаю, откуда ты это услышал. От Кардина, хотя у него хватило ума этого не говорить. — О. Виноват... — Правда, однажды он пригласил меня на свидание, но я сказала ему, что меня больше интересует учеба. Не могу поверить, что эти слухи до сих пор не утихают. — Покачав головой, она с улыбкой посмотрела на него. — Так что насчет пробежки? Я собиралась сделать несколько кругов сама, но время от времени неплохо иметь компанию. — Конечно. Я готов. Начав медленно и быстро определив темп, который устраивал их обоих, они вдвоем побежали по длинной дорожке, держась по большей части бок о бок и не делая из этого гонки. Бег трусцой расслаблял его как никогда, а без усталости, вызванной преследованием Левиафана, он помогал снять напряжение, полученное накануне вечером. Его форма Левиафана все ещё была ранена. Он чувствовал боль от них, но как-то отстраненно. Как воспоминание о зубной боли, которая заставляет сжимать челюсти, хотя её уже нет. На восстановление уйдёт несколько дней, а значит, он на некоторое время застрянет в человеческой форме. Для него это не было большой проблемой, но Руби была не слишком довольна. Пирра пахнет потом и травой, подумал он, глядя на неё. Он не знал, почему у него возникла такая паранойя — насколько он мог судить, одержимые Гриммами встречались крайне редко. На ней не было и следа усталости, о чем свидетельствовал её темп. Он сомневался, что она испытывает сонливость, а значит, скорее всего, находится в безопасности от Синдер. — Тебя отстранили от занятий за драку с Кардином, не так ли? Вопрос прозвучал неожиданно, и Жон посмотрел на неё. — Хм? — Я узнала об этом от подруги, — объяснила она. — Это из-за меня? Я не слепа ко всему, что происходит, и я знаю, что Кардин злится всякий раз, когда другой парень пытается поговорить со мной. Это по-детски, но я ничего не могу с этим поделать. Я пыталась сказать ему, чтобы он прекратил, а он просто врет, утверждая, что не собирался отпугивать людей. — Дело не только в тебе. Кардин ненавидит меня уже много лет. Мы вместе учились в одной средней школе. — Не как друзья, я полагаю. — Когда-то были. Давным-давно. — В этом и заключалась особенность хулиганов. Больнее, когда это был кто-то, кого ты знаешь. — Я не знаю, что изменилось. В один прекрасный день он решил, что считает меня отбросом, и построил свою жизнь на том, чтобы напоминать мне об этом при каждом удобном случае. — Уф... — Пирра поморщилась. — Такой незрелый. Если хочешь, я могу с ним поговорить. — Нет. Не стоит. Помимо того, что он просто соврет тебе в лицо, он ещё и разозлится на меня за то, что я выставил его ничтожеством перед тобой. Кроме того, я не думаю, что он будет проблемой после того, что между нами произошло. Пирра странно посмотрела на него. — Я слышала, что ты выглядел так, будто собирался его убить. — Люди преувеличивают. — Не совсем. — Думаю, всё выглядело хуже, чем было на самом деле. Я был очень зол. Только что умер один близкий мне человек, а Кардин оскорбил его прямо мне в лицо. — Он услышал, как Пирра вздохнула. — Я слегка вышел из себя. Мы были... не скажу, что самыми близкими друзьями, но я её очень уважал. Она помогла мне, когда у меня были серьёзные проблемы, хотя я ей не очень-то нравился. — Это была Янг? Жон бросил на неё взгляд. — До меня доходили слухи. Люди говорили, что вы двое встречаетесь. — Нет, не встречались. — Боже, слухи были совершенно невероятными. Янг была одной из самых популярных людей в Истфилде, даже не заботясь об этом, так что вполне логично, что её внезапный интерес к нему был замечен. Больше всего его раздражало то, что её так называемые друзья, её дружная компания, даже не потрудились оплакать её кончину. Они сплотились и устремились к следующему большому событию, совершенно забыв о Янг. Неудивительно, что ей было наплевать на их мнение. Янг с самого начала знала, что это за люди. — Похоже, нас обоих поставили в пару против нашей воли, — пошутила Пирра. — Хех. Да, так и есть. Они бежали трусцой ещё некоторое время, и разговор естественным образом перешел на светские беседы о школе, учебе, развлечениях и всем остальном, что приходило им в голову. К счастью, Пирра не хотела поднимать тему охотников — врага номер один для жителей Вейла в данный момент. Вместо этого она охотно поддерживала простую и непринужденную беседу. За что он был ей благодарен. — Мне было весело, — сказала она, как только прозвенел колокольчик, оповещающий о том, что осталось десять минут. — Надо будет как-нибудь повторить. Ты часто бегаешь трусцой после школы? — Меньше, чем раньше. Она наклонила голову и улыбнулась. — Может, снова начнёшь? Я бы не отказалась от партнёра по бегу. Она...? Нет, конечно, нет. Он отвёл взгляд, чтобы она не увидела его выражения. В любое другое время он бы сказал "да" — чёрт возьми, "да". Даже если бы она спрашивала не о том, о чём он подумал, он был бы не против провести с кем-нибудь время. Но сейчас? Учитывая все его проблемы? — Я не могу. — Он смотрел, как меняется выражение её лица. — Не потому, что не хочу, а потому, что я нашёл работу вне школы. На неполный рабочий день. Её улыбка вернулась с облегчением. — Правда? И куда же? — Я работаю в пабе в английском стиле. Там подают еду и напитки. — Это законно? — Если я не подаю напитки, то конечно. Я убираю и помогаю готовить. — Ах. — Пирра издала понимающий звук. — Это хорошо. А платят хорошо? — Лучше, чем быть совсем без работы. — Он рассмеялся, и Пирра присоединилась к нему. — Может, если там всё прояснится, я снова смогу бегать. — Если угроза со стороны Гриммов закончится. — Если это случится, я дам тебе знать. Я бы с радостью принял предложение. — Звучит заманчиво. Дай мне знать, если что-то изменится. Я не против пробежки утром или вечером. У меня довольно гибкий график. — Твои родители не будут против? — Нет. — Пирра покачала головой. — Папа работает в полиции, а мама — воспитательница в детском центре. Они и так рано просыпаются. — Она хихикнула. — Они называют меня лентяйкой, если я просыпаюсь позже шести тридцати. — Ха. Они похожи на типичных родителей. — Хм. Так и есть. У меня тоже есть сестра. Хелена. Но она переехала. Год назад она поступила на военную службу. Она служит на авиабазе в Японии. Я получаю всевозможные японские сувениры на дни рождения и Рождество. — Думаешь записаться в армию? — спросил он. — Нет. Я собираюсь пойти в полицию. — В полицию? Пойдешь по стопам отца? — Да. Я выросла на историях и телепередачах о полиции. Наверное, это было его влияние, не говоря уже о том, что я видела его в форме. Я всегда хотела стать первой женщиной-начальником полиции Вейла. — Хорошая мечта. Уверен, у тебя всё получится. — Снова прозвенел звонок, и Жон вздрогнул. — Нам лучше переодеться до начала занятий. Если обстоятельства изменятся, я сообщу тебе. — Обменяемся номерами? Он никогда не соглашался так быстро. Вернувшись к своим сумкам, которые они оставили в стороне, они обменялись номерами: Пирра ввела свой в его телефон, а он в свою очередь сделал то же самое. Быстро переписав имена и фамилии, Жон побежал в мужскую раздевалку, чувствуя себя лёгким как облачко. Кардин был там и пристально посмотрел в его сторону. Жон оглянулся. Досадно, но от Кардина воняло потом, грязью и другими парнями — ничего необычного и ничего такого, о чём он мог бы сообщить Руби или Озпину. Звезда футбола повернулся и пошёл к своему шкафчику, полностью игнорируя Жона. Хорошо. Пусть всё так и остаётся.

/-/

— Я не смог никого найти в Истфилде, — сообщил он. — Хотя не могу сказать, что я был рядом с каждым человеком. В ближайшие дни буду наблюдать. А тебе повезло? — Пока нет, — ответила Руби. — Я прочесала среднюю школу с ног до головы, но ничего не нашла. Вероятно, Синдер нацелилась на более взрослых. Раз уж они с Левиафаном сошлись, то, скорее всего, собирались продолжить это дело в человеческом обличье. Даже для Гриммов переспать с подростком должно было показаться неловким. — Похоже на то. Ты что-нибудь делаешь сегодня вечером? — Охочусь. — Руби распахнула плащ, показав стальной блеск под ним. Её коса. — Это безопасно? — Безопаснее для меня, чем для кого-либо ещё. К тому же, если Синдер будет активна... Это будет ночью. Оглянувшись на Озпина и обнаружив, что тот отвлекся, а Вайс все ещё отдыхает, несмотря на то, что с момента её битвы прошел уже не один день, он встал. — Я пойду с тобой. Мне нужно чем-то заняться. Руби подняла бровь. — Я думала, ты никогда не хотел охотиться». — Не хочу. Но я ещё меньше хочу всех подвести. — Справедливо. — Руби подвела его к шкафу и открыла его, продемонстрировав множество видов оружия. — Я знаю, что ты можешь управлять водой, если находишься рядом с водоёмом, но нет никакой гарантии, что мы будем рядом. Возьми что-нибудь режущее. Здесь были ножи, тесаки, шипы и многое другое. Никаких мечей и копий, как в фантастических фильмах, — это был Массачусетс, и такие вещи вызвали бы вопросы. В лучшем случае — пара топоров. Одноручные и предназначенные для того, чтобы что-то рубить. С таким выбором он растерялся. — Есть предложения? — Мачете. — Потянувшись, Руби вытащила тяжёлый клинок длиной с его предплечье. — Достаточно прост в использовании, его легко спрятать, а лезвие одностороннее. Ты не порежешься случайно, если не подставишь руку. Нож оказался тяжелее, чем он ожидал. Он не мог представить, насколько тяжелой должна была быть коса Руби. К нему прилагался кожаный ремень, перекинутый через плечо, под плечом, а затем вокруг груди и талии. Мачете крепилось на боку, под левой рукой. Он мог достать его правой и провести вдоль всего тела, не порезавшись. Что ещё более важно, поверх был надет плащ. Толстовка была под ним. Руби также предложила ему бандану, которую помогла завязать вокруг нижней части лица. Затем она стянула её, чтобы она висела на шее как шарф. — Мы не надеваем маски, когда просто гуляем, — объяснила она. — Люди заметят. Натягиваем её только тогда, когда собираемся сделать что-то, чего никто не должен заметить. Обычно перед тем, как вступить в бой с Гриммами. — Верно. — Он потрогал и подтянул её, обнаружив, что она плотно прилегает к телу. Он снова позволил ей упасть. — Нам нужны распоряжения Озпина? — Нет. Только когда у него есть для нас задание. В большинстве случаев мы просто патрулируем свои маршруты. У многих охотников есть семьи, и они, естественно, присматривают за ними. Те, у кого их нет, занимаются такими местами, как центральные улицы и торговые кварталы. Мы будем держаться возле доков. Руби вывела его из Маяка, накинула капюшон и, засунув руки в карманы, пошла по бульвару вдоль набережной, словно надутый ребенок. Разумеется, она старалась выглядеть как можно более отстраненной и раздражённой, чтобы никто к ней не подошёл. Жон шел следом, не отставая от неё. Они шли не так уж и быстро, в лучшем случае — медленной походкой. — Что собственно нужно искать на охоте? — спросил он. — Мы не ищем. Мы разнюхиваем. — Руби потрогала свой нос. — Как и большинству охотников, нужно идти медленно, прислушиваться и смотреть по сторонам. У нас нет цели, поэтому мы просто идем медленно, чтобы успеть заметить что-нибудь необычное. — Например...? — Очевидно, что Гриммов, но необычный туман, тела, звуки драки. — Она посмотрела на него. — Вот так я и нашла тебя. Я почувствовала, как Гримм напал на тебя, но именно звуки твоего бега помогли мне определить это. — Понятно. — Жон поднял голову и принюхался, Руби сделала то же самое за его спиной. В воздухе витала сотня разных запахов, но самыми сильными были запах увядших цветов и летнего ветерка — Руби и Вайс соответственно. Он представил, что Руби вместе с ним чувствует запах глубокого океана. — Я ничего не чувствую. А ты? — Ничего. Было бы смело со стороны Синдер прийти сюда. — Нет, если её не волнует, что её тело умрёт. Руби наклонила голову. — Верно подмечено. Я... — Эй! — позвал голос. — Вы там. На бульваре. Руби и он обменялись взглядами, а затем обернулись. К ним приближался полицейский, точнее, двое. Один из них был мужчиной, а другой — женщиной, причем женщина держалась в стороне, а мужчина приближался с дружелюбной улыбкой, но осторожным шагом. — Вы к нам обращаетесь? спросила Руби. — Да. Вы вдвоем вышли на позднюю ночную прогулку? — Да, — солгала Руби. — Разве это запрещено? — Я этого не говорил. — Офицер развел руками. Жон воспользовался возможностью понюхать его, но ничего не уловил. Его глаза тоже не светились. Как и у женщины. — Я просто хотел поговорить с вами двумя. Вот и всё. Руби напряглась. — Нам нужно идти. Мама мне задницу надерёт, если я задержусь. — Уверен, она не будет возражать, если мы всё объясним, — сказал он. — Я даже готов подвезти вас двоих обратно. Здесь небезопасно. Я просто хотел задать вам несколько вопросов о районе, раз уж вы оба так хорошо его знаете. Он снова улыбнулся. Слишком дружелюбно. — Почему бы вам не снять капюшоны и не поговорить с глазу на глаз? — Мы бы не хотели. — Руби сделала шаг назад. — У вас есть причина задерживать нас, офицер? Вы не имеете права просто так нас останавливать. — Вообще-то, имеем, — сказала женщина, вклиниваясь. — Новые полномочия были предоставлены в связи с недавним нападением. Обыски разрешены по всему Вейлу. Нам придется вас обыскать на предмет оружия. — Мелисса, — хмыкнул мужчина. — Что я говорил? — Они не слушали. Прямой подход лучше. — Она прошла вперёд. — Вы проходите со мной, мэм, пока офицер Уилкинс проверяет вашего друга. Если вам нечего скрывать, вам нечего бояться. Чёрт. Жон вздрогнул, не ожидая такого ответа. Это привлекло их внимание. Глаза мужчины напряглись. Город реагировал на ложь Синдер. Больше полиции, соответствующие законы и, возможно, больше людей. Они не могли вернуться в Маяк, не приведя туда этих двоих. Жон обратился за поддержкой к Руби, зная, что она разбирается в этом лучше него. Руби подняла шарф, закрывая нижнюю половину лица. О боже, боже, боже. Мы действительно сделаем это. Жон натянул на себя шарф, тяжело дыша через тонкий материал. Его грудь вздымалась и опускалась от паники. Это были не Гриммы. Это не те люди, которых он мог просто убить и не испытывать угрызений совести. Женщина-полицейский вытащила рацию и начала в неё что-то тараторить, сообщая о своём местонахождении и вызывая подкрепление. Мужчина-офицер, глаза которого расширились, потянулся за пистолетом или за дубинкой. Руби опередила его, метнувшись в его сторону и схватив за запястье, прежде чем он успел выхватить оружие. Никакого предупреждения. Никакой подготовки. Они только что напали на двух полицейских. Отлично! — Извините, — сказала Руби, выкручивая мужчине руку и сбивая его с ног. — Но мне есть что скрывать и есть чего бояться, и среди них нет тебя. — Отойди от него! — рявкнула женщина. Она достала пистолет и направила его на Руби. — Отпусти и отойди. Ложись на землю, руки за голову. — Когда Жон переместил одну ногу в сторону, пистолет направился к нему. — И ты тоже. Лечь на землю. СЕЙЧАС! Руби выглядела удивительно спокойной для человека с направленным на неё пистолетом. — Ты собираешься стрелять в нас? — Лежать! На землю! — У тебя руки трясутся. — Вы думаете, я не сделаю этого? — зарычала женщина. — После всех людей, которых вы убили, и всего вреда, который вы причинили, вы думаете, я не нажму на спусковой крючок? Ложись на землю, пока я не застрелила тебя! Это последнее предупреждение! Всё повторялось, только ни Кошмара, ни Гримма не было видно. А если бы и были, то от этого стало бы только хуже. Если бы их убили Гримм, в этом, несомненно, обвинили бы охотников. Впрочем, это не имело значения. На её лице читалась ярость. Достаточная для того, чтобы спустить курок. Жон медленно опустился на одно колено, подняв руки вверх. Руби закатила глаза. — Пока. Пистолет выстрелил. Выстрел отскочил от тротуара позади того места, где была Руби. Она бросилась прочь, свернув с главной дороги в переулок между двумя зданиями. — Чёрт! — прорычал офицер, пускаясь в погоню. — Уилкинс, задержи второго. Я начинаю преследование. — Что? В одиночку? Ты же видела, на что они способны! По крайней мере, вызови... — Мужчина-офицер оборвал разговор проклятием, когда Жон поднялся на ноги и побежал в противоположном направлении. — Чёрт! Эй, стой! Остановись или я буду стрелять! Он не остановился. Остановиться означало умереть. Или ещё хуже — если это может быть хуже — быть обнаруженным. Его семья узнала бы, что он преступник. Они сочтут его террористом. Его отец, гордый патриот и военный офицер, был бы опустошен. Смерть казалась предпочтительнее этого. Впрочем жизнь казалась ещё более предпочтительной. — Стой! — Позади раздался выстрел и пуля пронеслась мимо него. Вторая пуля ударила по дороге, когда он повернул налево и побежал к перилам, ведущим к водохранилищу. Вода была жизнью. Вода была спасением. Не останавливаясь, чтобы не колебаться или не получить пулю, Жон перемахнул через перила и бросился вниз, в водохранилище Кваббин. Он рассёк поверхность с сильным всплеском. Полицейский подбежал бы проверить или выстрелить, но он ничего не нашел бы. Подпитываемый своим владением и неимоверной силой в нём, Жон был унесен течением, возникшим словно из ниоткуда, и устремился по воде, как торпеда, далеко за пределы досягаемости, видимости или дальности действия человека и его напарницы. С Руби всё будет в порядке. Он был уверен в этом. Но это сулило проблемы. Не все охотники обладали такими преимуществами, как они. Большинство из них были обычными людьми, попавшими в трудную ситуацию и мужественно пытавшимися выжить. Скольких из них схватят до наступления ночи? Сколько из них погибнет? Хотя в небе не было ни разрыва, ни Гриммов, это было началом нового кошмара для них. Который не закончится, когда взойдёт солнце и все проснутся.