Незримая охота

Далёкий звон какой-то грандиозной колокольни прорезал океан, заставляя воду вибрировать и резонировать с его тембром. Этот звук эхом отдавался в голове Жона; он был громче, чем даже непрекращающееся рокотание самого океана или яростный рёв Левиафана. Не спрашивай, по ком звонит колокол. Левиафан снова зарычал и бросился к нему сквозь воду — настоящая стена из чешуи, мышц и зубов, подобных которой он никогда не видел. Жон побежал — поплыл — от него. Это было не настоящее плавание, не в том смысле. Скорее, он толкал воду за собой, подталкивая и увлекая её, пока спускался всё глубже и глубже в океан. Он знал, что Левиафан у него на хвосте; он чувствовал его. Они были связаны друг с другом так, как он никогда до конца не понимал и до сих пор не понимал, но знал, что так же, как Левиафан мог использовать эту связь, чтобы найти его, так и он мог в какой-то мере. Не инстинктивно. Скорее... это было ощущение. Зуд в затылке или непрекращающаяся капель из не до конца закрытого крана. Я сказал, что убью его, но как убить что-то такое большое? Даже если бы у меня было оружие, чешуя и мышцы этой твари должны быть толщиной в несколько метров. Мне понадобится взрывчатка, чтобы добраться до жизненно важных органов. Если, конечно, они у него есть. Этого нельзя было сказать наверняка. Бороться с ним изнутри? Ни малейшего шанса. В телевизоре, аниме и фильмах, возможно, и есть приём "проглотить и убить изнутри", но реальность была совсем другой. Он задохнулся бы там, не говоря уже о том, что не смог бы ничего разглядеть, и неизвестно, насколько сильна кислота в желудке Левиафана, и не найдётся ли у него другого способа сожрать его. Ряды зубов могли продолжаться и в горле, разрывая его на куски. Он продолжал нырять глубже в воду, бросаясь то влево, то вправо, чтобы избежать лучей прожекторов, прорезавших туман, и светящихся жёлтых глаз. Они сами по себе были атакой, обжигали кожу, заставляли мышцы застывать, а кости трещать — как у маленькой рыбки, попавшей в сонарный луч кита. Однако у лучей света было и другое преимущество: они освещали пространство перед ним. Приближалось морское дно или, по крайней мере, гористая область глубин с темной расщелиной, ведущей вниз, и несколькими хребтами, покрытыми колючими камнями. Он нырнул в них, в темноту. Левиафан врезался в небольшое отверстие позади него. Повернувшись, Жон наблюдал, как гигантское чудовище с трудом протискивается в узкую расщелину. Узкая, во всяком случае, по определению Левиафана. В действительности же расстояние должно было достигать пятидесяти метров. Это может дать мне время, но есть ли у меня время? Насколько я помню, я тону в водохранилище Кваббин. Жон явно не рассчитывал "проснуться". Единственный человек, который знал, что он находится там, — это Блейк, которая была мертва. Учитывая шторм и все происходящие спасательные операции, никто не будет прочесывать воду в поисках тел. Они были слишком заняты, чтобы сосредоточиться на тех, кого можно было спасти. Раненые и пострадавшие в автокатастрофах. Левиафан снова взревел и начал бить своей гигантской головой по стенам утеса, отламывая огромные куски скалы, которые медленно падали в пропасть, увлекая за собой столбы песка, ила и осадка. Левиафан рванулся к нему, но не смог. Чудовище шипело и билось, ещё больше расширяя проём. В конце концов он проберётся внутрь, но этот короткий миг дал ему возможность собраться с мыслями. Он мог двигаться сквозь воду, но сомневался, что сможет выбраться из неё навсегда. Он знал, что не может покинуть воду, потому что уже пытался сделать это в прошлый раз. Левиафан держал его здесь в ловушке. Убить его было единственным выходом, но вопрос заключался в том, как это сделать. Ему нужно было оружие. Очередной треск возвестил о том, что на него посыпались валуны — обычно быстрые, но сейчас заторможенные водой и падающие достаточно лениво, чтобы он успел отскочить в сторону. Когда валун пронёсся мимо, Жон остановился и протянул к нему руку. Он был тяжёлым. Очень тяжёлым. Даже если бы вода помогла ему, большой кусок камня несколько секунд замедлял своё падение, а потом ещё несколько, чтобы остановиться под ним, подхваченный бурлящими потоками, которые теперь удерживали его в подвешенном состоянии. Подняв руку, он увидел, что валун медленно движется вверх, имитируя движение его руки. — Хм. Это сработало. Левиафан снова обрушился вниз, отступив достаточно для того, чтобы получить пресловутый разбег, а затем снова обрушился на расщелину, расширив её. Снова посыпались валуны, и Жон поймал другой рукой ещё один, вернее, поймал его водой, вытянув руку в его направлении. Используя течение для вращения, как метатель диска, он закрутился в пространстве и метнул пустую руку в сторону Левиафана, разжимая пальцы и мысленно "отпуская". Первый валун взметнулся вверх. Левиафан увидел его и резко укусил, разломив на две части, а затем раздробив на куски, не получив никакого урона — но атака сработала. В каком-то смысле. Просто не попала. Я могу атаковать. Я могу что-то делать. Поймав ещё один камень, Жон поднял правую руку и схватил второй. Он поднял руку вверх, свободно удерживая какой-то воображаемый предмет, и смотрел, как поднимается валун. Он был раз в пять больше него, но ему не нужно было выдерживать его вес, так что это не имело значения. Наблюдая за этим, он изо всех сил сжал свой первый кулак. Валун треснул и рассыпался, превратившись в десять или пятнадцать камней поменьше. Все они по-прежнему удерживались силой, которую он похитил. Идеально. Он быстро повторил процесс со вторым, разбив валун и подняв облако пыли, скрывшее его от посторонних глаз. Вытянув обе руки в стороны, он посмотрел вверх, туда, где мог слышать и чувствовать Левиафана, и выставил вперед обе ладони, словно имитируя энергетическую атаку из сёнен-аниме. Не было ни взрыва ки, ни духовной бомбы, но куски камня среднего размера всё же полетели вперёд, рассекая воду, как миниатюрные торпеды. Некоторые из них ударялись о падающие камни и разрушались, но многие пробивались сквозь воду — больше, чем ожидал Левиафан, и больше, чем он мог перекусить за один раз. Огромное чудовище отпрянуло назад, когда на него обрушился шквал. Камни разлетались по его морде, откалываясь и разбиваясь о его огромную серебристую чешую. Несколько камней пролетели близко к глазам — так близко, что он подумал, что они могут попасть, — но что-то туманное окутало глаза, защищая их от вреда. Он понял, что это произошло, только потому, что яркие прожекторы его глаз померкли за мгновение до удара камней. Защитная мембрана. Третье веко, обычно расположенное горизонтально, от угла глаза. Чаще встречается у птиц и рептилий, но у некоторых акул она есть, а Левиафан, безусловно, перешел грань между морским хищником и рептилией. По крайней мере, облако пыли, поднятое ударом, дало Жону шанс покинуть своё стремительно разрушающееся убежище. Он пронёсся мимо Левиафана, оказавшись так близко к его голове, что смог разглядеть переплетающиеся чешуйки, сверкающие, как сталь. Вблизи чешуя казалась грубой, словно панцирь, тогда как издалека кожа Левиафана казалась гладкой и ровной. Голова Левиафана следовала за ним, пока он проплывал мимо, ощущая его не столько по звуку или зрению, сколько по связи. Левиафан свернулся в клубок, как змея, и бросился за ним, двигаясь по воде с помощью хвоста и той же силы, которую он использовал для передвижения. Невозможно было, чтобы нечто столь неприлично большое и тяжелое двигалось так легко, не манипулируя течениями в своих интересах. Мне нужно более надежное укрытие. Больше возможностей для атаки. На этот раз Левиафан не стал использовать удобный прожектор, зная, что в этом случае он может использовать ещё больше камней, чтобы остановить его. Сможет ли он использовать силу, чтобы остановить движение Левиафана? Вряд ли. Если бы он мог, то и Левиафан смог бы, и уже сделал бы это. Вот! Впереди, в пологой долине, ведущей вниз, находилось то, что на первый взгляд могло показаться какой-то деревней. Но это было не так: не более чем скальные образования, издалека похожие на здания. Это было похоже на коралловый риф, только лишённый жизни. Голая, выбеленная скала, насколько хватало глаз, но грубая, неровная, с возвышающимися шпилями. Он почувствовал Левиафана позади себя. Почувствовал, как течение отступило, когда он открыл свою гигантскую пасть и вода хлынула внутрь, увлекая его за собой. БОМ! БОМ! Колокол зазвонил снова. Волны пронеслись по воде, звуковые колебания пробежали по его коже и коже Левиафана. Огромное чудовище на мгновение прекратило преследование и устремило взгляд вдаль, в туманную даль. Воспользовавшись случаем, Жон поплыл вниз и спрятался в коралловом рифе, забившись под камень, как маленькая рыбка прячется в кораллах от акулы или морского угря. Левиафан, казалось, не решался всё уничтожать — вероятно, потому, что мог раздавить и убить свою добычу раньше, чем нужно было. Вместо этого чудовище заурчало в глубине своего пещерного тела и снова открыло ноздреватую мембрану, сверкнув яркими глазами-прожекторами на дно океана. Лучи пронеслись по пространству перед укрытием Жона и исчезли. Остановившись, чтобы перевести дух — метафорически выражаясь, — Жон прижался спиной к скале и попытался успокоить бешено бьющееся сердце. — Я вижу тебя. Черта с два, подумал он, наблюдая, как столбы света удаляются и осматривают большое скопление валунов. Скорее всего, Левиафан надеялся напугать его, чтобы он вышел из укрытия и попал в его пасть. В любом случае, вечно прятаться здесь не получится. Рано или поздно Левиафан найдёт его. Протянув руку, Жон стал искать любые камни, достаточно мелкие и острые, чтобы использовать их. Если Левиафан снова поднял мембрану над глазами, значит, он уязвим. Медленно он начал перетаскивать подходящие камни по морскому дну, заставляя их катиться и волочиться по песку в сторону своего укрытия. Громкий звук, изданный Левиафаном, возвестил о том, что его глаза резко повернулись в сторону, осветив один из валунов, с которыми он работал. Он почувствовал движение. Запаниковав, Жон потянул его сильнее, заставив пронестись по дну океана к своему укрытию, выдав при этом себя. Левиафан победно взревел и рванулся вниз, врезаясь чешуйчатым телом в поверхность и устремляясь по ней к его алькову. Он врезался в выступ, застрял там, а затем начал трястись, чтобы расшатать камень и проникнуть глубже. При этом один из его глаз устремился на Жона — луч света ударил по нему, как кувалда, и едва не разжижил его внутренности. — Я вижу тебя. — ПОСМОТРИ НА ЭТО! — прорычал Жон, протягивая руку. Все собранные им камни — маленькие и большие — внезапно взметнулись вверх, вырываясь из песка. Так близко и внезапно они врезались в золотой глаз Левиафана, мгновенно перебив луч. Из разорванного глаза хлынул густой белый ихор, растекаясь по воде и заставляя Левиафана визжать от ярости и боли. Огромное чудовище откинуло голову и дико замахало ею. Хвост длиной в несколько сотен метров взметнулся и пробил скалу над головой Жона, разорвав её надвое и обрушив все его укрытие. Левиафану сейчас было всё равно. Раненый и разъярённый, он убьёт его, как бы ни потребовалось. Уворачиваясь от камней, валунов и хвоста, пробивавшегося сквозь него, Жон выплыл из укрытия и отплыл на безопасное расстояние. Или настолько безопасное, насколько это возможно. Паря в двадцати метрах над морским дном, он наблюдал, как огромное чудовище, занимавшее почти весь обзор, корчится и бьется в агонии. Вряд ли кто-то или что-то причиняло ему вред раньше. — Это за то, что превратил мою жизнь в ад... Левиафан издал свой самый громкий рёв, от которого содрогнулся весь океан, а вода вокруг него забурлила и зашипела. Он устремился к нему, как ракета. Он выскользнул из его пасти, но был застигнут врасплох его телом, которое врезалось ему в бок, когда он, извиваясь, проплыл мимо него. Удар, хоть и был лёгким, но всё же оказался достаточным, чтобы затрещали кости и он едва не потерял сознание. Он видел, что хвост приближается, когда гигантское тело Левиафана проплывало мимо него, но не мог пошевелиться. Хвост врезался в него со страшным треском и вспышкой света. Ощущения полета или отлета не было. Напротив, в одно мгновение он был на месте, а в следующее рухнул на морское дно. Казалось, каждая косточка в его теле сломана, включая позвоночник. Но моего тела нет в этом мире. Только моя душа. Он услышал, как Левиафан развернулся для новой атаки, и попытался подняться на ноги. Это всё не по-настоящему, Жон. Эта боль, ощущение, что тебя ломают, невозможны, если у меня нет костей. Точно так же, как мне не нужно дышать, потому что у меня нет лёгких. Повреждение души, или что бы это ни было, всё ещё ощущалось как реальное повреждение, но слабость, паралич были чем-то, порождённым человеческим разумом. Уверенность в знании заставляла принимать его как факт — точно так же, как Спящие проходили мимо Гриммов и не замечали их. Если сильно верить, то всё было не по-настоящему. Жон заставил себя поверить, что это тело — призрачное, ненастоящее, приближённое, созданное его психикой в чужом мире. А это значит... это значит, что размер не имеет значения. Вес не имел значения. У него не было ни веса, ни формы, кроме той, что он позволял себе. Во что он верил. Когда хвост Левиафана занесся для очередной атаки, Жон упёрся несуществующими ногами в землю и протянул руки. — Я так же силен, как и ты! Хвост врезался в его тело, минуя руки. Было больно. Боже, как больно. Но он упёрся ногами, и от удара его отбросило на несколько метров назад. Вцепившись руками в тварь — она была гораздо больше его, но если вес не был реальным, то и хватка тоже, — Жон затащил конечность на плечо и перевернул Левиафана через себя. Огромная змея с глухим стуком врезалась в подводную гору, пробив её склон и уничтожив её целиком. Отпустив хвост, он закрутился над головой чудовища, мелькая в воде, пока левиафан пытался освободиться. Я... я сделал это. Получилось. Это было не его тело, это была его душа, запертая в другом мире. Как и Гриммы в своём теле не умирали, когда им прокалывали органы, так и он не умирал. Боль осталась, продолжала болеть, но сломанные кости? Их не существовало. И никогда не существовало. Конечно, если бы его разорвало пополам, он бы все равно умёр. Как и Гриммы. Когда Левиафан вырвался из горы, он был готов к этому. Его челюсти надвинулись на него, но он отмахнулся и ударил его во фланг, посылая в него волны камня и песка, целясь в жабры. Он был настоящим. У него было тело. Он был уязвимым. Твёрдым. Неизменным. Реальным. Левиафан был могущественным, но и ограниченным. По крайней мере, в этом мире. Хвост снова взметнулся к нему, но он успел подставиться под него. Ударная волна водных потоков подхватила его, отбросив в сторону. Ему удалось удержаться на ногах, прежде чем он врезался в землю, но это было очень близко. Стряхнув головокружение, он обрушил на чудовище град камней, и оно, развернувшись к нему спиной, свернулось калачиком. Большинство попало в чешую — самую настоящую, самую физическую и более чем достаточную для защиты, — но некоторые чешуйки отслоились. Местами сломанные, местами вмятые, местами содранные. Столкновение с горой или, скорее, стремительные и безрассудные атаки нанесли ему некоторые повреждения. Кровь не текла — из повреждённого глаза несколько мгновений назад вытек ихор, — но он был беззащитен. Уязвим. Он побеждал. Нет. Не побеждал. Он добился успеха. Слишком рано было думать, что он чего-то добился, когда он сам уже начал уставать. Энергия, которую использовала душа, была ограничена. А может, это его настоящее тело стало таким, умирая в водохранилище Кваббин. Левиафан снова налетел на него, и Жон шарахнулся в сторону. К его удивлению, Левиафан не сделал ни малейшего движения, чтобы последовать за ним. Он взвился вверх — вертикально вверх и совсем в сторону от него. Остальная часть его тела последовала за ним, закрутившись перед ним в причудливую форму круга. Пытался ли он подпрыгнуть или что-то в этом роде? А что? Ведь скорость у него уже была. Ответ пришёл через секунду, когда хвост с мощным хлопком ударил по воде. Вибрация пронеслась по воде и обрушилась на него, как товарный поезд. Он слышал о некоторых животных, которые могли это делать. Хлопать по воде с такой силой, что создавалось внезапное давление, способное оглушить или даже убить мелкую рыбешку. По сравнению с Левиафаном он был меньше сардины. Удар прошёлся по всему его телу, и он почувствовал боль — настоящую или нет. Задыхаясь в агонии, он не был готов ко второму удару — Левиафан повторил движение. Парализованный, он был не в состоянии защититься от него. Если первый удар оглушил и лишил его способности соображать, то второй нанёс окончательный урон. Агония пронзила его тело, и он издал болезненный крик, который, казалось, эхом разнесся по океану. Он отлетел назад и врезался в одно из коралловых образований, разорвав его своим телом на две части, и рухнул в груду обломков на другой стороне. Его тело было сломано. Нет. Не сломано. Оно не настоящее. Он мог двигаться. Только. Но слишком медленно. Даже если тело не было повреждено, двигаться было больно, и он чувствовал, что находится на грани срыва. Обморока или потери сознания, что в любом случае было бы смертельно опасно. Левиафан наблюдал за ним своим единственным глазом. Он мог бы наброситься на него, но, похоже, его чему-то да научило их жестокое противостояние. Он понял, что может причинить ему боль. Он снова закрутился в тугую петлю, занося хвост для очередного щелчка. Как только он дёрнулся, хлопнул, вода ярко вспыхнула, и боль ударила снова. Жон закричал.

/-/

Тик-так Тик-так Крик пронёсся по океану, передавая колебания течению воды. Призрачная голова повернулась в его сторону, ориентируясь на угол, звук и направление течения, бьющегося о его потрепанную форму. — Нашла тебя. Тик -так БОМ-БОМ Время пошло.

/-/

Черт. Он едва мог двигаться. Его мозг словно плавился, а тело словно растворялось. Левиафан устремил на него свой единственный глаз и снова открыл мембрану, заливая его золотистым светом. — АРГХХХ! — Я вижу тебя. — Аргх! — Жон корчился под его натиском. — ААААА! Будь ты проклят! — Его руки взмахнули, посылая в сторону Левиафана волны воды, камней и других обломков. Однако слишком слабые и плохо нацеленные, они проплывали мимо или просто падали в сторону и снова опускались на морское дно. Как жестокий ребенок, держащий лупу над сопротивляющимся муравьем, Левиафан убивал его на расстоянии. Теперь он опасался приближаться. Опасаясь подвергнуть себя ещё большей опасности. Он справлялся. Он умирал. Я... я пытался. Все... — Он судорожно вздохнул, когда ещё больше жара выжгло его душу. Я старался изо всех сил... БОМ-БОМ Колокол. Он звонил. Звон был так близко, как будто он наконец-то пришёл за ним. И тут Левиафан завопил. Столб света исчез. Задыхаясь от ненужного дыхания, Жон перекатился и скатился со скал, упав без сил у основания формации, в которую врезался. Чувствуя себя так, словно каждая частичка его души горит, он заставил себя снова посмотреть вверх. Потрепанный серый кусок ткани. Это был единственный способ описать его. Ткань, почти как простыня, потрёпанная и порванная от старости, но дрейфующая по воде с неестественной скоростью. Она пронеслась мимо головы Левиафана, грациозно закружилась в воде, а затем проплыла по кругу вокруг шеи Левиафана, касаясь чешуи чудовища. На ней появились мох, ракушки и обветренные трещины. То, на что должно было уйти сто и более лет, выросло за считанные секунды: буквально линия мха, водорослей и кораллов появилась по всей его поверхности. Левиафан зарычал и ударил хвостом по ткани. Существу. Зубы зацепили ткань за подол и разорвали её, но это лишь добавило ещё один лохматый разрыв к ткани, которая и так была настолько старой, что готова была рассыпаться в прах. Затем ткань пронеслась над рылом Левиафана. Зубы в пасти чудовища сгнили, а один треснул и выпал совсем, почернев и износившись. Вздрогнув, Левиафан ещё раз рванул истрёпанную ткань, а затем вновь обратил свой взор на Жона. Почти в отчаянии он бросился на него, врезался в морское дно и заскользил по нему, как змея по суше, широко раскрыв пасть, чтобы проглотить заблудшую душу, которая едва могла двигаться на дне. Но он всё равно попытался, уговаривая воду сдвинуть его с места. Она вяло откликнулась, оторвав его ноги от морского дна, но слишком медленно, чтобы он успел спастись. Серая ткань появилась над головой Левиафана и метнулась вперёд. В него. Она прошла сквозь него, как призрак, пронзив живот и выйдя через спину во взрыве ледяного воздуха. На губах остался привкус, напоминающий вкус увядших цветов и умирающих растений. Ощущение было неприятным, но не болезненным. Левиафан замедлил ход. Он всё ещё приближался к нему, всё ещё делал выпады, но скорость его движения изменилась с автомобильной на автостраде на скорость дошкольника на велосипеде. Даже песок и ил, вздымаемые им, казались застывшими в воздухе, словно запертыми во времени. БОМ-БОМ — П-правильно. — Заставив себя двигаться, Жон позволил воде подхватить и утащить его с дороги. Время вдруг снова ускорилось, и Левиафан проплыл мимо, врезавшись в скалы, перед которыми он стоял. Скала рассыпалась и упала, придавив Левиафана к поверхности, но ненадолго. Он был слишком силён, чтобы его можно было так просто похоронить. Неподалеку находился ещё один каменный столб, ослабленный ударом. Огромный каменный столб рухнул, упав ему навстречу. Подняв руки вверх, Жон поймал его в поток воды, но был слишком слаб, чтобы остановить его полностью. Замедляясь, едва удерживаясь на месте, он падал вниз, грозя в любой момент раздавить его. Левиафан зашевелился и стряхнул обломки со своего тела. Сейчас или никогда. Жон стиснул зубы и устоял на ногах, глядя на грубо отесанный столб скалы, устремленный к нему. Всё ближе. Сосредоточившись, он окружил её водой, закрутил в ней потоки, раскалывая скалу грубой силой океана. Вода может размывать породу десятилетиями. При достаточном времени вода может разрушить даже горы. — Мне нужна твоя помощь! — кричал он. — Состарь его! Состарь его! Он не знал, слышит ли его призрачная фигура, Гримм или кто бы то ни было, но другого выхода не было. Если это не сработает, он умрёт. Он умрёт, а Вейл будет низвергнут Левиафаном в пучину. Бостон и его семья тоже. — Помоги мне, черт возьми! БОМ-БОМ Ткань снова прорвала его тело, на этот раз наоборот. Ледяной взрыв, замедление времени, когда Левиафан вырвался на свободу и начал медленно приближаться к нему. Сквозь дымку боли и страха он наблюдал, как ткань поднимается в воде и устремляется к падающему каменному столбу, снова и снова закручиваясь вокруг него и окутывая его серой дымкой. Скала начала поддаваться. Начала разрушаться. Не беспорядочно. Не массово. Жон направил воду снизу вверх, образовав воронку, в которую под действием гравитации попадал камень, и слой за слоем счищал дно, направляя потоки под углом сорок пять градусов, а затем ещё круче, всё выше и выше, пока сотни лет эрозии не превратили узкую плиту скалы в заостренный кол, острие которого состояло из твёрдой породы весом в несколько тонн. Реального веса. Реального веса в этом мире. Время снова ускорилось. Левиафан метнулся к нему, раскрыв пасть. Жон протянул обе руки вниз, изменил направление потока и отправил каменный гвоздь вниз, даже оттолкнувшись обеими ногами. Камень врезался в череп Левиафана, когда до него оставалось менее десяти метров. Раздался тошнотворный хруст, треск раскалывающейся кости, а затем мучительный вой. Шип пробил череп, вышел из пасти и вонзился в горло и ниже, вгрызаясь в дно. Левиафан застыл на месте, когда его голова оказалась прижата к земле, а тело врезалось в тело и усугубило повреждения. Глаз судорожно пытался отследить его. Пытался сфокусироваться на нем. Пытался убить его. Но ему это не удавалось. Подняв руки, Жон со всей силы ударил по шипу, вбитому в чудовище, потоками воды. Камень вошёл ещё глубже, пройдя сквозь тело и закрепившись в черепе Левиафана. В его мозгу. Золотой глаз полностью закрылся, но тело продолжало биться и корчиться в воде — гигантское чудовище застыло в предсмертных муках. Из его пасти и из отверстия на голове хлынул чёрный ихор. Вздымались клубы пыли и ила, но беспорядочные движения только расширяли рану, делая её все глубже и глубже. Спустя, казалось, целых пять минут, попытки Левиафана замедлились и в конце концов прекратились. Огромное тело существа рухнуло вниз и легло плашмя на морское дно. Его пасть осталась открытой, зажатая каменным шипом, который он вогнал в нее. Ощущение внутри него, постоянно присутствующее знание о взгляде Левиафана, улетучилось. Словно с его плеч свалился груз, которого он никогда не осознавал. Прижав руки к бокам, задыхаясь, с бешено бьющимся сердцем, Жон смотрел на монстра, который целую неделю охотился за ним, преследуя его сны, лишая сна и вызывая столько хаоса. — За... — задыхался он. — За Янг. Задыхаясь, Жон опустился на одно колено, так как усталость захлестнула его. Адреналин улетучился, Левиафан умер, а вместе с ним ушли страх и сила воли, которые помогали ему держаться. Он попытался встать на одно колено, но вместо этого упал на спину, улегшись на дно океана рядом с мертвым монстром. Он наполовину ожидал, что монстр оживет и начнет охотиться на него заново, но в глубине души каким-то неестественным образом понимал, что этого никогда не произойдет. Левиафана больше не было. Но что же со мной? Что случилось с моим телом? Обрело ли оно способность дышать, как я здесь, или я уже умер? Заперт ли я теперь в этом мире? Невозможно было сказать. Время может ответить на этот вопрос, а может и нет. В любом случае ему хотелось заснуть и проспать неделю подряд. Он так давно не отдыхал как следует. Так, чтобы отдых длился дольше часа и не был связан со спасением собственной жизни. А ему нужно было вернуться в реальный мир, чтобы выполнить обещание, данное Янг. Заставив себя встать, он огляделся в поисках того существа из серой ткани, которое помогло ему. Оно спасло его. Его нигде не было видно. Не было и тиканья или звона колокола, которые его сопровождали. Не было и вечно капающих капель его собственного разума. Более того, его исчезновение говорило о том, что Левиафана больше нет. Он и не подозревал, насколько тихими стали его мысли без него. Когда этот протекающий кран наконец закрылся, он снова смог думать. Думать, но почти не двигаться. Похоже, это сильно вымотало меня. Я готов рухнуть без сил. Когда Левиафан умер, он теоретически мог покинуть воду. Собрав все оставшиеся силы, Жон собрал течения под ногами и с их помощью поднялся на поверхность. Он медленно удалялся от поверженного Левиафана, наполовину погребённого под песком и прижатого ко дну колом из твёрдой породы. Солнечный свет, пробивающийся сквозь волны, манил к себе. Он позволил течению унести себя.

/-/

Вода и кровь волнами стекали с его тела, пока он вытаскивал себя из воды и поднимался на берег. Кровь Левиафана, а не его. Сухой песок превращался в мокрую кашицу под его руками, что ещё больше усложняло и без того нелегкую задачу. Его зрение уплывало куда-то назад в океан, и только сила воли заставляла его идти, как он надеялся, по прямой линии. Одна из его рук подкосилась. Он с грохотом упал на песок, чувствуя, как холодная вода, подхваченная течением, касается его щеки, а затем снова втягивается обратно. Чужое солнце палило на него, сжигая соленую воду с его кожи. Солнце жгло, но при этом было чудесным. Настоящий солнечный свет. Тёплый солнечный свет, твёрдая земля и прохладный океанский бриз на его коже. Собрав последние силы, он перевернулся на спину и уставился в небо. Его грудь вздымалась и опадала от сильных глотков воздуха; лёгкие не нуждались в этом, но теперь радовались этому ощущению. Измученный, избитый, истекающий кровью из сотни мелких ран, он чувствовал себя так, словно каждая конечность весила тонну или даже больше. Но я сделал это. Я отомстил за Янг. Я остановил Левиафана... Даже если его настоящее тело лежало мёртвым на дне водохранилища Кваббин, он сделал то, что должен был сделать. Когда Левиафана не станет, некому будет расширять границу между мирами. Мелкие Гриммы, как и всегда, могут проникать туда, но Озпин и охотники смогут с ними справиться. Пока с Кошмарами будет покончено, этого было достаточно. Он сделал достаточно. Его глаза медленно закрылись. Небольшой отдых, а потом он отправится на разведку. Понять, где он находится. Сделает... Он понятия не имел, что именно, но пока он мог спать, ему было всё равно. По песку к нему приближался кто-то тяжёлый. Он услышал это, но не смог отреагировать. Он был слишком слаб, чтобы открыть глаза и уставиться на большую чёрную фигуру, которая стояла позади него на четырех ногах, и звероподобная морда была направлена в его сторону, обнюхивая его. — Ну и дела... Зверь, Гримм, фыркнул и раскрыл пасть, обнажив ряд острых как бритва зубов. Гримм укусил его за плечо. Он ничего не почувствовал. Ни боли, ни разрыва плоти, ничего. Существо отпрянуло назад и потащило его по песку прочь от воды, несомненно, в своё логово, чтобы съесть. Вода. Он должен был использовать воду. Он сосредоточился и попытался вызвать её, и волны стали сильнее бить по пляжу, подбираясь к большим лапам Гримма и щекоча их. Небольшие потоки воды угрожающе поднимались вверх. Слабо. Он едва мог их удержать. Но этого было достаточно. Существо опустило его обратно в прибой. Оно посмотрело на воду, потом снова на него. Его губы растянулись в оскале, обнажив зубы в какой-то странной пародии на улыбку. — Ты такой параноик, — прозвучал голос, гулкий, глубокий, но каким-то странным образом по-прежнему женственный. — Если бы я хотела твоей смерти, я бы давно тебя убила. Не так ли, Жон? Сквозь пелену боли и усталости он узнал голос. — Блейк...?