Незримая охота

Руби, размахнувшись, ударила Блейк косой. Сталь ударилась о кухонный нож, который Блейк отобрала у него, как-то заискрилась при столкновении, но не сломала. Их лица на секунду сблизились, глаза снова сверкнули: у Блейк — золотым, у Руби — серебряным. С глухим шипением Блейк схватила свободной рукой левую руку Руби и дернула её вниз, разрывая захват. Крутанувшись, она свалила Руби с ног и швырнула её на кухню, завалив на бок и сбив на пол чайник, подставку для специй и два стакана. Последние громко разбились, а затем хрустнули под ногами, когда Блейк прыгнула вперёд, высоко подняв нож. Нож вонзился в деревянную поверхность, прорезав несколько лепестков роз, которые внезапно наполнили воздух. Позади Блейк собрался рой, снова превратившись в фигуру. Коса заскрежетала по потолку, когда Руби вернула её назад, готовая с размаху разрубить Блейк — и его кухню — на две части. Они собирались убить друг друга. И в его квартире. — СТОП! Жон, не задумываясь, двинулся с места. Он схватил косу Руби за лезвие и дернул её назад, опрокинув девушку на кровать. Та упала с испуганным криком. Прежде чем Блейк успела воспользоваться преимуществом, он встал между ними, протянув руки. Блейк настороженно наблюдала за ним, пригнувшись, как дикий зверь, и сжимая в обратном хвате нож, который она взяла с кухни. Её глаза сверкали, больше похожие на собачьи или кошачьи, чем на человеческие. На мгновение показалось, что она может проигнорировать его попытки вмешаться и напасть на него ещё раз, на этот раз со смертельным исходом. Затем она принюхалась к воздуху, и её глаза потускнели. Нож опустился. — Я пришла сюда не для того, чтобы драться, — сказала она. — Но это не даёт ему права входить в мои владения. — Ему...? Блейк ткнула пальцем. На Руби, из всех людей. Он мог признать, что Руби была невысокого роста и не очень развита в области груди, но её определенно нельзя было принять за парня, даже в толстовке с капюшоном. — Это она... — Это не он и не она, по крайней мере, по вашим меркам. Однако оно относится к мужскому полу. — О чëм ты говоришь? — закричала Руби, поспешно поднимаясь на ноги. Она снова достала косу и попыталась медленно обойти Жона. Он всё время не отрывался от неё, что вызвало у него озабоченное выражение лица. — Жон, отойди. Она не человек. — Я знаю. — Тогда отойди! Ты не боец. Я защищу тебя. — Нет, нет, нет. — Жон снова заслонил её собой, встав между ней и Блейк. — Не в моей квартире. Миссис Марс собирается... В дверь несколько раз постучали. — Жон? Жон, ты здесь? — О, чëрт, она здесь. — Жон в панике огляделся. Разбитое окно, стекло на полу, два, возможно, нечеловеческих существа в его спальне, оружие наготове. Очевидные повреждения на кухне и желоб, прорезанный в потолке. — Руби, иди в ванную. — Ч-что? — Иди в ванную! — А как же она...? Руби прервалась, когда он схватил её за руку и протащил мимо Блейк, которая попятилась, чтобы оставить им место. Он втолкнул её в ванную и закрыл дверь, оставив Блейк и себя в комнате, как раз когда миссис Марс наконец-то вставила главный ключ в замок и открыла дверь. — Жон! — Глаза старушки быстро нашли его, а затем, ещё быстрее, — разбитое стекло за его спиной. — Что здесь произошло, мальчик? Окно. И всё это стекло на полу? — Её взгляд метнулся к Блейк. — Она...? — Это моя вина, — перебил Жон. — Я пытался сварить для Блейк кофе. Миссис Марс выглядела неубежденной. — В стакане? — Да. — Вот в чëм твоя проблема, Жон! Нельзя наливать кипяток в такой стакан. Он треснет. — Ах, да... — Он решил, что так будет лучше, даже если он будет выглядеть идиотом. — Это была моя ошибка, миссис Марс. Стаканы треснули, и я их уронил. И осколки зацепили окно. Я заплачу, чтобы стекло заменили, не волнуйтесь. Миссис Марс кивнула. — А она? Блейк молча стояла позади него, держа одну руку на бедре, а другую — скорее всего, с ножом — за спиной. Её серый капюшон всё ещё был надвинут, но бледное лицо и жёлтые глаза внимательно следили за старушкой. — А что я? — спросила она. — Она здесь только потому, что у неё закончился кофе, — сказал он. — Поэтому я и пытался приготовить для неё. — Хм... — Миссис Марс им не поверила. — Я говорила тебе следить за собой, Жон, но это не моё дело. — Она отвернулась. Чудо, что она не заметила повреждений на кухне, но только потому, что Блейк прислонилась, скрывая их. — Будьте осторожны, когда будете убираться. Не порежьтесь. — Да, миссис Марс. — ответила Блейк. — Спасибо, миссис Марс, — добавил Жон, осторожно закрывая за собой дверь. Как только она ушла, он попятился, запирая дверь на случай, если кто-то ещё попытается войти. Всё и так было достаточно сложно. Он посмотрел на Блейк: — Похоже, миссис Марс тебе не доверяет. — Мне мало кто доверяет. Мне не так-то просто слиться с представителями вашего вида. У меня есть тело, но некоторые привычки... — Она пожала плечами. — Ты всегда нервничал рядом со мной. Что-то проявляется, даже если я этого не хочу. В этом была доля правды. В Блейк всегда было что-то такое, что заставляло его нервничать. Что-то, что он не мог определить. Возможно, его инстинкты, как и инстинкты других людей, восставали против неё, чувствуя правду. А может, всё было так, как она говорила, и она просто не вела себя достаточно по-человечески. Что-то неуловимое выдавало в ней нелюдей. Её это, похоже, не беспокоило. С опаской Жон добрался до ванной и открыл дверь. Руби сидела на унитазе, скрестив руки, и хмурилась. Вид у неё был не самый радостный. — Она... ушла. Точнее, мой домовладелец. Блейк по-прежнему здесь. — Он почувствовал необходимость многозначительно посмотреть на её косу. — Почему она до сих пор здесь? Ты же знаешь, кто она. — Ну, я знаю, что она Гримм. — Он вздрогнул, когда глаза Руби сверкнули серебром. — Но я не знаю всего, и не похоже, что я знаю тебя. — Я охотник! — Блейк сказала, что ты такая же, как она. И она назвала тебя «он». — Она лжёт. — Руби быстро проговорила ответ, и когда он не сразу согласился, её глаза сузились. — Что, тебе нужно, чтобы я тебе это доказала? Я не собираюсь этого делать. Янг убьёт тебя, если я это сделаю. — Это не то, что я... — вздохнул Жон. Руби защищалась и перед ним, и перед Блейк. Если она не хотела ему ничего говорить, то и не говорила. Не было смысла настаивать. — Слушай, если я тебя выпущу, ты можешь согласиться не нападать на Блейк? Я не думаю, что она пришла сюда с намерением причинить мне вред. Во всяком случае, не в этот раз. — Тебе не стоит ей доверять, — прошептала Руби. Однако она убрала косу. — Я не знаю, кому доверять в данный момент. — Он не хотел сказать, что это оскорбление, но Руби выглядела обиженной. — Я доверяю тебе, и я... Я не доверяю Блейк, но она могла бы убить меня, если бы захотела. Я был в её власти. — Я всё ещё слышу вас обоих, — отозвалась Блейк из комнаты. — Если вы хотите поговорить в ванной, я могу уйти. Руби нахмурилась и, протиснувшись мимо, вышла из комнаты, чтобы встретиться с Гримм-монстром. Жон догнал её и положил руку на плечо, готовый оттащить её назад, если она попытается достать оружие. К счастью, Блейк оставила своё на кухне. Нож был воткнут в стол. Так что скрыть повреждения будет представлять трудности. Но для начала следовало бы разобраться с демоном в комнате. Или с демонами. — Руби, Блейк не нападала на меня и спасла меня от Гримма до того, как я нашёл тебя. Я не знаю до конца, почему и что происходит, но если бы она хотела моей смерти, я бы уже был мёртв. — Он посмотрел на Блейк. — Почему ты здесь? — Я пришла, чтобы установить мир. Сначала я хотела объяснить тебе, что ты Пробудился, но когда я почувствовала запах твоего возвращения, я поняла... Я думала, что тебя забрали. Поэтому я решила заключить мир. Сейчас ни то, ни другое не имеет значения, но я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред. — И он должен в это поверить? — прошипела Руби. — Он может верить во что хочет. Не тебе решать, маленькая охотница. — Руби вздрогнула от такого обращения. — Кроме того, я живу здесь уже много лет, а ты ни разу не слышала обо мне и не обнаружила. О чём это говорит? — О том, что ты скрытная. Блейк закатила глаза. — Что я не делаю ничего, чтобы привлечь внимание. Я охраняю свои владения, выполняя работу, которую вы провозглашаете своей. Он может остаться здесь, — сказала она, снова обращаясь к нему. — Он будет под моей защитой, пока я живу здесь. — Не верь ей, — прошептала Руби. — Она Гримм. Она убьет тебя, когда ты будешь меньше всего этого ожидать, когда ты ослабишь бдительность. Это единственное, что они делают. Это всё, что они когда-либо делали! — Ты меня едва знаешь, девочка. — Я знаю достаточно! — крикнула Руби. — Я видела, что вы делаете. Я видела, что твой род делает со своими жертвами. — В таком случае ты должна знать, как легко я могла бы убить его, если бы захотела. Он Пробудился много ночей назад, задолго до того, как ты привела его в своё логово. Всё это время он был уязвим. Если бы мне было не всё равно. Руби бросила на неё взгляд. — Ты же не думаешь, что я не расскажу охотникам о твоём местонахождении. — Мне всё равно, что ты сделаешь или не сделаешь. Не моя жизнь в опасности. Убей меня, и ты не только подвергнешь риску всех, кого пошлёшь ко мне, но и Жона. А также всех остальных жителей моих владений. — Блейк шагнула мимо Руби к двери. Она остановилась, и обе девушки оказались щека к щеке. Блейк была спокойна, Руби дрожала. — Подумай об этом, маленькая охотница. Как только Блейк ушла, Руби бросила на него злобный взгляд. — Как ты можешь ей доверять? — А разве я верю? — Он со вздохом сел на кровать. — Но я не собираюсь начинать драку с кем-то — прости, с чем-то — кого я не могу победить. — Она захватила человека... — Она мертва, — подтвердил Жон, заслужив от Руби полный ужаса взгляд. — Блейк сказала мне, что она убила её много лет назад. Это правда, что никто так и не обнаружил её? Она сказала, что я смогу понять, что она не желала зла, по тому, скольких она убила за эти годы. — Я... я не знаю. Озпин может знать, но какое это имеет значение? Она Гримм. Мы должны убить её. — Руби... — А может, и не мы. Ты не боец. Но я могу притащить Янг сюда за полчаса. Мы можем ворваться в её квартиру, убить её и... — Ты вообще себя слушаешь? Штурмовать её квартиру. В середине дня. Тебя арестуют задолго до прибытия к Блейк. И что ты скажешь полиции? Простите, сэр, но на самом деле она демон из другого измерения. Не арестовывайте меня. Лицо Руби стало ярко-красным. — И что же ты предлагаешь нам делать? — Ничего. — Ничего!? Она убийца. Она... — Она уже убила того, кого собиралась. — Его голос был усталым, а тело — ещё более усталым. Всё удовольствие, которое он получил от дня, проведённого с Реном и Норой, к этому моменту было смыто. — Я поговорю с Озпином, — пообещал он, — но это всё, что я сделаю. Я не собираюсь затевать с ней драку, и меня не будет рядом, если ты собираешься это сделать. — А как же тело человека, которое она забрала? — Мертва. — Он пожал плечами. — Поверь, мне это не нравится, но я мало что могу с этим поделать. — Он вздохнул и поднёс обе руки к лицу. — Руби, она сказала, что кто-то с её стороны охотится за моей душой. Руби ахнула. Её рука поднялась, чтобы прикрыть рот, а в глазах — все ещё неестественного серебристого цвета — сверкнул ужас, только немного слишком личный. — Ты что-то знаешь... — Н-нет, не знаю. — Руби покачала головой. — Но, может быть, мы могли бы спросить у Озпина? Жон встал. Сам того не желая, он направился к ней, прижимая маленькую девочку к стене. — Нет. Ты что-то знаешь. Моя душа... Я не хочу так умирать, Руби. Если ты что-то знаешь, ты должна мне сказать. — Я ничего не знаю! — Руби, пожалуйста! — Мне нужно поговорить с Озпином, — сказала она. Прежде чем он успел остановить её, она превратилась в лепестки перед ним, пролетела мимо его тела и сформировалась с другой стороны. Одним прыжком она выскочила из разбитого окна и унеслась прочь. — И что же мне делать? Жон снова опустился на кровать. Руби что-то знала, это было очевидно. Блейк тоже, но ни та, ни другая не давали ему ответов. По крайней мере, с Блейк он мог понять, что она не заботится о его душе и безопасности. Руби должна была быть другой. У неё были такие же глаза, как у Блейк, значит, и она была такой же. Гримм или что-то в этом роде. Это было не похоже на правду, но трудно было думать о ней как об обычной девушке, когда она размахивала косой или превращалась в лепестки цветов. Она была таким же нечеловеком, как и Блейк, а может, и сильнее. Доверял ли он кому-то из них? Только Руби? Только Блейк? Обеим? Ни той, ни другой? Озпин и Руби были добры к нему, но и Ребекка тоже, и гораздо дольше. Она присматривала за ним несколько месяцев, позволяла ему пользоваться своим кабинетом, прислушивалась к его проблемам. А потом она пошла и попыталась принести его в жертву словно непорочную деву. После этого доверять окружающим стало не так легко.

/-/

— Вам здесь будет хорошо, Вайс, — сказала одна из горничных. — В Вейле не так многолюдно, как в Нью-Йорке, но в этом есть своё очарование. Вот увидишь. — Полагаю, так и будет. — Вайс старательно избегала смотреть в глаза женщине. Если бы она это сделала, то увидела бы жалость в её глазах. Они считали её сумасшедшей. Помешанной или, как мог бы сказать её старый наставник, дьяволом. Иногда Вайс казалось, что так оно и есть. — Я могу проводить вас в вашу комнату, если хотите. Или, может быть, вы хотите что-нибудь поесть? Ей хотелось бы, чтобы женщина перестала разговаривать с ней, как с ребёнком или больным человеком, которому требуется постоянный мягкий тон. Так разговаривают с ребёнком или инвалидом. Если честно, макияж, который она наносила, не мог полностью скрыть мешки под глазами. Она спала во время полета — редкое удовольствие, но, по её мнению, наиболее безопасное. Они не могли достать её на высоте десяти километров в воздухе. Тем не менее её тело не восстановилось и после сна. Глаза были опухшими, под ними виднелись мешки. — Моей комнаты будет достаточно, — сказала она, понимая, что молчание — это ожидание ответа. — Спасибо. Вы проследите за доставкой моих вещей? — Конечно. Ваш отец... — Я не желаю ничего слышать о моём отце, спасибо. — Конечно. — Горничная поморщилась. — Тем временем вас записали в местную школу. Однако нам было велено разрешить вам не посещать её, если вы почувствуете себя плохо. Преподаватели были поставлены в известность о ваших... гм... — Моих особых обстоятельствах? — усмехнулась Вайс. — Да. — Спасибо, Кассандра. Мою комнату, пожалуйста. Я бы хотела отдохнуть. Она не знала этих людей, не совсем. Вайс также не знала и этот дом. Купленный её отцом по прихоти, как инвестиция, он был меньше, чем тот, к которому она привыкла. Приличных размеров трёхэтажный таунхаус с высокими окнами в каком-то английском стиле, эдвардианском, подумала она. Декор был нейтральным во всех отношениях: кремовые стены, бежевые плинтуса, белый потолок. Полы и ковры иногда давали ощущение тепла, но бледно-серая или белая мебель отнимала его. Создавалось ощущение дома, в котором никогда не жили. Дома, который никогда не был домом. Не то чтобы Нью-Йорк был таким, но там у неё хотя бы были друзья. Люди, которых она знала. Не то чтобы они остались со мной, когда узнали, что я вижу. Они не поверили ей. Так же, как не верил её отец. Даже Винтер... Нет. Она не стала об этом думать. Вайс отвернулась и пошла за Кассандрой, делая вид, что слушает, как та объясняет назначение каждой комнаты. Она узнает о них позже, когда будет бродить по ним, так что сейчас всё это было бесполезно. Остальные служанки поспешили за её чемоданами, не замечая, что Вайс сжимает пальцы под белой блузкой, пряча нож за поясом. Прикосновение к рукоятке помогло ей успокоиться, хотя, если бы они узнали, это произвело бы на них обратный эффект. Тем не менее она точно не собиралась ложиться спать без оружия. — Это ваша комната, — сказала Кассандра. — Являлась главной спальней, и должна была принадлежать вашему отцу, но, учитывая предвыборную кампанию и всё остальное, он не собирается приезжать сюда в ближайшее время. Мы подумали, что вам понравится свободное пространство. Определённо нет, но, тем не менее, это был жест заботы. — Спасибо. Комната была такой же неиспользуемой, как и все остальные. Большая кровать, на которой никто не спал, огромные окна со струящимися шторами, выходящие на балкон, с которого открывался вид на улицу внизу. Вейл был оживлённым, но по сравнению с Нью-Йорком мог показаться пустынным. Мимо проезжали машины, но звук был приглушённым. Вдоль задней стены находилась дверь, ведущая в ванную комнату. Рядом с ней, встроенная в ту же стену, гардеробная. Напротив двуспальной кровати с белоснежными простынями стоял комод, а у пола — маленькая изящная прикроватная тумбочка из мрамора, на которой стояла ваза с цветами. Она была наполнена благоухающими лилиями. Вайс обратила на неё внимание скорее из-за стеклянной вазы, из которой могли бы получиться удивительно острые инструменты, если она потеряет свой нож. И, конечно же, из-за звука, который та издаст, если разобьется. Звук, который преследовал её во сне и наяву вот уже почти три недели. Пока его не было, но она не смела надеяться, что звук разбивающегося стекла ушёл навсегда. Как же так получилось? Раньше я никогда не была такой... — Вам нравится, мисс Шни? — Да. Спасибо. — Она сделала глубокий вдох и выдохнула. — Вы и все здесь хорошо поработали. Я вам благодарна. Женщина улыбнулась. — Спасибо. Если вам что-нибудь понадобится, хоть что-нибудь... — Я позову вас. — Да. — Женщина поклонилась и отступила. Однако у двери она остановилась. — Э-э, мисс Шни... Вайс вздохнула. — Да? — Это... Ваш отец... он договорился, чтобы к вам приехал врач. Он прибудет сегодня вечером, через полтора часа. — Женщина сделала паузу, когда руки Вайс напряглись. Её глаза зажмурились. — Я знаю, что вы, возможно, не готовы к этому, мисс Шни, но ваш отец... он сказал, что у вас нет выбора. Или у них, как казалось Кассандре. Вайс боролась со своим гневом. Боролась и проиграла. Но она отказалась становиться своим отцом, отказалась набрасываться на тех, кто не заслуживал её гнева. — Спасибо, что сообщили мне. Вы можете отправить его ко мне, когда он прибудет. — Обязательно. Добро пожаловать в Вейл, мисс Шни. Вайс смотрела в окно, когда за ней закрылась дверь. В отражении стекла она увидела собственное лицо. Когда-то она была красивой. Идеально ухоженная, презентабельная и гордая этим фактом. Теперь же её кожа обветрилась, а в глазах застыли слезы. Она выглядела жалкой. Безумной, несчастной. — Добро пожаловать в Вейл, — прошептала она. — Вероятно, это моё последнее пристанище...

/-/

Снова стало темно. Тьма распространялась во все стороны, окрашиваясь в тёмно-синий цвет по краям его зрения. Вода. Он был под водой. Но ощущения не было. Вода не была ни мокрой, ни холодной. Более того, он вообще не чувствовал её на своей коже, даже если его тело всё ещё находилось в ней. Экспериментируя, он помахал руками и обнаружил, что плывет сквозь неё. Сопротивление было, но не более того. По какой-то причине тот факт, что он находился глубоко под водой, не пугал его. Его не охватила паника. Он не дышал — задерживал дыхание, — но лёгкие совсем не болели. Казалось, что ему не нужно дышать, что это не имеет значения. Мягкое течение подхватило его. Он слегка пошевелился, но оно не было сильным. Оно вело вниз, вниз, в черноту далеко внизу. Здесь не было ни морского дна, ни рифов, ни даже ориентиров. Только пустой океан во всех направлениях, но темнее внизу и светлее вверху. Не задумываясь, он последовал за течением, позволяя ему тянуть себя вниз, и даже начал бить ногами, чтобы быстрее добраться до места. Риска утонуть не было, это он знал точно, так какой смысл плыть вверх? К чему такая спешка? Нужно было плыть глубже. Это было правильное чувство. Кап-кап Казалось, он плыл часами. Вниз и вниз, ни разу не сделав вдох, ни разу не почувствовав, что должен это сделать. Вода вокруг него становилась всё темнее и темнее, а солнечные лучи слабели, не в силах пробиться так глубоко. И всё же дно океана ускользало от него. Здесь не было никакой морской жизни, ни рыб, ни даже намека на цвет, который мог бы разбавить полуночную синеву воды. Невероятно прозрачная, даже при таком скудном освещении, она простиралась во все стороны. Почему он опять спускается вниз? Кап-кап О... Всё верно. Он должен был. Приходилось... Кап — Всплеск Он сжал голову руками, когда на него нахлынула новая волна чего-то. Белый шум, головная боль, гул, который грозил утопить его сильнее, чем океан. Через секунду всё прошло, но на мгновение ощущение было таким сильным, словно его сбил грузовик. Сердце бешено колотилось, словно в любой момент могло разорваться. Кап-кап Г-глубже. Он должен был погрузиться глубже. И быстрее. Почему быстрее? Он не знал. Единственное, что он знал, — это то, что его руки и ноги двигались, толкали и тянули его тело дальше вниз, к темноте, которая почему-то выглядела привлекательной. Безопасной. Если он доберётся до темноты, то сможет спрятаться. Быть в безопасности. Быть... Всплеск Г-г-гх... Его глаза закрылись. Изо рта вырвались пузырьки. Всё его тело покачивалось в воде, застывая, когда шум снова обрушился на него. Он пронёсся по всему телу, заставляя кожу вибрировать как бешеная. Казалось, что она может рассыпаться от напряжения. Что он может разбиться. Что-то вдалеке привлекло его внимание. Потому что это было единственное, что находилось не только вдалеке, но и вообще существовало. Тусклый жёлтый свет. Большой. Круглый. Сияющий. Он напоминал свет автомобильных фар в густом тумане, проникающий так далеко, что в него можно было смотреть и не ослепнуть. От него даже исходил луч — конический свет, слабо освещавший темноту. Кап-кап Оно... шевелилось? Движение из стороны в сторону, невероятно медленное и в то же время плавное. Блики туманного света на полсекунды охватили его. Когда это произошло, его тело задергалось. Глаза выпучились. Боль почти не проходила. Что-то... Что-то было не так. Кап-кап Его сердце бешено колотилось. Кап-кап Его сердцебиение было... другим... Кап-кап Что-то, что-то внутри него сдалось. Кап — Всплеск Свет мгновенно сфокусировался на нём, с внезапной поспешностью пронёсся сквозь воду и обрушился на него, парализовав его. Звук врезался ему в голову, задушив тело. Второй свет промелькнул в воде на краю зрения. Две жёлтые сферы, два света. За ними тоже была тьма, видимая только из-за света перед ними. Большой. Огромный. Такой большой. Такой огромный. Такой яркий. Такая... такая... боль... Всплеск — Всплеск — Всплеск Его губы двигались, почти не контролируя себя. Формируя слова, даже если они были бесполезны так глубоко под водой. И всё же слова — слова, прошептанные его собственным голосом, — донеслись до его ушей. Голос был чужим, даже если и принадлежал ему. Он не узнавал его. Вода вокруг него завибрировала, нагрелась. Кожа Жона вскипала. "Я тебя вижу". Ближе. Ближе. Яркий. Большой. Ужасный. Пузыри. Красные пузыри. Кровь. Жужжание. Звук. Боль. Угрожающая... непреодолимая... БЗЗЗЗЗЗ!

/-/

БЗЗЗЗЗЗ! Глаза Жона распахнулись. Его тело рывком поднялось, лёгкие задыхались от воздуха, в котором он не нуждался — слишком много, слишком неожиданно, и он подавился им. Он перекатился на бок и закашлялся, пытаясь прочистить дыхательные пути. Рядом с его головой, на комоде, сердито жужжал будильник, который он завёл. Его сердце по-прежнему колотилось. В ушах стоял ровный стук. Сглотнув, Жон задрожал — и от страха, и от холода снаружи. Окно, в которое влетела Руби, всё ещё было разбито, осколки валялись на полу. С ними придётся разбираться завтра, потому что вдалеке виднелось солнце, садящееся за здания. Уже почти наступили сумерки. Дерьмо. Перекинув ноги через край кровати, Жон встал и бросился к стойке, прихватив ключи, бумажник и телефон. Напоследок он прихватил и домашнее задание на понедельник. Возможно, его удастся сделать в перерыве между лечением в Маяке. Сверившись с часами, он выругался, увидев, что уже 7:45. Гриммы скоро выйдут. Не настолько скоро, чтобы ему пришлось обращаться к Блейк за защитой, но достаточно скоро, чтобы ему снова пришлось ловить такси. По крайней мере, на этот раз он знал, куда ехать. Выбежав за дверь и закрыв её за собой, Жон добежал до конца балкона и спустился по лестнице перепрыгивая ступеньки. Он успел спуститься вниз, как оттуда вышла миссис Марс, и ему пришлось улыбнуться, чтобы она не подумала чего-нибудь плохого. — О, Жон, собираешься на одну из своих пробежек? — А, эм, да. Вы хотите, чтобы я снова захватил письмо? — Ты милый. Не в этот раз, спасибо. Но тебе не стоит выходить на улицу в холодную погоду сразу после душа. Ты простудишься на холоде. Жон сделал паузу. — Душ? — Твои волосы, милый, — сказала старушка, указывая на свои. — Они мокрые. Любопытствуя, Жон поднял руку и обнаружил, что так оно и есть. Они были не просто влажными от пота, а капающими, словно он вышел из душа и лишь бегло вытер голову полотенцем. Он поднёс мокрую руку к лицу. Его глаза расширились. — Ладно, я учту это в следующий раз. — Постарайся, Жон. Спокойной ночи. — И вам, — сказал он, расмеявшись. Его голос был натянутым, паническим. Кошмар ещё не наступил, так что его душа в другом мире была в безопасности, по крайней мере, так утверждала Блейк. У него было время, чтобы попытаться найти решение, и, возможно, у Озпина найдётся что-нибудь подходящее. А пока он был в безопасности. Он должен был быть в безопасности. Но от его рук и волос исходил запах солёной воды.