Перепутья. Книга первая: Нулевой километр

      Ворон зябко нахохлился – всё-таки он не любил осень! Хотя казалось бы – для такого как он, старого мрачного пернатого, которого из-за неприветливого вида и черного оперения всегда считали вестником смерти, осень – самая подходящая пора. Именно осенью, на человеческий праздник Хэллоуин, он видел множество похожих на себя изображений: вырезанных из бумаги, отлитых их пластика… Даже на коробочках с его любимой картошкой-фри, которую иногда удавалось находить оставленной на столах у кафе, тоже красовались черные клювастые силуэты.       Ворон только усмехался про себя–вот же любят его брата на этот мрачный праздник! Хотя в чем-то люди были правы – за вороном, конкретно этим вороном, действительно всю жизнь следовали печаль, утраты и смерть.       Черноклювый повел плечами. Он знал, что на том участке крыльев, что ближе всего к спине, перья пусть и отросли после пожара, но всё же были не такими крепкими и насыщенно-смоляными, как остальное оперение. После того, что случилось с его домом, с его гнездом, с его женой… ему бы озлобиться на людей, поселиться как можно дальше от них, но ворон был умной птицей, даже иногда чересчур умной – он понимал, что в трагедии виноваты не сколько люди, сколько он сам.       Ведь именно он не смог убедить свою самочку улететь из опасного участка леса, бросить их гнездо и перебраться в более спокойное и уединенное место. Он видел, как люди вырубали лес, как готовили место под пашню – и понимал, что однажды произойдет что-то плохое… Но так и не сумел, при всём его уме и прозорливости, спасти ту, кого любил… Доказать ей, что там становится опасно.       Люди не виноваты в том, что им нужно место. В том, что их города разрастаются. В том, что лес под пашню иногда надо выжигать огнём…       С тех пор ворон возненавидел запах гари – но не людей.       Сильный порыв холодного октябрьского ветра качнул ветку, на которой примостился пернатый. Он нахохлился еще сильнее и еще недовольнее. Впереди была долгая неприветливая зима, но за своё выживание и пропитание ворон был спокоен – в городе, пусть и таком небольшом, как этот, всегда найдется, чем поживиться. Особенно тем, у кого есть крылья, цепкие когтистые лапы, крепкий длинный клюв и незаурядная сообразительность.       Однако поселился ворон в городе не только из-за постоянного наличия легкой добычи – чтобы выжить в лесу, нужно хорошее прочное гнездо. А его он строить не хотел. Не из-за лени, конечно, нет! Просто воспоминания о доме, об уютном гнездышке, которое они создавали с женой, были так мучительны, что жить в новом хорошем гнезде… он просто не смог бы. Да, у ворона было укромное место, где он мог переждать особенно лютую непогоду или просто немного отдохнуть, но всё же… всё же это был не Дом.       Вить гнездо для одного себя… каждый раз возвращаться в переплетение веток и травинок – где пусто, где никого нет… Это выше его сил. Пусть лучше так – скитаться, менять места, не привязываясь к ним, не привязываясь ни к кому.       Ворон мотнул головой куда-то влево, отгоняя невеселые мысли – он прекрасно знал, что по натуре своей был пессимистом, но сейчас погружаться в тоску, когда вокруг и так очень серый, промозглый и неприятный день – ну зачем? Лучше полететь к ближайшей бургерной – вдруг ему повезет, и кто-то забыл на столике или обронил пару брусочков его любимой золотистой картошки. Тогда день точно станет чуть радостнее. Определенно.       

* * *

      Маленькая птичка почти ничего не боялась. Даже котов! Не потому что была сильной, очень быстрой или неуязвимой – нет. Просто она всегда верила в лучший исход. В то, что завтра будет тепло, в то, что она найдет вкусные ягодки или зернышки, в то, что у нее непременно, обязательно всё будет хорошо!       И даже когда погода не радовала, когда ее по крылышкам бил ледяной дождь, а вместо ягод и зернышек на ее пути попадались только объедки и шелуха, она всё равно не унывала. У нее было хорошее теплое гнездо, где птичка старалась хранить хоть немного запасов. Так что зернышко-другое у нее всегда находилось, и даже самый печальный день становился не таким уж и плохим!       А еще вокруг всегда были хорошие люди и хорошие животные. Да, были и те, кто нападали на нее – вон однажды ее чуть не загрызли дворовые коты! Но среди них внезапно появился тот, кто с шипением и свирепым рычанием отогнал от нее остальных и почему-то не съел ее, а позволил улететь. Почему? Наверное, потому, что он был хорошим! И он стал ее другом – хотя поначалу птичка его немного боялась, но всё же не могла не прилетать. Не могла не приносить своему спасителю те крохи еды, что добывала сама. Она прекрасно знала, что кошки не едят зернышки и ягоды, потому старалась прилетать с более серьезной добычей – с кусочками хлеба от гамбургеров, на которых оставалось немного ароматного соуса, с длинными макаронинами, которые были похожи на белых червячков и назывались смешным словом «спагетти»…       Кот ел. Сначала принюхивался, потом ел. А птичка с каждым визитом смелела всё больше и больше. И теперь, по прошествии нескольких месяцев с момента их знакомства, она могла безбоязненно прыгать рядом, весело щебетать о чем-то своём, о птичьем, и даже баловаться – играть с ним, безболезненно подергивать его за хвост и уши, иногда выщипывая, как ей казалось, лишние пучки шерсти. Кот никак не реагировал, не шипел – поэтому она понимала, что ему ни капельки не больно! Птичка очень не хотела причинить ему боль, а потому следила за его реакцией, но каждый раз он только прикрывал глаза, словно жмурился. Но никогда ее не отгонял.       И птица понимала, что он даже рад ее обществу – пусть кот никогда об этом не говорил. Он вообще редкоговорил – и никогда не мурчал на своем кошачьем языке. Но птичка все равно знала, что он очень хороший. Потому что иначе быть не могло!       И поэтому маленькая птичка с серо-бежевыми перышками ничего не боялась – ведь вокруг нее всё хорошо! И все вокруг хорошие!       И даже сегодня, когда ледяной ветер так и норовил сбить ее с тонких веток, она не унывала. Только что ей удалось склевать целых четыре тыквенных семечки – как же хорошо, что у людей есть праздник, на который они вырезают фонари из тыкв – а всю вкусную мякоть, особенно сладкие семечки, выбрасывают! И птицам, маленьким, таким как она – остается только находить нужные места.       Обычно у мусорных баков очень много конкурентов и водятся коты и крысы, потому птичка придумала немного другой способ добывать семечки – она была достаточно смелой, чтобы забираться в тыквенные фонари! Других птиц пугали свечи внутри них, а еще больше – страшные оскалы вырезанных на тыквах жутких зубастых лиц, но этой птичке всё было нипочем! Она была достаточно умной, чтобы понимать – они не настоящие, не живые. Они не причинят вред. А вот семечки, которые могли остаться в результате не очень тщательной очистки, были вполне себе настоящими!       Птичка, можно сказать, нашла свою «кормушку» на осенние праздники. Чему, опять же, была очень рада и горда собой!       Именно радость переполняла ее сейчас – под порывами холодного ветра, под мелким моросящим серым дождем. Она была сыта, ее ждало уютное гнездышко, ее друг-кот был в добром здравии, она сегодня успела залететь к нему и проверить – так что еще нужно для счастья?       Птичка перепрыгнула на ветку чуть ниже и чуть толще, чтобы ее не так сильно раскачивал ветер. Лететь в гнездо пока не стоило – уж больно далеко, а ее крылышки всё же очень малы для противостояния таким порывам. Она спряталась от ветра и дождя, присев на ветку поближе к стволу дерева и… зажмурилась от удовольствия – как же всё было хорошо! Так хорошо, что просто хочется петь!       Ну а кто, собственно, ей мешает? Тем болеет такой ветер – ее вряд ли кто-то услышит, она может чирикать, сколько хочет, в свое удовольствие!       Перьевой нахохлившийся шарик вдруг встрепенулся, слегка расправил серебристые крылышки и… звонко запел.       

* * *

      Сначала ворон подумал, что ему померещилось: ну кто будет петь в такую погоду? Наверное, это опять звуки из человеческого говорящего ящика, телевизора, или ящика поменьше, магнитофона… Но нет – чернокрылый прислушался и понял, что поет именно настоящая, живая птица. Причём где-то рядом, вроде бы на соседнем дереве… Или даже – на этом?       Он завертел головой и довольно быстро нашел источник звука – маленькая серебристо-бежевая птичка, что устроилась на ветке гораздо ниже него. Она тоже спасалась от холодного ветра, как и ворон, но при этом еще и… пела? Зачем? Почему?       Чернокрылый огляделся – да нет, всё та же промозглая серая погода, без единого проблеска солнца. И ветер носит не яркие красивые листья, а мусор и грязно-коричневую, уже давно отжившую листву… Ну и чему тут радоваться? О чем тут петь?       Ворон наклонил голову влево, рассматривая птичку – да ничего особенного, мелкая пичужка, таких много. Странная слегка, но ему-то какое дело? Ну поёт, ну что в этом особенного?       Да вот именно что – всё. Он ни разу не встречал таких птичек. Таких… странных во всём. Даже…немного загадочных, что ли?       За своими размышлениями ворон не замечал ни непогоды, ни ледяного ветра. А вот птичка вполне замечала - она была не такой большой, как старый ворон, и лапки её были не такие крепкие, поэтому особенно сильный порыв ветра чуть не сорвал её с ветки как бежевый листик... Тогда она зябко нахохлилась, встряхнула маленькими крылышками и все же прекратила петь. Она огляделась, но ворона не увидела - или же просто не обратила внимания. Птичка коротко звонко чипнула и быстро вспорхнула с дерева, полете куда-то по своим птичьи делам. А ворон...       Ворон зачем-то полетел за ней следом.       

***

      Чернокрылый не любил слово и понятие "следить", когда дело касалось не добычи - но именно это он делал уже несколько дней. Он следил за птичкой. Маленький перьевой шарик стал для него загадкой. За все это время он так и не понял, что же это за птица. Хотя сумел разглядеть её довольно близко - ворон не подлетал вплотную, конечно, чтобы не испугать птичку, он держал приличную, можно даже сказать - уважительную и вежливую - дистанцию, но всё же пару раз смог оказаться на расстоянии, достаточном для изучения.       Да, он изучал птичку. Ее внешность, ее повадки… Даже ее привычки. И с каждым днем, с каждым часом вопросов у него становилось всё больше и больше. И это ему чрезвычайно нравилось!       Наблюдая за тем, как бежевая птичка бесстрашно добывает семечки из тыквенных фонарей, что так пугают других птиц, он сам не замечал, как довольно кивает ее действиям – молодец! Такой выход для себя нашла! Просто маленькая умница! Ворон уже давно понял, что пичужка не то, что не глупая, а очень и очень умная и крайне смелая.       Узнавать ее, пытаться понять – пусть и находясь на расстоянии – было для иссиня-черного пернатого огромным наслаждением! Он понял, что уже давно ничем и никем так сильно не интересовался, даже лучше сказать – не увлекался. Да, он увлекся птичкой – пусть и не понял таки, кем она была? Соловьем? Синичкой? Странным воробушком?..       Да и какое это имело значение? Будь она хоть помесью куропатки, дятла и рябчика – если маленькая заставляла его чувствовать себя живым снова – то какая разница?       Именно так. Он снова чувствовал себя живым – едва ли не впервые с того лесного пожара, который отнял у него и дом, и любимую жену в одночасье… С тех пор как ворон поселился в городе, он, конечно, испытывал интерес к человеческим изобретениям, механизмам. Он прекрасно приспособился к жизни с людьми, потому что быстро понял законы города и сообразил, как справляться со многими препятствиями – научился открывать консервные банки, щеколды, кое-какие ручки… Ему было интересно узнавать новое, учиться – но тут… Тут было нечто иное. Он узнавал птичку, живое существо, живую загадку… Маленькую прекрасную загадку.       Стыдно признаться – но он и правда следил за ней. Возможно, она даже его замечала, но не подавала вида. Или правда не обращала внимания. В любом случае – птичка ворона не боялась. А он с каждым днем подлетал всё ближе и ближе… Он изучал ее: что она делает, куда летает, как добывает себе еду… И даже – где живет. Чернокрылый пару раз подлетал к ее гнезду – не очень близко, но всё же. Маленькое, очень уютное, как и сама птичка… Один раз она принесла в свой домик небольшой пучок серой кошачьей шерсти – несколько таких же пучков уже торчали между заботливо переплетенных веточек.       Интересно, где она их берет?.. Наверное, нашла место, где обычно устраивают яростные драки дворовые коты – вот и подбирает после них. Ну не дружит же она с каким-нибудь котом, который позволяет ей выдергивать у себя пучки меха!       

***

             В тот день он наткнулся на нее совершенно случайно. Ворон полетал мимо большого дома на окраине города – в этом доме всегда горел свет, было много окон и целых два этажа всего лишь для нескольких жильцов. Накануне в этом доме была большая вечеринка, люди вели себя очень странно – одевались в яркие костюмы, громко смеялись, кричали что-то про сладости и гадости… Ворон только закатывал глаза – странные существа эти бескрылые…       Он старался держаться подальше от таких шумных сборищ, но после человеческих праздников обычно оставалась масса еды, которую выбрасывали почти нетронутой. А возле этого дома – и подавно!       Его взгляд привлек задний двор, на который с утра после вечеринки выставили коробки с уже явно ненужными вещами. Ворон сделал ленивый круг над двором и вдруг увидел ее! Птичку! Бежевый, едва приметный перьевой шарик прыгал возле одной из коробок. Если бы она не прыгала так рьяно, он бы ее и не разглядел.       Ворон спикировал на ветку дерева, что росло во дворе у самого дома. Птичка его не замечала. А вот он прекрасно видел ее и что она делала.       Коробка, которая привлекла внимание пичужки, была плотно закрыта массивной крышкой. Кажется, люди называли такие ящики «шкатулками». Из-под крышки торчал длинный отрез ткани. Ворон не раз и не два видел такие на очень серьезных людях в костюмах. Такие полоски плотной ткани они носили прямо на шее, на груди. И, вроде бы, это называлось «галстук». Но он мог ошибаться. Ворон иногда все же путался в человеческих словах.       Этот галстук был оборван и явно уже ни для чего не годился людям, потому они и выкинули его вместе со старой шкатулкой, видимо, случайно прижав крышкой. Птичка, вцепившись маленьким клювиком в один край галстука, изо всех сил тащила его на себя, пытаясь высвободить из плена массивной крышки. Такой отрез ткани пришелся бы очень кстати для ее гнезда – он хорошо бы укрепил и утеплил его… Наверное, именно поэтому птичка не желала его тут оставлять. Видно было, что она уже устала бороться с непокорной шкатулкой, но и отступить не могла.       Ворон усмехнулся про себя – всё-таки маленькая пичужка была не настолько сообразительной, как он о ней думал: сбоку на большой шкатулке он сразу заприметил крючок-защелку. Если ее отомкнуть, то и крышка откроется без труда. Ничего, сейчас он подлетит – и как герой спасет несообразительную маленькую…       Громкое нетерпеливое щебетание прервало его самодовольные размышления. Птичка, подняв крохотную круглую головку прямо на него, смотрела на ворона блестящими бусинками глаз и щебетала, подзывая к себе. Чернокрылый на миг опешил – она его видит, не боится и зовет?! – но тут же слетел к ней, клацнув мощными когтями о каменную дорожку у крыльца дома, на которое были выставлены старые вещи.       Бежевый шарик запрыгал возле шкатулки, кивая ворону – мол, помоги! Ворон насмешливо наклонил голову влево, уже собираясь продемонстрировать птичке силу интеллекта, как вдруг… Птичка сама подлетела к защелке! Она несколько раз уверенно ударила по ней клювиком, но та не поддалась ни на миллиметр. Тогда пичужка нетерпеливо взглянула на ворона – ну давай, помогай! Чего стоишь?!       И мотнула головкой в сторону крючка-защелки.       Сказать, что ворон опешил – не сказать ничего. Вот тебе и «не настолько сообразительная»! Птичка уже давно увидела этот механизм, поняла его, просто у нее банально не хватило силенок откинуть крючок – его заклинило, шкатулка-то старая. Но маленькая пернатая решила эту задачку еще до прилета ворона! Без чьей-либо помощи!       Просто маленькому клювику не хватило сил…       Один точный прицельный удар крепким вороновым клювом решил вопрос.       Довольная птенечка без труда вытянула галстук, скорее его половину, с рваным краем из-под приоткрывшейся крышки. А после, немного распушив лапкой нитки и придирчиво осмотрев ткань, благодарно чирикнула пернатому товарищу, подхватила добычу в клювик и быстро упорхнула… Оставив ворона в недоумении и… немом восторге.              

* * *

      На следующий день птичка сама его нашла. Принесла пучок из трех огненно-ярких ягодок рябины. И где она только нашла их в конце октября?! Удивительная птица!       Это, без сомнения, была благодарность за вчерашнюю помощь. Но самой лучшей благодарностью и наградой для ворона было… общение с ней. С тех пор он уже не прятался от птички. Не наблюдал за ней издалека. С тех пор они… начали проводить время вместе.       И ворон… ворон стал чувствовать, что в нем с каждым днем, с каждой новой встречей нарастает забытое чувство – тепло.       Которое, как ни странно, зародилось в его груди в тот самый холодный осенний день.       В день, когда он услышал пение одной странной маленькой птички.       Маленькой, умной птички.       Его птички…       Его? Автор главы: Tae_Nerr