Охота на Аспида

В этом мире каждый человек не столько творец, сколько его предвестие. Люди несут в себе пророчество будущего.

Ральф Уолдо Эмерсон

Американский эссеист, поэт, философ, пастор, общественный деятель

1803–1882

— Я потерял пять солдат, и ради чего?! — Урос Костич отчаянно сжал кулаки, не зная, куда деть переполнявшее его бешенство. Его шаги эхом отдавались в кабинете, пока он нервно мерил его из стороны в сторону. Его лицо, обычно бледное, теперь исказилось от злости и бессилия. Тонкие пальцы дрожали, а в глазах горело отчаяние. — Моя карьера... моя жизнь разрушены! — голос дрожал, срываясь на крик. — Как я теперь посмотрю в глаза начальству? Он остановился, ухватившись за край дубового стола, словно пытаясь найти хоть какую-то опору. Сжимая челюсти, он вспомнил, как всего сутки назад, полный самоуверенности, отправил сообщение в Министерство. Он осторожно избегал упоминания настоящей цели рейда — Кроатон, магический город, скрытый от мира. Официально миссия была описана как борьба с контрабандистами. Но все понимали: если бы Уросу удалось прорваться в Кроатон и уничтожить защиту города, он стал бы героем. Однако вместо триумфа он вернулся опустошённым. — Вы же говорили, что у них не хватит сил противиться Министерству, — выдавил он, наконец, обернувшись к мужчине, который всё это время молча наблюдал за ним. Арест сидел в тени, лениво откинувшись в кожаном кресле. На его лице играла легкая, едва заметная усмешка. Хрустальные запонки в виде бабочек блестели в свете лампы, а длинные пальцы в перчатках мягко постукивали по подлокотнику. — Я сказал, что у Министерства будет шанс, — лениво протянул он, ни на секунду не поднимая взгляда. — Впервые за последние сто лет приблизиться к границам Кроатона. Но вы, как всегда, облажались. Он зевнул, прикрывая рот ладонью в мягкой кожаной перчатки, и добавил, словно бы между делом: — Права была моя сестрица, утверждая, что вы становитесь только слабее. Знаете, те, кто был до вас, сумели пробиться в город. Их, конечно, вздёрнули на стенах Храма, но они хотя бы показали дерзость. Урос зарычал от раздражения, кулаки дрожали, как будто готовые взорваться. — Ты что, издеваешься надо мной? — он метнул в Ареста полный ярости взгляд. Тот, однако, не обратил внимания. Он неспешно поднялся, опираясь на тонкую серебряную трость, и подошел ближе. — Знаешь, Урос, я дам тебе ещё один шанс, — сказал он мягко, почти ласково. — Завтра на рассвете ты отправишься в назначенное мной место. Там ты встретишь тех, на кого охотишься. — Ты думаешь, я стану подставлять своих людей ради тебя?! — Костич сорвался. Его магия, подчиняющая тени, разлилась по кабинету. Они стали ползти по стенам и потолку, превращаясь в жуткие фигуры. — Ради ублюдка Долохова и его белобрысой шлюхи?! Но он даже не успел осознать, что произошло. В одно мгновение его прижали к стене. Серебристая трость Ареста полетела на пол, а одна из его перчаток сжала горло Уроса. — Никогда… слышишь, никогда не смей так говорить о ней, — произнес Арест тихо, но каждое его слово звучало как удар молнии. Его лицо оставалось безмятежным, как маска, но сила его рук была чудовищной. Урос пытался сопротивляться, но магия, на которую он полагался, оказалась бесполезной. — Она — моё дитя, — продолжил Арест, сжимая горло сильнее. — А ты — ничтожество, даже смотреть на неё не имеешь права. Когда дыхание Уроса почти оборвалось, Арест отпустил его. Тот рухнул на пол, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. — Ровно в полночь ты получишь координаты, — бросил Арест, подняв свою трость с пола. — Надеюсь, в следующий раз ты не опозоришься. Не оборачиваясь, он направился к двери, постукивая тростью о пол. В его движениях чувствовалась грация и абсолютная уверенность в своей правоте. А Костич, оставшись один, остался сидеть на полу, проклиная себя, свою слабость и этот проклятый город, который стоил ему всего.

***

Антонин вошёл в кабинет, прикрыв за собой тяжёлую дубовую дверь, которая с глухим стуком встала на место. Ровена сидела за столом, медленно вращая чашку с кофе в ладонях. Её лицо казалось ещё бледнее, чем обычно; кожа почти сливалась с белоснежными стенами комнаты. Только яркие зелёные глаза выделялись на этом фоне, сверля взглядом пустоту перед собой. У камина сидел Том. Он, казалось, не замечал происходящего, полностью сосредоточившись на слабой розовой метке на внутренней стороне своей руки. Его пальцы медленно скользили по ней, как будто он пытался разгадать скрытую тайну. — Проходи, садись, Антонин, — голос Ровены нарушил тягучую тишину. Она указала на стул напротив себя. Антонин, не торопясь, опустился на предложенное место и положил на стол кожаную папку с грифом Министерства Магии. — Это срочно. Мой человек сообщил, что рейдом на Кроатон командовал Урос Костич. Здесь всё описано, — он говорил ровно, но по выражению лица было видно, что новости его тревожат. Ровена открыла папку и сосредоточенно пробежала взглядом по тексту. Её брови медленно сдвинулись. Том, заметив это, отвёл взгляд от своей руки и внимательно посмотрел на неё. — Значит, Костич теперь работает с Арестом. Всё встаёт на свои места, — пробормотала она, переворачивая страницы. — Пятьдесят человек... Международная команда... Все с репутацией излишне жестоких. Команда под стать своему командиру. — Думаешь, они встретят нас в Гнезде завтра? — Ровена подняла глаза на Антонина, и по её тону было ясно, что это скорее утверждение, чем вопрос. — Они получили приказ, — подтвердил он. — Твоему источнику можно доверять? — Ровена продолжала читать, не поднимая головы. — Вполне. Человек надёжный, — твёрдо ответил Антонин. В комнате повисла напряжённая тишина, которую нарушил звук потрескивающего камина. Наконец, Антонин нарушил молчание: — И ещё кое-что, — он достал вторую папку, более старую и потрёпанную. — Речь об Адаме. Ровена, едва слышно вздохнув, подняла на него взгляд: — Только не говори, что он выбрался из Судана. Том, заинтересовавшись, встал из кресла и неспешно подошёл ближе, остановившись за спиной Ровены. Его тень упала на стол, но это, казалось, не смутило ведьму. — У меня есть основания полагать, что Адам не имеет никакого отношения к Змееустам, — начал Долохов. — Последняя семья таких ушла в Сибирь ещё в девятнадцатом году. Оставшихся уничтожили Хелена и Арест до этого. — Тогда откуда он взялся? — Том сам взял папку и начал листать её. Его глаза сверкнули интересом. — Тот, кого он называл отцом, был ближайшим соратником Гриндевальда, — продолжил Антонин. — После его поимки сбежал в Австралию. Женат никогда не был, детей не значилось. Но есть слухи... Экспериментальное колдовство, опыты на детях. Антонин поднялся, когда Ровена, неспешно отложив вторую папку, сказала: — Спасибо, Антонин. Я подумаю, как можно использовать эту информацию. Она сделала небольшой глоток кофе, едва заметно кивнув в сторону двери: — Не мог бы ты нас оставить? Его брови едва заметно дрогнули. Он не ожидал такой сдержанной реакции — ни благодарности, ни вопросов, ни намёка на обсуждение. Однако он промолчал, вежливо кивнув в ответ. — Конечно, — кратко ответил Долохов, подтянув манжеты своего пиджака. Он направился к выходу, но на полпути замедлил шаг, словно собираясь что-то добавить. Ровена снова подняла глаза, слегка приподняв бровь, но Долохов так и не произнёс ни слова. Он лишь молча открыл дверь, задержав её на мгновение, как будто надеялся, что его остановят. Когда этого не произошло, он вышел, закрыв дверь с глухим щелчком. Его уход оставил в комнате напряжённую тишину, прерываемую только потрескиванием дров в камине. Том, всё ещё стоявший за спиной Ровены, скрестил руки на груди. — Что ты об этом думаешь? — спросил он тихо, когда Антонин окончательно скрылся за дверью. Ровена лишь покачала головой, отпивая очередной глоток кофе. Ведьма задумчиво сложила руки на столе. Казалось, она больше думала о чём-то своём, чем слушала. Наконец, она посмотрела на Тома: — Всё больше нитей тянется к Аресту, — она говорила скорее себе. — Арест был связан с Гриндевальдом, подробностей не знаю. Но он привозил его в Гнездо, и Гриндевальд говорил с Хеленой... Арест наверняка знал о Минору, о его двойной игре. И мне кажется, он позволил ему выйти на Адама. Но зачем? — её голос дрогнул. Том, чувствуя напряжение, положил руки ей на плечи. Мягкое давление ладоней пронзило её, как волна энергии. Это было чужое чувство, но оно, как ни странно, гармонично сливалось с её собственной магией. Ровена вздрогнула и удивлённо обернулась. — Как ты это сделал? — её голос прозвучал почти шёпотом. Том улыбнулся, продолжая массировать её плечи: — Я никогда не давал повода усомниться в себе. — Неужели ты думаешь, что сможешь раскрыть силу печатей за пару дней? — в её голосе звучал вызов. — Но ты продолжаешь меня недооценивать, — он выждал паузу, наслаждаясь её растерянностью, но затем решил погасить интерес. — Ты забыла, что я был в теле Салазара в своих видениях, когда он применил печать. Я ещё тогда понял как она работает, всё остальное было слишком легко. Ровена покачала головой, не сдержав смешка, но вскоре вновь нахмурилась: — Тебе легко говорить. Но завтра мы поведём людей на смерть, даже не понимая, против чего или кого. Том усилил нажим на её плечи, почти вынуждая её расслабиться. — У нас есть три печати. Это решает многое, — его голос был мягким, но уверенным. Ровена устало закрыла глаза. Её мысли хаотично метались. Том, видя её состояние, наклонился ближе: — Тебе стоит поспать. Хотя бы пару часов. — Том... — начала она, но он мягко прервал её, касаясь её лба лёгким поцелуем. — Это не обсуждается. Ты нужна мне в форме, а не на грани. — его голос звучал одновременно мягко и властно. Она кивнула, слишком измотанная, чтобы спорить, у неё было пару часов до следующей встречи.

***

— Я могу поговорить со своей внучкой наедине? Голос Самиса Ибриса прозвучал резко, властно, как звук треснувшего льда. Он был прямолинейным человеком, всегда предпочитавшим действовать без лишних прелюдий. Его манера общения напоминала ледокол: неукротимая сила, пробивающая любой барьер. — Не думаю, что вы в праве диктовать нам условия, — Том Реддл заговорил так же холодно, как и его собеседник. Его тон звучал непреклонно, взгляд был острым, как клинок. — Считайте милостью уже то, что мы согласились на разговор с вами. Реддл прищурился, едва заметно качнув головой, как будто бы бросая вызов. Его слова звучали сдержанно, но в них чувствовался скрытый укол, граничащий с презрением. Это был его способ показать, что Ибрис здесь ничего не решает. Том, сжав губы, боролся с искушением напомнить этому магу о позоре, который произошёл на Совете. Он бросил взгляд на Ровену, стоявшую в стороне, в надежде, что она вмешается и добавит ещё несколько колких слов к его выступлению. Но Ровена не торопилась поддерживать его. Она словно выпала из ситуации, отойдя к окну, за которым виднелась детская площадка. В мягком свете играли двое детей — брат и сестра. Её мысли были далеко от этой сцены. Она смотрела на детей с мрачной задумчивостью. Когда Аяна передала им свой дар теневого мага, Ровена даже представить не могла, как это изменит её жизнь. Семья, дети — всё это казалось ей далёким, чуждым, почти невозможным. А теперь, став опекуном против своей воли, она осознала, что совершенно не знает, как справиться с этой задачей. Жизнь её напоминала монету, стоящую на ребре. Один неверный шаг — и всё может обрушиться. Если завтра они остановят Ареста, то ей предстоит воспитывать этих детей. Сделать их лояльными к Гнезду, подготовить их к управлению Кроатоном. Это была задача, требовавшая не только усилий, но и веры. Но могла ли она быть уверена, что справится? Возвращаясь мыслями в настоящее, она услышала, как Том резко продолжал: — Всё, что вы хотите сказать, можете сказать здесь и сейчас. Напряжение в комнате стало осязаемым. Воздух загустел, словно перед бурей. Ибрис слегка прищурился, а его магия начала буквально просачиваться сквозь стены, наполняя помещение жаром, который не могло объяснить ничто обычное. Ровена, наконец, повернулась к ним. Её взгляд задержался на Томе. Едва заметный кивок в его сторону был достаточно красноречив. Том нахмурился, не желая уступать, но уловил в её глазах что-то новое. Это была усталость — глубокая, иссушающая, почти невыносимая. Она отличалась от той решимости, что он привык видеть в ней. Его гнев на мгновение сменился беспокойством, и, хотя он не любил уступать, Том всё же вышел из комнаты, раздражённо хлопнув дверью. Как только дверь за ним закрылась, Ибрис сделал глубокий вдох, словно внезапно лишился тяжёлого груза. Он двинулся вперёд, разглядывая комнату. — Как тебе этот дом? — его голос был более мягким, но всё же оставался уверенным. — Он принадлежал нашей семье со времён основания Кроатона. Он провёл рукой по деревянным панелям на стенах. — Каменный дуб, — продолжил маг, словно на миг увлекшись своими мыслями. — Такие растут только в нашем лесу, недалеко от фамильного замка Ибрисов. Магия стихий защищает это место. Это настоящий дом, который стоит поколениями. Тебе стоит его посетить. Ровена повернулась, скрестив руки на груди. В её взгляде читалась усталость и скептицизм. — Вы настаивали на нашей встрече, чтобы воспеть прелести семейной недвижимости? Самис слегка улыбнулся, но его взгляд оставался серьёзным. — Нет, я ещё не закончил, — он говорил ровно, стараясь сохранить невозмутимость. — Я думаю, что этот дом мог бы стать твоим. Конечно, он не сравнится с Гнездом, но разве не приятно иметь место, где ты всегда будешь хозяйкой. — Что ж, впечатляет, — едва слышно заметила Ровена, но её тон был сухим. — Со временем ты заведёшь семью, — продолжал он, слегка смягчив голос. — Змеи всегда находят пару. Поговаривают, ты уже нашла свою. Это место может стать твоим собственным, когда ты будешь приезжать в Кроатон. Её брови слегка приподнялись, но голос остался холодным: — Бойтесь дары приносящих, — ответила она, сделав шаг ближе. — Вы можете сэкономить наше время и перейти к делу. Я не питаю иллюзий насчёт вашей щедрости. Ибрис отвёл глаза, его взгляд смягчился. — Возможно, это была неудачная попытка протянуть тебе руку примирения, — тихо сказал он. — Я не был лучшим дедом, это очевидно. Но, Ровена, ты должна понимать: узы крови важны. Он сделал паузу, раздумывая, стоит ли говорить дальше. Но потом его голос окреп, стал твёрже: — Я не заметил потенциал твоего отца и за это поплатился. Я не допущу, чтобы история повторилась. — Зачем это вам? — Ровена прищурилась, её голос прозвучал отрывисто. — Это дело чести, — ответил он после короткой паузы. — Если завтра мы будем сражаться и умирать, то я хочу сделать это с честью. Я хочу, чтобы ты знала: всё, что я делаю, я делаю ради Гнезда и своей семьи. Ровена долго смотрела на него. И вдруг она увидела в нём не просто гордого стихийного мага, но человека, который жил своими принципами и готов был умереть за них. И как бы её отец не отрицал схожесть со своими родителями, теперь она знала на кого он был похож.        — Я принимаю твоё предложение, — наконец сказала она, мастерски скрыв лёгкую улыбку. — Считайте, что ваша честь восстановлена. Ибрис кивнул, не произнося больше ни слова. Он понял, что его слова достигли цели, и, впервые за долгие годы, почувствовал себя спокойным.

***

Во внутреннем дворе маленького дома играли дети. Их голоса звенели в воздухе, перемешиваясь с лёгкими порывами ветра. Однако среди общего веселья мальчик и девочка лет десяти сидели на лавке, уткнувшись в одну потрёпанную книгу. Они перелистывали страницы, шёпотом обмениваясь короткими репликами, будто знали что-то недоступное окружающим. Акина, закутанная в тёплое кимоно с тонким орнаментом, неподвижно сидела неподалёку. Её поза была изысканно прямой, а руки спокойно сложены на коленях. Небо над Кроатоном оставалось серым и тяжёлым, как и атмосфера последних дней. Во двор уверенно вошёл мужчина в строгом костюме и чёрной мантии. Его шаги звучали твёрдо, но глухо, как эхо несказанных мыслей. Он остановился за спиной Акины, давая понять, что не намерен скрывать своё присутствие. — Ты думаешь, что я предвидела нашу встречу, Том? — произнесла она, не оборачиваясь, её голос прозвучал спокойно, почти лениво. Мужчина молчал. Он тоже смотрел на детей, словно искал в их играх ответ на свои вопросы. — Тебя беспокоит преданность, — продолжила она мягко, но с долей насмешки. — Ты сомневаешься не только в других, но и в себе. Думаешь, что если я скрываю свои намерения, то они обязательно против тебя? Том шагнул вперёд, становясь перед ней. Его взгляд был жёстким, как будто он готовился перехватить инициативу. — Я хочу знать, что завтра ты не создашь проблем, — сказал он резко. — И что ты действительно признаёшь Ровену. Акина чуть приподняла уголки губ в лёгкой улыбке, которая будто бы держала его на расстоянии. — Признание… Такое слово странное, не находишь? — она перевела взгляд на серое небо. — Мы с тобой давно не принадлежим себе, Том. Все трое. Гнездо сделало нас своими проводниками. Мы можем считать себя хозяевами своих решений, но это иллюзия, приятная лишь до тех пор, пока не придёт время расплаты. Её слова прозвучали будто мимоходом, но за ними пряталась некоторая двойственность, которую Том улавливал, но не мог до конца понять. — Ты так и не ответила, — сказал он жёстче. — Ты подчинишься ей или нет? Акина посмотрела на него, но её взгляд был скорее мягким, почти сочувственным. — Ровена... Она сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Ты ведь заметил, что она утомлена? — Акина на секунду опустила глаза, словно обдумывая что-то важное. — Усталость — это не всегда следствие слабости, Том. Иногда это знак того, что внутри происходит нечто большее, чем мы способны увидеть. Её тон был безупречно ровным, но слова оставили лёгкий след недосказанности. Том нахмурился, переваривая её фразу, но смысл ускользал. — Что ты хочешь этим сказать? — его голос прозвучал резко, почти с вызовом. Акина лишь слегка качнула головой. — Это не моё дело — объяснять. Но когда ветер меняет направление, это всегда чувствуется. Даже если мы пока этого не замечаем. Она встала, её кимоно плавно скользнуло по земле, когда она направилась к детям. Том остался стоять, его взгляд метался между её фигурой и её словами, в которых он так и не нашёл ответа.

***

— Нет, Том, мы пойдём малыми группами. И дело не в Аврорах. Акина права, нам не следует сразу показывать свой потенциал, — голос Ровены прозвучал спокойно, но твёрдо, как команда. Комната погрузилась в напряжённую тишину. Едва слышно потрескивали свечи на тяжёлых чугунных канделябрах. На старом дубовом столе, покрытом потёртым бархатным сукном, лежала карта Гнезда. Её пожелтевшие края свидетельствовали о времени и множестве рук, касавшихся этих линий. Том с Долоховым стояли рядом, хмуро переглядываясь. Их план прямого наступления, казалось, был разрушен ещё до начала. — Это глупо, — прорычал Том, скрестив руки на груди. Его тёмная мантия сливалась с сумрачными углами комнаты. — Если мы ударим сразу, мы их раздавим. Долохов кивнул в знак поддержки, но слова у него отобрала Акина. Она стояла чуть в стороне, её силуэт словно растворялся в полумраке. Глаза ведьмы поблёскивали, как острые клинки, её голос был спокоен, но каждая фраза словно впивалась в собеседников. — Ты забываешь, Том. Арест искушён в магии, и он давно изучил наши тактики. Люди Антонина не смогут компенсировать его опыт, а маледиктусами я жертвовать не собираюсь. Змей слишком мало, чтобы разбрасываться ими ради твоих амбиций. Она провела тонкими пальцами по краю карты, и на мгновение в комнате снова стало тихо, словно её слова поглотили даже звуки свечей. Ровена молча следила за спором, её мундштук чуть покачивался в уголке губ. Она изучала карту, водя кончиком пальца по линиям. Её лицо оставалось спокойным, но взгляд был холодным и острым, как лёд. — Подземные тоннели наг, — вдруг заговорил Том, его голос стал ровнее. Он указал концом палочки на точку на карте. — Я был там, когда оказался в Гнезде. Эти тоннели древние и почти забытые, но один из них ведёт в винные погреба замка. Я читал об этом и, кажется, знаю дорогу. Ровена подняла голову, её взгляд задержался на Томе. Она знала, что он говорит правду. — Кто тебе нужен для этой задачи? — спросила она, её голос звучал мягче, чем прежде. Том покачал головой. — Никто. Я сделаю это сам. Ровена прищурилась, но не возразила. Акина, напротив, усмехнулась. — Пока ты ползаешь по тоннелям, мы будем отвлекать их основную часть, — она скрестила руки на груди, её голос прозвучал так уверенно, что никто даже не попытался возразить. — Маледиктусы и основная часть Совета возьмут удар Авроров на себя. Гарпер сжала губы, её лицо побелело. Но встретив взгляд Акины, она всё же кивнула, нехотя признавая её правоту. Ровена снова обратила внимание на карту. Она провела мундштуком по северной части. — Мы с Антонином зайдём через северные ворота. Во время одной из бурь их засыпало землёй, но я знаю ход. Долохов, до этого молчавший, выпрямился. Упоминание его имени приятно его удивило. — Северные ворота? — переспросил он. — Я думал, они давно запечатаны. — Для большинства, да, — спокойно ответила Ровена. — Но я знаю другой путь. Мы воспользуемся им. Том неохотно кивнул, хотя что-то в нём противилось. Его взгляд переместился на Ровену. — Уверена, что не ошиблась с местом, где находится то, что нужно Аресту? — спросил он, подняв одну бровь. Ровена выдержала его взгляд. — Абсолютно, — её голос звучал как удар ножа. — Под усыпальницей есть старый вход. Мне не разрешали спускаться туда, но я видела ступени, ведущие вниз, и не раз видела, как Арест выходит оттуда. Снова повисла тишина, но теперь она была иной. План начал обретать форму. Даже Том, казалось, смирился с решением. — Тогда решено, — подытожила Ровена, закрывая карту. Её взгляд обвёл присутствующих. — Завтра каждый из нас должен быть на своём месте. Когда все начали расходиться, Том задержался у двери. Он оглянулся, его глаза на мгновение задержались на Ровене. — Надеюсь, ты права, — бросил он, прежде чем выйти. Она не ответила, лишь коснулась пальцами края карты. В её глазах был тот же ледяной блеск, с которым она строила этот план. Сомнений не осталось. Все линии сходились к одной точке.

***

— Вино прямо в постель? — Ровена удивлённо посмотрела на картину, что предстала перед её глазами. Том держал в руках бутылку, а за ним левитировал поднос с сыром, фруктами и двумя бокалами. — Ну, раз ты не можешь уснуть, проведём время с пользой, — мужчина улыбнулся, открывая бутылку. — Почему бы нам не выпить вина и не обсудить будущее? Он наполнил бокалы густым, как кровь, красным вином и протянул один Ровене. Поднос с закусками расположился на прикроватном столике. Девушка закинула подушки за спину для удобства и взяла бокал. Её взгляд задержался на том, как вино играет в свете лунного сияния. — Надеюсь, оно у нас будет, — проговорила она, крутя бокал меж пальцев. — И каким же ты видишь это будущее? Том опустился на подушки рядом с ней, облокотившись на бок. Его глаза поймали свет луны, будто отражая что-то неуловимо загадочное. — Явно лучше того настоящего, что мы имеем, — туманно ответил он. — Ведь ты понимаешь, что возвращение в Гнездо — лишь первый шаг. Ровена перевела взгляд в окно. Она, как всегда, забыла задернуть шторы, и теперь спальню освещал яркий свет полной луны. — Ты о своих планах говоришь? — Я думал, мы их разделим на двоих, — он улыбнулся и положил себе в рот пару ягод винограда. — Я понимаю, что Лорд из тебя никуда не делся, — ведьма вздохнула, тяжело и как-то почти устало. — Вот только я не понимаю, как именно ты собрался действовать. Всё будет так, как и с той несчастной в Лондоне? Собрался утопить мир в крови? Мне кажется, это не работает. Хелена тоже была своего рода тираном, только вместо грязнокровок предпочитала своих же. В итоге она лишь всё разрушила, превратив Гнездо и его наследие в тень прошлого. Том нахмурился. Ровена явно думала об этом давно, но заговорила только сейчас. Она всегда делала вид, что его жизнь как Тёмного Лорда её не интересует, но на деле незаметно держала руку на пульсе. Они оба были мастерами недосказанности. Хотя тут Том не мог упрекнуть её — он сам молчал о многом. Например, о том, что собирался создать последний, седьмой крестраж, но всё никак не находил подходящую жертву. Этот крестраж должен был быть особенным, значимым. — Я пересмотрел свои подходы, — тихо ответил он. — Я сделаю ставку на новое поколение чистокровных магов. — Не заметила в тебе желания стать учителем, — усмехнулась она, делая глоток вина. — Ошибаешься. После окончания школы я даже претендовал на должность преподавателя ЗОТИ. Ровена закусила губу, но не удержалась и рассмеялась. — Ты серьёзно? Защита от Тёмных Искусств? Трудно представить тебя в этой роли. Почему я не знала об этом раньше? — Ты и не спрашивала, — Том пожал плечами, пытаясь не показывать, как этот смех согревает его. Он поправил её подушки и укрыл ноги одеялом, словно чтобы спрятать её усталость, которую она так старательно скрывала. Затем протянул кусочек клубники. — Ты в последнее время окружил меня заботой. В чём дело, Том? — Ровена выпрямилась и посмотрела на него строго. Он отвёл взгляд, словно заинтересовавшись вином. — Дай угадаю. Ты говорил с Акиной? Том не смог скрыть удивления. — Говорил. — Я так и думала. Она и тебя просила обратить внимание на мою усталость? — Ровена усмехнулась, качая головой. — Сказала, что это важно? — Она сказала, что видит будущее, — осторожно заметил Том. — Будущее? — Ровена посмотрела на него чуть пристальнее, отложив бокал. — Ты, видимо, не до конца понимаешь, кто такие водные маледиктусы. Они не видят будущее как видение или пророчество. Это скорее обострённая интуиция, выкрученная на максимум. Маледиктусы ведь ближе всего к звериному началу. Она на секунду замолчала, подбирая слова. — Это как волк, что чувствует перемены в воздухе. Да и вообще, кому нужны эти пророчества? Мы сделали, просто сыграем эту партию и посмотрим, что будет дальше. Том задумался над её словами, крутя в пальцах бокал. Непонятно почему, но ему нужно было пророчество или же предвидение, оно словно давало ему почву под ногами. Завтра мир должен был погибнуть или выжить, и он вместе с ним. И если первое случится, то в чем был смысл всей его жизни?