Охота на Аспида

Сны — отражение реальности. Реальность — отражение снов.

Зигмунд Фрейд

В маленькой комнате с бордовыми обоями и занавешенными окнами тяжёлыми парчовыми шторами слышался тихий женский плач и редкие всхлипывания. Блондинка, свернувшаяся калачиком на огромной кровати, уткнулась лицом в подушку, вздрагивая от рыданий. Она пыталась удержаться, но ничего не получалось. Натянув на себя простынь, она завернулась в неё, словно в кокон. Мысль «За что?» навязчиво крутилась в её голове. У Мисси Беррингтон были разные клиенты. За три года работы в борделе она повидала их всех: молодых и старых, симпатичных и откровенно уродливых, с причудами и без. Но сегодняшний гость был настоящим зверем. Он терзал её тело так, словно собирался убить. Кусал до крови, унижал, плевал ей в лицо. От боли Мисси несколько раз теряла сознание, думая, что эта ночь станет для неё последней. Теперь этот зверь спокойно сидел на краю кровати и одевался, не обращая никакого внимания на её состояние. А она уже не могла сдерживать слёзы. Гость, одевшись, бросил на тумбочку шёлковый мешочек с деньгами, даже не удостоив Мисси взглядом. Сумма в нём значительно превосходила стоимость её услуг. Мужчина тихо вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Мисси потянулась к тумбочке, достала мешочек и пересчитала деньги. Она забрала себе половину — остальное следовало отдать хозяйке борделя. Этих денег ей хватило бы на бутылку огневиски, новый комплект соблазнительного белья и косметику, а также на несколько мелочей. Мисси никогда не умела обращаться с деньгами, и её глупость приводила к тому, что она тратила всё, что зарабатывала. Бедняжка надеялась, что её долг перед борделем как-то покроется сам собой, но она не знала, что через полгода после одного из клиентов её найдут задушенной в этой самой постели. В холле борделя было подозрительно тихо. В воздухе всё ещё витал аромат сладких цветочных духов и дорогих сигар, но не было ни души. Урос Костич сразу насторожился. Его чутьё, выработанное годами, подсказывало, что что-то было не так. Он остановился и прислушался. В тишине он уловил тихое постукивание, словно кто-то бил чем-то о деревянный пол. Охотничий инстинкт сработал моментально, и его палочка легла в руку. Мужчина тут же напрягся, как натянутая струна. Он выпрямился и резко повернулся. Позади него на бархатном бордовом диване сидел человек в дорогом костюме, положив ногу на ногу. Блеск ткани говорил о его качестве. Начищенные до блеска туфли отражали потолок, а под пиджаком была старомодная рубашка с высоким воротом и жабо. Несмотря на архаичный наряд, мужчина выглядел молодо — ему едва можно было дать тридцать лет. Вьющиеся волосы цвета пшеницы были собраны в хвост чёрной лентой. Его черты лица казались идеальными, словно нарисованными: высокий лоб, тонкий нос, в меру полные губы и лёгкий румянец. Но больше всего Уроса поразили его глаза. Они были небесно-голубыми, а взгляд — таким пронзительным, будто этот человек видел его насквозь. Костич никогда не был ценителем внешности, но даже он понял, что человек перед ним отличался от обычных людей. В его облике было нечто, делающее его почти идеальным. Но в то же время от него исходила явная угроза, и в таких вещах Урос никогда не ошибался. Незнакомец улыбнулся, когда аврор повернулся к нему, и выразительно посмотрел на палочку в руке Уроса. — Зачем она тебе? Неужели теневому магу нужен этот костыль для защиты? — в его голосе звучала лёгкая насмешка. Костич не знал, что этому человеку нужно и откуда он знает о его тёмных способностях, но не спешил действовать. Он был готов как нападать, так и защищаться. — Кто вы? Мы знакомы? — спокойно спросил Урос, стараясь не терять самообладания. Незнакомец опустил глаза, будто что-то вспоминал, затем ностальгически улыбнулся и снова посмотрел на Уроса. — Скажем так, я знал твоего учителя. Весьма достойный волшебник, знаток вкуса жизни. Урос нахмурился. Мужчина перед ним не мог быть ровесником его учителя. Он скорее годился ему в сыновья, а никак не в наставники. — Присядь, теневой. Я не люблю смотреть на людей снизу вверх. Кресло, стоявшее позади Уроса, резко подъехало к нему и больно ударило по коленям, заставив его потерять равновесие и сесть. Это явно было намеренным действием, чтобы показать превосходство незнакомца. — Но оставим истории ушедших лет, — сказал тот, его тон изменился на деловой и холодный. — Я пришёл поговорить с тобой о деле.

***

В крохотной гостиной перед камином, в котором уютно потрескивали дрова, сидел старик. Лицо, покрытое морщинами, и седые волосы ясно указывали на его почтенный возраст. Дрожащей рукой он держал чашку с горячим чаем, наблюдая, как языки пламени танцевали в камине свой задорный танец. Дверь позади него со скрипом открылась, и послышались шаги. Старые половицы жалобно заскрипели. Вошедший снял пальто и повесил его на крючок, аккуратно прибитый к стене. Его движения были неспешными, расслабленными, словно он знал, что хозяину дома от него никуда не деться. Старик, сидящий в кресле, оставался спокойным. Он даже не обернулся, зная, кто его незваный гость. Сделав глоток чая, он неспешно смаковал его, а затем поставил кружку на перекошенный столик рядом с собой. — Сали, Сали, Сали, — сказал гость, качая головой и оглядывая нехитрую обстановку комнаты. — Великий Салазар Слизерин, змееуст, сын Главы Гнезда, носитель змеиных печатей, зодчий и основатель школы чародейства и волшебства. Доживает свой век в убогой лачуге, забытой богами. — в его голосе слышались печаль и разочарование. — А ведь всё могло сложиться иначе. Ты бы мог быть полон сил и славы, жить со своей любимой, каждый день вкушая радости бытия. Но ты выбрал всё это. — Я выбрал путь своих предков и не сошёл с него ни на шаг до этого дня. Что для тебя радость, то для меня — тлен и пепел сгоревших надежд, былой мой друг, Арест. Всё моё бытие — не более чем песчинка среди тысяч других. Мгновение для вселенной. Тебе ли не знать? — старик говорил, не отрывая взгляда от огня в камине. Он не видел, но почувствовал, как мужчина за его спиной улыбнулся. — И давно ты узнал? — с добродушной интонацией спросил блондин, обходя кресло и становясь перед ним. — Годы дали мне время на размышления. Дорея во многом была права. Но моя мать оказалась слишком мягкосердечной и отринула старые предания, приняв тебя. Но тебе не получить того, чего ты так сильно желаешь. Не сегодня и никогда. Салазар поднял взгляд. На его лице, покрытом глубокими морщинами, горели полные решимости тёмные глаза. Этот взгляд был победным, полным насмешки и превосходства. — Тебе удалось обольстить Хелену, сыграв на её слабостях. Ты — настоящий змей, плетущий хитрые интриги. Но что ты будешь делать, когда поймёшь, что третью печать тебе не достать? Арест ухмыльнулся, достал из кармана кожаные перчатки и начал надевать их на руки. — Видят боги, я не желал, чтобы всё закончилось так. Мои друзья должны были счастливо дожить свои жизни и соединиться со вселенной, но ты, мой друг, решил иначе, — он цокнул языком и покачал головой. — Такой был хороший план, но ты всё испортил. Он посмотрел на Слизерина, как на провинившегося ребёнка. — И всё равно я нашёл тебя. И теперь мне придётся вытянуть из тебя правду о том, где ты спрятал печать. Лишь тебе решать, как это будет: легко и быстро или долго и мучительно. Конечно, я предпочёл бы первый вариант, но приму любой твой выбор. — Арест, ты нашёл меня лишь потому, что я так захотел. Хотел в последний раз взглянуть на того, кого считал лучшим другом, но кто стал моим злейшим врагом. Ты отличный манипулятор, но знай: я тебя переиграл. Тебе никогда не выиграть эту войну. Стоило Салазару договорить, как из его рта и глаз хлынула кровь. Но, несмотря на это, он улыбался — улыбкой победителя, смеясь в последний раз в лицо своему врагу. Арест выхватил палочку, но его взгляд тут же остановился на чашке с чаем. Он взял её, принюхался и резко швырнул на пол. К этому яду не было противоядия.

***

В комнате все окна были наглухо зашторены. За шахматным столом сидели двое. Мужчина выглядел бледным и болезненным, его взгляд был устремлён на доску, погружённый в размышления. Напротив него сидела девушка, держа в руках чашку с кофе, она казалась отвлечённой, периодически устремляя взгляд на потолок. Ей явно не хотелось играть. — Том, ты не можешь больше связываться с Салазаром. Тебе лучше прекратить эти попытки, это плохо на тебя влияет. Ровена бросила серьёзный взгляд на Тома. Её беспокоил его внешний вид. С тех пор, как прошло последнее видение, миновало несколько дней, а новые приёмы зелья лишь ухудшали его состояние, не принося никакого результата. — Мне нужно узнать, где он спрятал печать, — его голос был одновременно усталым и полным злобы. — Последнее видение ничего не дало. Реддл отчаянно искал ответы, но чем больше он гнался за ними, тем дальше они отступали. Последний приём зелья вызвал помутнение рассудка, и теперь Том, пытаясь доказать, что с ним всё в порядке, усадил Ровену за шахматный стол. Но всё было тщетно — мысли путались, и сосредоточиться было трудно. Он наконец сделал ход, выставив пешку вперёд для защиты ферзя. — Дело не только в этом, — спокойно продолжила Ровена, делая ход ладьёй и атакуя его слона. — Я записала твои слова после видения и пришла к выводу, что Салазар действительно пытался что-то сказать. По каким-то причинам он не может выйти на связь напрямую, поэтому говорит с тобой через воспоминания. Фигуры на доске медленно продвигались. Ровена слегка улыбнулась, понимая, что Том уже потерял интерес к игре. — В последнем воспоминании он упоминал Ареста и Дорею. Меня заинтересовало, в чём его мать была права. Я всегда считала её одной из самых вольнодумных Глав в истории. — Ровена, пожалуйста, говори яснее, — Том потер виски. Его голова болела, глаза слезились от света, и к тому же он был раздражён потерей слона. — Дорея принимала спорные решения. Гнездо всегда располагалось в центрах цивилизации: Афины, Рим, Персия. Это позволяло змеям напрямую влиять на политику и власть. Но Албания... — она двинула ладью, ставя шах его королю. — Я согласен. Прошла тысяча лет, но Албания так и не стала значимой политической силой, ни в магловском мире, ни в магическом. С уходом из центральной Европы змеи потеряли своё влияние и отдали всё министерствам. Дорея сдала позиции без боя. Том вздохнул, осматривая доску. Он понимал, что партия для него почти проиграна. — Именно, — поддержала его Ровена. — И поэтому я решила пойти в другом направлении. У Минору сохранились архивы переписки Дореи с держателем печати-маледиктусом. Конечно, многие документы были уничтожены Хеленой, но из оставшихся я поняла, что Дорея всегда боялась падения печатей. Она писала, что с каждым годом становится всё труднее удерживать барьер. — Барьер? — Том удивлённо поднял брови. — Ты думаешь, это стержень печати? Какая сила скрыта за этим барьером? Он выставил защиту на доске, но понимал, что шансы на победу тают. — Подожди, я хочу закончить мысль, — Ровена прервала его, недовольная его невнимательностью. — Дорея думала, что перенос Гнезда усилит защиту печатей. — Да, я помню, в моем первом видении говорилось о разломах. Возможно, природная магия сыграла свою роль, — Том сосредоточенно смотрел на её пешку, подставленную под удар. — Я тоже сначала так подумала, но кое-что не давало мне покоя. В глиняных письменах Минору говорилось о звёздах. Магические астрономы не помогли, но ты узнал дату от Ареста. Я решила отойти от магии и взглянуть на ситуацию с другой стороны. — Отойти от магии? — Том направил своего слона на её пешку. — Не понимаю, как можно решить магическую проблему, отказавшись от магии? — Именно, — Гарпер улыбнулась, видя, что Том упустил её скрытый ход. — Мы слишком сосредоточены на знамениях, забывая о практической стороне. В Кроатоне Адам натолкнул меня на мысль. Том уже готов был высказать своё недовольство упоминанием Адама, но Ровена протянула ему папку. — Взгляни. С недовольным видом Том открыл папку и достал несколько листов. Это оказались карты звёздного неба. Он сразу понял, что они не магического происхождения. — Долохов познакомил меня с военным астрономом. Это связано с вычислениями, — пояснила Ровена. — Интересно, — с сарказмом заметил Том. — И что я должен здесь увидеть? — Посмотри на карту. Это положение звёзд на рассвете, между тремя и пятью утра. Ты видишь закономерности? Том внимательно прищурился, но не проявил особого интереса. — Это обычная астрономия. На рассвете в зависимости от широты можно увидеть одну-две звезды, а иногда и три. Всего их четыре: западная, восточная, северная и южная. — Ты действительно не понимаешь? — Ровена передала ему ещё одну карту. — Через две недели над Гнездом произойдёт уникальное явление. В небе одновременно будут видны все четыре звезды. — Ты думаешь, именно об этом было написано на фресках? — Том начал понимать логику её рассуждений, но не мог полностью доверять маглам. — Уверена. Это явление случается раз в тысячу лет, и только над Гнездом. Никто в магическом мире не мог предсказать это, потому что для них это незначительно. Том встал и начал ходить по комнате, осознавая, что времени у них остаётся всё меньше. Его планы были под угрозой. — Теперь всё сходится, — наконец сказал он. — Но у нас слишком мало информации. Что ты планируешь делать? — Мы должны остановить его. Теперь у нас есть точное время и дата, но сил всё равно недостаточно. — Совет сломлен. Даже если они и присоединятся, вряд ли смогут помешать, — Том снова взглянул на доску. — Нам всё равно нужны все печати. Ты должен вспомнить все детали видений, ты что-то упускаешь. — Ничего я не упускаю! — резко ответил Том. — Или ты думаешь, что могла бы понять их лучше меня? — Просто постарайся вспомнить, — спокойно ответила Ровена, двигая ферзя. — У тебя есть время, а мне нужно встретиться с Акиной, она прислала приглашение. Когда она ушла, Том посмотрел на доску. Белый ферзь поставил мат чёрному королю

***

Над большим деревянным чаном поднимался ароматный пар, заполняя всё помещение. Запах трав и эфирных масел проникал в лёгкие, даруя расслабление, но при этом слегка кружил голову. Ровена откинула голову на край и закрыла глаза. — Знаешь, когда я получила твоё приглашение, то никак не ожидала, что мы займёмся чем-то подобным, — она глубоко вдохнула. — Но мне нравится. Акина сидела на другом конце чана, её тюрбан из белого полотенца выглядел внушительно, будто часть какого-то обряда. Она слегка наклонила голову, разглядывая Ровену через струйки пара. — Пар очищает душу и мысли. Я считаю, это тебе сейчас необходимо. Ровена понимала, что ей выгодно поддерживать хорошие отношения с будущей хозяйкой печати Маледиктус, но сближение всегда давалось ей тяжело. Она не умела доверять людям. Даже те, кто был рядом, едва ли удостаивались её доверия. Доверяла ли она Тому? Скорее да, чем нет, но всегда оставалась начеку. Что до Акины, то она нравилась Ровене. Несмотря на то, что девушка была представительницей восточной культуры, в ней ощущалась прямолинейность, почти мужская благородная сила. Стальной стержень, который есть не у каждого мужчины. Но всё равно Ровену смущало одно: как такая, как Акина, могла связаться с человеком вроде Адама? Что-то здесь не сходилось, но Ровена решила пока не задавать вопросов. — Акина, что тебе известно о печатях? — с лёгким прищуром спросила она, пряча в голосе хитрый намёк. — Ты спрашиваешь, потому что не открыла свою? Ровена едва заметно напряглась. Вопрос Акины ударил прямо в её слабое место. С момента, как она получила печать, ничего не изменилось. Пустота внутри оставалась прежней — ни силы, ни новых ощущений. Признаваться в этом самой себе было мучительно. Она не могла позволить себе не справиться. — С чего ты взяла? Не припомню, чтобы хозяин печати хоть как-то внешне отличался, — она попыталась сменить тему, сохраняя лицо, словно её вопрос был чисто риторическим. Акина только слегка улыбнулась, словно понимая, что Ровена отворачивает разговор от опасного места. — Хелена никогда не была хозяйкой печати, — продолжала она, игнорируя попытку Ровены уйти от разговора. — Она взяла её силой, но так и не установила связь. Гарпер слегка приподнялась из воды, выпрямив спину. Расслабление, вызванное водными процедурами, уступило место напряжению. — Зачем ты это говоришь? — в её голосе проскользнула нотка подозрительности. — Печать — это не просто артефакт силы, — медленно продолжала Акина. — Это связь нашего рода. Души, слитые воедино. Мудрость Аспидов — не в их возрасте, а в нерушимой связи со всеми предыдущими Главами Гнезда. Но ты заглушила этот зов. Ты не дала себе услышать его. Ты живёшь фактами и расчётом, но не умеешь слышать себя. — Поверь, если бы что-то было, я бы не пропустила этого, — Ровена ощутила, как неприятное чувство зашевелилось внутри неё, словно кто-то обнажил её слабость на всеобщее обозрение. А слабостей она никогда не признавала, ни перед собой, ни перед другими. — Подумай, как многие поколения змееустов строили Гнездо, не нарушая целостности магической защиты? В крови маледиктусов горит инстинкт защитников, воинов, не знающих жалости к врагам. Аспиды наполнены мудростью своих предшественников, правят, не теряя ни капли мудрости поколений. — Хелена, похоже, не пользовалась этой связью. В последние годы Совет почти нивелировал её влияние, — Ровена отчаянно хотела сменить тему, уйти от обсуждения, которое становилось всё более неудобным. — Хелена была самозванкой, — спокойно ответила Акина, подплывая ближе, её зелёные глаза впились в Ровену. Чешуя появилась на её шее и частично на лице, добавляя её образу больше сходства со змеей. — Ты слышишь зов печати? Слышишь его так, как слышу его я? — её голос стал шипящим, гортанным. — Даже полукровка Том слышит этот зов. Такая близкая связь с предком. Волна тревоги пробежала по телу Ровены, но уже через секунду всё стало ясным, будто пелена упала с её глаз. — Минору никогда не собирался принимать печать, — тихо сказала она, глядя прямо в глаза Акине. — Это должна была быть ты. Тонкие губы Акины растянулись в улыбке, вертикальные зрачки сверкнули в полумраке. — Да, всё так и есть, — прошипела она. — Ты можешь, когда захочешь, отринуть логику. Здесь её нет. Здесь только предвидение и доверие тому, что внутри. Мой отец завершил цикл нашего рода, открыв новый. Без жертв не бывает, ты должна это понять. Она приподнялась и, взяв руку Ровены, положила её ладонь себе на грудь. — Том слышит зов печати через своего предка, а я слышу её, когда вижу будущее, — её голос был гипнотически мелодичным, оставляя в сознании след. — Ты тоже научишься его слышать. Ровена застыла, её тело ослабло, а взгляд не мог оторваться от Акины. Она чувствовала себя пойманной в ловушку, как зверёк перед удавом. Магия, исходившая от Акины, была странной, ни на что не похожей. С трудом собирая свои мысли, она ответила: — Раз я так плоха, как Глава Гнезда, тогда почему ты решила следовать за мной? Акина положила руки на её плечи, подалась ближе, прижимаясь всем телом. — Я видела, что ты справишься. Я видела новую эру для нашего рода и Гнезда, в которую ты откроешь дорогу. Девочка, бегущая от своего долга и от самой себя, станет основой. Вот увидишь. Ровена улыбнулась, смотря на неё как на безумную, но старалась сохранять осторожность. Попыталась отодвинуться, но спиной упёрлась в край чана, отступать было некуда. В голове всплыли истории о неадекватных маледиктусах, рассказанные Арестом, и это заставило её задуматься. — И что же мне нужно сделать, чтобы не разочаровать тебя? — спросила она, с хитрой улыбкой, пытаясь сгладить ситуацию. Акина сжала её плечи ещё сильнее и прошептала: — Нужно умереть, чтобы переродиться. И в этот момент Ровена ощутила, как её с силой толкают под воду. Она попыталась сопротивляться, но не могла оказать отпор. Горячая вода заполнила уши, и её тело словно утонуло под тяжестью рук Акины, которая казалась теперь невыносимо тяжёлой. Ведьма пыталась оттолкнуться от дна чана, но, к своему ужасу, не обнаружила его. Её затягивала бездонная пучина. Вода вдруг стала холодной, и свет на поверхности исчез, погружая всё во тьму.

***

Яркое солнце неприятно резало глаза. Ровена прикрыла лицо рукой. Шум волн и запах моря обескураживали её. Она перевернулась, ощутив под собой белый, мягкий песок. Первая мысль, посетившая её голову, была о смерти, загробном мире и о том, что умереть, утонув в банном чане с травами, было слишком глупо. Гарпер встала на ноги и огляделась. Вокруг не было ничего, кроме бесконечного берега и океана. Образы вдали размывались и становились нечеткими, стоило к ним приглядываться. Осмотрев себя, девушка поняла, что одета в длинное белое платье, которое, несмотря на то, что она секунду назад лежала на сухом песке, было сухим и чистым. Ровена не могла понять, где она и что ей теперь делать, но было желание просто идти вдоль берега, что она и сделала. Неясно, сколько прошло времени с тех пор, как она начала идти, но впереди она заметила очертания женской фигуры. Подойдя ближе, она увидела девушку, сидящую у самой воды прямо на песке и смотрящую перед собой. Девушка была одета в то же платье, что и Ровена, и, как она, имела длинные светлые волосы, которые были распущены и спадали на плечи и спину. Гарпер, повинуясь внезапному желанию, села рядом и, повторив за девушкой, посмотрела вдаль. Странное чувство полного безразличия к происходящему наполнило её. Она смотрела на бесконечные волны, и это казалось ей самым важным на свете. — Прости, дитя, что нам пришлось встретиться таким образом, но ты не откликалась на мой зов. Ровена посмотрела на девушку и поняла, что она кого-то ей сильно напоминает. — Дорея? — слова прозвучали так ровно и без эмоций, что это не походило на человеческую речь, словно пространство само собирало весь эмоциональный окрас. Её собеседница приложила палец к губам и хитро улыбнулась. Её лицо было чуть более миловидным и кукольным по сравнению со строгой красотой Ровены. — Молчи, дитя, только слушай. Живым здесь не место, так что просто молчи. Гарпер кивнула в знак полного понимания. Дорея тихо подняла руку, и небо над ними медленно затянулось серыми облаками, словно отозвалось на её жест. Лёгкий ветер, прежде едва ощутимый, усилился, поднимая песчинки, которые кружились вокруг двух девушек. Океан, отражая перемену в настроении окружающего мира, начал подниматься и опускаться, словно великан, медленно пробуждаясь от долгого сна. — Арест, — произнесла Дорея, её голос звучал как шелест сухих листьев в осеннем лесу. — Ты должна остерегаться его. Он не тот, кем кажется. Его лживые слова — яд для души. Он из тех, кто умеет очаровывать, но за его улыбкой скрывается жажда власти и страха. Ровена, чувствуя, как странное беспокойство растёт внутри неё, внимательно всматривалась в глаза собеседницы, пытаясь прочитать за их холодной, но мягкой поверхностью что-то большее. Её руки дрожали, и сердце билось быстрее, словно предчувствуя опасность. — Арест… Я знаю, но… — она никогда и не с кем ни была столь откровенна, словно что-то или кто-то запретило ей врать. — Он помогал мне. Мы с ним прошли через многое. Дорея опустила взгляд, и лёгкая усмешка коснулась её губ, как будто она ожидала услышать эти слова. — Потому что его помощь — это лишь маска. Арест слишком искусен в том, чтобы казаться тем, кем не является. Ты видишь его только снаружи, Ровена, но его истинные намерения скрыты под слоем лжи. — Но как я могу? — голос Ровены дрогнул. — Он… единственный, кто был рядом, когда мне нужна была поддержка. Разве это не важно? — Поддержка? — Дорея подошла ближе, её глаза холодно блестели. — Ты думаешь, что он поддерживал тебя ради твоего блага? Нет, дитя. Его поддержка — это инструмент. Его улыбка — это сеть, и ты уже запуталась в ней. Ты думаешь, что он рядом, но как только ты отвернешься, он кусает, как змея, но не такая, как ты. Ровена на мгновение замолчала, размышляя над словами Дореи. Её разум сопротивлялся. — Хорошо, — произнесла она через силу. — Если Арест — это опасность, то что мне делать? Как я могу защититься от него? Дорея наклонилась к ней, её голос стал более мягким, но в нём была сила древней магии. — Ты уже знаешь ответ. — Она коснулась плеча Ровены. — Ты должна отпустить свои эмоции. Они ослепляют тебя. Твоя истинная сила скрыта глубже — в твоей крови, в твоей природе. Ты чувствуешь это, не так ли? Ровена нахмурилась, её мысли метались, но вдруг что-то защемило внутри неё. Образы воспоминаний всплыли в её сознании: яркие вспышки гнева, неконтролируемая сила, которая пугала её. Она всегда старалась подавить её, боясь, что эта тёмная часть её сущности может вырваться наружу. — Я чувствую… Но как мне отпустить это? Как принять то, чего я всегда боялась? — Страх — это твоё первое препятствие. — Дорея вновь подняла руки, и ветер усилился, заставляя море вздрогнуть и волны закружиться в водоворотах. — Закрой глаза и почувствуй свою природу. Слушай, как кровь в твоих венах шипит, как змея, желающая вырваться на свободу. Ты должна позволить ей двигаться, позволить ей контролировать тебя. — Я не знаю, как это сделать, — прошептала Ровена. — Это слишком… страшно. — Ты уже начала, — мягко сказала Дорея, но её голос внезапно стал холодным и отчётливым, как эхо в пустоте. — Просто доверься этому. Ты сильнее, чем думаешь. Но знай одно: твоя сила не принесёт тебе покоя, пока ты не примешь её полностью. Ровена медленно вдохнула, и в этот момент перед её мысленным взором вспыхнуло лицо Ареста. Его глаза и хитрая улыбка внезапно обрели новый, более зловещий оттенок. — А что произойдёт, если я открою свою силу? — спросила она, пытаясь удержать свои чувства под контролем. — Тогда ты сможешь открыть печать, — произнесла Дорея, её фигура мерцала в воздухе, словно растворяясь в самой природе. — Открой её, и ты будешь свободна. Но знай, это не будет легко. Тебе придётся столкнуться с самой собой. Со своей змеиной натурой. Закрой глаза и доверься себе сейчас. Ровена закрыла глаза, её сердце бешено колотилось. Она с трудом контролировала своё дыхание, но всё же прислушалась к себе. И вот, как и сказала Дорея, она ощутила, как под кожей что-то шевелится, как если бы внутри неё жила настоящая змея. Её тело покрылось мурашками, но это чувство не было ужасным. Оно было… правильным. Ровена послушалась. Как только её веки сомкнулись, её сознание погрузилось в темноту. Она почувствовала, как её руки начинают гореть, как будто по венам течёт огонь. И внезапно, этот огонь превратился в нечто более живое. Под кожей шевелилось что-то, что заставило её сердце пропустить удар. Её тело становилось лёгким, но при этом наполнялось силой, невообразимой и дикой. Вдруг в её сознании вспыхнули образы: змеи, которые извиваются, проникают вглубь земли, но при этом движутся плавно и грациозно, как дыхание самой природы. — Ты чувствуешь? — спросила Дорея, но её голос теперь звучал где-то далеко, как эхо. — Это твоя сила, запечатанная до этого момента. Только через принятие своей истинной натуры ты сможешь открыть печать, которая защищает тебя. Позволь змеям внутри тебя освободиться. И внезапно всё вокруг Ровены остановилось. Ветер стих, волны замерли, и даже песок, только что шевелившийся, вернулся в свою неподвижную форму. Ровена открыла глаза. Её взгляд изменился: он был холодным и спокойным, как у хищника, который знает, что настало его время. Дорея наклонилась к Ровене и прошептала, её глаза горели непостижимым огнём. — Но помни: Арест знает, что ты приближаешься. Будь осторожна, и никогда не верь его словам. Он сделает всё, чтобы заставить тебя забыть свою истинную силу. Ровена встретилась лицом к лицу с силой. Но теперь она её не пугала она просто стала частью её самой. — Есть ещё одно, Ровена, — её голос теперь был мягче, но в нём ощущалась тревога. — Ты не сможешь выполнить это одна. Есть те, кто тоже связаны с Гнездом, но их судьбы идут другими путями. Один из них — Том. Он ступил на земли Гнезда не просто так. Ты, возможно, не знаешь, но его поиски всегда вели его к одной цели. Он сам ещё не осознал этого до конца, но он должен найти то, о чём забыл… то, зачем он пришёл. — Значит, он тоже часть этого, — прошептала она. — Он должен вернуться, чтобы завершить то, что начал. Но как мне помочь ему вспомнить? Дорея снова улыбнулась, но в этой улыбке было что-то мудрое, будто она знала ответ на вопрос, который Ровена только начала осознавать. — Истина всегда внутри нас, даже если мы забыли о ней. Тебе не нужно заставлять его. Том сам почувствует, когда настанет время. А до этого ты должна помнить, что каждый из вас имеет своё место в этой истории. Ровена превратилась в слух. Она поглощала каждое слово, стараясь ничего не упустить, но вместе с тем не чувствовала своё тело, будто оно было чем-то не важным сейчас. — Тебе нужно больше, чем просто сила, Ровена, — сказала Дорея, её голос теперь звучал сурово, как древнее пророчество. — Ты одна не сможешь справиться с тем, что грядёт. Это не просто схватка с Арестом. Тьма, которую он несёт, глубже, чем ты можешь себе представить. Ты должна собрать Совет. — Легче сказать, чем сделать, — тихо ответила ведьма виновато склонив голову. — Совет никогда не прекращал своё существование, Ровена. Их клятвы живы, даже если они сами забыли о них. Гнездо — это древний источник, и его сила всегда присутствовала, скрытая в каждом из вас. Но чтобы пробудить её, нужно воззвать к тем, кто поклялся защищать её. Каждый из них связан с тобой, как нити в паутине. Ты должна напомнить им об их долге. Дорея медленно кивнула, её фигура начала таять в воздухе, но на этот раз её взгляд был мягче, словно она видела в Ровене что-то большее, чем прежде. — Ты готова, дитя, — прошептала она, прежде чем исчезнуть окончательно. — Гнездо пробудится.

***

Ровена открыла глаза. В комнату сквозь плотные шторы пробивался луч света и падал прямо ей на лицо. Она поморщилась и повернулась на бок, прикрываясь подушкой. Ведьма не помнила, когда в последний раз так хорошо высыпалась, но, несмотря на это, ей хотелось ещё немного понежиться в постели. Однако, стоило ей перевернуться и устроиться рядом со спящим Томом, как её память внезапно начала восстанавливать события прошлого дня: Акина, купальни, Дорея. Ровена резко села, оглядываясь по сторонам. Она совершенно не помнила, как оказалась здесь, как вернулась домой и легла спать. Всё казалось запутанным. Не раздумывая, она начала толкать Тома, пытаясь разбудить его, и не сдерживала силу. — Вставай! Немедленно! Реддл, явно не привыкший к таким резким пробуждениям, перехватил её руку и сжал её довольно сильно, защищая своё право на сон. Но, поняв, что так не избавиться от настойчивой Ровены, он нехотя открыл глаза. — Ты с ума сошла? Что происходит? — сонно пробормотал он, глядя на неё непонимающим взглядом. — Мне нужно знать, что было вчера! — сказала Ровена взволнованным голосом. — Как я здесь оказалась? Том сел в постели и потер лицо руками, пытаясь окончательно проснуться. Затем он повернул голову и посмотрел на Ровену, словно на безумную. — Здесь? Ровена, мне кажется, уже давно прошли те времена, когда тебя удивляло пробуждение в моей спальне, — он потянулся к тумбочке за часами и, взглянув на них, выругался. — Шесть утра... — Разве я не была у Акины? — Ровена продолжала искать логику. — Она вчера прислала мне приглашение, и я пошла к ней. Мы были в купальнях Кроатона... Ведьма вскочила с постели и бросилась к столу, лихорадочно роясь в бумагах в поисках пергамента с приглашением, который она точно оставила где-то здесь. Но ничего найти не могла. Том, наблюдавший за её беспорядочными движениями, только сильнее запутался. — Ровена, вчера мы весь день провели здесь. Мы играли в шахматы, ты показывала мне карты, потом заказали вино, затем ещё одну бутылку... А потом мы легли спать. — Он говорил спокойно, хотя его раздражение росло. — Тебе нужны подробности того, чем мы занимались перед сном, или этого достаточно? Ровена, утомлённая поисками и внутренней тревогой, бессильно опустилась на кресло рядом со столом. Она выглядела потерянной. — С тобой всё в порядке? — Том нахмурился, впервые видя её в таком состоянии. Поняв, что на ответы от неё рассчитывать не стоит, Том решил взять инициативу в свои руки. Он поднялся с кровати, накинул халат и направился к шкафу. — Собирайся. Мы идём в сад дышать свежим воздухом. Похоже, нам обоим пора выбираться из этой душной берлоги, — сказал он, не терпящим возражений тоном. Ровена послушно встала и прошла за ширму, где стояло зеркало. Это было на неё совсем не похоже, и её молчание Том воспринимал с настороженностью... Он уже успел одеться и вызвать домовика, велев тому подать кофе на террасе, но Ровена всё не выходила из-за ширмы. Тишина стала угнетать, и его терпение, которого у Тома всегда было немного, начало иссякать. Решив поторопить её, он зашёл за ширму сам. Перед его глазами предстала странная картина: Ровена стояла перед зеркалом без одежды, на её плечах, шее и лопатках виднелись красные следы, будто отпечатки чужих ладоней. — Что это? — голос Тома прозвучал остро, едва сдерживая недовольство и беспокойство. Ровена молча посмотрела на него в отражении зеркала, её взгляд был полон замешательства и тревоги. Она сама не знала ответа.