Смурфики: Песнь Льда и Огня

━━━✷✷✷━━━

      Растяпа практически летел по тропе, периодически падая, не щадя сил. В тот момент у него стоял лишь один вопрос: почему?       Смурфик, сообщивший ему эту весть, явно также торопился. По его виду, по красным глазам и платку в руках — это был Плакса. Странно, что именно он решил поделиться с ним этой новостью, но ушастому было всё равно. Всё, что было важно — его последние слова: её не нашли.       Ушастый смурфик не мог поверить в это. Они ведь обещали друг другу быть вместе, всегда, ни за что не расставаться. Он мчался так быстро, что не заметил, как пересёк мост через Смурфреку, и оказался в центре Деревни. Не заметив камень на пути, смурфик запнулся и пролетел несколько метров, не слишком грациозно приземлившись на землю. Похоже, коллекция синяков сегодня явно пополнится новым, но неуклюжего смурфика это совсем не волновало.       Быстро поднявшись на ноги, Растяпа не сбавил скорости, и уже увидел большую толпу, собравшуюся возле возвышенности.       Вскоре он приблизился к этой толпе, и, похоже, очень вовремя, ведь на возвышенности уже стоял Папа-Смурф. Он собирался что-то сказать. Услышать его было трудно из-за шума, но тут лидер Деревни поднял руку, подав знак Трубачу. Тот громко дунул в свою трубу, создав какофонию, это помогло: толпа сразу же затихла.       — Благодарю, Трубач, — кивнул Папа-Смурф, убирая руки с ушей. Трубач, в свою очередь, мягко опустил трубу и отошёл в сторону.       Хоть гул и стих, голоса присутствующих продолжали задавать множество вопросов, заставляя лидера Деревни напрягаться ещё сильнее.       — Что случилось?       — Не томи, Папа!       — Рассказывай уже!       — Мне поля надо поливать, дождя не было сегодня!       Папа-Смурф, прочистив горло и покашляв в кулак, наконец заговорил:       — Дорогие мои смурфики, благодарю всех за столь быстрый сбор. У меня для вас не самые хорошие новости. Мы так и не нашли СмурфЛину, хоть и искали её целый месяц. Поэтому… мне боязно такое говорить, но… — Папа-Смурф опустил голову, — мы прекращаем поиски.       Силач топтался неподалёку. Услышав это, он скрестил руки и просто усмехнулся, не смотря на других.       — От сердца хочу поблагодарить всех, кто помогал в её поисках.       Мысли Растяпы потускнели. Все надежды на лучшее, что её найдут, обратились в самый настоящий кошмар. Лина была ему… даже чем-то большим, чем просто близким другом. А теперь… её больше нет. Что же теперь делать? У него больше не осталось таких же друзей, как она. Но, по крайней мере, где-то глубоко в душе Растяпа сохранял надежду, что она жива, несмотря на прекращение поисков. Возможно её найдут в будущем. Но когда это будущее настанет?       — Мне очень жаль, Растяпа, — проговорил старческий голос. Смурфик так глубоко ушёл в свои мысли, что не заметил за спиной Папу-Смурфа, — идём ко мне в лабораторию?       — Для чего? — с горечью в голосе выдавил Растяпа.       — Мне показалось, что тебе будет тяжело справиться с этим.       — Да уж, справлюсь как-нибудь, — всхлипнув, пробормотал ушастый смурфик, и, собрав волю в кулак, бросился туда, куда глаза глядят. Лишь бы никого сегодня больше не видеть, не слушать этих заезженных нравоучений и пустых слов о том, что нужно уметь отпускать и жить настоящим. Никто не знал эту боль, что сейчас нёс в себе Растяпа. И ни одно слово Папы-Смурфа не могло её излечить.

━━━✷✷✷━━━

      Прошло две недели.       Над Заколдованным лесом небесное полотно затянулось тучами, преграждающими какой-либо путь солнечным лучам. Хоть сейчас и была ранняя осень, воздух был достаточно тёплым, чтобы обитатели Деревни вышли завтракать на свежий воздух.       Длинный деревянный стол расположился прямо возле кухни Шеф-Повара и Пекаря, и множество жителей собрались за ним, обсуждая последние происшествия в Деревне.       Папа-Смурф сидел во главе стола, выслушивая рассказы о последних проделках Хохмача, кулинарных экспериментах Шефа и о том, как у Пекаря закончилось тесто. У всех было хорошее настроение.       — А вы слышали, как Шеф на днях снова пересмурфил специи? — весело напомнил Силач, глядя на виновника ситуации. Мускулистый смурфик взял в руки столовый прибор и зачерпнул немного супа.       — Я не перепутал, — с вызовом ответил Шеф, — это было новое блюдо с пикантной нотой… Хотя, признаюсь, нота, возможно, оказалась чересчур пикантной!       Смурфики дружно засмеялись, обменявшись весёлыми взглядами. Казалось, ничто не могло омрачить этот день.       — Представляете, я почти доделал её! — с гордостью заявил Мастер, вытаскивая из карманов комбинезона измятый свиток. Развернув его на столе, Мастер представил смурфикам переплетение сложных линий, цифр и множества расчётов, словом — чертёж. — Она поможет ускорить сбор урожая как минимум на пятьдесят процентов!       — Ого, Мастер, да это же отличные новости, — возрадовался Фермер, — и когда же ты нам её покажешь?       — Когда-нибудь, Фермер. Не хочешь же ты смурфить тем, что даже не прошло стендовые испытания? — уточнил Мастер. — А вдруг ты её включишь, а вместо урожая засмурфишь катастрофу?       — Ну да, ты прав, дружище, — кивнул Фермер.       — Лишь бы ты, Мастер, не переборщил, как в прошлый раз, когда своими фантазиями ты чуть не засмурфил нам Хранилище! — поддел его Хохмач, вызвав волну смеха за столом.       — А ты следи за своими шутками, а то, быть может, однажды твои шуточки сыграют злую шутку с тобой, — парировал Мастер, сворачивая свиток обратно в карман.       Завтрак продолжался в своём ритме, собравшиеся за столом обменивались различными новостями под одобрительные кивки Папы-Смурфа. Хохмач пытался всех рассмешить, а Мастер пытался объяснить Фермеру принцип работы нового устройства.       — Кто-нибудь видел Растяпу?

━━━✷✷✷━━━

      Последние две недели слились в бесконечную череду серых часов.       Домик-гриб, в котором Растяпа жил уже несколько десятилетий, превратился в настоящую темницу. Время тянулось так медленно, что дни начали сливаться в один, утратив всякую уникальность. Ушастый смурфик редко покидал стены своего домика, и только лишь за тем, чтобы найти пропитание на ближайшие дни. Он составил себе некий план, позволявший ему не попадаться на глаза другим. И, к его удивлению, это сработало: за всё время его никто не увидел.       Перестав посещать общие приёмы пищи, он быстро исхудал, а прежнее счастливое и оптимистичное лицо превратилось в маску-эмоцию, которую любой другой бы назвал «замученностью». Под голубыми глазами скопились мешки, сами глаза покраснели, словно их хозяин плакал почти непрерывно или не спал несколько дней подряд.       Вдохновение кануло в небытие, и он перестал рисовать — всякие попытки взять в руки кисть заканчивались разочарованием, а кончик высыхал, не передав и штришка на бумагу.       Смурфика переполняло отчаяние, каковое он не ощущал с того самого злополучного дня. Но теперь с каждым днём оно поглощало его всё сильнее. Всякий раз бросая взгляд на правую руку, он неумолимо возвращался туда, где ему самым жестоким способом показали, как сильно его ненавидят. И Растяпа не мог понять почему.       Но сегодня был новый день. Утренний свет пробудил его ото сна. Этот сон снился ему уже много раз, и постоянно, словно проклятие, в голове прокручивался день, ставший началом конца. День, когда он осознал — насколько можно стать хрупким, если рядом нет никакой опоры.       Со временем смурфик стал считать его кошмаром. Вместе с пробуждением, в голове зудела странная мысль, которая раньше не приходила в голову: сегодня нужно что-то сделать, чтобы не утонуть окончательно в яме одиночества.       Когда первые лучи солнца начали пробиваться сквозь окно, он решительно поднялся с кровати, натянул на себя свежий комплект одежды и направился к входной двери. Стоило ему переступить порог дома, Растяпа почувствовал лёгкий ветер, дуновения которого ласкали лицо. И впервые за две недели он направился в сторону Деревни.       Смурфик продолжал придерживаться плана — скрываться, чтобы избежать встречи с кем бы то ни было, но решение пойти в Деревню делало столкновение с кем-либо почти неизбежным. Взглянув на солнце, что пряталось за буковыми листьями, Растяпа почувствовал, как спадает ему на глаза шапка, потрёпанная слабым ветром. Растяпа семенил по деревенской тропе, время от времени скрываясь за деревьями или в ближайших кустах, замечая встречных смурфиков.       Пройдя через мост, смурфик оказался в центре Деревни. Тут же его взгляд упал на длинный деревянный стол, стоящий прямо у входа в кухню Шеф-Повара и Пекаря. За ним сидели несколько синих существ, и у Растяпы язык не повернулся назвать кого-то из них другом. Из-за стола начал доноситься задорный смех и шумные разговоры, а потом смурфик заметил и Папу-Смурфа, сидящего во главе стола. И, казалось, он совсем не помнил про своё обещание навещать Растяпу, словно Растяпы и вовсе не существовало.       Ушастый смурфик укрылся за ближайшим деревом и стал наблюдать за происходящим, улавливая разговоры.       — А ты видел, как Хохмач сбежал с моим пирогом? — посмеялся Пекарь, сидя рядом с Шеф-Поваром.       — Да, и не только с пирогом! — подхватил Силач.       — А как украли чёрный перец? И добавили его в суп? А потом вся Деревня умоляла Фермера дать им немного соевой выжимки? — добавил Шеф.       В этот момент Растяпа ощутил вспышку досады. За столом явно никто не заботился о происходящем с ним. С каждым услышанным смехом отчаяние возрастало, и, опустив голову, он сам того не желая прижался к стволу дерева и скатился вниз, совершенно не чувствуя, как кора дерева царапает ему спину.       «И чем тебе они насолили?»       Растяпа внезапно начал оглядываться по сторонам, ожидая увидеть кого-то рядом, кто мог бы произнести эти слова. Но вокруг не было никого, кроме тех, кто сидел за столом. Сначала появилось какое-то странное облегчение, но вскоре охватило другое чувство — удивление. Этот голос прозвучал так ясно, словно кто-то сейчас разговаривал с ним. Снова осмотревшись по сторонам, Растяпа не смог понять, откуда возникло это ощущение.       «Я сошёл со смурфа?» — подумал Растяпа, ощущая холодок, пробегающий по расцарапанной спине.       «Да ты вундеркинд! Подожди, что значит «смурф»?» — раздался тот же голос. Растяпа снова огляделся, но никого не увидел.       Вернув взгляд на смурфиков за столом, весело болтающих, ему вдруг пришло осознание: а зачем они ему нужны? Он мог бы уже сто раз покинуть Деревню. Эти дне недели он прожил без них, так что его удерживает? Дружба, одобрение и, вообще, семья — всё это потеряло значение для смурфика.       Мысли о независимости от Деревни одновременно пугали, но одновременно и удивляли, будоражили сознание.       «Вот вроде правильно думаешь. Но зачем ты сейчас сидишь и осознаёшь свою суть, ничего не предпринимая?» — продолжал тот же странный голос.       Вдруг взгляд Растяпы упал на корзинку с пирогами, стоявшую неподалёку от входа в кухню-гриб. То, что было нужно для осуществления задуманного. Сейчас Растяпа аккуратно подкрадётся, заберёт корзинку, вернётся домой и соберёт вещи, а потом пойдет в лес за лучшей долей.       «Идеальный план. Действуй. Я помогу».       Но Растяпа осознавал риски. Если он ошибётся, нашумит и привлечёт внимание — ему не поздоровится. Особенно от Силача, сидящего за столом. Однако странный уверенный голос как будто вытеснял страх, оставляя только решимость. Сделав глубокий вдох и выдох, Растяпа поднялся с земли, глухо простонал из-за боли в спине и начал аккуратно подкрадываться к грибу.       — А ты уверена? — робко уточнил маленький Растяпа. — Если нас заметят…       — Не боись, трусишка! — весело ответил звонкий голос. — Мы туда и обратно, сделаем всё быстро, и никто не заметит!       — Ну… будь по-твоему, — сдался Растяпа и, неуверенно кивнув, последовал за подругой. — А пироги правда вкусно пахнут…       — Ещё бы! И они сейчас станут нашими! — прошептала девочка, продолжая осторожно подкрадываться к деревенской кухне. Растяпа ступал следом, часто оглядываясь, чтобы никто не появился из-за угла и не заметил их.       Но стоило девочке подойти к окну кухни и присесть под ним, как и опасался Растяпа, из-за угла вышел Шеф-Повар, совершенно не вовремя покинувший кухню.       — СмурфЛина! — шёпотом воскликнул маленький Растяпа, схватив девочку за плечи и оттянув её назад. — Нас так заметят!       — Точно… прости, Растяпа, — погрустнела СмурфЛина. — Но пироги всё равно будут нашими!       Ступая по земле с полной осмотрительностью, он не сводил глаз со смурфиков, чтобы случайно не упустить момент, когда его могут заметить. Однако за столом, похоже, никто не обращал внимания на происходящее вокруг. Все были увлечены разговорами и поглощением пищи.       Только сейчас Растяпа заметил, что в корзинке лежали пироги — такие аппетитные, выложенные ровными рядами, всем своим видом приглашавшие забыть обо всём, налить чайку и отведать их. Но смурфик уже принял решение: пироги ему не нужны. Он осторожно выложит их обратно, возьмёт корзинку и поспешит домой, чтобы собрать вещи.       Доковыляв до домика, служившего кухней в Деревне, Растяпа аккуратно прижался к стене и начал обходить его, подбираясь ко входу. Удача улыбнулась ему, и, не привлекая внимания, он захватил корзинку и быстро скользнул внутрь.       — Так не достать, — пыхтела СмурфЛина, пытаясь дотянуться до окна. — Поможешь может?       Маленький Растяпа подошёл к окну и также попытался дотянуться до него — безрезультатно.       — Не получится так… — почесала лоб СмурфЛина, — думай, Лина, думай…       — Может… зайдём, как нормальные смурфики через входную дверь, и возьмём пироги? — предложил маленький Растяпа, наклонив голову.       — А ты думаешь… получится? Вдруг повар вернётся, когда мы будем внутри?       — А мы сделаем всё быстро, как ты и хотела! — подпрыгнул маленький Растяпа, так, что у него сползла шапка на глаза. Со стороны это выглядело так забавно, что СмурфЛина улыбнулась и подошла ближе к своему другу, натянув ему шапку обратно.       — Спасибо… — смутился маленький Растяпа, — так что думаешь?       — Ну, давай зайдём. Но если заметят — виноват ты.       Зайдя в кухню, Растяпа подошёл к столу и, не спеша, выложил пироги на полотенце, лежавшее рядом. И делал он это так выверено, словно уже делал это тысячи раз.       На кухне царил привычный уют: всё было на своих местах, в центре располагался огромный стол, на котором были видны следы муки — Пекарь, похоже, только что раскатывал тесто. В углу стояла массивная каменная печь, прикрытая чугунной заслонкой. Растяпа совсем забыл изначальную цель и теперь стоял так, что мог быть замечен любым, кто проходил бы мимо. Это было так странно — стоять внутри деревенской кухни, в этом обыденном, уютном пространстве. Самих поваров в доме не было — они сидели за столом с остальными. Разговоры доносились даже сюда.       «Малыш, да ты гуру в искусстве скрытности!» — прогремел тот же голос, словно кто-то стоял прямо за его спиной. Растяпа резко пришёл в себя и обернулся, думая, что сейчас встретится с Силачом. Но никого не увидел.       Смурфик замер на месте, стараясь не поддаваться растущей панике, и тут же осознал, что этот странный голос не пугает, а наоборот — он наполняет его странной уверенностью, и её не получалось игнорировать.       — Ха-ха, мы снова победили! — ликовала СмурфЛина, держа в руках корзинку с пирогами.       — Победили, победили, но давай уходить? — предложил маленький Растяпа, переживая, что Шеф сейчас вернётся на кухню.       — А? — вспомнила СмурфЛина. — Да, точно. Пошли!       СмурфЛина поспешила к выходу, а Растяпа, ещё недолго топчась у окна, последовал за ней.       Растяпа быстро выпрямился и снова оглянулся. Обстановка оставалась спокойной, никто его не заметил. Сделав глубокий вдох и выдох, Растяпа уже было хотел развернуться и вернуться домой, однако этому помешал внезапный вопрос за столом:       — Кто-нибудь видел Растяпу?       Этот вопрос поразил его так сильно, что на мгновение он забыл, кто он и где находится. Они заговорили о нём!       После двух недель молчания, когда о нём не вспоминали, вдруг они… вспомнили? Растяпа чуть не потерял равновесие от осознания, дыхание участилось, а гнев, недоумение, страх смешались в одно целое. Неужели они всё ещё помнят?       «Не смей паниковать, они тебя не заметили», — вновь прогремел уверенный голос. Но Растяпа уже не был уверен ни в чём.       Снаружи была вполне нормальная погода, но за столом, после вопроса о Растяпе, смех быстро сменился тишиной. Напряжённость стала такой сильной, словно все вспомнили те самые дни, когда последний раз видели неуклюжего смурфика.       Мастер, сидящий чуть поодаль рядом с Фермером, опустил голову и задумался. В памяти всплыл момент, когда он сам заставил Растяпу уйти, ничего более не делая. Тогда, переполненный гневом и раздражением, он и не заметил, как разрушил последнюю надежду смурфика на счастье.       — Смурфи отсюда… — эхом отдались те самые слова в голове.       Смурфик в синем комбинезоне сжал кулаки под столом, не решаясь поднять глаза или что-либо сказать. Тогда, в этом же самом месте, Растяпа искренне пытался помочь, но все смеялись и подталкивали друг друга прогнать его. Мастер поддержал эти насмешки, даже не задумываясь о последствиях.       Растяпа, заметив внезапно стихший смех, тоже задумался. Почему сейчас? О чём они думали все эти две недели?       «Так и будешь стоять и маячить, или всё-таки пойдешь и сделаешь то, что задумал?» — напомнил о себе странный голос.       Ушастому смурфику внезапно пришли воспоминания того самого дня, когда смурфики сыграли с ним злую шутку, ставшую предпоследней перед тем самым случаем в столовой.       — Ну, ребят, я же не нарочно…       — И снова та же отговорка, что и всегда.       Растяпа видел своих друзей в той толпе, а лица у них были полны насмешек и презрения, и ощущал на себе осуждающие взгляды.       «Не поддавайся лживой искренности», — раздался голос, и Растяпа снова вслушался в эту уверенность. — «Сейчас ты начнёшь думать, что они изменятся, а потом они опять тебя бросят. Точно так же, как тогда».       Смурфик сжал корзинку сильнее. Надо незаметно проскользнуть и вернуться домой, потом собрать вещи, как он и хотел.       — Нельзя было так поступать с ним, — наконец нарушил тишину Мастер, — он ведь… просто хотел помочь, а я… а мы… мы его прогнали.       Все сидящие за столом взглянули на него с лёгкой обеспокоенностью, но и с каким-то сочувствием. Некоторые отвели взгляд, другие задумчиво уставились на свою еду. Рядом с Папой-Смурфом сидели две девочки, а возле черноволосой — смурфик с нахмуренными бровями.       — Мастер… мы… все виноваты, — признала златовласая девочка, — честно говоря, я жалею, что не была тогда рядом.       — Смурфетта, — позвала черноволосая девочка, — я тоже жалею. Мастер, — обратилась она к инженеру Деревни, — ну почему вы такие тупоголовые и не думаете, прежде чем делать?       — Заноза, а как ты думаешь… могли ли мы не допустить того, что случилось? — робко спросила Смурфетта.       — Конечно могли, Смурфетта, надо было просто дать пинка тем, кто там был. А Растяпу увести куда подальше.       — А почему вы вдруг начали считать, что Мастер тогда поступил несправедливо с ним? И, смурф возьми, почему мы вообще начали его обсуждать?       «Вот видишь, они всё ещё тебя ненавидят», — сказал голос, вызывая у Растяпы горькую усмешку.       Старая обида вновь дала о себе знать, но теперь вместе с ней возникло нечто другое, что полностью противоречило его плану. Сжав корзинку ещё сильнее, Растяпа оказался у двери и, осторожно выглядывая, начал вслушиваться. Появилось странное ощущение… быть понятым, услышанным, стать тем, кого будут любить так же, как и остальных. А самое главное…       «Нет, нет, нет. Можешь даже и не мечтать, они не примут тебя обратно», — уверенно заявил странный голос.       — Кто ты? — прошептал Растяпа. Всё же очень хотелось узнать, кто произносит эти слова.       «Ну… как думаешь, кем может быть странный голос в твоей голове? Я твоя совесть! Ха-ха-ха», — рассмеялся голос.       Растяпа только выдохнул, понимая, что этот голос явно не был настроен позитивно. А смурфики за столом продолжали молчать, время от времени переглядываясь между собой.       «Хочешь узнать? Делай то, ради чего пришёл сюда».       — Последний раз, когда я его видел, — прервал тишину очкастый смурфик, — пару дней назад. Если моя… феноменальная память не обманывает меня — а она меня не обманывает — он был каким-то… не знаю, не собой что-ли. Не придал особого значения.       Мастер нервно пододвинулся ближе к столу. Когда Благоразумник закончил говорить, в его памяти всплыли воспоминания о том, как Растяпа приходил в его мастерскую, вроде бы, чтобы помочь или просто понаблюдать за работой.       — Как думаете… стоит нам сходить проверить его? — осторожно предложила Смурфетта. — Что-то я давно не видела его…       — Хорошая идея, сестрёнка, — поддержала Заноза и, мягко подтолкнув смурфика, сидящего слева от неё, подмигнула.       — Я… тоже… думаю, что это хорошая идея, — неохотно поддержал Ворчун, скрестив руки на груди.       — А ты, Мастер? Хочешь загладить свою вину? — строго спросила черноволосая девочка.       «Так и будешь стоять и смотреть? Или начнешь действовать?» — гаркнул тот же голос, наполняя Растяпу решимостью.       Ушастый смурфик сделал глубокий выдох. Сейчас или никогда.       Тишина за столом стала совсем гнетущей, словно все забыли, о чём только что говорили. Все переглядывались, некоторые не знали, что и сказать. Шеф-Повар отложил столовый прибор, Силач задумчиво смотрел на Смурфетту, а Ворчун строго смотрел на Занозу, вызывая у неё недоумение.       — Чего пялишься, Ворчун? — прошептала Заноза. — Что, давно меня не видел?       Ворчун тут же похлопал глазами и отвёл от неё взгляд, возвращаясь к еде.       — Прости, Заноза… ненавижу, когда Растяпу забывают, — прошептал Ворчун, обведя всех взглядом.       — Я тоже, Ворчун, я тоже, — вздохнула Заноза, подпирая рукой подбородок.       — Пойти и проверить, да? — нарушил тишину Благоразумник, посмотрев на Папу-Смурфа, который так ничего и не сказал. — Справедливо ли вы с ним поступили? Как думаешь, Мастер?       — Я… — Мастер потупил взгляд, — не уверен. Не уверен, смурф меня возьми! Не уверен! — он чуть не ударил по столу.       — Эй, эй, тише, приятель, — похлопал его по плечу Фермер, — мы ведь ещё не доели.       — Не доели? Тебя только это волнует? — строго спросил Мастер, повернувшись к Фермеру.       — Художник, тебя тоже касается. Что за смурфотень ты наплёл всем? Ты правда думаешь, что Растяпа просто так взял бы и бросил тебя? Он самый доверчивый смурфик, и старается за всех держаться.       — О чём ты… — Художник хотел было возразить, но Благоразумник продолжил.       — Я сразу не поверил. Даже та старинная баллада о том, как вы чуть не забыли про День рождения Лентяя звучала правдоподобнее, чем это.       — Я… — замялся Художник, — никого не хотел обидеть.       Он оглядел остальных, и встретился взглядом с Силачом. Когда мускулистый смурфик заметил, как тот на него смотрит, он ответил лёгкой улыбкой и кивком.       — Я сказал всё, как и было.       — Да что ты? Ты правда думаешь, что, взяв с собой Растяпу и две корзинки, я не замечу, как ты их в одиночку притащил? Если ты говоришь, что Растяпа убежал раньше, чем ты пришёл, то почему тогда он вернулся позже, чем ты? — пытался разобраться очкастый смурфик.       — Точно, Художник… — заговорил Мастер, — почему Растяпа тогда вернулся позже, чем ты? Ты же рассказывал, что он убежал раньше.       — Вполне себе, он мог просто бродить ещё по лесу, и только потом вернуться, — добавил Силач.       — Нет, не похоже. Вы уже просто додумываете, — заметил Благоразумник.       — Уверен? А по моему так и было, — скрестил руки Силач, но тут же поймал строгий взгляд Смурфетты.       — Силач! Ну ты-то не начинай, — протянула златовласая.       — Художник? Что скажешь? — напомнил Благоразумник.       — Я… был… — медленно подбирал слова Художник, стараясь игнорировать взгляды, которые всё больше выводили его из себя.       — Зазнайкин, не пора ли тебе заткнуться? Завтрак портишь, — неожиданно вмешался Силач. — Или ты защищаешь этого поганца?       — А чего это ты вдруг про еду вспомнил? Сидели, обсуждали нашего друга, а теперь… А может… расскажешь, что вы устроили в столовой тогда? — парировал Благоразумник. — Зачем вы…       — Ребята, ребята, только без драки, — наконец вмешался Папа-Смурф. — Я тоже виноват.       Все сразу обернулись к лидеру Деревни. Смурфики переглянулись, и Папе-Смурфу тут же посыпались вопросы:       — Как?       — Разве?       — Расскажи нам!       — Тихо, тихо, мои смурфики, давайте по очереди! — попытался успокоить всех смурфик в красных одеяниях. В этот момент Художник уловил странное движение за деревьями. Кто-то осторожно крался, и было сложно сразу понять, кто это. Были лишь отличительные детали: у этого кого-то была шапка смурфика и походка, принадлежавшие лишь одному смурфу в Деревне.       Художник замер, не сводя глаз с этих передвижений, и на его лице воцарилось недоумение и полное безразличие к переговорам за столом.       — Художник? Ты чего молчишь? — вмешался Фермер, заметив ступор своего друга. Смурфик с бабочкой на шее не ответил, но, не оборачиваясь, кивнул в сторону.       Остальные проследили за его взглядом, и сначала ничего не заметили, но потом, присмотревшись, увидели осторожно передвигающийся силуэт.       — Кто там? — нахмурился Силач.       — Без понятия, — пробормотал Художник, стараясь оставаться равнодушным, хоть уже и понимал, кто там был.       — Сходим и проверим? — предложил Фермер.       — Нет, не стоит, — мотнул головой Художник, — кто бы это ни был, он не стоит нашего внимания.       — А почему это? — вмешалась Смурфетта. — Заноза, что думаешь?       — Надо проверить. То, что сказал Умник, звучит вполне логично. А если это правда, Художник, тебе ой как несдобровать, — Заноза подтолкнула Ворчуна локтем.       — Ненавижу… — замялся Ворчун, не зная, что сказать дальше, — …наказания.       — А если это Азраэль пробрался в Деревню? — предположила Смурфетта. — Стоит ли нам оставаться здесь?       Папа-Смурф, сидя во главе стола, задумался, оглядывая своих смурфиков. Ему не хотелось, чтобы это всё перерастало в ссору, но то, о чём шла речь, было важным, и он совершенно об этом забыл из-за своих дел.       — Смурфетта права, стоит проверить, — спокойно произнёс лидер Деревни. — Но осторожней, если это и вправду Азраэль, не давайте ему обнаружить себя. Если ничего не найдёте, возвращайтесь и заканчивайте с едой.        — Отличное решение, Папа-Смурфик! — кивнул Благоразумник и поднялся со своего стула.        — Отлично, так и сделаем, Папа! — хлопнула в ладоши Заноза, взглянув на своего кавалера, сидящего рядом. — А ты чего сидишь? Ты тоже идёшь.        — Ненавижу идти, — проворчал Ворчун, неохотно вставая со стула.       Растяпа уже переместился к дереву, за которым ранее прятался, крепко сжимая в руках корзинку. Внезапно из-за стола послышались странные шорохи. Смурфик настороженно выглянул. То, что он увидел, мгновенно пробудило в нём лёгкую панику: все, кто сидел за столом, начали вставать и двигаться прямо в его сторону. Неужели они его увидели?       — Они идут сюда! — прошептал Растяпа, уже ощущая нарастающую панику.       «Ну слава богу, что-то происходит. Так, малыш, стоять и просто смотреть — не дело. Беги отсюда!» — прозвучал внутренний голос, вновь уверенный. Предложение звучало логично, и Растяпе не оставалось ничего, кроме как послушаться.       Смурфик, не спеша, отошёл от дерева, прилагая все усилия, чтобы не издавать ни звука и не выдать своего местоположения. Те, кто сидел за столом, уже двигались к тому месту, где он только что находится. Стоило ему лишь сделать несколько шагов, как раздался громкий возглас, заставивший Растяпу вздрогнуть на месте.       — Эй, смотрите! Следы! — воскликнул один из них, указывая на землю. Судя по мощному басу в голосе — это был Силач.       — Зоркий глаз, друг! — заметил Мастер, наклоняясь к земле, чтобы получше рассмотреть следы. — И следы не кошачьи.       Хотя слова Мастера несколько успокоили смурфиков, желание выяснить, кто здесь ходит, сохранялось. Смурфетта начала осматриваться, пытаясь обнаружить потенциальную угрозу, а Заноза сосредоточенно изучала следы, пытаясь понять, чьи они.       — Ненавижу следы, — процедил Ворчун, получив лёгкий подзатыльник от Занозы.       — Ворчун, перестань! Не то время выбрал, — нахмурилась черноволосая, схватив его за руку и направив к следам.       — Тут ведь точно кто-то был, — задумчиво почесал затылок Мастер.       — Знаешь… очень похоже на следы смурфика, — заметил Художник, сделав новый след рядом с найденным. — Видишь?       — Ты прав, друг, — кивнул Силач, — действительно похоже.       Силач окинул взглядом ближайшие кусты, и услышал странное шуршание в них, словно кто-то пытался там спрятаться. Нахмурившись и сжав кулаки, он поспешил в ту сторону.       — Похоже, кто-то решил поиграть в прятки! — громко заявил Силач, вызвав испуг у других. Растяпа, инстинктивно сжимая корзинку до боли, мгновенно ощутил, как страх захлёстывает его. Он бросился прочь, покидая укрытие, в котором прятался, но привычная неуклюжесть сыграла злую шутку: смурфик задел листву, и она предательски зашуршала, полностью выдав его.       «А я уже подумал, что тебя действительно не заметят. А теперь бегом отсюда, пока кто-нибудь не догнал!» — раздался тот же самый голос, и вдруг Растяпа ощутил мощный прилив сил, как если бы у него открылось второе дыхание.       Ноги буквально понесли его вперёд с такой скоростью, что он сам не мог поверить, как удаётся не упасть. Пролетая мимо домиков, пересекая мост через Смурфреку, он уже не обращал внимание на то, что его видят все жители Деревни.       — Стоять! — воскликнул Силач, заметив выбегающее существо из кустов. Не имея понятия кто это, смурфик бросился в погоню.       Мускулистый смурфик был шокирован скоростью своей жертвы — никогда за всю жизнь он не видел столь стремительного бега. Беглец мчался, словно растворялся в воздухе, и Силач прилагал все усилия, сокращая дистанцию, не обращая внимание на нарастающую усталость.       А Растяпа убегал прочь, не сбавляя темпа, сосредоточившись лишь на дороге. Смурфик никогда не ощущал такой уверенности, что в этот момент овладела им, и бежал он с такой выверенной точностью, словно был атлетом, лидирующим в забеге. Перепрыгнув валун на тропе, Растяпа обернулся с целью проверить, преследуют ли его. Заметив вдалеке запыхавшегося Силача, ушастый смурфик увеличил темп и выбежал в лес, пересекая границы Деревни.       — Растяпа? — воскликнул Силач, заметив лицо беглеца. — Стоять, предатель!       «Чё эта крыса привязалась то так? — вернулся голос. — Хм… дай мне несколько секунд».       Слова, произнесённые чуждым голосом, заставили Растяпу на мгновение задуматься, но он проигнорировал навязчивые мысли, и продолжил следить за дорогой. Не сбавляя скорости, Растяпа вновь обернулся и увидел, как Силач существенно сократил расстояние и уже настигал его.       Внезапно Растяпа ощутил какое-то странное ощущение. То ли давление, то ли уверенность, и постепенно Растяпа начал сбавлять темп и замедляться. Смурфик не мог поверить в происходящее. Почему он остановился, когда следует продолжать бежать? Особенно с Силачом на хвосте.       «Наблюдай, малыш», — прогремел голос, и Растяпа вздрогнул, ощутив ещё более странное чувство: постепенно он перестал ощущать собственные конечности, словно их не существовало вовсе, а вскоре даже перестал слышать собственные мысли. Позади послышалось чьё-то прерывистое дыхание, и Растяпа понял, что Силач догнал его.       — Некуда больше бежать, поганец. Ты идёшь со мной, — заявил Силач, приближаясь к ушастому смурфику.       Стоило Силачу схватить Растяпу за руку, как тот ощутил невероятный взрыв гнева. Не осознавая собственных действий, ушастый смурфик резко вырвался из хватки, моментально развернулся и мощно зарядил кулаком по щеке. Корзинка, что была в левой руке, отлетела на несколько шагов, упав у ближайших зарослей.       — Тебе какого чёрта от меня надо, крыса синюшная? — громко прорычал Растяпа со злостью, казавшейся извержением вулкана. — У тебя есть две секунды чтобы исчезнуть, пока я не заставил тебя пожалеть, что ты вообще погнался за мной!       Силач поражённо отшатнулся и расширил глаза от неожиданности. Кто сейчас стоял перед ним? Это явно не был прежний Растяпа, с его глупой смущённостью. Ушастый смурфик был переполнен эмоциями. Не просто напуган, а разъярён, и эта злость вырывалась с силой, способной испепелить весь Заколдованный лес.       — Неужели думаешь, что вот так просто возьмёшь и нападёшь на меня? — Растяпа усмехнулся. — Каким же я глупцом был, что сразу не догадался, насколько у тебя тупая башка, «Мистер Мускулы», — продолжил Растяпа с неизмеримой ненавистью.       — Если хочешь драться, то будь по твоему, — заявил Силач, принимая боевую стойку. Долгое время он желал этого, показать этому подлецу, как сильно ненавидит его. За все устроенные им катастрофы, за всё испорченное веселье.       — Что-ж, будь по твоему, господин недоумок, — закончил Растяпа, ощущая пик этого странного гнева. Силач помотал головой и поднял кулаки.       Предстоящая победа виделась ему лёгкой, учитывая, что Растяпа совсем не умеет драться. Пара ударов — и Растяпа падёт, после чего он с уверенностью доставит его обратно и заключит в темницу на долгие годы, если Папа-Смурф не помешает, но это дело наживное.       Однако Силач не подозревал, в какой опасности сейчас находился. Растяпа пребывал под контролем чуждого голоса, возникшего из неоткуда, и это состояние было крайне непривычным.       Смурфик наблюдал за происходящим, однако не мог контролировать свои действия. Словно находился в плену собственного тела, действовавшего самостоятельно. Он не ощущал конечностей, не чувствовал сознания, но сохранял ясность восприятия. Каждый раз, когда чужим голосом смурфик изрекал очередное гневное слово, ему хотелось провалиться сквозь землю, принести тысячу извинений и никогда не показываться в Деревне.       Растяпа не принадлежал к числу способных напасть на сородича, но внезапная утрата контроля над телом заставила усомниться в подобных убеждениях.       — «Crysto-Flare!» — провозгласил Растяпа на весь лес, мгновенно вытянув руку вперёд, раскрыв ладонь. В тот же миг из ладони выстрелило странное пурпурно-розовое пламя, сверкающее, подобно молнии.       Яркий поток пламени стремительно съедал расстояние, нацелившись на Силача, и в этот момент Растяпа осознал происходящее. Пламя настигло Силача, оставляя за собой светящийся след, а кожа у смурфика покрылась волдырями, после чего покраснела, отразив умеренные ожоги. Не слишком сильные, но достаточно ощутимые, чтобы заставить мускулистого смурфика отшатнуться.       Прежде уверенный в своей победе, Силач, с испуганным взглядом, стремительно убежал, оставив Растяпу в одиночестве посреди леса. Ушастого смурфика теперь окружала лишь гнетущая тишина, нарушаемая лишь трелями птиц и шелестом ветра. Трудно было поверить в случившиеся.       Внутри бушевал ураган эмоций, с которым Растяпа едва справлялся, но теперь чуждое ощущение начало отступать, постепенно возвращая контроль над телом. Конечности вновь ощущались как прежде, а в голове прозвучал тот самый голос.       «Ну как тебе? Впечатляет, правда?»       Теперь он был напуган по-настоящему. Этот голос более не внушал уверенность, только страх, повлёкший столь жестокое обращение с другом.       — Я… я… я, — начал было Растяпа, но не смог подобрать слова.       «Ничего, привыкнешь. Я тоже боялся».       Сделав глубокий вдох и выдох, смурфик постарался успокоиться, но это оказалось практически невозможным: руки дрожали, сердце бешено колотилось в груди, готовясь выпрыгнуть и сломить грудную клетку, и всё это дополнял страх перед тем, что он теперь мог сделать с обретённой силой.       Шок от внезапного открытия казался размером с море. Он даже не предполагал, какое нечто всё это время скрывалось внутри.       — Я не… Я не хотел, — дрогнул Растяпа, ощущая пробегающий холодок по спине, и вместе с ней боль от царапин. — Я не хотел!       «Ладно, ладно, не кипятись. Подумаешь, спас тебя…» — прозвучал тот же голос, и теперь Растяпа желал более его не слышать.       Окинув взглядом окрестности, смурфик заметил корзинку, лежавшую неподалёку. Вспомнив о цели, он медленно, пошатываясь от смешанных чувств, подошёл к ней. Наклонившись, он поднял корзинку и, несмотря на дрожь в руках, взял в левую руку.       «Тебя зовут… Растяпа, так? Хм, и кто тебе такое имя дал… — вновь прогремел голос, и на этот раз страх не усилился, а наоборот, появилось необычное спокойствие. — Не переживай так сильно, все пугаются в свой первый раз».       Растяпа ощутил сильное облегчение. Вспомнив о сегодняшней цели, он выпрямился и, поправив корзинку, направился к ягодным кустам неподалёку.

━━━✷✷✷━━━

      Спустя пятнадцать минут Силач вернулся в Деревню, внимая поучениям Благоразумника о недопустимости причинения друг другу вреда, и одновременно страдая от жгучей боли, где пурпурное пламя лизнуло кожу.       Они находились в доме Смурфетты, куда его привёл Мастер, заметив раны товарища. Девочка сразу же принялась искать медицинские принадлежности, любезно предоставленные Доктором в один из дней.       — Растяпа? Ты его видел? — интересовался Мастер, скрестив руки. Сопоставляя рассказ Силача с произошедшим, получалась странная картина: Растяпу никто не видел уже две недели, и только сейчас строитель начал беспокоиться о нём. А сейчас Силач утверждает, что видел его, и тот совсем не походил на привычного неуклюжего смурфика.       — Д-д-да, в-видел, — дрожа, бормотал Силач. Рядом с ним сидела Смурфетта, накладывая мазь на обожжённую кожу. Мускулистый смурфик чувствовал себя неловко от прикосновений девочки, но жгучая боль от мази оттеняла наслаждение. Слова Растяпы и странный огонь не давали ему покоя; он все ещё не мог оправиться от потрясения.       — Точно он был? Может кто-то другой? — прищурился Мастер.       — Это… т-т-точно он был, — Силач старался не выглядеть слабаком, сбежавшим от того, кто был гораздо слабее. — Уверен.       — Похоже, кое-кто узнал, что такое возмездие, — вступил в разговор Благоразумник.       — Да о чем ты вообще смурфишь, Силач? — нахмурился Мастер. — Как вообще Растяпа мог стать угрозой?       Силач посмотрел на него с крайней озабоченностью. В памяти всплыл каждый фрагмент случившегося: странный озлобленный голос, выстрел огня из руки, и общее агрессивное состояние Растяпы. Как мог обычный смурфик обладать чем-то подобным?       — Смурфом к-клянусь, это был он, — запинаясь, подтвердил Силач.       — О, да ладно тебе, Силач, — усмехнулся Благоразумник, скрестив руки на груди. — Растяпа не способен в принципе напасть. Может, присмурфилось тебе. Случается, когда тренируешься слишком много.       — Мне не «присмурфилось»! — басом крикнул Силач, вскочив на ноги.       — Ну, тогда это очень странно, — выдохнул Мастер, — если хотим полностью разобраться, то стоит сходить к нему и спросить лично.       — Силач, сядь на место, я так не смогу смурфить мазь, — предупредила Смурфетта, одарив его строгим взглядом.       — Прости, Смурфетта, — извинился Силач и опустился обратно на табурет. — Н-но всё же, он изменился, и сильно, будто ненавидит всё вокруг. Будто я ему враг!       — Ты ведь сам его тогда выгнал, — напомнил Мастер про инцидент в столовой, глядя на своего друга с лёгким укором. — Вот и не удивляйся теперь.       Мастер задумался, глядя на лицо своего друга. Рассказ Силача звучал неправдоподобно, но состояние, в котором он вернулся после того, как убежал за кем-то, заставляло задуматься и начать верить в случившееся. Однако без существенных доказательств он не мог поверить.       — Хорошо, — кивнул Мастер. — Сходим к нему и всё выясним. Просто, твои слова не бьются с действительностью.       — А я-то думал, что Силач бесстрашен, — пробормотал Благоразумник, пожимая плечами. — Ты случайно не поменялся местами с Трусишкой? Или, быть может, со страху начал додумывать? О подобном даже в книгах Папы-Смурфика не упоминается.       Все присутствующие одновременно вздохнули от очередных поучений Благоразумника.       — Что? — воскликнул Благоразумник.       Мастер внимательно оглядел очкастого смурфика и уже хотел прогнать его из домика, но сдержался, вспомнив случай, когда после пинка он сломал себе руку. Он начал обдумывать рассказ Силача, раскладывая всё по полочкам, а остальное выяснятся при личной проверке.       Обида Растяпы — допустима, но, пожалуй, никто в Деревне никогда не помышлял оскорбить столь добросердечного смурфика. Припоминая давний случай, когда Растяпа не покидал свой дом целых три месяца — все и вовсе пытались ему помочь. Но то произошло очень давно, и Мастер не помнил точно, когда именно. Всё давно поменялось, как и отношение к Растяпе. В худшую сторону.       — Ладно, — произнёс Мастер. — Смурфетта, пойдёшь с нами?              — Что-то важное?       — Дело касается Растяпы, дорогая, — строго посмотрел смурфик в синем комбинезоне. — Мы уже потеряли одного. Вторую потерю никто не перенесёт.       — Ну да, ты прав, — вздохнула Смурфетта и замазала последний ожог. — Не представляю, что он тогда испытывал.       — А вы о чём, ребята? — спросил Силач, оглядев себя. — У нас же есть мускулы!       Силач напряг мышцы, продемонстрировав присутствующим свои огромные бицепсы. Остальные в очередной раз закатили глаза.       — Нашёл время, господин «Сильный», — выдохнул Мастер, — сейчас не до твоих мускулов.       — Ну так что? Мы идём? — напомнил о себе Благоразумник.       — Ты тоже идёшь? — снова выдохнул Мастер.       — Как вы справитесь без моего интеллекта? Я, как умнейший среди смурфиков — после Папы-Смурфика разумеется, обязан присутствовать на любых…       — Ладно, ладно, ты пойдёшь с нами, — прервал его Мастер, не желая слушать самовлюблённые речи очкастого смурфика.       Смурфики направились к входной двери домика Смурфетты, и, отворив её, в лица ударил холодный ветер, предвещавший сильный шторм. Небо затянули облака, а на горизонте, за дубами, окружавшими Деревню, виднелись тёмные тучи, из коих периодически сверкали молнии.       — Скоро дождь посмурфит, — заметил Благоразумник, — надо поторопиться.       — Мы будем идти столько, сколько потребуется, — заявил Силач, — Растяпа должен ответить за то, что сосмурфил.       — Силач! Не смей так о нём отзываться, — потребовала Смурфетта, скрестив руки.       — Привет, куда собрались? — поприветствовал внезапно появившийся Художник.       — Привет, Художник. Да вот… Мастер заставил нас пройтись до дома Растяпы. Хочешь с нами? — поприветствовал в ответ Силач.       — Ну… — Художник не хотел присутствовать там, что принадлежало его другу. Или уже бывшему другу, как он считал. Но почему-то очень хотелось. — Ладно, давайте.

━━━✷✷✷━━━

      Растяпа торопливо шёл по чаще леса, периодически оборачиваясь на тропу позади. Произошедшее оставило неизгладимый след в памяти смурфика. В пути ушастый смурфик сделал множество тяжёлых вдохов и выдохов, стремясь унять волнение от осознания обретённой силы. В руке он нёс корзину, наполненную ягодами, но едва замечал её из-за терзавших раздумий.       — Бедный, бедный, Силач, — бормотал смурфик, крепче сжимая корзинку. Даже после инцидента в столовой, Растяпа оставался благожелательным к каждому встречному. — Теперь ни за что меня не простит…       Чуждый голос, внезапно возникший в сознании, исчез столь же внезапно, как и явился. После выстрела огнём в сторону Силача, Растяпа начал ощущать пустоту, наряду с тревогой, но сия тревога не вызвала страх, а скорее гнетущую неопределённость.       Растяпа на миг замер, оглянувшись назад, надеясь никого не увидеть. Силач мог вернуться, дабы отомстить за содеянное, но это представлялось маловероятным: смурфики не склонны к мстительности, однако нечто внутри заставляло сохранять настороженность.       — Я не хотел этого, — прошептал смурфик, представляя тот ужас на лице Силача. А внутри всё ещё оставалась вина, смешанная с непониманием. Никогда он не помышлял навредить, тем более друзьям, но не мог отрицать, что эта магия была ему подвластна. Оставалось разобраться: как и почему?       Возвращаясь к своему домику на окраине Деревни, Растяпа озирался по сторонам. Стараясь держаться поодаль от главных деревенских троп, смурфик осознавал, что его уже могут разыскивать, подготавливая место в деревенской темнице, которую даже Папа-Смурф не использовал по прямому назначению уже очень много лет.       По мере приближения к домику, тревога усиливалась — Силач, вероятно, уже обо всём поведал, и вскоре за неуклюжим смурфиком могут явиться. Времени оставалось немного, и решение надлежало принять незамедлительно. И, казалось, это был оптимальный момент для реализации замысла: он собрал провизию, оставалось лишь собрать скромный скарб и навсегда покинуть Деревню.       Наконец, подойдя ко входной двери, Растяпа отворил её и застыл на пороге, оглядываясь на родные пенаты.       — Растяпа… пообещай, что мы никогда не расстанемся, — СмурфЛина взяла маленького Растяпу за руку. — Поклянись, что не забудешь, даже если время нас разлучит.       — Что ты такое говоришь, Лина? — растерялся маленький Растяпа. — Мы никогда не расстанемся, и всегда будем рядом!       — Не знаю… что-то мне подсказывает, что так не будет… — опустила голову девочка. — Но, Растяпа, прошу пообещай. Ты меня не забудешь?       — Лина, ты меня пугаешь… — недоумевающе взглянул на девочку маленький Растяпа. — Что-то случилось?       — Растяпа, пожалуйста, — настаивала СмурфЛина.       Растяпе ничего не оставалось, кроме как выдохнуть и, наконец, сдаться под милым взглядом своей подруги.       — Обещаю, Лина. Мы не расстанемся, никогда, — твёрдо заверил девочку Растяпа, взяв её за руки.       — Спасибо…       Преодолев порог, смурфик захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, скатившись вниз. Внутреннее естество вопило о том, что пора уходить. Однако решение покинуть Деревню не давалось легко, ведь это был его дом, родная Деревня, где он проживал с младенчества. Это было первое место, увиденное им после рождения Здесь были его друзья, и смурфик по-прежнему считал их друзьями, несмотря на недавние происшествия.       Но что теперь? После содеянного с Силачом… но, учитывая инцидент в столовой, казалось, что мускулистый смурфик получил заслуженное. Растяпе было слишком тяжело даже думать об этом.       Ушастый смурфик медленно обвёл взглядом свой домик: повсюду лежали его вещи, рисунки, разбросанные по полу, излюбленная тетрадь на столе… Некогда жизнь представлялась столь простой и беззаботной, исполненной веселья. Он был тем, над кем могли потешаться, но, по крайней мере, не испытывали страха. А что теперь? Мог ли кто-то из смурфиков не бояться его и эту диковинную магию?       Душу окутали мрачные предчувствия. Хоть Растяпа об этом и помышлял ранее, сейчас принять решение было невыносимо тяжело, ведь это станет бесповоротным разрывом со всем, что он знал и любил. Быть может… в лесу он отыщет нечто, что станет ключом к свободе?       — Нельзя тут больше оставаться, — прошептал Растяпа, вставая с холодного пола. — Не могу… — по щеке прокатилась одинокая слеза, вызванная крайне противоречивыми чувствами. — Не могу создавать из себя угрозу…       Навязчивая мысль твердившая о вероятной опасности для других — окончательно перевесила. Недопустимо было такое. Силач, хоть и заслуженно, всё-таки был ему другом, которому он впервые причинил боль.       Растяпа стремительно приблизился к кровати и, заглянув под неё, извлёк походный рюкзак и принялся размещать в нём разнообразные вещи, находившиеся рядом. Тревога начала усиливаться — смурфики могли нагрянуть в любой момент и потребовать объяснений, а то и вовсе, не вдаваясь в подробности, могли изолировать. Но он осознавал, что мог бы изъясниться, рассказать всё, что испытывал всё это время. И тогда бы они поняли, смягчили приговор или же и вовсе проявили бы снисходительность.       Вознамерившись оставить нечто напоследок для тех, кто сюда пожалует, Растяпа оставил рюкзак на незаправленной постели и подошёл к своему письменному столу. На нём лежала заветная тетрадь, наиболее дорогая для него, и её было достаточно, дабы любой проникся и понял бы его. Взяв её в руки, Растяпа сделал размеренный вдох и положил её на место.       Выдвинув деревянный стул, смурфик сел на него и придвинулся ближе. Взяв лист обветшалой бумаги и почти исписанный карандаш, он задумался, что же может написать в прощальном письме. Коснувшись графитом карандаша бумаги, Растяпа начал выводить первые слова:       «Привет, друзья… наверное, это моё первое письмо. Но, если даже и не первое, вероятно, будет последним. Я не знаю, как начать. Мне очень тяжело. Если вы читаете это, значит, меня уже нет в Деревне, и мне так грустно, что больше вас не увижу».       К глазам подступили слёзы, но он не дал им волю и, стиснув зубы, продолжил писать:       «Не могу я тут больше оставаться, зная, что могу причинить вам боль. Вы такие добрые… заботливые… не хочу, чтобы вы боялись меня. Никогда я не хотел такого. Я же просто неуклюжий Растяпа, порчу всё вокруг, а вы считаете меня ходячей катастрофой. Но вы меня не боялись. Я редко выходил из дома, только лишь для того, чтобы знать — вам весело без меня. Праздники, прошедшие весело, а не с очередной катастрофой по моей вине. И я верил, что однажды вы придёте ко мне, расскажите обо всём, скажете, что совсем не важно, какие там катастрофы, ведь моё присутствие важнее… но… этого так и не случилось. Мне всё чаще снится Лина… и, только сейчас понимаю, как сильно мне её не хватает. А если вы забыли про меня… я вас не забуду. Никогда. Берегите друг друга пожалуйста. Я вас всех очень люблю, и надеюсь, что вы будете счастливы без меня. И, пожалуйста, не пытайтесь меня искать.       С любовью, Ваш Растяпа».       Дописав последнее предложение, на край бумаги скатилась одинокая слеза. Отложив карандаш, Растяпа отстранился и поднялся из-за стола, задвинув стул на прежнее место. Возвратившись к кровати, Растяпа торопливо сложил оставшиеся вещи в походный рюкзак, и, завершив, ушастый смурфик взглянул на письмо, оставленное на столе. Не желая медлить, он надел рюкзак на спину, тотчас ощутив его тяжесть. Подойдя к столу, Растяпа взял письмо в руки и направился ко входной двери. Отворив её, холодный ветер тут же дунул ему в лицо, и Растяпа сразу заметил тёмные тучи, нависшие над Деревней.       Обернувшись, Растяпа в последний раз оглядел свой дом. Столь знакомый… родной… но теперь, имелось множество элементов, что напоминали о странной двухнедельной жизни: разбросанные по полу рисунки, скомканная бумага и постель, которую он даже не удосужился заправить. Он замер, а в памяти всплыл каждый миг счастья, веселья, дружбы, переполнявший сердце.       Глубокий вдох помог запечатлеть это: ощущался запах сырости, морось, холодный ветер. А стены опоясывала та самая лента из разноцветных безделушек, и Растяпа решил, что именно она станет памятью о нём.       Слёзы вновь начали подступать к глазам, но сдержавшись, он правой рукой вытер их. Вспомнив о письме, смурфик аккуратно прикрепил его на входной двери, разместив так, что его мог прочитать всякий проходящий мимо.       Шагнув назад, он тяжело вздохнул и последний раз оглядел уютную и хаотичную Деревню, где вдали виднелись некоторые смурфики, занятые трудами на полях Фермера.       — Прощайте, — прошептал Растяпа, обращаясь ко всем, когда-либо бывшим частью его жизни. Сквозь слёзы он развернулся и двинулся в путь. Впереди ждало что-то новое, возможно, полноценная новая жизнь и новые друзья, но одновременно маячила и неопределённость, о которой Растяпа старался не думать.

━━━✷✷✷━━━

      Мгла медленно опускалась на лес, где каждое дерево наклонялось к земле, будто хранило в своих недрах давние тайны. Ветер шелестел между ветвями, предвещая перемены. Растяпа, понурив голову, брёл сквозь Заколдованный лес и стремился к заветной мечте — обрести новый дом.       Ему казалось, что здесь, в глубинах дремучих чащ, он сумеет отыскать уголок, дарующий ему тепло и покой. Каждый шаг отзывался громким стуком, а любой посторонний звук заставлял насторожиться. Он желал найти место, где возможно было бы укрыться от всевозможных бед и скорбей. Но лес, казалось, угадывал намерения, чтобы испытать странника на прочность.       — Ну почему я такой? — слова смурфика разносились эхом по темному лесу, но никто их не мог расслышать.       Заколдованный лес казался живым. Деревья перешёптывались промеж собой, а листья трепетали от любого дуновения. И вдруг, словно ответом на все безмолвные вопросы, раздался оглушительный раскат грома.       — Смурфики мои! — воскликнул Растяпа, съёжившись в комок. — Что это было?       Раскат прозвучал так, будто небеса разверзлись, и смурфик оцепенел, испуганно глядя в чернильные облака, стремительно закрывшие небосвод.       Замерев, Растяпа взглянул на кусты неподалёку, и за ними лес чернел ещё сильнее. Не мешкая, смурфик побежал вперёд, избрав себе цель: отыскать укрытие от дождя. Воздух вновь пронзился новым раскатом грома.       — Теперь и Мать Природа меня невзлюбила… — прошептал под нос Растяпа, но слова вновь утонули в новом раскате грома. Утренняя прелесть леса мгновенно померкла под тяжестью чернильных облаков, и в следующий миг по лесу прокатился сильнейший ливень. Растяпа тут же рухнул на землю, ощущая на себе множество ударов капель воды.

«Послышался ли гром небесный?

Или то была твоя мольба?

Смутно помню, что направляло меня,

И привело меня сюда

Даруй мне непоколебимость,

Среди мироздания, что рушится в прах».

      — Надо… найти… укрытие, — хрипло прошептал Растяпа, уже понимая, что так заболеть недолго. — Укрытие…       Растяпа попытался закрыть глаза, забыть о происходящем, но это не помогло, поскольку ледяная вода проникала в самую душу, выбивая всякую надежду. Перевернувшись на спину, он мысленно оценил своё состояние: силы иссякли, а одежда превратилась в мокрое тряпьё. Он попытался подняться — ничего не вышло, и смурфик вновь рухнул на землю, глухо ударившись. На подбородке останется синяк.       — Надо… идти, — прошептал Растяпа, с болью взирая на мрачные небеса. Раскат грома вновь прокатился по лесу, и с ним пришло понимание: если ничего сейчас не предпринять, то он так и останется лежать под ливнем и промокнет окончательно.       С каждым мгновением безысходность накрывала его всё сильнее, и впереди лишь маячила неопределённая опасность, запутывая в сети туманных иллюзий. Растяпа ощутил сильную слабость, в глазах потемнело, тело перестало отвечать на команды. Ритм дыхания ослабевал, холод захватывал всё сильнее, пока его не пробудил громкий голос, заставивший широко распахнуть глаза.       «А ну-ка не сдаваться!» — Растяпа обескураженно приподнял голову, ощутив прилив новых сил. Где-то внутри зажглась искра новой надежды, и он ощутил небывалые силы, словно заново родился. Ветер, казавшийся прежде непреодолимым препятствием, стал лишь мелким соперником среди бушующей стихии.

«Сосны шепчут тайны,

Невыразимые устами смертных.

Пьющий из глубин колодца,

Да познает его бездонность.

      О, странник, скажи,

Что довелось узреть тебе?

Где пролегли дороги,

По которым ты ступал?

Когда-то я был непоколебим,

Теперь же спиной прижат к стене».

             Растяпа предпринял новую попытку подняться, ноги не повиновались, и, подогнувшись, он вновь рухнул на землю. Растяпа снова прикрыл глаза, сосредоточившись на странном приливе сил. Сделав хриплый вдох, он стремительно принял сидячее положение и тотчас ощутил поднимающееся чувство першения в горле. Мгновение спустя вырвался сухой кашель, причинивший сильную боль в области груди. Кашель нарастал, и, словно по волшебству, наконец прекратился.       — Ну вот, простудился… — прошептал Растяпа, окинув окрестности сквозь плотную завесу дождя. Он снова попытался подняться, уже более решительно.        «Да… не повезло. Ищи укрытие, срочно».       По телу расползался холод, но в ответ на это возникло странное тепло, появившиеся из ниоткуда. Небо вновь разверзлось, и гром напомнил, что лучше не мешкать и незамедлительно найти укрытие. Ноги вновь подкосились.       — Ну давай же, глупый Растяпа, — прошептал Растяпа, снова закрыв глаза. Слёзы вновь подступили и медленно скатились по щекам, смешиваясь с каплями дождя.       «Серьёзно? Вот так легко сдашься? После всего пережитого?» — проговорил внутренний голос, и Растяпа ощутил волну стыда. Недопустимо было сдаваться, следовало пытаться до последнего.       Устав от борьбы с холодом и одиночества, он заметил в нескольких метрах от себя тёмный проём, укрывающийся в густых зарослях. Пещера, она выглядела как оазис посреди бескрайней пустыни, куда можно было бежать от стихии.       Растяпа вновь мучительно закашлялся, прильнув к земле. С усилием, он принялся ползти в сторону возможного укрытия. Кашель не утихал, но с каждым приступом в памяти всплывали старые воспоминания о беззаботном веселье, что придавало ему больше сил.       Приблизившись к пещере, смурфик на мгновение замер, чтобы перевести дух. Кругом царила лишь мелодия ливня, когда капли мелодично соприкасались с землёй, барабаня свои ноты.       Приложив последние усилия, Растяпа протиснулся внутрь и укрылся от ливня.       «А ты не промах! Мы в безопасности… на какое-то время», — похвалил внутренний голос. В темноте, слабым небесным светом, Растяпа почувствовал себя в безопасности. Здесь его дождь не настигнет, как и смурфики, что уже могли его разыскивать.       Кашель разразился вновь, причиняя мучительную боль в области груди, и когда Растяпа откашлялся, постепенно подкралась усталость, одолевавшая его. Моргнув несколько раз и взглянув на выход из пещеры, он ощутил предательскую слабость, завлекающую его в царствие Морфея.       Не в силах более сопротивляться, Растяпа отдался тьме, сомкнув глаза. Силы покинули его, и вскоре он погрузился в глубокий сон, оставив бурю за пределами пещеры.       «Фига, я тут знаешь помогаю ему, а он просто взял и уснул!» — приглушенно прозвучал внутренний голос.

«Рассвет, когда явится ко мне,

Он был здесь, но незряч я был.

Бродить ли мне по свету, блудным сыном?

Не станет ли охотник жертвой

Собственного ружья?

Даруй мне непоколебимость,

Среди мироздания, что рушится в прах».