Город засыпает

На следующее утро в участок Агги заявился еще до семи – рано даже по его меркам. С самой ночи на улице лил холодный дождь, и в такую погоду тащиться на работу было еще тяжелее и дольше, плащ успевал промокнуть, а Агги – разозлиться, что часто определяло настрой на весь день. Он неосознанно шел быстрее, поднимая воротник и проклиная погоду – начало зимы в Городе часто приносило с собой дожди и сильные ветра, и Агги затруднялся сказать, что было хуже. В итоге до работы он добрался быстро, но успел вымокнуть – теперь его спас бы только горячий кофе. В участке было не много людей: дежурный на входе, сонно кивнувший вошедшему, констебли, сменявшие друг друга с ночной смены, разносившие по полу мокрые разводы грязи с ботинок, Манабу, который скрылся за дверью кабинета Сойка до того, как Агги успел его окликнуть. В кабинете Агги царила тишина и темнота – и это было первое, что зацепило внимание. Недоверчиво Агги бросил взгляд на часы – начало восьмого – и еще раз оглядел пустую комнату в некотором недоумении: он был абсолютно уверен, что Леда уже явился на рабочее место. Однако того не было, как не появился он и в восемь, когда Агги допил кофе и закурил сигарету прямо в кабинете. Он смотрел на карту, висевшую на стене, и задумчиво поглаживал пальцем напряженный висок, но мысли в голове не желали складываться во что-то дельное или хотя бы начать подкидывать ему возможные теории для расследования. Докурив сигарету и затушив ее в чашке с остатками кофейной жижи, Агги пригладил волосы и оглянулся, думая, за какую работу взяться первым делом. На сегодня не было назначено совещаний, никаких срочных отчетов от него тоже не ждали, но Агги всегда мог найти себе занятие – в конце концов, количество трупов в его деле не уменьшалось, а наоборот росло, в архиве были нужны свободные руки, а само расследование так и замерло на одной точке, не развиваясь. Задумчиво обводя взглядом карту еще раз и остановившись на кружке, которым был обведен дом Нана, Агги выдвинул ящик своего стола, в который спрятал среди бумаг копию дневника убитого. Обычно он уносил его домой – такие вещи не стоило хранить в участке, но вчера забыл – они с Ледой довольно быстро собрались и ушли. Агги снова глянул на часы, потом на дверь и принялся листать скрепленные листы бумаги с ровными столбцами букв, которые сам же и вывел. Постоянные клиенты, клиенты, чье имя встречалось не так часто, какие-то одиночные имена и даже некто "в шляпе", фамилии известных личностей, посещавших Нана, повторялись с завидной частотой, и Агги не мог не думать о том, что эти люди могли что-то знать – увидеть, услышать случайно или, более того, кто-то из них мог оказаться преступником. Однако смелая идея, которой он делился с Ледой – попытаться как-то проследить за ними или, втеревшись в доверие, что-то выяснить, ­– теперь ему самому казалась не слишком выполнимой. Как это сделать? Заявиться в магистрат к чиновнику с высокой должностью и сообщить, что ему нужна информация о его любовнике по четвергам? Или же вызвать того в участок, но тогда не оберешься лишних вопросов и проблем. Блокнот, опубликуй его кто-то, мог бы произвести настоящий фурор в Городе и разрушить множество карьер лицемерных служителей народа, которые получали от жизни все. Многие из них заслуживали такой урок, вот только среди них был и Леда. Леда Терада – Агги погладил большим пальцем буквы, думая о том, что его проверяющий не был тем, кому хотелось бы навредить. По правде, Леда вообще словно не был одним из них – из людей, среди которых вращался по долгу службы и из-за своего именитого отца. Непрошенно перед глазами встала картина вчерашнего позднего вечера, а точнее его окончания. Выйдя из участка, Леда махнул рукой куда-то в темноту переулка, и сразу же там зажглись два круглых глаза – фары автомобиля, который подъехал к ним. Агги с интересом изучал блестящий черный кузов и колеса – такие крупные, что им точно не были страшны ни мощеные мостовые, ни ухабистые дороги Города. – Будешь смотреть или все же поедем? – с насмешкой спросил Леда, снова сделав знак водителю, чтобы не выходил, и сам открыл перед Агги дверь. – Ух ты, – не удержался и прокомментировал тот. – И машина для меня, и кавалер заботливый. – Не привыкай, – усмехнулся Леда, все же залезая первым в салон. – Добрый вечер, Бри, надеюсь, ты не против, если мы заедем кое-куда… Агги, а где ты живешь? – Я… – начал было Агги и смутился: вряд ли Леда когда-либо бывал в той части Города, где он снимал квартиру. Отчего-то подумалось, что дорогой автомобиль на разбитой улице окажется так же неуместен, как и он, сидящий в его чистом, пахнущем кожей салоне. – На перекрестке сорок восьмой улицы и Узкого переулка. Это в трех кварталах отсюда на север, я покажу. – Отлично, Бри, довезем моего коллегу, – водитель кивнул, дотронувшись двумя пальцами до своей фуражки и не собираясь противоречить. Да и вряд ли он мог быть против, ведь Леда говорил, что машина принадлежала его отцу, но предназначалась для всех членов семьи, а значит, он тоже был начальником и волен ездить куда ему вздумается. Мотор заурчал, заработали сложные механизмы, и Агги даже моргнуть не успел, как участок остался где-то позади, пока они выехали на широкую дорогу, ведущую к центру и мосту через реку. Его спутник рядом молчал, задумчиво глядя за окно, и Агги тоже взглянул туда через аккуратный профиль Леды. В поздний час на улицах было мало прохожих, но даже у единиц Агги видел удивленно-восхищенные взгляды, какими и он сам провожал не часто проезжавшие мимо автомобили. Казалось даже странным чувствовать на себе столько чужого интереса, и Агги перевел взгляд на Леду, думая о том, что надо бы спросить у него, привык ли он всегда быть в центре внимания горожан. Следом за этим в голову пришла мысль, что Леда был обречен на это, даже не будь у него личного престижного транспорта, и Агги промолчал, не решившись прервать тишину в салоне, которую нарушали только звуки переключения каких-то рычажков водителем. Дорога домой в автомобиле была намного комфортнее, чем поездка на извозчике: мелкие выбоины чувствовались мягче, в салоне было тепло, кожа сиденья под ладонью казалась гладкой, а общество притихшего, наверняка уставшего не меньше Агги Леды – странно привычным и спокойным. От него приятно пахло чем-то сладким – парфюмом, наверняка дорогим, как сразу понял Агги, ловя себя на мысли, что до этого у Леды был явно другой одеколон, более резкий. "Но до этого ты так близко к Леде и не сидел и не принюхивался", – подсказал ему внутренний голос, и неосознанно Агги втянул носом воздух, думая о том, что этот новый ненавязчивый аромат Леде очень подходит. Некстати Агги вспомнил, что поездка ему понравилась, а сам автомобиль теперь казался чем-то, к чему стоит стремиться, вопреки словам Казуки, который только и знал, что фыркал на чудо техники. А еще – все закончилось так быстро, что Агги не успел до конца насладиться: он жил не очень далеко по меркам Города и даже пожалел об этом – настолько не хотелось покидать приятно пахнущий теплый салон. – Увидимся утром, – сказал он на прощание Леде и, только зайдя домой и закрыв за собой дверь, все еще пребывая в каком-то трансе, вспомнил, что не поблагодарил его. Теперь же Леда опаздывал на работу – или и вовсе не собирался приходить? "Формально это не его работа, – думал про себя Агги, бездумно переворачивая листы бумаги: теперь он смотрел отчет Аямэ об обыске в квартире Нана. – Может, он вообще больше не придет. И все порадуются". Агги замер, уставившись в одну строчку и думая о том, что пока не превратилось в отдельную мысль. Он не будет рад, если Леда закончит свою работу и больше никогда не появится в участке. Здесь он не обзавелся друзьями, кроме, разве что, Джури, с которым сблизился больше остальных, а в том, что его секрет не выплывет наружу, он уже убедился лично, услышав это от Агги. Или Леда все же не верил в его порядочность и хотел проследить, что Агги его не раскроет? И следом он подумал, что, даже если Леда действительно не верит ему или и вправду больше не придет в участок, для него ничего не изменится – он просто никогда не выдаст его тайну, а копию дневника Нана сожжет вместе с оригиналом, когда они раскроют дело и поймают серийного убийцу. И он мог только запоздало пожалеть о том, что сам не позволил себе узнать Леду лучше – тот точно оказался не таким, каким его считали все, включая самого Агги, и почему-то именно это упущение было наиболее печальным, ведь вряд ли им с Ледой придется пересечься снова: Агги не бывал в тех кругах, в которых вращался Леда, и наоборот. Он сам не заметил, как эти мысли целиком и полностью захватили его, пока пальцы так и держали краешек листа отчета, который не удалось вдумчиво прочесть. Сколько еще Агги сидел в тишине, он не знал, как и понятия не имел, что было написано на его лице, когда распахнулась дверь и в нее влетел Леда. – Что случилось? – он сам изменился в лице так стремительно, что Агги непонимающе моргнул. – Новый труп? – Что?.. – недопонял Агги, и только тут его осенило, что он смотрит на появившегося Леду так же, как минуту назад смотрел в пространство между столом и стеной: задумчиво и скорбно. Леда прикрыл за собой дверь, и Агги заметил в его руке пакет, больше похожий на коробку с ручками. – Никакого трупа кроме Илдре. Ты опаздываешь. Если Леда и удивился, то не показал этого, только хмыкнул, сбросив плащ на спинку стула и куда аккуратнее опуская на стол свою ношу. – Прихожу рано – ты недоволен, задерживаюсь – ты недоволен, – сообщил он с весельем в голосе. – Агги, ты уж определись. – Всем я доволен, а ты вообще наш проверяющий и должен быть на месте не раньше и не позже, а вовремя, – в свою защиту пробормотал Агги, смутившись порыва откровения. Почему-то было стыдно признаваться даже самому себе, что он успел заволноваться, что больше Леда не придет, не то что показывать это ему. И, чтобы не думать о том, почему он стыдится и что скрывается за его мыслями, Агги дернул подбородком в сторону пакета: – Что это у тебя? – О, – Леда торжественно замолчал, неспешно раскрывая пакет, а Агги вытянул шею, силясь разглядеть, что было внутри. – Это, – Леда сделал еще одну паузу, ныряя обеими руками в недра пакета, – причина моей задержки. Я не проспал, если ты так думаешь, а ждал, когда прислуга принесет мне настойку Арнар. Он достал из пакета пузатую бутылку из темно-зеленого непрозрачного стекла и поставил ее на стол прямо перед Агги. На бутылке красовалась этикетка из светлой плотной бумаги с золотистыми буквами, тиснеными на ней, а вместо крышки была массивная пробка, перетянутая жгутами для защиты целостности содержимого. Даже сама бутылка выглядела дорого, представительно. Агги недоверчиво перевел взгляд на Леду, который возвышался над ним с видом полной гордости, и расхохотался, прежде чем смог себя остановить – громко и заливисто. – Чего ты ржешь, – не понял Леда, тут же смутившись, отчего у него на лбу залегла длинная морщинка. – Агги! Приступ смеха все не проходил, и Агги пришлось даже смахнуть выступившую в уголке глаза слезу и хватать ртом воздух в попытке унять веселье. – Видел бы ты себя, – наконец отсмеявшись, сообщил он недоуменному Леде. – Опоздал, притащил бутылку какого-то пойла – будто опохмелиться планируешь. – Очень весело, – кивнул Леда, веселья, впрочем, не разделяя, и сложил руки на груди, словно закрываясь от Агги. – Опохмеляться мне незачем, так как я не пью. А настойку принес для следственного эксперимента. – Как? Совсем? – удивился Агги, услышав только начало сказанного. – Но ты же ходишь на свои эти приемы? И вкус настойки откуда-то знаешь лучше остальных. – Не совсем. Но выпить глоток на приеме – это одно, а пить в свое якобы удовольствие – другое, – заявил Леда и взглядом указал на бутылку. – А ты сказал, что не пробовал настойку Арнар, и я понял, что моя мысль о том, что жертву легко одурманить незаметно, тебе не совсем ясна. Попробуй сейчас и представь себе, что я туда что-то подмешал. – А ты что-то подмешал? – Только теоретически, – не дождавшись его реакции, Леда придвинул бутылку к себе, присаживаясь на край стола, и ловким движением открутил жгуты с пробки. – По запаху яд вряд ли возможно выявить… Пробка тихо хлопнула, и Агги склонился ближе к Леде, стараясь не думать о том, какой парфюм на нем сегодня, а изо всех сил вдыхая запах алкоголя. – Пахнет полынью, – сообщил он, поднимая глаза на Леду, и тот кивнул: – Полынь, дикие травы и что-то приторно сладкое – то, что слышу я. А ты знаешь, как пахнут яды? – Точно не травами, – покачал головой Агги, припоминая, как в его доме травили крыс и почти целый месяц там воняло чем-то горьким, отчего пропахла вся одежда, а еще слезились и чесались глаза. – Запаха алкоголя я тут не чувствую тоже. – Потому что это хороший алкоголь, – Леда оглядел стол в поисках кружек и, заметив кофейную чашку Агги, заглянул в нее. – Подарю тебе на окончание дела пепельницу. – Благодарю, – усмехнулся Агги, пока Леда обошел стол кругом и порылся в ящике на его рабочей части, доставая оттуда свою кружку – конечно же, чисто вымытую, без следов кофейной гущи и темных разводов. – Настойку всегда подают между переменами блюд, но я не думаю, что наш убийца так заморачивался, – продолжал рассуждать он, поставив кружку перед Агги и наливая в нее жидкость коричневого цвета – темную, как будто тягучую. – Попробуй. – А потом ты напишешь в своем отчете, что главный следователь выпивал на рабочем месте, – пошутил Агги, но не стал дожидаться, что ответит ему Леда, поднося кружку к носу и принюхиваясь еще раз. Настойка действительно пахла травами – не очень приятно, скорее как лекарство, которые выписывали местные знахари. Эль в кабаке тоже обычно пах не особо, но, по крайней мере, он не вызывал таких стойких ассоциаций. Прикрыв глаза, Агги сделал аккуратный глоток – не слишком большой, задержав во рту жидкость, перекатывая ее языком. – Ну как? – нетерпеливо спросил Леда, внимательно наблюдая за лицом Агги. – Не так уж и жгуче, – отозвался он, проглотив содержимое, и тут же закашлялся. – А вот теперь довольно жжет. Леда понимающе кивнул, задумавшись о чем-то своем, дожидаясь, пока Агги прочистит горло, и только открыл рот, чтобы что-то сказать, как в дверь постучали: – Агги, а ты не видел Ма… Ого! – Казуки сперва остановился на пороге, но тут же сам себя пригласил и прошел в кабинет, как к себе домой. – А что вы отмечаете? – Следственный эксперимент, – пояснил Леда и в ответ на непонимающий взгляд Казуки добавил: – Возможно, в эту настойку наш убийца что-то подмешивал, чтобы одурманить своих жертв. Мы проверяем вероятность этой теории. – Если бы мне что-то подмешали в настойку Арнар хоть при мне, я бы все равно не отказался выпить, – честно поделился Казуки, косясь на бутылку, и Агги хмыкнул: еще бы Казуки – и отказался от алкоголя. – Видимо, ты тоже хочешь принять участие в нашем эксперименте? – Ну еще бы! – Казуки огляделся по сторонам и, обнаружив свободный стул, подтащил его к противоположному концу стола, устроившись прямо напротив Агги. – Давайте свою теорию. Послушно Агги вернул кружку Леде, куда тот плеснул немного настойки, и передал в руки Казуки, который даже принюхиваться не стал. – Да уж, тебя отравить проще простого, – прокомментировал Агги, глядя на то, как довольно Казуки закрыл глаза, тоже задерживая жидкость во рту, смакуя вкус. – Вас всех отравить будет несложно, – возразил ему Леда, покрутив бутылку в руках. – На банкетах эта настойка подается в качестве небольшого аперитива между приемами пищи, но я впервые вижу, чтобы ее так залпом заглатывали. – Здорово тебе живется с такими банкетами, – с завистью протянул Казуки, откидываясь на спинку стула и прикрывая глаза от удовольствия, как кот. – Я только один раз до этого настойку пробовал – когда сестра замуж выходила. Пил бы и пил ее каждый день… – Если станешь следующей жертвой нашего маньяка, будем знать, что тебя погубило, – саркастически заметил Агги, переглядываясь с Ледой, который улыбнулся уголками губ. – А зачем ты пришел? – А, – вспомнил Казуки, выпрямляясь на стуле. – Манабу искал. Хотел узнать, есть ли у него планы на день рождения. – Для тебя – всегда есть, – снова хохотнул Агги, с весельем подмигнув Казуки. – Отстань ты уже от него, он скоро уволится из-за тебя. – Этого я точно не допущу, – серьезно заявил Казуки, глядя на Агги без тени веселья. – Я видел Манабу, когда заходил в участок, – поделился Леда, который, видимо, был не в курсе их с Казуки взаимоотношений. – Он шел в сторону архива с какими-то папками и меня не заметил. – Как и меня утром, – согласился Агги. – Работает твой Манабу не покладая рук. И тебе бы пора. Если Казуки и хотел что-то возразить, то он не успел: дверь в кабинет снова приоткрылась и в проем заглянул Сойк. – Привет. Манабу не здесь? Агги положил подбородок на сложенные руки, чувствуя, как внутри разливается приятное тепло от настойки, а его самого слегка ведет – не так сильно, как бывало после эля, но все равно приятно. – А есть какая-то причина, почему все ищут Манабу в моем кабинете? – флегматично поинтересовался он, заслужив внимательный взгляд Леды – как будто тот понял по его изменившемуся голосу, что настойка начала действовать. – А есть причина пить во время работы? – парировал Сойк, теперь медленно приближаясь к столу и щуря глаза. – Постоянно вижу вас двоих, вот и подумал – он тут. Что вы устроили? Объяснись. – Ты и с Ледой нас постоянно вдвоем видишь, но с ним мы хотя бы работаем вместе, – отмахнулся Агги. – Я принес настойку, потому что думаю, что убийца подмешивает в нее яды, – влез Леда, для верности подняв бутылку и покачав ею в воздухе. – Оказывается, не все ее пробовали и знают, что у нее особенный вкус, а вот убийце это явно известно. "Оказывается, – весело подумал про себя Агги. – Сколько удивительных открытий Леду ждет". – И как ты это понял? – Сойк нахмурился. – Про настойку. – От Илдре разило ею так, что перепутать было сложно, даже учитывая, что он был мертв. Думаю, это может дать нам зацепку. – Какую, например? Что убийца из благородных? – Сойк почесал подбородок и, дотронувшись до плеча Казуки, кивком указал на кружку, без слов приглашая плеснуть напиток и ему. – Нет, о таком я не думал, – возразил Леда, передавая бутылку Сойку. – Скорее, зацепка в том, что так мы установим способ убийства. – Кровавое месиво вместо лица сына пекаря этот способ демонстрирует более чем наглядно, – продолжал сомневаться Сойк, делая глоток. – Отличная настойка, еще и с выдержкой. А если ты прав, что убийца ею травит своих жертв, то настойку точно перестанут покупать после того, как мы обнародуем наше расследование. И производитель явно не скажет нам спасибо за понесенные убытки репутации. – Может, это спасет кому-то жизнь. – Тогда будет незачем больше ходить на приемы к приматору, – усмехнулся Сойк: – Сам знаешь, лучшая часть вечера – когда можно наконец-то перестать лицемерить и выпить. – Я не пью, – пробормотал Леда еще раз, опуская глаза, а Агги посмотрел на него. Леда все еще сидел на краю стола и теперь, отдав бутылку Сойку, как будто не знал, чем занять руки, и сцепил их в замок на коленях. На пальце у него было обручальное кольцо – совсем простое, без украшений и камней, как было принято у обеспеченных людей, и оттого подходило ему гораздо больше: аккуратная полоска из серебра, ничего лишнего. Почему-то показалось странным, что Леда не пьет – тонкая ножка фужера в его пальцах тоже была бы очень естественным украшением к образу холеного и ухоженного аристократа. Не удержавшись, Агги поднял взгляд, проследив им по рукаву темного пиджака Леды, из-под которого выглядывала серая рубашка, оттенявшая цвет его волос. На Агги сегодня было надето то же, что и вчера, а вот Леда успел позаботиться о свежей одежде. Точнее, успели слуги в его доме – вряд ли Леда сам занимался своим гардеробом. – В любом случае, новых зацепок это нам не дает, – резюмировал Сойк, протягивая кружку Леде, без слов намекая на продолжение. Агги усмехнулся: Сойк вроде не был любителем выпить, даже в кабаки вместе со всеми ходил крайне редко, но, видимо, знаменитая настойка была ему по вкусу. Не то что Агги, который все еще чувствовал неприятный привкус лекарств во рту, а заодно понимал, что даже от пары глотков его внимание рассеялось, как после целой кружки эля. – Может быть. И все же я перепроверю все отчеты Бё, – пожал плечами Леда, заткнув пробкой горлышко бутылки, когда в дверь кабинета снова постучали. – Агги, к тебе можно? Ой, – Юуто смутился, не ожидая увидеть в кабинете столько людей, и замер на пороге. – Ну что там? – из-за его спины выглянул Соно, заставив Юуто посторониться. – Заходите, – разрешил им Сойк, явно чувствуя себя хозяином в любом месте участка. – Если есть хорошие новости. Если плохие, то разберемся потом. – Вообще-то новости скорее средние, – Юуто первым сделал шаг вперед, покачивая перед собой серой папкой – довольно потрепанной и мятой. – Из хорошего: я нашел нужное нам дело в архиве… – Мы нашли, – перебил его Соно, скрещивая руки на груди. – Я знал, что у нас оставался висяк с прошлого года, но не хватало времени его перепроверить. "Ага, как же", – мысленно хмыкнул Агги, глядя на Соно и нахмурившегося Юуто: формально он не был под его началом и после окончания работы в архиве снова вернулся бы к своим обязанностям, но спорить с Соно почему-то не стал, хотя на лице Юуто довольно явно читалось мнение, схожее с мнением Агги. – И что это за дело? – нетерпеливо спросил Сойк. – Дело… Дело с прошлого года, – неуверенно добавил Соно и вдруг умолк, а следом как-то нервно сглотнул и поднес руку к горлу. – Что это такое? – Это? Леда принес настойку, чтобы напоить всех следователей среди бела дня, – пошутил Сойк и тут же вернулся к теме: – Так что с делом? – Настойку Арнар? – Соно снова дерганно сглотнул, и теперь уже Агги повернул голову, присматриваясь к нему. Соно всегда был неприятным типом, но поведение его было извечно спокойным: так он не дергался, даже когда ругался с кем-то – напротив, словно змея, он получал удовольствие, запугивая своих жертв, которыми были подчиненные. А сейчас он выглядел растерявшимся, даже потрясенным. – Соно, твою мать, что вы там нашли? – терпение Сойка подходило к концу, как бывало часто, но Соно будто не слышал его. Его серое лицо приобрело зеленоватый оттенок, кадык задергался, а сам он неуклюже попятился назад, столкнувшись с Юуто и едва не отдавив ему ноги. – Юуто… расскажет подробности. Я совсем забыл про Руи, – слова Соно были сказаны заметно невпопад, но Сойк не успел ничего спросить, как тот развернулся и исчез за дверью, даже не объяснив, что именно там Руи. – Вы что, все тоже под настойкой? – недовольно поинтересовался Сойк, а Юуто взял себя в руки и приблизился к столу и всем собравшимся. – Дело прошлой весны, когда начали сносить старую бакалейную лавку за рынком, – пояснил он, доставая из папки какие-то бумаги. Агги нахмурился, пытаясь припомнить, о чем речь. Он точно не вел то дело и документы не читал. – Тогда случайно обнаружили труп мужчины, похоже, что бездомного. В очень скверном состоянии. – Что это значит? – заинтересовался Леда, терпеливо ожидая, пока Сойк прочитает протянутые ему листы. – Значит, что пролежал он там чуть ли не с осени, – пояснил Сойк, отрываясь от чтения. – Я помню этот труп. Никто его не искал, объявлений о пропаже тоже не давали. – Да, – кивнул Юуто. – И вскрытия не было. – Как не было? – Леда удивленно изогнул бровь, протягивая руку за отчетом. – И это все? Весь отчет? – Не все дела требуют вскрытия, да и трупы хранить нам, как знаешь, особо негде, – Сойк смерил Леду быстрым недовольным взглядом. – Вот было бы финансирование, и мы бы оборудовали дополнительные камеры в морге, но его нет. – Почему ты думаешь, что дела связаны? – выпрямился Агги, задумчиво глядя на Юуто, и тот кивнул, словно ждал именно этого вопроса с самого начала. – Тела я, разумеется, не видел, – охотно пояснил он, – но в отчете указано, что на лице были глубокие косые разрезы, словно острым стеклом, и такие же разрезы на шее, будто кто-то пытался перерезать сонную артерию. – Тут написано – более десяти порезов, – зачитал Леда и поднял голову. – Почему делу не дали ход? – Потому что, господин проверяющий, не все пьяные драки требуют расследования. Серийных убийств в прошлом году у нас не было, а бездомные иногда дерутся за ночлежки и еду. Разбил бутылку, зарезал товарища – что здесь расследовать? Агги был формально согласен с Сойком: далеко не каждое убийство требовало привлечения Аямэ или Бё, и не каждый труп вызывал заинтересованность полиции. Человеческая жизнь важна в любом случае, но если бы они расследовали каждое убийство, то работа участка бы попросту встала. К тому же Сойк был прав – если пропавшего никто не искал, зачастую такие дела закрывали без расследования. Агги сам был на месте инспекторов, решивших прекратить дело, которое, очевидно, ни к чему не вело. Но откуда Леде было знать о том, как много на самом деле в Городе, возглавляемом его отцом, происходит бытовых убийств? – Я пытался найти что-то еще в архиве, но больше ничего нет, – в оправдание добавил Юуто. – Это все материалы по тому делу. Если нужно, я могу поискать еще – в архиве большой бардак… – Не стоит, лучше ищи что-то другое, – разрешил Сойк и поднялся на ноги, придерживаясь рукой за край стола. – Как изучите отчет, отдайте его Манабу, чтобы снял копию. Когда найдете его. Леда кивнул, передавая отчет Агги, пока Сойк возмущался себе под нос о том, что его секретаря вечно где-то носит. Казуки почесал лоб, переводя взгляд с Агги на Юуто. – Невеселая у вас работенка, – прокомментировал он без тени веселья в голосе. – Рыться в бумагах и искать порезанные трупы. Уж лучше патрулировать улицы. – Патрулируй внимательнее, если решил вернуться к работе констебля, – посоветовал Агги, вздыхая и откладывая на стол короткий отчет, который, на первый взгляд, не давал им никакой информации. – Ни за что, – отмахнулся Казуки и тут же уточнил: – Хотя вообще-то я мог бы попробовать помочь. Свое дело я закрыл на прошлой неделе, Сойк пока не выдал новое, и напоминать ему о себе я не планирую. – Это было бы очень кстати, у нас не хватает рук, – вздохнул Агги, и Казуки показал ему палец вверх, выражая собственную готовность поучаствовать. – Попробуй расспросить бездомных у рынка, знают ли они что-то об этом убийстве. Зайди в тот дом… – Дом давно снесли, – перебил его Юуто. – Там теперь стройка. Конечно, никаких документов я больше не нашел. – Что ж, попробую погулять по округе с Кики и Лео, – согласился Казуки, тоже поднимаясь со своего места. – Спасибо за настойку, Леда. Каждый день так начинать бы. Леда кивнул ему в ответ, все еще задумчиво глядя куда-то в пространство, поглаживая пальцем темное стекло бутылки. Юуто и Казуки попрощались и вышли, обсуждая что-то, а Агги устало положил голову на сложенные на столе руки, думая о том, что каждый шаг вперед отдаляет их еще дальше от поимки убийцы, который, вероятно, давно уже убивал и оставлял никем не замеченные трупы.

***

Главное полицейское управление работало без праздников и выходных – можно даже сказать, что в те дни, когда весь Город веселился и отдыхал, у полиции появлялось в разы больше работы. Ни один мелкий воришка или карманник не пропускал праздничные гуляния, пьяные по случаю праздников мужья чаще били своих жен и детей, количество драк на улицах и в кабаках можно было смело умножать на два, а также, что всегда удивляло Агги, прибавлялось и самоубийц, вылавливать которых из реки и вынимать из петель было тоже работой полиции. – Тебе не бывает грустно на праздниках? – как-то раз спросил его Манабу, когда Агги вместе с ним и Казуки вышел перекурить и к слову озвучил свое непонимание этого феномена. – Мне? Вроде нет, – Агги пожал плечами. Он мог бы добавить, что ему всегда грустно, если о жизни призадуматься, потому он старался этого не делать никогда – ни в будни, ни в праздники. – А мне – да, – вздохнул Манабу. – Праздники для счастливых людей. – Манабу! – Казуки чуть сигарету из пальцев не выронил. – Ты что, несчастен? Почему? По лицу Манабу было заметно, что он уже пожалел о своих опрометчивых признаниях, но вопросы Казуки демонстративно проигнорировал. – В праздники люди особенно остро чувствуют свое одиночество и ненужность, вот и вешаются, – веско заявил он и уже не так пафосно добавил: – Да и выпивка, опять же. Спьяну чего только не начудишь. – Я не верю, что ты чудишь, даже когда пьяный, – опять влез Казуки. – Ты такой строгий всегда. – Казуки, провались уже, – поморщился Манабу и сделал последнюю затяжку, чтобы выбросить остаток своей сигареты, но Агги почему-то показалось, что тот сердился куда меньше, чем пытался показать. От самоубийства, как и от любого алкогольного безумства, Агги был надежно защищен – ни выходных, ни праздников у него почти не случалось. Женатый на своей работе Сойк ни дня не пропускал и ждал того же от своих подчиненных, в особенности от следователя, с которым всегда были связаны самые важные дела. Поэтому, когда Агги объявил, что на следующий день на работу не явится, его начальник ушам своим не поверил. – Агги, ты спятил? – Сойк смотрел на него так, будто Агги ни с того, ни с сего перевернулся и встал на голову. – У нас сумасшедший в Городе людей режет. Никаких выходных. К концу подходило совещание, которое продлилось больше двух часов. В тесный кабинет Сойка набилась уйма народу – и Агги с Ледой, и Юуто со своим отчетом, Бё, Аямэ, вездесущий Джури, которого каждые десять минут за чем-то отправляли, сам Сойк с Манабу. Когда время перевалило за полночь и всех наконец отпустили, Агги сказал, чтобы на следующий день его не ждали. – У меня больше двух недель выходного не было, – безапелляционно заявил он. – Увидимся послезавтра. – Я тебя не отпускаю, – Сойк не спешил сдаваться. – Если конкретно завтра у тебя нет дел, всегда можно помочь в архиве. – Да ты совсем озверел, – плюнув на субординацию, Агги невольно даже голос повысил. – Завтра я не приду. У меня вообще-то есть личная жизнь. Краем глаза он поймал внимательный взгляд Леды, когда все остальные собравшиеся, наоборот, старательно на него не смотрели, предчувствуя бурю. – Агги, – угрожающе начал Сойк, но Агги не дал ему договорить. – Уволь меня, – запальчиво предложил он. – В чем проблема? Давай, уволь, если что-то не устраивает. "Уволь, и я наконец найду себе нормальную работу", – со злостью, пусть и вполне сдерживаемой, подумал Агги. Но увольнять его Сойк, конечно же, не стал. – Один день, Агги. Ты понял? Один, – процедил он сквозь зубы. – Все остальные завтра в восемь чтобы как штык здесь были. Выходя из кабинета, Агги заметил, что Манабу ему ободряюще и одновременно как-то невесело улыбнулся. У него выходного не было куда дольше, подумалось в этот момент Агги. Быть секретарем Сойка удовольствие не большее, чем быть именитым следователем управления. Однако даже в свой с трудом полученный выходной не думать о работе у Агги не получилось. Проснулся он в предрассветной мгле, как привык вставать на работу, и какое-то время лежал, глядя в потолок. На белой побелке появились свежие разводы, как всегда в это время года, когда постоянно лили дожди и от сырости по углам разрасталась черная плесень. Агги жил на последнем этаже, крыша подтекала, но, пока сверху не капало, можно было не брать в голову эту досадную, но мелкую проблему. Агги думал об общем собрании, которое накануне провел Сойк, и обо всем, что успели обсудить его участники. Юуто, теперь уже официально, отчитался о найденном деле, весьма похожем по почерку на убийцу, которого они искали сейчас. Делу было больше полугода, а весь отчет по нему уместился на половине страницы. Вызвали и полицейского, который вел то забытое следствие – Агги плохо знал этого пожилого усатого инспектора. В кабинет начальника он пришел на взводе. – А что вы от меня хотите? – начал тут же огрызаться он, хотя ему ни слова, ни полслова в упрек не сказали. – Что я должен был сделать? Неизвестный мужик, никто его не искал, одет как попало, тело разложилось. Скажите на милость, вот что я должен был сделать? Инспектора Агги не осуждал – большинство на его месте поступило бы так же, ведь в Городе было слишком много нераскрытых преступлений, а ресурсов для их расследования не хватало. Видя, как Сойк, глядя на своего подчиненного, медленно закипает, Агги решил опередить его и заговорил: – Меня интересует вопрос: в вашем отчете сказано, что одежда убитого был испачкана углем. Усатый инспектор, уже побагровевший в ожидании выволочки, растерялся. – Что? – Вы написали в своем отчете, что одежда убитого была испачкана черным – углем. – Ну… – если полицейский и вспомнил эту часть своего отчета, то искренне не понимал, почему она кого-то заинтересовала. – Да, припоминаю. Тело разложилось, но плащ этого человека… Он как бы не совсем плотно прилегал к трупу и сохранился более-менее нормально. Так вот он был в чем-то черном. – Вы написали "испачкан углем", – настаивал Агги и продемонстрировал те самые пол страницы отчета, написанные рукой инспектора. – Я так подумал. – Но никакой проверки ведь не было? – Не было, конечно, – снова вспыхнул тот. – Нам что, каждого бродягу под микроскопом проверять? Плащ был перемазан углем. Или сажей. Вывален в чем-то таком. Вот я и написал. Пока все переводили недоуменные взгляды с пожилого инспектора на Агги и обратно, Аямэ, чуть прищурившись, зашуршал кипой бумаг, что лежала перед ним. – Можешь идти, – недовольно бросил Сойк инспектору, который тут же ринулся к выходу, не веря, что так легко отделался. В дверях он чуть не столкнулся с Джури, который тащил поднос, уставленный чашками с чаем. – Смотри куда прешь, – рявкнул инспектор. Джури на это тихо извинился и со звоном опустил поднос на стол Манабу. – Что это было? – Сойк внимательно, но устало посмотрел на Агги. – При чем тут какой-то уголь? – У него в отчете ничего толкового нет, – отозвался Агги. – Ни в каком положении было найдено тело, ни подробного описания нанесенных травм. И только пятна угля упомянуты, вот я и уточнил, почему так. – Это наверняка сделал тот, кого мы ищем, – заговорил Леда. – Похоже на предыдущие случаи – тоже заброшенный дом, куда еще много лет никто не зашел бы, если б не снос. Те же ножевые по лицу. – Но следы угля на одежде ничего сами по себе не значат, – негромко заметил Манабу и благодарно кивнул Джури, когда тот протянул ему одну из чашек. – Почти у всех в зимнее время есть такие следы на рукавах, на штанинах. Печь-то растапливать надо. – У Леды вот нет таких следов, – весело сообщил коронер, и Агги показалось, что сейчас он нахально подмигнет их проверяющему, но Бё только уточнил: – Впрочем, у меня тоже нет, в доме печь разжигает управляющий. В трехэтажном доме, поделенном на небольшие квартиры, где жил Агги, растапливать в подвале печь, которая грела жильцов на протяжении всей зимы, входило в обязанности дворника, потому он сам к углю не прикасался. Но Манабу был прав – в большинстве домов Города отопление было печным, и чаще всего жители использовали уголь. Перепачкаться мог кто угодно. – Этот парень, – Агги кивнул в сторону двери, где скрылся горе-инспектор, – не отметил в отчете практически ничего, что любой другой посчитал бы важным, но про уголь написал. Значит, плащ – или что там было из одежды – действительно серьезно испачкался. Так сильно, что бросалось в глаза. – И что это дает? – грубовато спросил Сойк. – Убитый работал в шахте? Убийца развозит уголь? В кабинете повисла тишина, и Агги поморщился. Молчание коллег он ощущал кожей: они не могли с ним поспорить, ведь вроде бы он говорил все верно, но и не понимали, зачем тратить время на такую ерунду. Агги сам не знал для чего, лишь думал о том, что иногда незначительные детали могут в дальнейшем привести к чему-то существенному. – Ни в Городе, ни около него нет шахт, – сказал Джури и тут же неловко умолк, сообразив, что его мнением никто не интересовался. – Прошу прощения, – Аямэ прокашлялся и наконец поднял взгляд от своих бумаг. – Раз уж мы заговорили о странных следах на одежде, у меня тут тоже кое-что есть. Он вытащил один из листов, исписанных уборным аккуратным почерком. – Я провел дополнительное исследование одежды Нана Широмы – той самой, в которой он был найден у заброшенных верфей. Сперва я не придал результатам значения, но теперь, раз уж мы начали обсуждать это… Он протянул лист, а Юуто передал его начальнику. – На одежде жертвы были мелкие частицы белого цвета, которые я принял за сахар. Меня удивило, откуда тот мог взяться, и я провел анализ. Оказалось, что крупинки ни что иное, как химические удобрения. – Удобрения? – Агги удивленно моргнул. – Да. Как те, которыми удабривают поля, – Аямэ пожал плечами. – Впрочем, иной грязи разного рода тоже обнаружилось немало. Тело некоторое время пролежало в заброшенном здании. – Может, на том складе когда-то хранились удобрения? – Бё несколько раз моргнул, кривляясь и изображая недоумение. – Возможно, – просто согласился Аямэ. – А что с одеждой последней жертвы? – спросил Леда. – С ней ничего, – Аямэ развел руками. – Следы муки в основном, но это ожидаемо, учитывая, что Илдре Менце был пекарем. – Уголь, удобрения… – Сойк почти застонал и отложил в сторону отчет Аямэ, по которому бегло пробежался взглядом. – Что это все такое и как оно поможет нам найти преступника? Все снова замолчали, каждый уставился либо на свои колени, либо в сторону, а Джури, приткнувшийся в углу на пустующем стуле, заерзал и бросил на Агги несчастный взгляд, как будто за неуспехи в расследовании сейчас отругают лично его. – Мы продолжаем поиски в архиве, – подал голос Юуто. У него начался сильный нервный тик – уголок правого глаза беспрестанно дергался. "Последствия близкого общения с Соно", – с невеселой иронией подумал Агги. – В архиве полный бардак, – продолжал тем временем его старый приятель. – Дела и улики толком не сортированы, все в беспорядке. Формально есть каталог, в котором все перечислено, но фактически нумерация папок ему не соответствует, документы не лежат на своих местах. Мы начали с дел за последний календарный год, но уже не меньше двадцати раз мне попадались дела куда более старые, в том числе и десятилетней давности. Кроме того, отсутствует сортировка по статьям закона: чтобы найти одно дело об убийстве, приходится перебрать три ящика дел о мелком воровстве и хулиганстве. – Соно, пес плешивый! – с неприкрытой злостью выплюнул Сойк и сопроводил фразу рядом эпитетов покрепче. – Я ему устрою. Джури! Срочно позови его! Джури послушно подскочил на месте, но Юуто покачал головой: – Сейчас выволочка Соно не поможет. Чтобы привести архив в порядок, надо немало времени и сил. Больше нужна физическая помощь – нам не хватает рук. – Неоткуда брать помощь, – процедил Сойк. – Сколько можно повторять? – Так мне звать Соно или?.. – неуверенно спросил Джури, но Сойк только рукой махнул, и тот снова опустился на свой стул. – Раз вы все равно смотрите все подряд дела, я предлагаю обратить внимание на жертв насилия, которые выжили, – заговорил Леда, и все головы разом повернулись в его сторону. Бё насмешливо поднял брови, зато Аямэ смотрел задумчиво, словно взвешивая услышанные слова. – Зачем это? – удивился Юуто. Леда принялся подробно объяснять, для чего может быть потенциально полезно проанализировать подобные дела, и Агги, относившийся к этой идее скептически, ждал, что и без того нервный Сойк на Леду выругается. Но неожиданно тот слушал внимательно и только головой покачал: – Что ж, возможно, идея заслуживает права на жизнь. – Это не моя идея, это идея Бё, – не глядя на коронера, ответил Леда. – Господин Терада – сама скромность, – насмешливо отозвался Бё, за что Сойк наградил его суровым взглядом: – Хорошо, что хоть идеи у нашего коронера есть. Жаль, что нет профессиональных успехов. – Сделал все, что мог, – Бё скрестил руки на груди и передернул плечами: слова начальника его особо не задели. – Еще и лучшему детективу помог, раз у него с идеями негусто. Демонстративно закатив глаза к потолку, Агги с трудом удержался, чтоб не показать Бё неприличный жест. Тот же в ответ продемонстрировал широкую улыбку из идеально ровных белых зубов. – Мне не сложно откладывать в сторону такие дела, – Юуто задумчиво почесал макушку. – Но их будет немало. Кроме того, если предположить, что убийца – человек, повредившийся рассудком в результате какого-то преступления, случиться это должно было давно. А мы смотрим свежие дела. – А почему обязательно давно? – возразил Леда. – Да ты и сам сказал, что в архиве нет порядка и дела попадаются разные. – Откладывай только те, где совсем мрак кромешный, – подсказал Бё тоном заботливого учителя. – Что-то вроде того дикого дела, на котором наш приматор прославился. Помните? Про детей, которых мамаша-шалава голодом морила. – Не выражайся, Бё, – потребовал Сойк. – Шалава и есть шалава, где я выражаюсь-то? – пробормотал тот, но в голос спорить не стал. Дело, о котором говорил Бё, Агги смутно помнил, оно имело место давно, когда он только пришел работать в полицию и непосредственного отношения к расследованию не имел. Тогда где-то в трущобах нашли запертых в доме, умирающих от голода детей, мать которых занималась проституцией и потеряла счет времени в одном из многочисленных опиумных притонов Города. Агги помнил, что кого-то из детей удалось спасти, а кого-то нет, мать в итоге казнили, а Терада-старший, впервые претендовавший на пост приматора, принял закон, который ограничивал нерадивых родителей и защищал права детей. После в Городе открылись новые приюты – Агги сомневался, что в них было намного лучше, чем у родителей-алкоголиков, но по крайней мере там проводились хоть какие-то проверки и от голода никто не умирал. – Давайте я помогу в архиве, – неожиданно раздался голос Джури, и теперь все дружно посмотрели на него, отчего тот привычно смутился и сжался. – Вы же это… Говорите, что людей не хватает. Я бы мог помочь с этим… Ну, дела перебирать. Как-то раз Агги видел, как Соно орал на Джури, и сам Джури едва ли в обморок не упал. Предложить свою помощь в архиве для него определенно было мужественным поступком – хуже архива для Джури был только морг. – Отлично. Тогда с завтрашнего дня ты в архиве, – долго Сойк не колебался. – Твои обязанности раскидаем между констеблями. Манабу, задержитесь вместе Джури, запишешь, кто что возьмет на себя, и передашь Йо. На этом совещание посчитали оконченным, все засобирались, и тут Агги и сообщил о том, что на следующий день не придет. Сойк ожидаемо метал молнии негодования, но к этому Агги был морально готов. Тем более, он действительно давно не брал выходных, а одно важное дело у него имелось.

***

День, который стал для Агги свободным, выдался неожиданно солнечным, но очень холодным. Нехотя Агги отложил свой осенний плащ – позже можно попросить соседку постирать его, он и прежде нередко обращался к ней за помощью, – а из шкафа вытащил его брата-близнеца, только чуть более утепленного. Выглядел зимний плащ, или попросту пальто, откровенно плохо, и прежде Агги это не особо заботило: всю прошлую зиму он его невозмутимо носил. Но сейчас, рассматривая потрепанные манжеты и невыводимое пятно на груди, подумал, что все же придется раскошелиться и купить новый. Непрошенно перед глазами встал воображаемый Леда, холеный и ухоженный в своем отглаженном наряде и отполированных до блеска черных туфлях, и Агги с досадой поморщился. "Пожалуй, эту зиму плащ еще переживет", – назло самому себе решил он. Не хватало еще, чтобы появление каких-то богатеньких франтов влияло на гардероб Агги. Тем паче, Леда их в любом случае скоро покинет и наконец перестанет своей безупречностью невыгодно подчеркивать недостатки инспекторов полицейского управления. Шляпы у Агги тоже не водилось, потому, едва выйдя за двери, он почувствовал, как ледяной ветер обжигает уши. Он поднял повыше воротник и вскинул руку, останавливая так удачно проезжавшего мимо извозчика. Идти было не то чтобы далеко, но Агги опасался, что, если отморозит себе все на свете и, боги упаси, подхватит воспаление легких, у Сойка случится сердечный приступ, причем не в фигуральном смысле. Инспектор Миоши, первый начальник и первый учитель Агги, жил в небольшом доме на самой северной окраине Верхнего города, где заканчивались квартирные застройки и начинались пустоши, по которым гулял только ветер. Из-за болотистой почвы здесь не было ферм и не строились фабрики, но дом достался ему в наследство от отца, а тому – от его отца, и, хотя место было малоприглядным, всю свою жизнь инспектор провел здесь, даже не помышляя о переезде. Старость его была безрадостной и одинокой – жизни двух дочерей и жены Миоши унесла та же эпидемия, что забрала мать и сестру Агги, а жениться во второй раз Миоши не стал, хотя в то время был еще не стар. Других родственников у него не осталось, соседей, впрочем, тоже – покосившиеся хижины вокруг были в основном заброшены, и единственным, кто все еще навещал старого инспектора, оставался его последний благодарный ученик. – Агги! – неподдельно обрадовался старик, когда Агги по своему обыкновению вошел, не постучав. – Вот так сюрприз! Давно тебя не было. Некогда очень опрятный Миоши продолжал следить за собой и в старости. Он старательно брился и стригся, но, так как делал это самостоятельно, а зрение с возрастом начало подводить, Агги видел все неровности в его седовласой шевелюре, а на щеках – неглубокие порезы от опасной бритвы. Одежда его тоже была выстирана и отутюжена, хотя было заметно, что служит старику она не первый десяток лет. Старость сгорбила Миоши – от природы невысокого роста, теперь он и вовсе едва доставал Агги до плеча, а сеть морщин на лице становилась заметно гуще с каждым его визитом. Когда инспектор выходил на пенсию, несмотря на преклонный возраст, выглядел он достаточно бодро, но стоило ему покинуть службу, как время словно опомнилось и теперь брало свое с утроенной скоростью. – По-прежнему не запираете дверь, – ворчливо ответил Агги, снимая плащ. – Вы же инспектор полиции, пусть и в отставке. Кому как не вам знать, что это небезопасно. – Да кому я нужен? И что у меня тут брать? Инспектор радостно тряс руку Агги в приветственном жесте, а Агги думал, что им бы давно обниматься при встрече, как родственникам, но старый Миоши был слишком верен порядку: формально Агги для него навсегда остался коллегой по работе. – Никто, кроме тебя, ко мне и не заходит, – Миоши улыбался так радостно, демонстрируя нехватку нескольких зубов, как будто его одиночество было чем-то прекрасным. – Только ты и помнишь, что в этом гиблом месте еще кто-то живет. Порой не без тоски Агги думал о том, что однажды придет навестить своего учителя, поднимется по продавленным от времени ступеням крыльца, привычно без стука откроет дверь, но никто его не окликнет. Хозяин дома будет лежать в своей постели, а может – прямо на полу, сраженный сердечным приступом или иным недугом. А что еще хуже, старик может упасть, сломать ногу или ребра, не найдет в себе сил подняться и так и умрет, не дождавшись помощи. Агги старался приходить по возможности часто, но извечный завал на работе постоянно мешал воплотить в жизнь доброе намерение, а лишних денег, чтобы нанять какую-нибудь женщину навещать и прибираться в доме старика, у Агги не было. – Ну что, в шахматы? – глаза Миоши загорелись, он, не скрывая предвкушения, потирал руки. – Я так этого ждал. – И ждали, и тренировались, – усмехнулся Агги, усаживаясь за стол. – Охота вам со мной играть, инспектор, вы ж меня в пять ходов сделаете. – Ты мог бы тоже тренироваться, а не жаловаться, – весело покачал головой старик, расставляя перед Агги фигуры на доске, пока на печи медленно закипал чайник. – Времени нет. Вы же знаете, где я работаю. – Шахматы могут стать частью твоей работы, если перестанешь лениться. Хотя бы полчаса перед сном дадут результат. Это не просто игра, она тренирует мозги – будешь лучше соображать. Раньше Миоши и правда легко обыгрывал Агги, но в последний год тот заметил, что выигрывать ему становится все легче, и попросту начал поддаваться, чего старик не замечал. Инспектор Миоши, бульдожьей хватки которого боялись преступники Города, о котором чуть ли не легенды ходили, теперь был стар и забыт. В расцвете молодости и сил своего первого начальника Агги не застал – его взяли в участок в помощь Миоши, когда тот был еще крепок умом, но готовился к выходу в отставку и уже не мог носиться из Верхнего города в Нижний и обратно, везде успевать и участвовать в задержаниях. Агги на время заменил ему физическую силу, которую Миоши постепенно терял, а заодно многому у него научился и набрался опыта. Было грустно смотреть на своего учителя и видеть его таким – почти немощным, неизбежно дряхлеющим, а еще печально от мысли, что через каких-то лет тридцать самого Агги ждет такая же горькая участь. Если, конечно, некий особо ловкий городской душегуб не порешит его задолго до старости. – Что там в нашем управлении? – спросил Миоши, когда они закончили две партии: одну Агги уступил полностью, вторую сыграл вничью. – Все как обычно, – он пожал плечами. – Сойк зверствует, преступники тоже, людей не хватает. – Столько лет прошло, а проблемы все те же, – усмехнулся старый инспектор, помешивая в чашке сахар. – Что там Тибост? Все так же глупости творит? – Тибост вышел на пенсию два года назад, – Агги принужденно улыбнулся. – Вы забыли, я вам уже говорил в прошлый раз. "И в позапрошлый", – мысленно добавил он. – Говорил? Быть не может, я бы запомнил, – пробормотал Миоши. – Неужели на пенсию уже? Я помню его мальчишкой… А Ибот что же? – Погиб при исполнении. – Ах, точно, об этом помню… Жаль дурака. Умом не блистал, но все же был славный малый. – Не волнуйтесь, у него есть достойная замена, и не одна. Всегда найдутся констебли, готовые делать глупости, – попытался пошутить Агги, но Миоши его не услышал, продолжая бормотать: – Хотя о чем говорить, время вон как бежит: Сойка я вообще помню мальчиком на побегушках, его из жалости в участок взяли, оборванца чумазого. А теперь он – о-го-го – начальник! "О-го-го начальнику" можно было только посочувствовать, как считал Агги, но говорить этого вслух не стал. – Единственный плюс работы в полиции – ты можешь многого достичь без связей и денег, лишь благодаря талантам, – улыбнулся он. – Потому что люди со связями и деньгами в полицию ни ногой. Миоши расхохотался так громко, как простенькая шутка Агги не заслуживала. Он давно не смеялся, да и просто не говорил ни с кем, потому порадовать его было легче легкого. – А что ты, по-прежнему один? – отсмеявшись, спросил инспектор. – Не совсем, – Агги вздохнул и, чуть помедлив, добавил: – Я, конечно, не просил, но ко мне пристроили напарника… "С каких пор проверяющий из магистрата считается твоим напарником?" – даже внутренний голос звучал с насмешкой. Ответить самому себе на этот вопрос Агги не успел. – Агги… – Миоши снова захохотал. – Я не про работу, а про девушку! – А-а, – глуповато моргнул Агги, и отчего-то ему стало неловко. – Напарник… Жениться тебе пора. Тебе сколько лет? Тридцать? – Двадцать девять. – В двадцать девять у меня уже была дочь. Нередко Агги ловил себя на мысли, что испытывает к старому инспектору скорее сыновьи чувства, чем какие-либо иные. Отец умер, когда Агги был уже достаточно взрослым, замену его фигуре он не искал, но, так или иначе, первый его начальник ненавязчиво занял пустое место в сердце. Когда тот начинал разговоры в таком духе, Агги особенно остро чувствовал свою привязанность к старому Миоши. Казалось, еще немного, и тот спросит, когда ему ждать внуков. – Ну что, нам, наверное, уже пора? – спохватился старик. – Сейчас рано темнеет. – Да, пора, – согласился Агги, поднимаясь из-за стола. В последние годы Миоши стало трудно ходить, особенно в зимнее время, когда грязь на дорогах прихватывала ледяная корка, и у них с Агги появилась традиция вместе посещать кладбище. Оно было не то чтобы далеко, но преодолевать даже столь небольшое расстояние старику становилось все труднее, и Агги взял с него слово, что тот не будет ходить туда один. Теперь в каждый визит Агги они отправлялись проведать могилы жены и дочерей Миоши, две чуть более старые – его родителей, а Агги заодно навещал и могилы своих родственников. Кладбище в Городе было лишь одно, здесь хоронили в величественных склепах жителей Нижнего города, под скромными надгробными плитами – обитателей Верхнего, а на окраине в безымянных могилах – бродяг и нищих. Агги искренне не понимал, зачем люди добровольно приходят сюда, в это место боли и горя. Любимых и родных тут не было, были лишь холмики да плиты, от одного вида которых душу сковывало холодом. Он ни разу не пришел на кладбище, пока не пришлось сделать это вместе со старым инспектором. Тот же, напротив, считал, что посещать кладбище – это дань памяти, а память священна. – Это не место скорби, – как-то раз возразил он Агги, когда тот поделился своими соображениями. – Кладбище – место мира и покоя. Потакая прихоти старика, Агги вместе с ним наведывался на могилы своих родных, смахивал мусор с надгробных плит, где по-прежнему четко были видны имена и годы жизни, и оставлял по бумажному цветку на каждом – за четверть галлера их продавали у входа на кладбище. Со временем Агги даже полюбились такие прогулки, хотя Миоши он в этом не признавался. На кладбище и правда было спокойно и тихо, по опыту Агги знал, что бояться надо не мертвых, а живых, и как раз последних здесь почти не встречалось. Не было копоти заводов, как в Городе, дышалось тут легко, и, проходя через ту часть кладбища, где хоронили знатных и богатых, Агги искренне любовался роскошными памятниками и фамильными склепами – родственники покойных не жалели ни сил, ни средств, чтобы увековечить память усопших, хотя помнили этих людей и забывали независимо от эпитафий на кладбищенских памятниках. – Напарник – это тоже очень хорошо, – заговорил Миоши после долгого молчания, пока они сидели у могил его почившей семьи: три совершенно одинаковые плиты с женскими именами, годы рождения разные, а год смерти у всех один. – Я всю жизнь работал сам, но, когда появился ты, у меня второе дыхание открылось. В нашей работе очень важно, чтобы было с кем поговорить. В дискуссии рождаются идеи. – Так и есть, – рассеянно согласился Агги, а сам подумал, пришел ли Леда сегодня в участок. Быть может, тоже решил устроить себе выходной, как и Агги? И без того холодный день к вечеру становился морозным. Агги чувствовал, как его пятая точка примерзает к скамье, но уходить не спешил: его спутник еще не отдышался после долгой по его меркам прогулки. Сунув руку во внутренний карман плаща, Агги вытащил флягу, заботливо прихваченную еще из дома. – Угощайтесь, – протянул он ее старику, а тот коротко рассмеялся. – Это очень кстати. Ты подготовился. – Еще бы. Как будто я не знал, что даже в такой холод вы заставите меня идти на кладбище. – Я не заставлял, – отозвался Миоши, делая большой глоток вина – не самого лучшего, до получки оставалось не слишком много денег, чтобы Агги смог купить что-то приличное, – но все равно согревающего. – И то правда. Они посидели еще немного в молчании, потом Миоши засобирался. – Давай идти. Уже темнеет, а тебе домой добираться. Он бросил последний взгляд на могилы, на которых белели одинокие цветки, и вздохнул: – Надо тебе жениться, Агги. А то будешь как я, на старости лет один в окружении старых надгробий. Агги не стал спорить, как и не стал напоминать, что Миоши-то как раз женился, но что-то не сильно ему это помогло. А поглядев напоследок за спину, Агги подумал о том, что, если у тебя нет любимых, тебе не придется их хоронить. Но говорить вслух опять ничего не стал. Без еще одной партии в шахматы и чашки чая старик его не отпустил, а когда они уже прощались в дверях, опомнился: – Совсем забыл! Вот же! Он бросился куда-то вглубь дома и тут же вернулся с разноцветной жестянкой в руках. – Это тебе, Агги… – сказал он, протягивая коробку. – Да не надо было, – смутился тот. – …с днем рождения. В руках старика была металлическая коробка, и Агги сразу понял, что это чай. – Спасибо. Но не нужно было, вот правда. Это очень дорого. Для жалких выплат, что по выслуге раз в полгода получал Миоши, это и правда был слишком роскошный подарок. Агги знал, что старик живет впроголодь, и каждый раз, когда навещал его, пока тот не видел, подкладывал немного денег в его тайник, благо Агги знал, где тот хранил сбережения. Если Миоши и замечал подношения, он никогда о них не говорил и не благодарил – Агги полагал, что они болезненны для его гордости, но иначе денег ему совсем не хватало. – Для тебя ничего не жалко, – искренне сказал старик. – Заходи почаще. – Конечно. Я постараюсь, – тоже от всего сердца пообещал Агги и поспешил выйти, прижимая коробку с чаем к груди. Отчего-то на душе у него было тяжко. Он шел по пустой темной улице, фонари на которой уже много лет не зажигали, а когда бросил взгляд через плечо, увидел, что лишь одно одинокое окно светится в сгустившихся сумерках. Вздохнув, Агги ускорил шаг. Денег на извозчика не осталось, а на улице заметно похолодало, и все, о чем мечтал Агги – добраться до дома и лечь спать, чтобы ничего не чувствовать.

***

На следующий день повалил снег. Огромные влажные хлопья, больше похожие на птичий пух, сыпали с серого неба, оседали на крышах и заборах, на фонарях и повозках, а на земле моментально превращались в грязь. Как всегда в таких случаях, весь Город встал в заторах, телеги буксовали в ледяной жиже, немногочисленные автомобили сигналили, а пешеходы поскальзывались на ровном месте. Торопливо шагая по тротуару, Агги старался обходить самые глубокие лужи и уповал лишь на то, что не промочит ноги, потому как волосы уже были влажными, хотя он и пытался смахивать оседавший снег. Свой день рождения Агги не любил и даже выходной отчасти попросил именно вчера, чтобы избежать навязчивых коллег и приглашений пойти отмечать в трактир. Теперь он надеялся, что день рождения прошел и о нем не вспомнят, но не тут-то было: едва Агги переступил порог участка, как Йо вскинул голову и улыбнулся: – Агги! С днем рождения. – Спасибо, – пробормотал тот и поспешил к своему кабинету. – Ты если шляпы не носишь, хоть бы зонт взял, – уже в спину сказал ему Йо. – Выпей чаю, что ли? Весь мокрый. – Так и сделаю, – пообещал Агги и чуть не сбил с ног Манабу, который как раз выходил из кабинета в коридор. – О, Агги, привет, – обрадовался Манабу. – С прошедшим тебя. – Спасибо, – обреченно повторил Агги, когда Манабу чуть склонился к нему и прошептал: – Сойк выписал тебе премию ко дню рождения. Зайди к нему где-то через полчаса. – Ты, что ли, подсказал? – усмехнулся Агги. Сойк не был жадным, когда дело касалось поощрений сотрудников, но финансов всегда не хватало, потому лишний галлер без причины никому в карман не падал. – Есть немного, – Манабу подмигнул. – Сказал ему, что ты и так уже зол, пашешь без выходных, а тут вон какой хороший повод тебя порадовать. – С меня пиво, – пообещал Агги. Теперь деваться было некуда: премия означала, что вечером в любом случае придется проставиться в ближайшем кабаке. – Договорились. Надо будет постараться сегодня уйти пораньше. Манабу поспешил куда-то по своим делам, а Агги направился к собственному кабинету, думая о том, что хотя бы Леда не знает, что у него был день рождения, и не станет приставать с ненужными поздравлениями. – Привет, – Леда едва ли не подскочил на месте, когда Агги открыл дверь, и радостно улыбнулся. "Нет, все же знает", – уныло констатировал Агги и приготовился смиренно слушать пожелания здоровья и счастья, всегда одинаковые и неизменные. – С днем рождения, Агги, – оправдал его ожидания Леда и вышел из-за стола, чтобы сделать в его сторону шаг. В пасмурную погоду через единственное маленькое окно дневной свет в кабинет почти не проникал, и потому на письменном столе горела лампа, ее желтый свет казался теплым, а волосы Леды приобретали медовый оттенок. Он снял очки – они остались лежать на столе, и Агги, видевший его без очков всего пару раз, моргнул, до чего непривычно тот выглядел. Все же очки существенно меняли его облик. – Спасибо, – дежурно ответил Агги, снимая мокрый от снега плащ и проводя рукой по волосам, с которых уже текло. – Мерзкая погода сегодня. Он поморщился, но Леда последнюю реплику проигнорировал. – Честно говоря, я не знаю, что тебе пожелать, мы все же не так близко знакомы, – он говорил быстро, будто взволнованно. – Но мне кажется, что работа для тебя – основное и самое главное, потому пожелаю успехов именно здесь, на твоем поприще. Пусть все твои цели будут достижимыми. – Ого, ну спасибо, – немного растерялся Агги и замер на месте, стоя прямо напротив Леды. Отчего-то подумалось, что со стороны они выглядят комично. – Можно еще пожелать, чтобы люди в Городе перестали совершать преступления. – Я предпочитаю желать то, что может сбыться, – Леда коротко и нервно рассмеялся, пока Агги, чуть прищурившись, смотрел на него удивленно, гадая, что с Ледой не так. – Думаю, еще важно быть довольным своей жизнью. Вот и этого тебе тоже желаю. Говорить очередное спасибо было уже как-то неловко, а придумать другой ответ Агги не успел, когда в руках Леды появилась коробочка – он даже не понял, откуда тот ее достал. – Это тебе, – протянул свой подарок Леда. От удивления Агги взял коробочку в руки. Она была небольшой и почти невесомой, но даже сама по себе выглядела дорого, обшитая синим бархатом и украшенная небольшим бантом из такого же материала. – Не надо было, – растерянно пробормотал Агги. – На день рождения принято дарить подарки, – Леда улыбался, но голос его звучал напряженно. Прежде чем открыть коробку, Агги помедлил. Ему было не по себе от ощущения, что Леда сейчас преступает некую черту, и, если Агги увидит, что там внутри, он как будто одобрит его поведение. В участке не было принято делать коллегам подарки, разве что день рождения был у кого-то из друзей, но друзьями их с Ледой никак нельзя было назвать. Потянув за бантик, Агги понял, что тот носит исключительно декоративный характер, и крышка коробки легко снялась, ничем не удерживаемая. На мгновение у Агги перехватило дыхание: на такой же бархатной темно-синей подушечке лежали карманные часы с цепочкой. В мягком свете золото благородно блестело, и Агги, не задумываясь отложив крышку коробки, провел пальцем свободной руки по часам. На откидной крышке были выгравированы узоры в виде растительного орнамента – работа изящная и тонкая. Часы были красивыми, изысканными – и очень дорогими. – Так, – Агги опомнился и поднял взгляд. – Послушай, Леда… – Я заметил, что тебе постоянно не хватает часов, – перебил тот, как будто только и ждал возражений. – Все не мог придумать, что тебе подарить, я ведь толком о тебе ничего не знаю. И единственное, что мне пришло на ум – это часы. Хотя сейчас вижу, что куда полезнее была бы шляпа. Он попытался улыбнуться, но вышло неестественно, и Агги, глядя на него, нахмурился, а Леда резко умолк и отвел взгляд. "Почему для тебя это так важно?" – хотел спросить Агги, но не решился. Почему Леда так волновался, хотя и пытался это всеми силами скрыть? Он снова посмотрел на часы, а потом вынул их из коробочки. Крышка откинулась при легком нажатии на незаметный рычажок. По белому циферблату бежала секундная стрелка, каждая четверть часа была украшена небольшим сверкающим камешком, и Агги даже думать не хотел, что это бриллианты. В руке часы казались хрупкими, они почти ничего не весили. Леда старательно таращился в пол, будто там происходило что-то занимательное, и Агги заметил, что, сунув руки в карманы брюк, он сжимает кулаки. Вся эта немая сцена длилась несколько секунд, но казалось, что очень долго. – Не знаю, чем заслужил такое, но часы мне и правда нужны. Хотя для меня это слишком роскошный подарок. Он на секунду сжал часы в ладони, а после опустил в нагрудный карман рубашки. Леда, вскинув голову, просиял такой счастливой улыбкой, словно Агги только что сообщил ему лучшую новость на свете. – Спасибо большое, – выдохнул он, а Агги, успевший устать от повисшего между ними напряжения, от души засмеялся: – Спасибо? Леда, ты шутишь? Вообще-то я должен благодарить. – Я думал, что ты не захочешь их принять, – честно ответил тот. – Можешь никому не говорить, что их я подарил. Не знаю, как тут у вас принято, может, на службе делать подарки не полагается? – Да нет, можно делать. Почему нет? – пожал плечами Агги. – Если кто-то спросит, я скажу, что подарок от тебя. "И могу себе представить, как весь участок будет на меня после этого глазеть", – мысленно закончил Агги, тут же напомнив себе, что мнение окружающих мало его волнует. В конце концов, подобные часы для него стоили баснословно дорого, а у семейства Терада совершенно иное представление о деньгах. – С днем рождения, – еще раз зачем-то повторил Леда и вдруг сжал ладонь Агги сразу двумя руками. Пальцы у него были холодными и влажными, руку Агги он сразу отпустил и немного попятился, продолжая неестественно улыбаться. Понимание происходящего шевельнулось глубоко в душе Агги, но догадка была до того дикой и думать о ней было настолько не по себе, что Агги решительно затоптал ее в зародыше – потому что быть такого не могло. "Это просто подарок ко дню рождения от проверяющего… От временного напарника", – скомандовал себе Агги, запрещая думать глупости. – Пока тебя не было, меня тут посетила пара идей, – зачастил Леда, торопливо усаживаясь на свой стул. – Сейчас расскажу, но давай, может, сперва сделаем кофе? Или, может… Договорить он не успел – дверь без стука распахнулась, и Агги, обернувшись, увидел на пороге Сойка. Начальник был мрачнее тучи, а за его плечом маячил обеспокоенный Йо. – Живо ко мне в кабинет, – скомандовал Сойк. – У нас большие неприятности.