Город засыпает

Половицы из старого облезлого дерева скрипели под ногами Агги, пока он медленно спускался на этаж ниже. В этой части участка он бывать не любил: в длинном и темном коридоре с обеих сторон располагались камеры для временного заточения задержанных на улице преступников, зачастую в каждой из них находилось по шесть или восемь человек, и ничуть не реже эти люди были довольно простого происхождения – пьяницы, оборванные попрошайки и живущие на улице старики. Из-за такого контингента в коридоре всегда стоял смрад, и Агги не завидовал констеблям, смотрящим за этим бедламом. Однако пару лет назад камеры практически опустели: после долгих мытарств Сойка магистрат издал указ о переводе всех уличных и несерьезных преступников в другие участки, дабы не отвлекать детективов от расследования действительно сложных дел, и теперь в темном коридоре и камерах расположился архив, точнее, его часть, которой не хватило места в подвальном помещении, куда Агги и направлялся. Не любил бывать он и там: в участке было всего два подвальных помещения – морг с хозяйствующим там Бё и архив, которым заправлял Соно. В отличие от коронера, Соно не был ни доброжелательным, ни сколько-нибудь полезным человеком: все, чем он должен был заниматься – это описывать улики и следить за архивом, чтобы в нем царил порядок и в любой момент можно было достать нужные дела. Но даже с такой мелочью справлялся он из рук вон плохо, по мнению Агги: под его руководством архив переместился в бывшие камеры, папки лежали неподшитыми, а улики с мест преступления зачастую бесследно пропадали. Агги вполне мог бы предположить, что нечистый на руку Соно таскает домой все, что плохо лежит и хоть чего-то стоит, а лежало плохо в архиве многое. Потому Агги старался не посещать подвальное помещение без надобности, и в этот раз он тоже хотел послать сюда Джури, но, к собственному удивлению, столкнулся с еще одним проявлением его скверного настроения: Джури словно был не в себе все последние дни, он редко появлялся в общих комнатах, а когда Агги сталкивался с ним и пытался заговорить, тот огрызался и спешил уйти, чем довольно очевидно демонстрировал свое нежелание с Агги общаться. Такое поведение младшего всегда дружелюбного коллеги удивляло, но Агги списывал все на переезд и, возможно, сложности в личной жизни Джури. – Вроде бы у него мать болеет, – поделился Манабу, когда Джури в очередной раз не пожелал развивать разговор, а быстро заварил кофе и ретировался. – Да? Он ничего не говорил, – задумчиво протянул Агги, хмурясь и глядя вслед хлопнувшему дверью Джури. – Джури больше к лицу быть добрым малым, – согласился Манабу и тут же скривился: – Уж лучше бы Казуки резко расхотелось общаться с людьми. Агги ничего не ответил, только улыбнулся, припомнив, что не далее как вчера вечером звал упомянутого Казуки проветриться и заглянуть в какой-нибудь кабак, а тот отказался, заговорщически поделившись, что планирует в свободное время отправиться на рынок – подыскать подарок Манабу на день рождения, о котором тот неудачно упомянул в обществе Казуки. Теперь тот старался выпытать, что бы Манабу хотел, и Агги очень живо представлял себе такую сцену, которой Манабу уж точно не был рад. После разговора с секретарем Сойка Агги не решился снова подходить к Джури, рассудив, что тому нужно время справиться со своими жизненными обстоятельствами, но такое мудрое решение означало, что общение с Соно, назвать которое приятным не смог бы даже Бё, предстояло именно Агги. Стиснув зубы, он дернул за ручку двери, которая так громко скрипнула в ответ, что на тихое появление рассчитывать было глупо. В таком же длинном заставленном стеллажами помещении было только одно небольшое свободное пространство, и там же располагался рабочий стол Соно, заваленный бумагами. Сам он сидел за ним и что-то выговаривал высокому плотному блондину перед ним, глядя снизу вверх с видом полного превосходства. – …Когда тебе кажется, нужно спрашивать старших. Я просил опись за третий год, если ты вдруг неправильно расслышал. – Я не расслышал, – признался Руи – констебль, которого Сойк определил в помощь Соно, бесконечно жаловавшемуся на чрезвычайно большой объем работы. Объем этот был бы меньше, если бы Соно выполнял свои обязанности как полагается, думал Агги, но вслух это произносить не решался. – Тем более, – довольно прищурился Соно. Он отчитывал своего подопечного уже давно, потому как Руи не смел даже плечи расправить. В целом тот был неплохим парнем – устроился констеблем и патрулировал улицы, на него поступало меньше всего жалоб – он относился ко всем жителем Города с достоинством и уважением, и назначение в архив, где царило бесчестие и корысть, явно давалось ему нелегко. К тому же стоило признать: Руи был не самым смышленым человеком, что не являлось редкостью для констеблей, но явно напрягало Соно. – А ты чего явился? – Соно перевел взгляд на Агги, который хотел переждать словесную тираду, предназначавшуюся Руи. Но так сильно ему не могло повезти. – Мне нужна помощь для дела, – сухо сообщил он, доставая из кармана свой блокнот и начиная зачитывать список. – Во-первых, Аямэ уже должен был передать улики из квартиры убитого Нана Широмы и их опись вместе с его отчетом – с них нужно снять две копию, одну подшить в дело, другую передать Леде – нашему проверяющему из магистрата. Во-вторых, мне нужен отчет обо всех похожих делах за последние пять лет: любые нераскрытые убийства, обезображенные жертвы, дела, указанные как возможно имеющие связь между собой – в общем, все, что найдете и сочтете подозрительным. Мы ищем серийного убийцу, и Сойк согласен с тем, что жертв могло быть куда больше. В-третьих… – А ты не офигел? – Соно оскалил зубы, с вызовом глядя на Агги, не потрудившись даже записать его задания. – В-третьих, в-четвертых – тебе тут что, магистрат? – Мне нужна информация из архива, – повторил Агги, не глядя на Соно. – Сам поднимай бумаги за пять лет. Подозрительные трупы? Да они все подозрительные, – фыркнул Соно, откидываясь на спинку стула. – Но не были бы такими, расследуй наш лучший детектив дела как полагается. Укол Агги воспринял, вздернув подбородок повыше и наградив Соно с его неприятной косой ухмылкой холодным взглядом. – Со своей работой я как-нибудь разберусь, – спокойно ответил он, не намереваясь поддаваться. – А ты потрудись заняться своей. Мне нужны данные за последние пять лет, и лучше бы тебе что-то важное найти. – А мне нужны трое помощников – от этого увальня толку никакого. "Увалень" Руи затравленно втянул голову в плечи, глядя в пол. – Я тут вообще-то и другие дела веду и твоими трупами заниматься не нанимался. – Могу выделить только Юуто, – проигнорировал последнее заявление Агги и добавил: – До конца недели. – До конца недели два дня, – снова скривился Соно. – Ты вообще в курсе, что такое "пять лет архива"? Вы там у себя сидите в уютных кабинетах и бумагу мараете, а мне потом всю эту чушь разбирать и бесполезные улики то подай, то принеси. В прошлый раз Руи потерял улики из дела Микито, а досталось кому? Мне. Твой труп имел весьма обставленную квартирку, и описывать это все кому? Тоже мне. Хочешь в это время порыться среди других трупов бездомных и ваших полотен текста – всегда рады господину, который сам справляется со своей работой. Соно сделал приглашающий жест рукой, улыбаясь своей пугающе улыбкой, а Агги бесшумно выдохнул носом, чувствуя, как закипает. Безусловно, в полиции не все были искренне заинтересованы в помощи Городу или в честном выполнении своих обязанностей: как и на любой другой государственной службе, здесь хватало и ленивых, и нечистых на руку, сквозь пальцы глядящих на происходящее на вечерних улицах констеблей, и посредственных детективов, которым никогда не доверяли ничего серьезного, и таких, как Соно, кто держал место за собой, но доставлял всем остальным бесконечную головную боль. Агги слышал от разных людей, что он появился в участке благодаря каким-то связям, и речь шла не о знатном происхождении, как у того же Леды, а о чем-то неприглядном, но деталей Агги не знал. Вроде бы в свое время Соно даже сидел в тюрьме за преступление, следы которого терялись в его же архиве, по другим же слухам он регулярно поколачивал жену и старую мать, за что к нему домой не раз приходили констебли из других участков, но каждый раз уходили ни с чем – работа в архиве была железной отговоркой на все жалобы. Словом, и по характеру, и по пользе, приносимой обществу, Соно был скорее тем, кто должен оказаться по другую сторону решетки камеры, но каким-то образом он продолжал заведовать главным хранилищем всех дел и улик. – Если будет еще возражать, скажи, что это мой указ, – как-то отмахнулся Сойк, когда Агги только начал работать в участке и пришел к начальству ни с чем: Соно его попросту послал, окатив ушатом нелестных сравнений. Возразить Сойку, что Соно не возражал, а попросту ни во что не ставил ни Агги, ни самого Сойка, тот не решился, а со временем и опытом работы в участке научился с Соно не взаимодействовать дольше положенного. И все-таки бесполезные стычки выматывали и без того уставшего Агги. – Если к концу недели Леда не получит отчета с места убийства и информации о ходе поисков в архиве, он и весь магистрат, включая приматора, узнают, в каком состоянии и по чьей вине архив главного участка находится в таком плачевном состоянии, а его смотритель способен разве что пугать молодняк, – как можно серьезнее сообщил Агги, глядя с вызовом в узкие, сощуренные глаза Соно, который теперь поджал губы, перестав улыбаться. – Как ты понимаешь, я постараюсь донести до Леды все успехи твоего начальства над архивом, включая интересные истории о пропавших уликах. Соно молча глядел на Агги, переваривая информацию и что-то прикидывая в уме, а тот мысленно дал себе подзатыльник: шантажировать Соно связями Леды было неправильно и даже глупо, но так хотелось поставить его на место. – Как скажете, начальник, – наконец процедил сквозь зубы Соно. – Но искать будем за три года. – За пять. – За три. И пришлешь сюда Юуто прямо сейчас – Руи даже до десяти не сосчитает, будет доставать папки. Такой консенсус не был справедливым, но Агги решил не спорить: в конец концов, если констебли ничего не найдут, у них не останется выбора кроме как лопатить архив дальше. Кивнув в знак согласия и поспешив к выходу из подвала, Агги снова вздохнул, представляя, что ему сказал бы Леда, если бы услышал, какими методами поддерживается ход работы, и одновременно думая о том, как не обрадуется назначению Юуто – его одногодка, с которым они вместе начинали работать и который быстро нашел свое призвание в обучении новобранцев. Набор в этом году был окончен, и теперь Юуто помогал работать в патруле, но иногда был не против помочь с другими задачами. Агги оставался дружен с Юуто так же, как и с Казуки, иногда они вместе ходили в кабак после тяжелых рабочих дней, и о коллеге имел весьма светлое впечатление. Юуто был серьезным и рассудительным, он часто хмурил брови, отчего казался сердитым, и горбился. В их компании он был выше всех, под плащом всегда носил парадный китель, а на голове – фуражку, которую не снимал даже в участке. Он, как и Агги, терпеть не мог Соно, но имел иммунитет к общению с ним, и оттого стал первым, о ком подумал Агги, когда Соно затребовал помощь. Осталось только разыскать его в участке и объяснить, что следует делать – Агги не надеялся на реальное участие Соно в работе, а Руи был не самым надежным коллегой – стоило и это признать. Думая о предстоящих задачах и том, за что дальше хвататься, Агги вышел в коридор и уверенно направился в другой конец участка, где отдыхали констебли.

***

Пока работа в полицейском архиве кипела, а Агги продолжал воевать с Соно, Леда тоже не сидел без дела. Однажды утром войдя в кабинет, Агги уже ожидаемо обнаружил своего временного напарника, который приходил раньше, а на стене – неожиданно – карту Города. – Это что? – удивленно уставился он на карту. Леда повесил ее напротив входа, и так как была она немаленькой и очень подробной, то заняла практически все свободное пространство. – Это карта, – объявил Леда. – Вижу, что карта. Зачем она здесь? – Я отметил места, где были найдены трупы. Если появятся новые или поиски в архиве что-то дадут, добавим и их сюда. Присмотревшись, Агги понял, что Леда действительно густо обвел карандашом три точки – городскую свалку, набережную и заброшенный склад у верфи. – Отдельно я отметил дом Нана, – Леда указал пальцем на карту. – Так как теперь мы знаем, что это место совершения преступления. – Но зачем это все? – недоуменно повторил свой вопрос Агги. – Так лучше видно перемещение преступника. Больше всего Агги хотелось покрутить пальцем у виска – вот что бывает от избытка свободного времени, но он напомнил себе, что смеяться над проверяющим – идея плохая, а о том, что подшучивать над Ледой почему-то в принципе не хотелось, он решил не думать. – Вряд ли нам это как-то поможет, – все же скептически проронил он. – Вряд ли, – согласился Леда, пожав плечами. – Но хуже не станет. Он снова склонился над бумагой, в которой что-то писал до прихода Агги, а сам Агги хотел было уже махнуть рукой на карту, но в последний момент зацепился взглядом и вместо этого присмотрелся и задумчиво прищурился. "А ведь и правда, все тела были найдены близко друг к другу…" – мысленно обратился он сам к себе, вглядываясь в карту. От верфей, где обнаружили Нана, до городской свалки было от силы минут сорок пешком, как прикинул Агги, а если ехать на извозчике, так и вовсе минут за десять добраться можно – заторов на дорогах в этом окраинном районе никогда не случалось. Тело мальчика нашли дальше, у Нижнего Города, но туда его вынесли воды реки, и логично было предположить, что труп сбросили чуть выше по течению – то есть тоже недалеко от верфей. В своих инициативах Леда был не так уж и неправ, как нехотя признал Агги, вот только что им дает это открытие? Преступник живет в этом районе? Или же, наоборот, он живет вовсе не там, а вообще в другом конце Города, может, даже в элитном Нижнем районе, но прятать тела приходит подальше от места своего обитания? Ответить на эти вопросы никто не мог. – А что ты делаешь? – прекратив созерцание карты, Агги наконец обратил внимание на Леду, который чертил что-то на листе, попутно заглядывая в перекидной календарь. Тот помедлил, будто не хотел отвечать, но потом все же протянул: – Пытаюсь определить, в какие фазы Луны совершались убийства. Тут уж Агги не сдержался и от души захохотал: – Да ты шутишь. В ответ Леда наградил его хмурым взглядом: – Вовсе нет. – Ты все же думаешь, что это какой-то культ, – вздохнул Агги и не без усилия подавил очередной смешок. – Я допускаю это, – сердито отчеканил Леда. – Но, может, и не культ, может, в полнолуние у нашего сумасшедшего обострение. – Обострения в полнолуния – выдумки и чушь собачья. Будь я твоим начальником, я бы сказал тебе не заниматься ерундой и лучше пойти помогать в архив – там рук не хватает. – Как хорошо, что ты не мой начальник, а скорее наоборот, да? – съязвил в ответ Леда. Как ни странно, но Агги поймал себя на понимании, что слова эти его ничуть не задели, да и Леда явно не собирался командовать или поучать его, а вместо этого мрачно уставился в свой календарь. Судя по тому, что Агги он ничего больше не сказал, никакой связи между убийствами и Луной установить не удалось.

***

В скучной и безрезультатной рутинной работе пролетело еще несколько дней. В очередной раз Агги заваривал себе кофе – Джури продолжал ходить отстраненный и недовольный, потому просить его Агги не решался, – когда к нему неожиданно заглянул Бё. Коронер редко покидал свои владения, потому Агги удивился: – Ничего себе, какие гости. Кофе будешь? – Не пью кофе, – буркнул Бё, он казался невыспавшимся. – Я тебя искал в кабинете, но там теперь торчит твой благородный, и он меня послал сюда. – Он не мой, – зачем-то поправил Агги, на что Бё отмахнулся и привалился плечом к стене. – Не нравится он мне, Леда этот. Подозрительный какой-то. – В смысле подозрительный? – Да что-то нечисто тут. Что-то он скрывает. Не верю я, что сынка самого Терады могли заставить пойти работать в участок, чтобы окунуться во все эти помои. Стало быть, у него есть свой интерес. Незаметно сглотнув, Агги в очередной раз подивился проницательности своего коллеги: Бё неплохо читал человеческие лица и заглядывал в души уж куда лучше самого Агги, у которого и мысли не возникло, что проверяющий не так-то прост, пока жизнь носом не ткнула в факты в виде записной книжки Нана Широмы. – Может, он и есть маньяк? – пошутил Агги и широко улыбнулся. – Втерся к нам в доверие, а теперь путает следы и мешает расследованию. Однако Бё его веселья не разделил. – Может и так. Откуда мне знать? Агги попытался представить, как Леда своими холеными руками держит здоровенный острый тесак, которым рассекает плоть на теле покойников, и решил, что более нереальной картины в мире не существует. Куда охотнее воображение на этом месте рисовало Бё, уж ему-то не привыкать резать людей. – А зачем ты меня искал? – решил не продолжать этот бессмысленный разговор Агги. – Твоего покойника завтра забирают, похоронят на западной части кладбища вместе с бездомными и преступниками. – Уже? – возмутился Агги. – А если нам еще что-то понадобится проверить? Расследование вообще-то не закончено. – Идут и другие расследования, тоже важные, – флегматично отозвался Бё. – А твой Нан занимает место. – Да не мой он, – снова вспыхнул Агги. – Но вдруг… – Да не будет никаких вдруг, – отрезал Бё. – Я его всего вдоль и поперек изучил и все записал и даже зарисовал. Мой отчет подшит к делу, ты всегда можешь его пересмотреть. А этот пусть покоится с миром. Можно было возразить, что вряд ли сможет упокоиться душа, покинувшая тело в столь жестоких обстоятельствах, но Агги решил не вдаваться в философские рассуждения. Бё в принципе был прав – смысл хранить тело в их небольшом морге? Да и вообще, случись это убийство лет двадцать назад, его закопали бы уже на следующий день, едва осмотрев. Современные технологии давали куда больше места для маневра, однако конкретно в этом деле они пока никак не помогли. – Я не помешаю? Как Леда подошел, Агги не услышал и заметил его, только когда тот появился на пороге комнатушки. – Хотел и себе кофе сделать, – следом пояснил он. Агги уже собирался было ответить, чтобы Леда не стеснялся и проходил, но его опередил Бё, который насмешливо изогнул бровь: – Ты умеешь сам себе варить кофе? Думал, это обязанность слуг. – Научился за время, что я здесь, – Леда просиял искренней улыбкой, и, знай Агги его чуть хуже, поверил бы, что тот не заметил издевку. – Хочешь, и тебе сварю? Джури говорит, у меня неплохо получается, даже лучше, чем у него. – Для того, чтобы получилось лучше, чем у Джури, достаточно просто не быть Джури, – поморщился Бё. – Неправда, – встал на защиту друга Агги, однако сам невольно вспомнил потерянный на месте преступления полицейский бланк, а заодно еще несколько проколов приятеля. Ошибки Джури и правда совершал нередко. – Еще как правда, – хмыкнул Бё. – А чем вы похвастать можете? Как идет расследование? – Пока никак, – Агги моментально помрачнел. – И хвастать нечем. – Но несколько теорий у нас есть, – добавил Леда, подкрутив ручку горелки и бросив взгляд на Бё через плечо. – Тео-ории, – протянул Бё. – Теориями психа не поймать, теорий у нас у всех хватает. Уверен, у одного Сойка их десять штук. – А у тебя какие теории? – поинтересовался Агги. Мнение Бё его не особо интересовало, и он не верил, что тот действительно мог предложить что-то потенциально полезное, но, с другой стороны, по долгу службы тот видел уйму покойников за свой век и наверняка мог составить мнение об убийце. – Мое дело трупы вскрывать, а не виновников искать, – улыбка на лице Бё показалась Агги кровожадной и очень довольной – определенно тот считал, что с работой ему повезло куда больше, чем следователям. – Но если тебе интересно мое мнение – это месть. – Месть? – Леда даже замер на миг с пустой чашкой в руках. – Какая ж это месть? Жертвы были даже не знакомы. Они что, все успели насолить одному и тому же убийце? – Они все были смазливыми мужиками. Смазливым мужикам он и мстит. Слова Бё звучали так уверенно, словно личность преступника уже установили и его мотивы изучили. Ответить Агги не успел, когда Бё ткнул пальцем в сторону Леды: – Я бы на твоем месте опасался по темным улицам одному ходить. Ты тоже вполне сойдешь на роль следующей жертвы. Подавившись кофе, Агги с трудом сдержал кашель, а Леда только изумленно уставился на Бё. – Это, что ли, комплимент такой? – пробормотал он. – Нет. С чего ты взял? – даже глазом не моргнул Бё. "Сойк бы тебя сейчас прибил, если б услышал, как ты разговариваешь с проверяющим", – мысленно отчитал коллегу Агги. Впрочем, Бё не был дураком – при начальнике он себе таких высказываний не позволил бы. – Мы сами думали о том, что у убийцы есть какие-то счеты с мужчинами в целом или конкретно с молодыми мужчинами. Или с красивыми, – попытался обратить внимание на себя Агги. – Может, у жертв была какая-то еще общая черта, которую мы пока не подметили. Но так или иначе, это мало помогает с поисками. – Ищите того, кого в детстве сильно обидели, – заявил Бё. Теперь в молчаливом недоумении на него дружно уставились и Леда, и Агги. – Почему именно в детстве? – помедлив, спросил Леда. – Потому что по опыту все придурки стали придурками еще в младенчестве. А такие опасные уж и подавно. Психами не становятся в один миг, это был долгий путь. На этих словах, не попрощавшись, Бё вышел за дверь, оставив Леду и Агги в тишине. Они так и простояли секунду, после чего переглянулись. – Вот же придурок, – от души выдал Агги. – Клоун. Не обращай на него внимания, он не только тебя невзлюбил – ему все живые не нравятся. Но возмущенным Леда не выглядел – скорее задумчивым. Покачав головой, он прикусил губу. – На самом деле, может, он и прав. Возможно, людей убивает кто-то, кого очень сильно ранили в детстве. – То есть каждый второй житель Города, – усмехнулся Агги. – Или даже каждый второй и третий. Отвечать на это Леда ничего не стал, только вздохнул и перелил в чашку заварившийся кофе.

***

Проблем со сном Агги никогда не испытывал и искренне верил, что на бессонницу жалуются только бездельники, сам же он отключался, едва коснувшись подушки головой. Однако из-за профессиональной деформации, как ему самому казалось, сон его был чутким, и Агги оставался настороже, даже когда отправлялся в мир грез. Потому, когда в его дверь тихо постучали, он мгновенно распахнул глаза и, за секунду сообразив, что за окном глухая ночь, испытал острое чувство дежавю – точно так же его подняли с постели, когда у заброшенных верфей нашли тело Нана Широмы. – Вам записка, – тихо, чтобы не перебудить всех соседей, сообщил паренек-оборванец и протянул сложенный в несколько раз листок. Даже читать письмо не было нужды, чтобы понять – Агги не ошибся. Уличных мальчишек в полицейском участке часто привлекали к работе курьеров за мелкую монету. В Городе те умели перемещаться на удивление быстро и готовы были оказать услугу в любое время суток. "У опор Главного моста со стороны Верхнего города нашли тело. Бегом!" – было выведено торопливым и не слишком аккуратным почерком Сойка. – Проклятье, – прошептал Агги и захлопнул дверь прямо перед носом у оборванца, чтобы поскорее начать одеваться. Агги испытывал странное возбуждение, когда спешил к указанному месту: радоваться гибели еще одного человека он не смел, но при этом чувствовал необъяснимую надежду – вот оно, наконец-то, призрачный шанс найти новые зацепки. Только почему тело оставили в таком проходном месте? Запоздало к Агги пришла невеселая догадка – а с чего он вообще взял, что Сойк вызвал его по делу маньяка? Желтый туман стелился по мостовой, окутывал фонари и спящие дома. Возницу, дремавшего на козлах за углом, Агги торопливо растолкал, и тот согласился подвезти его несколько кварталов за совершенно грабительскую цену, но Агги не стал торговаться. Нетерпение пожирало его изнутри. – Который час? – спросил он старика, который подгонял свою сонную лошадь. – Не знаю, начальник, – зевнул тот. – Но уже ближе к утру. В это время года, самое темное в году, "ближе к утру" могло быть так же непроглядно темно, как и в полночь. Агги вскинул голову, но небо было затянуто низкими тучами, и, если где-то и занимался рассвет, этого не было видно. Высадившись у Главного моста и расплатившись, Агги начал спускаться к воде. Много лет шли разговоры о том, что надо облагородить эту часть набережной, в частности, обустроить спуски к реке Маргатт – воды постепенно размывали берег, опоры моста часто приходилось ремонтировать, – но дальше разговоров дело пока не шло, потому Агги несколько раз поскользнулся на мокрой жухлой траве и громко выругался, когда чуть не приземлился на пятую точку. Оказавшись у воды, где не было ни тротуара, ни фонарей, он увидел невдалеке свет и силуэты нескольких людей прямо под мостом. Непроизвольно и по старой привычке он опять прижал руку к карману, где носил часы, но карман был по-прежнему пуст. – Пять сорок, – раздался голос за его плечом, и Агги едва не подскочил на месте. – Какого демона, Леда! – зло и одновременно с облегчением выдохнул он. – Время пять сорок. Ты же на часы хотел посмотреть? Его временный напарник стоял рядом как ни в чем не бывало, как будто для них привычно было разгуливать у городской реки по ночам. Свет фонарей, освещавших набережную, сюда почти не доставал, однако стекла в очках Леды поблескивали, из-за чего их обладатель напомнил Агги кота. – Тебе не говорили, что подкрадываться плохо? – огрызнулся Агги. – И вообще, что ты тут делаешь в пять сорок утра? – То же, что и ты, полагаю. Спешу на место преступления. Я спустился чуть западнее, вон там. И смотрел, как ты катишься с горы. В последней фразе послышались насмешливые нотки, но показались они Агги беззлобными, потому отвечать колкостью он не стал. – Неужели Сойк послал и к тебе посыльного? – вместо этого удивился Агги, мысленно добавив: "Не похоже на него". – Нет. Я просто приехал в участок, а там узнал, что патрулирующие констебли нашли новое тело. И сразу поехал сюда. В недоумении Агги уставился на Леду, но в полумраке его лицо было не разглядеть. – Ты приехал в участок в пять утра? – только и спросил он. – Я всегда прихожу первым, – невозмутимо ответил тот. – Зачем настолько рано-то? – Ты тоже приходишь рано, – пожал плечами Леда. – Я прихожу, как правило, в семь. – Ну? Я ж и говорю – рано. Продолжать этот странный разговор Агги не стал, вместо этого махнул рукой и поспешил к мосту, где уже толпились полицейские. Леда зашагал за ним следом, и вскользь Агги отметил, что тому подошла бы работа шпиона: походка у Леды была легкой и почти беззвучной. У дальней опоры моста толпилось человек шесть-семь констеблей, один из них держал переносной фонарь. Рядом стоял Сойк и курил, поднося сигарету к губам каждые десять секунд и делая долгие глубокие затяжки. Агги подумал, что это не первая и, возможно, даже не вторая сигарета. – Явился! Почему так долго? – он и поздороваться не успел, как Сойк отшвырнул сигарету. – Вообще-то ночь… – попытался оправдаться Агги, но Сойк не слушал. – Полюбуйся! Наш психопат снова с нами. Постарайся только не наблевать на жертву преступления. Леду Сойк как будто и не заметил вовсе, а когда Агги присел на корточки у распростертого на земле тела и констебль поднял фонарь выше, торопливо отвернулся. Даже без экспертизы коронера Агги сразу мог сказать, что новый труп – результат работы уже знакомого им убийцы. Тело мужчины лежало на спине, на нем были светлые штаны и светлая рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц и обнажавшая безволосую широкую грудь. "Что за странная одежда…" – мелькнула у Агги мысль, но тут же затерялась в нахлынувших эмоциях. Мужчина был явно молод и статен, сходу Агги сказал бы, примерно одного с ним роста. А вот на месте лица было кровавое месиво – Агги содрогнулся, когда увидел, что один глаз убитого как будто лежит на щеке, удерживаемый неразорвавшимися сосудами, второго же не было вовсе, глазница зияла черной пустотой. Понять, какие именно увечья нанес маньяк, было возможно только после того, как Бё смоет кровь и приведет тело в порядок, но в свете фонаря Агги увидел белую кость там, где должен быть нос, а еще видел оскалившиеся зубы – похоже, губ у покойного тоже не осталось. За спиной Агги услышал, как судорожно сглотнул их горе-проверяющий. Волосы покойного разметались по земле, от крови недлинные светлые пряди слиплись, и Агги вдруг подумал: "Как у Леды". От этой мысли его передернуло. – Точно наш, – пробормотал Агги, поднимаясь на ноги и оглядываясь. – Конечно, наш. Тут и к Бё идти не надо, – Сойк злился – от бессилия, как казалось Агги. – Только он больше не стесняется – бросает трупы в квартале от участка! Об этом Агги и сам думал всю дорогу. До участка был не квартал, а целых пять, тут Сойк преувеличивал, но все равно близко к центру, да еще и к Главному мосту, самому проходному месту в Городе. Без слов протянув руку, Агги взял фонарь у констебля и поднял его выше. Вокруг было грязно и темно. В летнюю пору под мостом нередко ночевали бездомные Города, из-за этого у опор были свалены какие-то мешки, одеяла, предметы одежды, слишком дрянные, чтобы заинтересовать даже бродяг, и прочий разнообразный мусор. В нескольких метрах от себя Агги увидел полуразложившийся трупик кошки, а чуть дальше заметил мимолетное движение – прошмыгнула крыса. Небольшая тележка, какими пользовались все подряд – от садоводов и шахтеров до почтовых курьеров, лежала поваленная недалеко от покойника. Летом в ночное время появляться здесь в одиночестве для любого жителя Города и даже констеблей было попросту небезопасно, но зимой от реки тянуло холодом, было слишком сыро, чтобы даже самый отпетый злоумышленник рискнул задержаться здесь больше, чем нам пару минут. – Сложно будет на этой помойке искать следы, – негромко протянул Агги. – В любом случае надо дождаться рассвета, – отозвался Сойк. – Сейчас мы можем только сторожить место преступления, чтоб ничего тут не затоптали. – Что-то мне нехорошо, – сдавленно произнес Леда и немного попятился, не отрывая взгляда от тела. – Если блевать, то только в воду! Тут и так смердит, как свинарнике, – рявкнул Сойк, позабывший о собственных поучениях вести себя с проверяющим вежливо. – И какого беса вы сюда вообще приехали, господин Терада? Здесь не место канцелярским работникам. Агги на это мог бы не без ехидства заметить, что Сойк-то и сам с трудом удерживает содержимое своего желудка, когда видит мертвецов, но в этот момент его взгляд снова остановился на тележке. Подкрутив рычажок на керосиновом фонаре так, чтобы тот горел ярче, он шагнул в ее сторону, осветил и присмотрелся. Страшная догадка вдруг пронзила Агги. – Боги… – прошептал он еле слышно, однако и Леда, и Сойк, начавшие о чем-то препираться, разом умолкли. – В чем дело? – напряженно, почти угрожающе процедил его начальник. – Я его знаю, – Агги метнулся к трупу, теперь освещая фонарем бездыханное тело. – Мы все его знаем! Это же пекарь, старший сын Гертруда, который продает хлеб у участка по вечерам! Повисла тишина, в которой плеск воды, сталкивавшейся с опорами моста, показался навязчивым и громким. – Точно он, – наконец нарушил тишину один из молодых констеблей, имени которого Агги не знал. – Это ж его тележка, он с ней всегда ходит. – И одежда, – выдохнул Агги, который почувствовал странную слабость в коленях: одно дело безликий покойник, другое – человек знакомый, пусть и поверхностно. – Я сразу подумал, что он одет странно, как брат милосердия или доктор, но это пекарская форма. Все снова замолчали, и из-за этого у Агги появилось чувство нереальности происходящего. Сейчас он проснется в своей постели, а привидевшийся кошмар спишет на то, что слишком много думает о работе. – Как его зовут? Звали. Кто-то знает? – глухо спросил Сойк. – Илдре, – сказал один из констеблей. – Илдре Менце. Хороший был парень, иногда ходил с нами в трактир. Агги с Илдре близко знаком не был, хотя имя его знал, в трактире с ним не пересекался, но все равно почувствовал внутри тянущую пустоту. Леда снова шумно сглотнул, борясь с тошнотой. – Ты и ты, – Сойк ткнул пальцем сначала в одного из констеблей, потом в другого. – Один бегом в участок, приведешь еще восемь констеблей, нужно оцепить территорию до самой дороги. Второй, вызовешь коронера и Аямэ. Чтоб через полчаса все были здесь. С получасом Сойк погорячился, объективно требовалось часа полтора, чтобы вытащить из постелей и привести к реке Бё и криминалиста, но констебли припустили с такой скоростью, как будто всерьез рассчитывали успеть исполнить поручение. – Видимо, ему в этот раз помешали, – устало проведя рукой по волосам, Сойк сделал два шага в одну сторону, а потом развернулся и сделал таких же два шага обратно. – Спугнули, вот он и бросил тело, где придется. Днем тут полно людей. С набережной, возможно, тело и не увидишь, но всякие бездомные тут постоянно ошиваются… – Я бы не сказал, что он бросил, где придется, – перебил Агги. – Я сюда еле спустился, чуть не свалился несколько раз, а убийца, получается, спускался и тянул тело, да еще и тележка эта. И делал он это, очевидно, тоже в темноте. Это не так-то просто. – Но почему тогда он не спрятал тело в более надежном месте? – вперил в него сердитый взгляд Сойк. – Возможно… – вдруг вмешался в их разговор Леда, но тут же остановился и прокашлялся, чтобы продолжить. – Возможно, он хотел, чтобы полиция его поскорее нашла. – Зачем? – теперь в недоумении Сойк уже глядел на Леду, а Агги чуть прищурился, рассматривая своего вынужденного напарника. – Понятия не имею, – голос Леды все еще звучал слабо от пережитого шока, и даже в полумраке было видно, что он заметно бледен, но на Сойка в ответ смотрел уверенно. – Может, он нас… Вас дразнит?

***

Когда время перевалило за восемь вечера, Агги решил, что пора идти домой. Его рабочий день длился уже больше четырнадцати часов, но по ощущениям между внезапным подъемом и текущим моментом прошло не меньше недели. Устало опустившись на стул в своем кабинете, спиной к двери, Агги поднял голову и уставился на карту Города, которую повесил старательный Леда. Тот уже успел нарисовать жирную точку в том месте, где утром нашли новое тело, и, глядя на нее, Агги понял, что от усталости у него двоится в глазах. Опершись локтями на стол, он опустил на сомкнутые ладони лоб. От головной боли стреляло в висках, и Агги хотел было их помассировать, но, даже чтобы просто пошевелиться, не хватало сил. Самым худшим в этот день стал не обезображенный труп – самое худшее, как, впрочем, и всегда, было идти разговаривать с родственниками покойного. Уже вернувшись в участок и оформив все полагавшиеся документы, Агги два раза вышел покурить, прежде чем наконец собрался с духом и отправился в лавку пекаря. – Хочешь, я с тобой пойду? – неожиданно предложил Леда, от внимания которого не укрылись метания Агги. – Я умею быть очень деликатным. На него Леда смотрел с нескрываемой жалостью и говорил вкрадчиво, будто с ребенком, отчего Агги испытал странное смешанное чувство – вроде как было и приятно, ведь о нем давно никто не заботился, но, с другой стороны, дико – с чего это Леда такой добрый? – Не уверен, что появление городской знаменитости в такой ситуации будет уместно, – неловко отшутился он. – Твой портрет слишком часто появляется в газетах, тебя все знают. Лучше я сам пойду. Теперь, уже вечером, вспоминая прошедший день, Агги задался вопросом: как Леда оказался на месте преступления в предрассветную темень? Он сказал, что всегда приходит рано, но Агги отказывался верить, что настолько рано. Некстати вспомнились слова Бё о том, что сын приматора – подозрительный тип, и что-то внутри Агги тревожно зашевелилось. Подозревать Леду в причастности к убийствам было смешно, даже глупо, но как-то слишком много совпадений впутало его в это расследование. Визит к пекарю прошел ровно так, как Агги ожидал, то есть хуже и представить невозможно. Семью Гертруда он застал в волнении: и сам старый пекарь, и его жена, и двое младших сыновей места себе не находили от беспокойства, потому что старший Илдре ушел продавать остатки выпечки накануне, да так и не вернулся. На него это было совсем не похоже, потому семья разумно заподозрила, что случилось несчастье. Истерика, крики, слезы – их Агги наблюдал в течение почти часа, пытаясь успокоить и тактично выяснить хоть что-нибудь, но родственники Илдре были убиты горем и совершенно не способны помочь ему, вспомнить хотя бы мелочи: планировал ли Илдре встретиться с кем-то, как освободится, была ли у него подружка, не замечали ли они чего-то странного в последнее время. Ничего не добившись, эмоционально разбитый Агги отправился обратно в участок. В управлении полиции он наткнулся на Джури, который шел мимо по коридору, но, увидев Агги, остановился и неуверенно улыбнулся. – Ты как? – спросил Джури участливо. Впервые за последнее время приятель заговорил с ним нормально, не через зубы. Может, наконец перестал злиться из-за того, что Агги незаслуженно его обвинил. – Бывало лучше, – честно ответил Агги. – Ты ходил к родственникам Илдре, – не столько вопросительно, сколько утвердительно сказал Джури. – Ты его знал? – Да, он иногда ходил с нами в трактир. Его все управление знало. – Я вот не был знаком, – заметил Агги. – Так ты и в трактир не часто ходишь. Джури пообещал принести ему кофе, как освободится, и Агги про себя решил, что можно считать перемирие объявленным. Однако кофе он не дождался. – Бё просил зайти, – сказал Леда, едва Агги переступил порог. – Он готов отчитаться. После вывернувшего наизнанку общения с родственниками смотреть на труп было не так уж и жутко, потому Агги сразу направился в морг, а Леда уже ожидаемо пошел за ним. К тому времени Бё привел тело в порядок, вытер кровь, очистил раны, вымыл слипшиеся светлые волосы и избавился от жуткого выпавшего глаза. Глядя на лежащий на операционном столе труп, Агги с какой-то нездоровой веселостью гадал, что именно Бё сделал с глазом – выбросил с другими медицинскими отходами или же, может, заспиртовал в банке? Агги знал, что некоторые образцы, как коронер сам их называл, Бё хранил в морге. "Сожрал он его", – почему-то голосом Джури прозвучало в голове, и Агги почувствовал поступившую тошноту напополам с желанием расхохотаться. – Родственники придут на опознание завтра, – сразу ответил Агги на немой вопрос Бё. – Сегодня они не в состоянии. – Ясно, – сухо выдал Бё и развел руками. – А у меня ничего нового. Вот просто ничего. Ничем не могу тебя порадовать. Он выглядел раздосадованным, и Агги почувствовал, как тоска, поселившаяся в нем еще в самом начале расследования, расползается и становится шире. – Да ладно, – возмутился он вслух. – Что, совсем ничего? Это же свежее тело, должны быть хоть какие-то следы. – Свежее некуда, – проворчал Бё. – Его убили сегодня ночью. Резал точно тот же псих. Я могу с уверенностью сказать, что он ни хера не врач и даже не мясник – порезы сделаны очень острым ножом, но они косые да кривые, видишь? Тут и тут. На том месте, где было лицо Илдре Менце, зияли жуткие раны, и Агги, даже глядя на них в упор, не понимал, почему они кривые, но был склонен верить Бё. – Следов борьбы нет. Ни ссадин, ни царапин. Под ногтями я выскреб, что было, наш умник профессор еще смотрит в микроскоп, но, мне кажется, это просто мука или в чем там возятся пекари… Эй! Ты что делаешь? Лишний раз разглядывать труп Агги не хотелось, потому, пока коронер говорил, он смотрел ему в глаза и не заметил, чем в это время занимался Леда. А тот, склонившись к самым жутким ранам, рассматривал их с напряженным лицом, как будто не замечая страшной картины. – Леда, мать твою! – подскочил Агги, забыв о субординации. – Ты что творишь? Еще поцелуй его! Но Леда как будто не услышал: вскинув голову, он озадаченно уставился на Агги и Бё. – Что это за запах? – спросил он. И тут же, как будто запоздало сообразив, что между ним и покойником какая-то пара дюймов, поспешно отпрянул. – Алкоголь, – недовольно буркнул Бё. – Не успел сказать. Перед смертью парень хорошо выпил. – Насколько хорошо? – прищурился Агги. – Это тоже к Аямэ вопрос, я взял кровь на анализ. Но думаю, что он нажрался в стельку. Ты, что ли, не чувствуешь? От трупа воняет как от пьяницы. Агги хотел было ответить, что в морге чем только не воняет и потому он старается в принципе лишний раз здесь не дышать, но его опередил Леда. – Это не просто алкоголь. Это настойка Арнар, ее привозят из Токумы. У нее очень характерный запах. Теперь уже Агги поспешил приблизиться к трупу и склонился, старательно вдыхая. – По-богатому что-то говорит, – Бё уставился на Леду с откровенной досадой. – Мы такое никогда не пили. Запах был действительно своеобразный: Агги сказал бы, что скорее пахнет какими-то духами или благовониями из храма. Его сомнения отразились на лице, и Леда опередил возражения: – Я в этом уверен. У нас ее часто подают. У этой настойки сильный запах и резкий привкус. На любителя, в общем, но многим нравится. – Какой-то редкий напиток? – нахмурился Агги. – Я не очень разбираюсь. – Он не редкий, он просто очень дорогой, – встрял Бё. – А так-то купить можно кругом, были бы деньги. – Насколько дорогой? – Я не знаю, – Леда смутился от этого вопроса. – У нас дома я не отвечаю за закупки продуктов и всего прочего… – Двести галлеров, – теперь голос Бё прозвучал почти мстительно. – Хорошо, что у нас дома я в курсе о ценах. – Двести галлеров – дорого, – Агги задумчиво почесал подбородок. – Но все же не запредельно. Даже я мог бы себе позволить, если б очень захотел. – Но вряд ли Илдре пил такое при любом удобном случае, – кивнул Бё. – Он же сын пекаря, а не кого-то еще. На Леду коронер в этот момент демонстративно не смотрел, а вот Леда наградил его усталым взглядом. Агги хотелось попросить прекратить – эти двое напоминали ему ненавидящих друг друга одноклассников-подростков. Бё явно не давало покоя благополучие Леды, и взъелся он на него совсем по-детски. – Тем не менее, вряд ли эту настойку наливают в простых кабаках и трактирах, куда ходил Илдре, – продолжал думать вслух Агги. – Да уж, ее наливают в заведениях поэлитнее, – хмыкнул Бё. – То есть он был в каком-то дорогом заведении? – неуверенно предположил Леда. – Вряд ли прямо в заведении, – Агги начал расхаживать из стороны в сторону, не замечая этого, прямо как Сойк, когда думал о чем-то важном. – На нем была его рабочая поварская одежда. Его бы просто не пустили в дорогой ресторан. – Может, кто-то пригласил его домой? – Или подлил дорогое пойло в обычном кабаке. Любая версия казалась Агги нелогичной. Озадаченно он уставился на мертвое тело Илдре, без слов спрашивая, где того носило перед смертью. – Кто-то пригласил его выпить, – медленно произнес Агги. – Пригласил и предложил дорогую настойку. Но Илдре не был веселым семинаристом, который рад гулять с кем угодно, и не пропойца, чтобы пойти пить с кем попало. Это был кто-то, кого он знал. На это Бё только коротко рассмеялся, и, когда Агги посмотрел на него вопросительно, пожал плечами. – Агги, Агги, – коронер улыбнулся широко и невесело. – Его все знали. Весь Верхний город.

***

И вот теперь, пытаясь подбить итоги суматошного дня, Агги думал только о том, что пора остановиться и отдохнуть. Завтра на свежую голову он попытается собрать воедино все, что узнал и услышал сегодня: все же, вопреки словам коронера, новая жертва принесла и новые подсказки, по крайней мере, Агги хотелось верить в это. Дверь за спиной скрипнула, и Агги вяло удивился, что Леда до сих пор здесь – он-то думал, что тот давно ушел. Поднять и повернуть голову было лень, и Агги понятия не имел, где возьмет силы, чтобы добраться до дома. А Леда тем временем прошел в кабинет и неожиданно опустил ладонь на его плечо. От удивления, а может, от усталости, Агги даже не дернулся, хотя это было первым порывом, а медленно повернул голову и вопросительно уставился на Леду. Было в его взгляде что-то, что заставило того мгновенно убрать руку, и, заметно смутившись, Леда сделал шаг в сторону. – Я думал, ты уже ушел, – неуверенно пробормотал он. – А я думал, что ты ушел, – в тон ему ответил Агги. – Почему ты до сих пор здесь? – Отцу ходил звонить, – Леда поморщился, а Агги отметил, что это не совсем ответ на вопрос. – Он пришлет за мной машину. Сегодня званый ужин у одного из глав налогового управления, а мне еще надо заехать переодеться. Леда отвел взгляд и с тоской уставился в стену, и Агги от души посочувствовал: если бы ему предстояло сейчас идти на какой-то ужин, он бы предпочел притвориться мертвым. – Хочешь, я подвезу тебя до дома? – вдруг спросил Леда. – Уже поздно, а сам ты долго будешь добираться, наверное. От этого вопроса Агги откровенно растерялся. Он давно мечтал проехаться на автомобиле, но даже не предполагал, что в обозримом будущем представиться шанс. Первым его порывом было выпалить: "Да, конечно", но Агги сдержался. – Вряд ли твоему отцу понравится, что ты на его машине катаешь кого попало. – Почему кого попало? – нахмурился Леда. – Да ему и все равно, поверь, вряд ли он вообще узнает. У него своя машина, это вторая – для всех остальных членов семьи. "Недурно", – отметил про себя Агги. Странно, что в газетах ни разу не упоминалось, куда идут деньги налогоплательщиков – если бы такая информация где-то промелькнула, народное негодование было бы велико. – Ну что ж, тогда буду благодарен, – Агги постарался, чтобы его голос звучал равнодушно. – Отлично, – Леда как будто даже обрадовался. – Только надо подождать минут двадцать, пока доедет. Он уселся за стол напротив Агги, на место, которое уже несколько недель считал своим, а Агги невольно перевел взгляд выше, на карту, и тут же вернулся в реальность – от прекрасных автомобилей к убийце и удивительным совпадениям. – Как ты оказался на месте преступления так рано? – глянув на Леду в упор, ровно и твердо произнес Агги. Ему не давал покоя этот вопрос, так почему бы не спросить прямо. – Я же уже сказал, – улыбка на лице Леды немного померкла. – Ты сказал, что приходишь на работу рано. Но не настолько рано. Несколько секунд Леда смотрел на него недоверчиво, потом коротко рассмеялся, но быстро осекся. – Да ладно, – произнес он. – Ты же шутишь сейчас? Агги молчал и не без некоторой досады отметил, что ведет себя как на допросе, но вдогонку подумал, что Леда ему никакой не друг и разговаривать с ним ласково он не нанимался. – Ты что, думаешь, я как-то причастен? Внимательно вглядываясь в лицо своего собеседника, Агги отметил, что Леда скорее возмутился, чем испугался, или даже немного развеселился. – Как ты там оказался? – повторил свой вопрос Агги со всей серьезностью. Несколько долгих мгновений они играли в гляделки, а после Леда отвел глаза – он как будто гадал, отвечать или нет. Или же придумывал правдоподобную ложь, как подсказало Агги профессиональное чутье. – Вчера вечером с женой поссорился, решил не ночевать дома, – Леда вскинул подбородок с видом, говорившим: "И что ты мне сделаешь?" – А потом? – Потом пошел в "Клуб четверых". Это допрос? Теперь Леда уже рассердился, а Агги полунасмешливо-полуудивленно поднял брови. Леда проигнорировал его незаданный вопрос. – Там я оставался до пяти утра примерно, – он говорил быстро и раздраженно, но был ли он полностью честен, Агги не знал. – Своим они сдают комнаты, но я решил не оставаться ночевать и отправился в участок. Там и узнал, что констебли нашли тело. Чем Леда занимался до пяти утра в "Клубе четверых", Агги даже гадать не хотел – он сам собой был недоволен, когда замечал, что эта тема его слишком интересует. – Еще вопросы? – раздосадованный Леда сверлил Агги взглядом, и он заметил, что от гнева у того немного порозовели скулы. – Зачем ты женился? В первый миг Леда приоткрыл рот, потом тут же его закрыл и сглотнул, отвернувшись. Все негодование его покинуло, он обмяк на своем стуле, и его извечно широко расправленные плечи ссутулились. Агги думал, что этот вопрос разозлит его кабы не больше остальных, и Леда ответит что-то вроде: "Не твое собачье дело", но тот снова удивил Агги. – Отец велел, я и женился. Быть может, он ждал, что Агги спросит еще что-то, но тот лишь кивнул: – Понятно. – Ничего тебе не понятно, – в голосе Леды послышалась горечь, а глаза блеснули за стеклами дорогих очков. – В приличном обществе приличный человек обязательно должен быть женат – чем раньше, тем лучше. – Как хорошо, что я не из приличного общества, – развеселился Агги. – Ты даже не представляешь, как тебе повезло, – огрызнулся Леда. – Да что ты? Не хочешь в гости зайти посмотреть, как мне повезло? Как я живу? – А вот и хочу. – У меня сортир на улице, три этажа вниз. – Вот это трагедия. – Я, может, тоже хотел бы жениться, – Агги уже откровенно развлекался, но Леда этого не понимал, и оттого становилось еще смешнее, – да кто ж захочет бегать в туалет шесть пролетов по десять ступеней. А зимой как? До Леды наконец начала доходить абсурдность их спора, он заморгал, пытаясь понять, серьезно сейчас Агги говорит или нет, а тот, не выдержав, наконец расхохотался. – Боги, видел бы ты свое лицо, – выдохнул Агги и снова засмеялся. – Это не смешно, – Леда старался говорить холодно, но уголки губ приподнялись явно вопреки его желанию. – Давай не будем мериться жилплощадью, – Агги примирительно поднял руки с раскрытыми ладонями. – Мне просто давно было интересно, что тебя заставило жениться, когда тебе это заметно не нужно. Вот и все. – Ну вот теперь ты знаешь. Хочешь еще что-то спросить? Очки Леды чуть сползли по носу, и он глянул на Агги поверх стекол, как школьный учитель. – Конечно, хочу, – с готовностью отозвался Агги. – Кто наш убийца, как думаешь? Леде понадобилось некоторое время, чтобы переварить вопрос. – Ты знаешь, что ты невыносим? – он со вздохом откинулся на спинку стула. – И говорить с тобой просто невозможно. – Ничего подобного, – деланно возмутился Агги. – Если нет идей, так и скажи, а тему не меняй. Прикусив губу, Леда призадумался, а потом снова посмотрел на Агги. – Если ты хоть сейчас серьезно, то слушай. Мне не дает покоя настойка Арнар. – Почему же? Дорогая настойка и Агги не давала покоя, и у него были свои соображения, но сейчас он хотел послушать кого-то другого. – Почему именно она? – спросил Леда и сам же ответил: – У нее весьма своеобразный запах, он сильный и перебивает все прочие. Да и вкус тоже такой… Во рту долго не удержишь, она жжется. – Продолжай, – Агги прищурился, глядя на Леду, и тот, обрадованный таким неподдельным вниманием, приободрился. – В нее легко подмешать что угодно. И одурманить человека. – Но ведь это необязательно, – возразил Агги, хотя с Ледой был в целом согласен. Он не пробовал дорогую настойку, но весь день думал о том же. – Раз она жжется, как ты говоришь, значит, она очень крепкая. А если крепкая, напиться можно и так. – Можно. Вот только как надо напиться, чтобы не очнуться, когда тебя начнут резать? – Маньяк может резать быстро, пьяный не очнется. – Но он не профессионал, Бё сказал сегодня. Надежнее жертву одурманить, и напиток с резким запахом хорошо замаскирует любую отраву, – было заметно, что Леда действительно много об этом думал. – А еще выпить дорогой алкоголь охотнее пойдут простые семинаристы и пекари, – поддержал Агги. – Если убийца их знает и приглашает не просто так, а угоститься чем-то интересным и дорогостоящим, те скорее поддержат предложение. – Нан так и вовсе эту настойку обожал, – улыбка Леды была чуть кривоватой, ему было невесело об этом вспоминать. Последнюю его реплику Агги комментировать не стал. – Ты понимаешь, что это значит? Если мы сейчас правы насчет того, что жертв сначала опаивали? – и так как Леда сразу не ответил, он продолжил: – Мы предполагали, что убийца силач и здоровяк, что, может быть, их даже несколько. Но если жертвы теряли сознание еще до того, как понимали, что им конец, убийцей может быть кто угодно. Даже ребенок. В ответ Леда нетерпеливо мотнул головой: – Я не думаю, что это ребенок. И, честно говоря, не думаю, что это женщина. Убить может кто угодно, но как утащить тело и спрятать? Ты правильно сегодня сказал: даже с пустыми руками спуститься под мост по склону было не то чтобы просто. – Тело можно столкнуть, пусть катится, – от собственных слов Агги даже не содрогнулся и следом подумал, что у него наступило профессиональное очерствение – подобные картины собственного воображения больше не пугали. – Пусть, но под мост его все же надо оттащить. Да и в предыдущих случаях. Попробуй, к примеру, затащить мертвеца на заброшенный склад, еще и быстро, и незаметно. Нет, я все же думаю, что это мужчина. Вздохнув, Агги провел рукой по лбу. От усталости уже резало в глазах. – Все это – наши хорошие теории, и да, я с тобой в целом согласен, но ответа на вопрос все равно нет. Кто этот человек – убийца? Какой он человек? В кабинете повисло молчание. Агги понимал, что Леда не ответит: совсем недавно, завтракая на берегу Маргатт, они говорили практически о том же и ни к чему не пришли. Однако спрашивал Агги по другой причине: прежде, не имея напарника, он всегда мысленно разговаривал сам с собой, сейчас же, проговаривая вслух все, что крутилось на уме, он не без удивления отмечал, что так думается лучше, и даже усталость немного отступает. – Бё был прав, как ни досадно признавать, – наконец нарушил молчание Леда. – Этот человек особенный. Кто-то сильно его покалечил. Возможно, и правда в детстве. На это Агги возразил бы, что тот вполне мог и уродиться моральным калекой, но справедливо он признавал, что мало понимает в душевных расстройствах, потому решил не спорить. – Предлагаешь искать людей с несчастливым детством? – усмехнулся он. – Я уже говорил: весь Город проверять придется. – Ну не прямо весь, – возразил Леда. – Весь. Скажи на милость, кого в детстве не поколачивал отец? Это обычное дело для наших горожан. – Мой меня не бил, – Леда серьезно посмотрел на Агги, но тут же чуть скривился и добавил: – У него были другие методы. – Мой тоже меня не бил, – Агги решил, что будет лучше не уточнять, что там за методы у приматора – это точно не то, что ему следовало знать. – Но поверь – это редкость. Жизнь заводчан тяжела, многие пьют, не просыхая. Они недовольны работой, оплатой своего тяжкого труда, они сильно устают и часто больны. На ком им еще срываться, как не на детях? И это в Городе, где ситуация еще ничего. А на периферии ведь и того хуже… – Тебя послушать, так счастливых семей вообще не осталось, – возмутился Леда. – Я не говорю, что… – но закончить Агги не успел: в дверь постучали, и тут же она тихо скрипнула. Обернувшись, Агги увидел замершего на пороге Джури. – Привет, – произнес тот, хотя за этот день они уже несколько раз пересекались. – Я уже к выходу шел и заметил, что у вас свет. Что-то вы застряли сегодня. – Хорошо, что ты зашел, Джури, – Агги махнул ему рукой, чтобы тот проходил, и Джури, мгновение поколебавшись, вошел и закрыл за собой дверь. – Скажи, пожалуйста, у тебя было счастливое детство? – Я… – это было последнее, что Джури ожидал услышать, он от удивления раскрыл рот, отчего стал еще больше походить на мальчишку. – В смысле? Ты о чем? – Агги мне пытается доказать, что в наши дни в городе нет людей со счастливым нормальным детством, – устало пояснил Леда. – У тебя было нормальное детство, Джури? – Ну… – Джури выглядел откровенно растерянным. – Скорее да, чем нет, наверное. – Родители тебя в детстве не били? В школе не обижали? – Агги уже сам понимал, что зря прицепился, но Джури не стал возмущаться, почему к нему пристали, и только плечами пожал: – Да нет, не били и не обижали особо. Отца у меня не было, с матерью мы жили бедно, конечно, и я постоянно ходил в обносках и недоедал, но так у нас все жили. Повернувшись к Леде, Агги выразительно поднял брови. Джури его лица видеть не мог, а Агги думал о том, что Джури только что описал мрак кромешный, бедность и голод, но при этом считал, что детство у него еще ничего так вышло. Леда, вероятно, подумал о том же и ответил Агги тяжелым взглядом. – А почему вы спрашиваете? – поинтересовался Джури. – Развиваем теорию, что убийца, которого мы ищем, сам жертва жестокого насилия, которое над ним… Ну или над ней совершили в детстве, – вздохнул Агги. Выражение лица Джури теперь стало действительно глуповатым – он явно не мог связать в уме, как строится эта логическая цепочка. – Это что-то вроде, что он видел какое-то убийство в детстве, а теперь делает то же самое? – наконец неуверенно протянул тот. – Нет, тут скорее речь о том, что его самого как-то ранили или покалечили, – ответил Леда. – Необязательно в детстве, может, уже и во взрослом возрасте… Леда продолжал объяснять, но Агги его не слушал. "А что, если Джури прав? Что, если он не жертва в прямом смысле, но увидел нечто, после чего повредился умом?.." – очередная ничем не подкрепленная гипотеза вызвала у Агги почти физическую боль. Пора было прекращать думать. "Завтра, все завтра…" – вяло приказал себе он. – …так что пока. Агги? – А? – Агги вскинулся, только когда услышал свое имя. – Я пойду, – махнул ему на прощание Джури. – И это… Если хотите про поганое детство послушать, вы босса нашего спросите. Он же в приюте вырос, вот где дерьма можно насмотреться. Передернул плечами Джури так, будто его пробила дрожь, а после вышел за дверь. – Пожалуй, нам тоже пора, – Леда взглянул на часы. – Пойдем, Агги, ты уже сидя засыпаешь. – Если бы, – проворчал Агги, не желая признавать, что Леда прав. Он мечтал о свидании со своей подушкой, и даже предстоящая поездка на автомобиле уже не казалась такой волнующей. Поскорей бы закончился этот день.