Gli Innamorati

      Из-за дерева внезапно выскользнула тень. Мужчина, шатаясь и двигаясь резкими рывками, будто марионетка на скрипучих шарнирах, перегородил им путь. Его когда-то зеленый мундир Гильдии искателей приключений теперь был измят, забрызган грязью и покрыт темными непонятными пятнами.       Он громко всхлипнул и, преодолев расстояние между ними в прыжок, вцепился в плечи Скарамуччи.       — Не идите туда! — заскулил он сквозь срывающийся голос.       Ощутив на коже липкое тепло от прикосновения, Скарамучча скосил взгляд на собственное плечо и поморщился. Кровь. Горячая, свежая. Она густыми каплями стекала с пальцев незнакомца и перемешиваясь с дождевой водой, забиралась под его рукава.       — Прошу вас! — приговаривал он, судорожно тряся Скарамуччу вперед-назад, словно пытался вытрясти из него хоть каплю жалости. Его глаза были выпучены до предела, на грани безумия.       Перед тем как Скарамучча отлепил человека от себя, Тарталья сделал шаг вперед и с силой оттащил его за шкирку. Однако тот не растерялся и тут же вцепился уже в Тарталью:       — Они… они оторвали мне уши!       Скарамучча непонимающе всмотрелся в его лицо. Темнота и туман скрывали детали, но стоило тому задрать голову, как стало видно: там, где должны были быть уши, чернели кровавые дыры. Из них тонкими ручейками по шее стекала алая влага, впитываясь в воротник.       Скарамучча помедлил, прежде чем заговорить:       — Кто?       Искатель приключений осел на землю, схватившись за голову. — Т-тролль… — пролепетал он. — И-и-и эти феи!       Как ни посмотри, а это явно звучало как бред сумасшедшего. И всё же, когда Тарталья присел рядом, в голосе его не было ни капли насмешки:       — Если укажите дорогу к тем, кто это с вами сделал, мы отомстим.       Но тот лишь раскачивался из стороны в сторону, сжимая виски и громко крича, будто стараясь заглушить что-то, что продолжало гудеть в его голове.       «Неужели этот человек — одна из жертв таинственных похищений? — пронеслось в мыслях у Скарамуччи. — Если так, то он единственный, кому удалось вернуться».       Пока Тарталья пытался уговорить бедолагу рассказать хоть что-то, Скарамучча уже осознал, что дело это гиблое и потому принялся оглядывать улицы, пытаясь решить, что же делать с раненым. Вдалеке темнел собор. Возможно, там могли бы ему помочь… однако кто мог обещать, что он не закрыт, как и остальные заведения в этом проклятом городе?       Его взгляд скользнул дальше, к будке Гильдии искателей приключений, где стояла Катерина.       О, как удобно получилось! Свои люди!       В каждом городе эти стойки были неизменны. Небольшие будки или прилавки, порой укрытые от дождя козырьком, порой просто стоящие под открытым небом. Их суть оставалась неизменной: место, где искатели приключений получали задания, сдавали отчеты, обменивались информацией и искали спутников для очередного смертельно опасного подвига.       Будка в ныне заброшенном Мондштадте выглядела так же, как и везде: деревянная стойка, увешанная пожелтевшими объявлениями, карты с путями, давно утратившими актуальность, несколько книг для отчетов и внушительная стопка пергаментов с заданиями. Всё вокруг казалось застывшим во времени, но Катерина всё равно сидела за прилавком, неподвижная, с вечно ровной осанкой и отрешенным выражением лица.       Ну конечно, ведь она была куклой. Творением Сандроне. А куклы могли работать и под страхом смерти.       Фатуи не доверяли иностранцам даже в таких вопросах, как бумажная работа. Катерины заменяли друг друга в разных государствах, их голоса звучали одинаково ровно, их движения были точными и отработанными. Их нельзя было запугать, подкупить или выбить из колеи — идеальные чиновники в мире, где живые секретари были слишком ненадежны.       Легким жестом коснувшись плеча Тартальи, Скарамучча указал на будку.       Вот что и требовалось доказать! Работать с Тартальей было так удобно, что слова попросту не требовались. Лишь едва уловимый взгляд — и тот уже взвалил мужчину на плечо, следуя за Скарамуччей к стойке гильдии.       — К звездам, к безднам! Добро пожаловать в…       Катерина начала было привычное приветствие, но Скарамучча резко оборвал ее, указав специальный код:       — Vitrum fractum.       Клик. Что-то в ее теле щелкнуло.       Естественно, этот код придумала Сандроне, и знали его лишь немногие, даже среди Предвестников. Так уж получилось, что Дотторе, который от такого бреда был без ума, когда-то поделился кодом со Скарамуччей, хоть тот и не ожидал, что эта информация действительно пригодится.       Катерина моргнула. Ее зрачки чуть сузились, а потом расширились вновь, будто линзы подстраивались к другому освещению. На мгновение в ней что-то зависло, а после она сказала:       — Код принят.       — Поставь его, — коротко бросил Скарамучча.       Тарталья опустил мужчину на землю. Тот, видимо, пребывал в таком потрясении, что не то что сопротивляться, шевельнуться не пытался.       Катерина, казалось бы, всего-то хрупкая девушка, вдруг дернулась. Раздался еще один щелчок. Металлические пластины раздвинулись под ее одеждой, и откуда-то из-под мантии выстрелили механические конечности, напоминающие нечто среднее между лапами паука и человеческими ладонями. Они скользнули вперед, с резким лязгом схватили мужчину и одним точным движением втянули его в будку.       Он даже не успел выкрикнуть, как Катерина перевернула его тело в руках с такой легкостью, словно оно было мешком картошки.       Тарталья поперхнулся воздухом.       — Перемещение, — ровным голосом произнесла она и, не теряя ни секунды, с нечеловеческой грацией потащила мужчину в глубину будки.       Дверца в заднюю комнату бесшумно отворилась, и, даже не глядя на свою ношу, Катерина усадила мужчину внутрь. Дверь с глухим звуком захлопнулась. Затем… молот.       Точнее, подобие молота, встроенное в ее механизмы. Этот прибор она достала из предплечья и принялась заколачивать дверь в потайную комнату.       Бах.       Бах.       Бах.       Тарталья наблюдал за происходящим с глубочайшим интересом:       — Интересные у тебя друзья, Скара.       Скарамучча не удержался от смешка.       — А у тебя тоже вот так вот вырастают конечности? — издевательски поинтересовался Тарталья.       Скарамучча закатил глаза:       — Я тебе сейчас покажу, что именно у меня вырастает.       — Закрытие зоны завершено. Перезагрузка… Перезагрузка…       Тарталья повернул голову к Скарамучче:       — Ну и что к Архонтам, только что произошло?       — Код для Дотторе, — небрежно пояснил Скарамучча. — Скоро прибудут его люди и доставят этого бедолагу к нему.       Тарталья поморщился, разглядывая заколоченную дверь, за которой всё еще находился живой человек.       Искатель приключений до сих пор молчал. Может, он был слишком напуган. Может, уже потерял сознание. Может… ему уже и не стоило кричать.       На самом деле в помощи Дотторе ничего хорошего не было. Этого мужчину ожидал один из лабораторных комплексов, пахнущий железом и формалином. Где свет бьет в глаза, и никто не спрашивает, согласен ли ты. Ну, хотя бы Дотторе ему уши сможет пришить, а может, что и получше.       Тем временем Катерина заняла привычную стойку. Она моргнула. Сначала одним глазом, потом вторым.       А потом начала повторять одно и то же монотонное:       — Перезагрузка… Перезагрузка… Перезагрузка…       — А она… — Тарталья указал на Катерину. — … она станет прежней сама по себе?       Скарамучча кивнул. — Через пару минут.       Он помолчал, а затем вдруг резко схватил Тарталью за шиворот и дернул на себя так, что их лица оказались на опасно близком расстоянии.       — Тебе бы лучше забыть о том, что ты здесь услышал, — прошипел он.       Тарталья заморгал. — Ты всегда так мило угрожаешь или мне сегодня особенно повезло?       Скарамучча дернул его еще ближе, чуть ли не уткнув носом в свою шляпу.       — Ладно, ладно! Ты что, действительно думаешь, что я запомнил этот код?!       Скарамучча сверкнул глазами, но через секунду со вздохом разжал пальцы и толкнул его обратно.       — Вот и отлично, — буркнул он. — Пойдем.       Тарталья, одернув одежду, пробубнил себе что-то под нос, а после последовал за Скарамуччей.       Признаться честно, Скарамучча ожидал, что фея успела исчезнуть раз пятьдесят за то время, пока они возились с окровавленным искателем приключений, оставив их в дураках. Однако стоило им свернуть за угол, как она, словно бешеная, описала резкий круг и сорвалась прочь, за задние городские ворота, к пруду.       Петляя за феей, они успели изрядно намотать круги по окрестностям Мондштадта. Сначала пробежали мимо виноградников, спугнув дремлющего под лозами крестьянина. Тот шарахнулся так, что едва не свалился в бочку с вином. Потом они влетели в какой-то забытый сад, заросший плющом и мхом, где Тарталья, запнувшись о корень, попытался ухватиться хоть за что-нибудь и стянул со Скарамуччи штаны. А уж когда им пришлось перепрыгивать через ручей, где в воде затаился охотящийся на пальцы ног червяк, Скарамучча взвыл:       — Она что, нарочно выбирает самые идиотские маршруты?!       — Думаешь, у нее есть карта? — усмехнулся Тарталья. — Просто расслабься и получай удовольствие.       Если бы у Скарамуччи действительно была способность убивать взглядом, Фатуи бы срочно понадобился новый Одиннадцатый Предвестник.       Но наконец их блуждания привели к древним руинам.       Развалины древних строений тонули в зелени. Камень, который, видимо, прежде был испепеляюще белым, теперь покрылся тонким желтоватым налетом. Плиты трескались, террасы осыпались, но жизнь не покинула это место. Цветы вьющимися ручейками пробирались сквозь старые колонны, лианы оплетали арки, а по разбитым ступеням сбегали капли дождя. В просветах между стенами таилась дрожащая позолота. Мягкий обволакивающий свет пробивался сквозь тяжелую листву, тепло касаясь их кожи после долгой бури.       Фея, взвизгнув, закружилась вокруг Тартальи, будто дразня. А потом легонько коснулась кончика его носа.       Скарамучча издал короткий смешок:       — Похоже, ты ей понравился.       — Только ей? — мягко спросил Тарталья, поглядев на него.       Тот промолчал. Но ухмылка так и не спустилась с его лица.       Фея, не дожидаясь их препирательств, сорвалась с места и исчезла в каменной пещере впереди.       Они двинулись вперед, и вскоре темные феи начали появляться отовсюду. Они скользили между камней, мелькали в лучах солнца, проникающих сквозь заросли, собираясь в воздухе, словно пчелиный рой. Их было не меньше пятидесяти.       По обочинам тропинки выстроились старые разрушенные статуи. Обычно они служили домами или скорее маленькими храмами для светлых фей. Тем, что терпеливо ждали путников, указывая путь и щедро вознаграждали за помощь. Эти же, темные, явно не собирались возвращаться в свои обители, если те вообще принадлежали им, учитывая их плачевное состояние.       — Ну и? — Тарталья лениво потянулся. — За одной мы гонялись полдня, а теперь у нас тут целый взвод. Как будем делить?       Скарамучча фыркнул, но не успел ответить. Что-то резко стукнуло Тарталью по лицу.       — Ай, да чтоб тебя! — выругался он, машинально поднимая голову, дабы рассмотреть, что так бесцеремонно заехало ему по носу.       Где-то в кронах что-то покачнулось.       Они оба замерли. Это была рука. Человеческая рука. Обагренная свежей кровью, с безжизненно разведенными пальцами. Чуть выше поднимался локоть, плечо… А еще выше, в густых листьях едва угадывался силуэт человеческого тела. Он, перекинутый через толстую ветку, висел вниз головой, согнувшись в неестественной дуге, будто его просто бросили сюда.       Кровь стекала вниз вязкими каплями, что срывались с кончиков пальцев и исчезали в траве.       Но главное было не это.       — Уши, — тихо отметил Скарамучча.       Тарталья скользнул взглядом и убедился — на месте ушей зияли такие же темные провалы, как и у предыдущего искателя приключений.       Он шумно выдохнул, запрокидывая голову. — Великолепно, — протянул он с преувеличенным энтузиазмом. — Тот еще был жив, но кто знает, сколько таких мертвецов мы найдем?       — Труп свежий, — ровно заметил Скарамучча.       — То-то у меня всё лицо теперь в крови.       — Тебе идет.       Тарталья усмехнулся, вытирая щеку тыльной стороной ладони. — Ну, гений? Какие идеи?       Скарамучча потер подбородок, задумчиво скользнув взглядом по безжизненному телу.       — Люди Дотторе уже в пути. Нужно пересечься с ними и направить на обыск руин. Если здесь есть еще тела, пусть соберут их и доставят Дотторе на обследование.       Тарталья вскинул брови:       — Но ведь тогда они узнают, что вы с Синьорой поменялись заданиями.       — И что?       — Разве это не стоило бы держать в тайне? Вдруг Пьеро узнает?       Скарамучча вскинул брови, глядя на него так, будто Тарталья только что сморозил полнейшую чушь.       — Кажется, ты не понял.       На самом деле вся эта показная бюрократия — голосования, выбор кандидатов, все эти «утверждения» — не стоили и ломаного гроша. Во-первых, далеко не все Предвестники вообще удосуживались являться на собрания. Во-вторых, всем было плевать, кто возьмется за ту или иную миссию, если это не касалось их самих.       К тому же формально можно было отказаться от задания. Достаточно было найти того, кто согласится взять его вместо тебя. Единственные пререкания могли возникнуть между тем, кто передавал миссию, и тем, кто ее принимал. Голоса остальных Предвестников? Полнейшая фикция.       Отказаться было нельзя лишь в одном случае — если кандидата назначала лично Царица.       Во всех остальных Пьеро мог, конечно, взбеситься и попытаться упереться рогом, ведь ему приходилось переделывать всю документацию. Но, в конце концов, хоть и с недовольной физиономией, он соглашался всегда.       Тарталья кивнул, переваривая сказанное. — То есть всё законно.       — Конечно, законно, — хмыкнул Скарамучча. — И ты здесь тоже законно. Думаешь, если бы было иначе, я бы стал через Пульчинеллу тебя звать? Да я бы просто пришел и позвал тебя сам.       В этом-то и заключалась ирония: к новенькому и безбашенному Тарталье у него было больше доверия, чем к тому же Пульчинелле, с которым он работал несколько сотен лет. И пусть Тарталья с завидной легкостью умел действовать на нервы, если уж выбирать напарника для откровенного беззакония, то лучше кандидатуры Скарамучче не найти.       Внезапно в руинах эхом раздался гулкий низкий голос, больше похожий на раскатистый отголосок грома, чем на человеческую речь:       — Какой у вас красивый голос…       Гул шел из мрака пещеры, что зияла в конце руин, подобно раскрытой пасти зверя.       — Такой красивый! — Голос нарастал по мере их приближения.       Пещера встретила их вязкой темнотой и влажным холодом. Каменные своды сжались над головами, оставляя лишь узкую полосу сумеречного света. Стены были покрыты древними письменами, едва различимыми за наростами мха, а под ногами хлюпала вода, стекая в невидимые расщелины.       — А как красиво поставлена речь… — В его тоне теперь слышалась скулящая жалоба. Словно кто-то вот-вот зарыдает.       Завернув за угол, они замерли.       Темнота разорвалась россыпью света: небольшой подземный грот оказался затоплен фиолетово-зеленым сиянием: то здесь, то там распускались цветы. Их лепестки мерцали, будто они были сотканы из полупрозрачного стекла. Светящаяся трава волнилась, колыхаясь под легким сквозняком.       А в центре, прямо среди этого странного сада, сидело нечто.       Оно напоминало огромный валун, но в его складках угадывались черты, не принадлежащие природе. Каменные наросты, напоминающие плечи, подрагивали от глухих рыданий.       У ног существа стояла стеклянная банка, наполненная чем-то темным и липким. Скарамучча сузил глаза и чуть наклонился вперед, разглядывая. В сосуде плавали человеческие уши. Те самые, которые отрывали у похищенных.       Крохотные феи кружили вокруг тролля в лихорадочном вихре. Они смеялись, визжали и перекликались друг с другом.       Скарамучча шепнул Тарталье на ухо, что это, скорее всего, был тот тролль, о котором говорил искатель приключений.       Тарталья чуть заметно кивнул. Одной рукой он уже нащупал лук, второй вытащил стрелу.       — Подойдите поближе, ну же, хочу лучше вас слышать, — всё не унимался тролль. Создавалось ощущение, будто он был сказочным злодеем, который завлекал доверчивую принцессу в ловушку.       Скарамучча невольно закатил глаза. Второе задание подряд, и снова какая-то сказка. Почему его судьба решила, что он должен участвовать в самых нелепых историях? Где его кровавые заговоры, интриги, достойные Фатуи? Нет же! Бегает за феями и разговаривает с… этим.       Несколько фей внезапно приблизились к троллю, заставляя задуматься, к кому вообще была обращена последняя фраза тролля. Они прошептали что-то, склоняясь к тому, что у него можно было бы назвать ухом.       Из-за перезвона крыльев всех фей, слов было не разобрать, но следующая фраза тролля не оставляла сомнений:       — А уши? Как же ваши уши? Покажите мне ваши уши! — Голос сорвался. Из гулкого и тихого он стал громогласным.       Существо медленно поднялось, издавая скрежещущий хруст. Его тело разрасталось. То, что раньше казалось просто глыбой, вытянулось до размера целой скалы. Каменные выступы внезапно обрели руки, ноги, грубые пальцы. Тень от него накрыла весь грот.       Феи заметались. Две схватили банку с ушами и унеслись вглубь пещеры. Остальные исчезли во тьме.       Тролль вдруг наклонился, сгреб в руку горсть земли, сжал и, разжав пальцы, метнул в них уже целый камень размером с голову взрослого мужчины.       Тарталья действовал быстро. Его стрела вонзилась в летящий снаряд и разнесла его на множество обломков.       Скарамучча выкинул руку вперед. Искры заплясали на кончиках пальцев, а следом вспыхнули электрические разряды. — Осторожно! Он создает камни прямо из земли! — В следующий миг всплеск фиолетовой молнии прочертил воздух, испепелив камни на лету.       Скарамучча резко отпрянул, когда новый камень пролетел в сантиметре от его лица.       Тарталья метался между тенями. Его стрелы вспыхивали каплями энергии Гидро, пробивая броню тролля.       Но тот не падал. Более того, с каждым мгновением его тело словно оживало, становясь прочнее, массивнее.       И тут Скарамучча понял.       Тролль не был живым существом в привычном смысле. Он был частью этой пещеры, порождением земли, перераспределяющей свою массу.       Каждый приключенец, с которым он сражался, оставался здесь навсегда. Каждый, кто падал, становился его частью. Эта тварь жила не потому, что не могла умереть, а потому, что питалась смертью.       Скарамучча сжал зубы.       — Тарталья! Под землю бей! Не по нему!       Стрела взвилась в воздух, но не в тролля — в пол. Гидро-энергия прорвалась вглубь, разъедая землю, и тролль вдруг закричал…       Он рухнул, словно обвалившаяся скала, разлетевшись в прах на тысячу камней. И в последний момент, прежде чем исчезнуть, он только промычал. Мягко. Без слов, будто просил о чем-то, что никто не мог ему дать.       На месте, где тролль рассыпался, земля внезапно дрогнула, словно вбирая в себя последние отголоски его существования. Из трещин пробился росток и, едва успев коснуться света, стремительно вытянулся вверх, превращаясь в массивный, плотно сомкнутый бутон.       Это был цветок артерий земли. Древние легенды гласили, что эти цветы питались остатками энергии погибших существ. Хотя на деле эти растения были связаны с древом Ирминсуль и являлись лишь проводниками энергии и знаний Тейвата, что крылись в древе.       Достаточно было коснуться такого цветка, и он раскрывался, одаривая путников сокровищами, накопленными землей. Среди этих даров могли быть редкие артефакты, древние реликвии, а также материалы, насыщенные чистой элементальной энергией, которые могли усилить способности обладателя.       Однако для агентов и дипломатов Фатуи, находящихся на миссии, существовал строгий протокол: все найденные артефакты и сокровища подлежали передаче прямому командиру, в их случае — Пьеро для дальнейшего изучения и оценки.       Так что, как бы не хотелось, а прикарманить сокровища себе не получится. Ведь всё, что блестит, должно блестеть в руках Царицы.       Скарамучча, взглянув на своего спутника, спокойно предложил:       — Давай вместе.       Тарталья, еще переводя дыхание после боя, убрал лук за спину и кивнул. Они одновременно протянули руки к бутону.              Но вместо ожидаемых сокровищ при прикосновении к лепесткам мир вокруг них начал искажаться. Цветок распустился, излучая ослепительный свет. А затем ощущение полета, потеря ориентации и тишина.              Скарамучча зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил, что он упал, неуклюже осев на четвереньки. Он рефлекторно хотел что-то сказать, но, открыв рот, ничего не вырвалось наружу.              Однако самое странное, что он не слышал ничего, кроме давящего звона. Он не доносился извне, а исходил изнутри, вибрируя в голове.              Скарамучча смутно припомнил, что Дотторе как-то рассказывал ему о подобном явлении, свойственном смертным. Что-то про слух, мозг и какую-то закономерность, которую, честно говоря, он пропустил мимо ушей. Но теперь, когда этот проклятый звон не унимался, ему бы не помешало вспомнить хоть что-то.              Дотторе говорил, что когда вокруг абсолютная тишина, человеческий разум начинает искать звук. И, не находя его, создает сам. Вот тогда вместо умиротворяющей тишины тебя навещает этот мерзкий тонкий писк. Но Скарамучча ведь не был смертным.              «Тарталья рядом? — подумал Скарамучча. — Он что-то говорит?»              Он хотел было повернуть голову в его сторону, но тело не слушалось разум.       Тем временем руки сами показались из-под длинных рукавов и сжались в кулаки, будто обладая собственной волей. Они были крупными, иссушенными и грубыми. Их кожа напоминала потрескавшийся камень. В этот момент Скарамучча осознал, что оказался в теле глухого тролля. Точнее, в его воспоминаниях, когда тот еще был человеком.