Gli Innamorati

      К этому моменту они отошли на безопасное расстояние от Тартальи. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Скарамучча бросил короткий взгляд на спутника, и тот, скрестив руки за спиной, небрежно предложил:       — Прогуляемся?       Тени зарослей колыхались, дыша в такт ветру. Сквозь сплетения ветвей то и дело мелькала фигура Тартальи — он следил. Его неуклюжие прыжки и попытки остаться незамеченным были комичны. Но достаточно было лишь одной мысли, чтобы сжать горло Скарамуччи железным обручем: их вот-вот разоблачат.       Он старался выглядеть равнодушным, но голос спутника, разрезавший тишину, заставил его вздрогнуть:       — За твоим компаньоном нужен глаз да глаз.       — За кем это? — Скарамучча вскинул бровь, и уголки губ дрогнули в нервной усмешке. — За Чайльдом?       Он питал надежду, что Тарталья был упомянут мимоходом. Так сказать, между прочим.       — Именно. — Тон незнакомца по прежнему был ровным. — Он опасен. Бездну тянет к нему, как моль к огню. Ты сам не замечал ничего странного?       Скарамучча промолчал. Однако в памяти всплыл тот случай, когда Тарталья обнаружил пролом, который Скарамучча тщетно искал часами. Разлом, что упрямо прятался от чужого глаза, словно подчинялся только одному Тарталье. А затем руки, небрежно просунутые в темную трещину. И ни малейшего вреда. Никаких следов.       Пауза затянулась. Незнакомец, ловко воспользовавшись молчанием собеседника, продолжил:       — Тот факт, что он буквально за ночь нашел место, где скрывается принц Света, в то время как лучшие умы Каэнри’ах не сдвинулись с мертвой точки столетиями, тебе ни о чем не говорит?       Кулаки Скарамуччи сжались. Этот тон — тягучий, насмешливый, пропитанный дерзостью, выводил его из себя.       — Ты позвал меня для того, чтобы рассказывать байки о моем коллеге?! — Прогремел он. — Какое право ты имеешь подвергать сомнению мое суждение?! Тебе ли знать...       — Следи за языком, Фатуус, — холодно оборвал его незнакомец, даже не удостоив взглядом.              Скарамучча стиснул зубы, изо всех сил сдерживая накипающий гнев. «Этот высокомерный ублюдок», — хотел бы он выругаться вслух, но вовремя осадил себя. Как бы не было задето его достоинство, он не мог позволить себе сорваться. Ведь ответы, которые мог предоставить этот человек, стоили дороже любых оскорблений.        — Я сказал свое. Остальное в твоих руках, — холодно заключил мужчина. — Опустим эту тему.       Он внезапно остановился, его взгляд медленно скользнул по округе, словно оценивая каждый клочок земли.       Хвала Архонтам, его больше заинтриговала или, скорее, каким-то образом разгневала местная архитектура, нежели скудные заросли, где прятался Тарталья.       — Интересное место, не находишь? — начал незнакомец. — И люди здесь какие-то… не такие. Вы находили что-нибудь странное?              — По-твоему, отсутствие солнца на небе — это обыденность? Или ты ждешь, что луна запляшет под музыку?              — Всё возможно. — Мужчина пожал плечами и продолжил путь.       Задумавшись на мгновение, Скарамучча поведал о сегодняшнем инциденте с исчезнувшими рогами.       — Рога, говоришь? — Незнакомец чуть кивнул.       Скарамучча продолжил:       — А еще я видел двух крестьян. — Его губы искривила недобрая усмешка. — Таких, которые простите, Архонты, ни дня в жизни поля не видели.       Незнакомец замер на шаг и, повернув голову, спросил:       — Скольких жителей вы всего повстречали?       Скарамучча нахмурился и быстро прикинул в уме: «Брунгильда, ее муж Ингвар, рогатый незнакомец, старуха на крыльце… и двое фермеров».       — Всего получается шестеро, — ответил он. — Если, конечно, не считать тебя.       Незнакомец хмыкнул:               — Я, как и ты, лишь пришел изучить это место. — Он на мгновение посмотрел на Скарамуччу. — Ты сказал, их всего шесть?       Скарамучча кивнул.       — И эта книга, которую они вам дали...       Скарамучча, не дав закончить, спросил:              — Откуда ты знаешь?       — Они выдают ее всем путникам, попавшим в их капкан. Книга — ключ. Но... — Незнакомец потер переносицу. — Люди отказываются видеть правду. Хотя она на самом деле пугающе проста.              Скарамучча фыркнул.              — Как называется книга? — спросил мужчина, в который раз глядя куда-то вдаль, словно ждал ответа не от собеседника, а от самого мрачного леса.              Невольно, на этот раз Скарамучча подумал:       «Ну всё ясно. Он точно с головой не дружит». — Он расплылся в зловещей лыбе. — Ты, значит, из тех, кто разговаривает с деревьями? Они тебе хоть иногда отвечают? Знаешь, если тебе полегчает, я могу встать на место той елки.       Мужчина никак не отреагировал на выпад, лишь невозмутимо повторил вопрос.       Скарамучча тяжело вздохнул:       — «Белоснежная принцесса и шесть гномов», — заявил Скарамучча, хотя ответ прозвучал нелепо даже из собственных уст. — Или то были карлики?       Он бормотал себе под нос, пытаясь вспомнить название, как внезапно его осенило. Глаза вспыхнули.       Карлики. Шесть!       Сказка, перечитанная за последний вечер раз двадцать, вновь вспомнилась. В ней шестеро карликов были зловещими созданиями, погрязшими в грехах и связями с Бездной.              Волк разрыва, маг Бездны — внезапно все детали удобно складывались в картину. Жители этой деревни со всеми своими странностями не были потомками Каэнри’ах. Нет. Они были теми самыми карликами. Теперь же скрытыми под личинами людей. Проклятыми.       — Архитектура, Стражи руин... — продолжил он, будто не замечая, что говорит вслух. — Это всё было здесь задолго до них.       Незнакомец молча наблюдал за ним, ожидая, когда же Скарамучча придет к заключению.       — Но как они обрели человеческий облик? И почему каэнрийский?       Уголки губ мужчины дрогнули в подобии усмешки. — Ты привык думать, что зрачки со звездами — признак Каэнри’ах. Но разве ты знаешь, что они означают на самом деле?       Скарамучча задумался. Он вновь вспомнил рассказы о жителях Каэнри’ах, чьи зрачки имели форму звезд. Эти люди были прокляты бессмертием, обречены вечно скитаться по земле, не зная покоя. Единственной общей чертой карликов и жителей древней страны являлся тот факт, что оба народа были прокляты. Сам собой напрашивался вопрос:              «Если допустим, что карлики были прокляты тем же, что и каэнрийцы, являются ли звезды в зрачках меткой проклятья бессмертия»? — размышлял Скарамучча, то и дело поглядывая на необычные глаза собеседника. — Мать Ночи прокляла братьев-карликов бессмертием? — будучи почти уверенным в своей правоте, спросил он. — И кто она вообще такая? — Было бы логично предположить, что, как и в случае с Каэнри’ах, говорилось об Архонте, но то были лишь догадки.              Мужчина лишь учтиво поклонился, подтверждая его догадку. Он медленно отступил назад по едва заметной тропинке. — Рад, что смог помочь.              Скарамучча поспешил следом, одолеваемый любопытством:              — Эй, ты что, уходишь?! Отве-еть! — Он запнулся, споткнувшись о попавшиеся под ноги корни, но не остановился. Не мог. — Что насчет пролома? И солнца? Ты ведь знаешь что-то об этом, верно? — с нетерпением вопрошал он, стараясь не отставать.       С каждым шагом силуэт незнакомца становился всё более размытым: линии фигуры растворялись, свет пронзал тело, оставляя лишь зыбкие очертания. Скарамучча отчаянно взвизгнул. Он бросился к нему, пытаясь ухватиться за полы дурацкого плаща. Но пальцы лишь пронзили пустоту. Последняя искра присутствия угасла. Он исчез.       Тишина лишь на мгновение охватила заснеженную поляну. Тут же, словно в самой глубине сознания, раздался голос незнакомца, заставляя невольно вздрогнуть:       «Боюсь, ответы на эти вопросы — привилегия немногих. Не мне решать, суждено ли вам постигнуть эту небесную тайну».       Скарамучча топнул ногой, да с такой мощью, что снежные хлопья взметнулись, оседая на его коленях и оставляя мокрые следы на халате.              Как не прискорбно, Тарталья оказался абсолютно прав. Не стоило никуда идти с этим чудаком. Конечно, не из тех соображений безопасности, а просто потому, что тот оказался абсолютно бесполезным. И, как всегда, Скарамучча в конечном итоге справился сам.              Возвращаясь к товарищу, он успокаивал себя тем, что теперь он мог хотя бы с уверенностью предъявить Брунгильде свою находку.       Раздвинув завесу из лоз, Скарамучча наткнулся на рыжую макушку, ярко выделяющуюся на фоне зелени. А после этот язычок пламени обратил к нему и свой любознательный взгляд, заставляя Скарамучу поневоле смягчиться.              — Ты тоже слышал его сейчас? — Голос Скарамуччи слегка дрожал.              Тарталья кивнул. — Связь судеб.       Связь судеб — было одним из древнейших искусств Тейвата. Оно позволяло проникать в глубины разума, сплетая свою душу с душой жертвы, пусть и на краткий миг.              — Кажется, он всё-таки понял, что ты следил за нами. Наверное, поэтому он не сказал всего, — тяжело выдохнул Скарамучча, протягивая напарнику руку, дабы помочь тому подняться с корточек.              — Не переживай, Мучча, — мягко улыбнувшись, заверил он, охотно воспользовавшись предложенной помощью. — Мы и сами справимся! К тому же, как видишь, к догадке ты всё равно пришел сам.              — Ты прав, — незаинтересованно протянул Скарамучча, отряхивая снег с плаща Тартальи.              — Кстати, что еще за «рогатый мужик»? — с усмешкой процитировал его Тарталья. — Слишком интересная история, чтобы держать ее при себе. Не находишь?              Скарамучча решил поведать этот весьма занимательный рассказ по дороге к дому Брунгильды. Однако он не мог не заметить, как его коллега слушал вполуха, отвечая лишь редкими смешками и уклончивыми фразами.       — Что-то не так? — поинтересовался Скарамучча, хотя ему не нужно было быть провидцем, чтобы понять: такая подавленность была вызвана, скорее всего, обвинениями незнакомца в сторону Тартальи. Ну еще бы! А кому может понравиться, что какой-то дядька втирает о твоей якобы причастности к Бездне?       — Он спросил... — начал Тарталья, так и идя с опущенной головой. — …спросил действительно ли ты из Каэнри'ах. И знаешь, он выглядел так, будто был искренне рад тебя встретить.       Скарамучча ожидал продолжения мысли Тартальи, но тот молчал. Значит, это действительно было единственное, что он хотел сказать. Ну и с какого перепугу Тарталья так сильно распереживался по этому поводу?       — Ты что, ревнуешь? — со смешком выдал Скарамучча единственное логическое объяснение, пришедшее на ум.       Тарталья качнул головой и с заметной долей сарказма усмехнулся:       — Ну конечно.       Скарамучча чуть прищурился, раздумывая, стоит ли копаться в этой теме дальше. Слова незнакомца явно оставили какой-то след, задев Тарталью больше, чем он хотел показать. Но разве был смысл настаивать? Захочет — расскажет.       Так они и шли молча, пока не достигли парадного входа.              Переглянувшись, мужчины синхронно подняли кулаки и дружно забарабанили в весомую дверь, то и дело срываясь на смех.       Дверь скрипнула, медленно отворяясь. Как кстати, на пороге стояла Брунгильда.       — У нас к вам серьезный разговор, — тут же выпалил Тарталья с гордой улыбкой и, не дожидаясь приглашения, уверенно пропихнулся в дом.       Скарамучча не отставал. Деревянный пол поскрипывал под тяжеленными военными ботинками. Достаточно было одного пристального взгляда командира, как подчиненные, сновавшие по этажу, словно испуганные воробьи, кинулись врассыпную, освободив гостиную.       Брунгильда вскинула бровь. — Что за спешка? — удивилась она, отодвигая пару стульев.       Однако ни Скарамучча, ни Тарталья не спешили садиться, каждый переполненный такой бурлящей энергией, что ее избыток давил на горло, вызывая чувство почти физической тошноты. Скарамучча был уверен, что если он сядет, то не выдержит и обязательно взорвется.       Пока Брунгильда то и дело нетерпеливо переводила взгляд с одного на другого, Тарталья, какого-то лешего, неспешно потянулся за книгой, спрятанной в складках своей шубы. — Та самая книга, которую вы нам передали… — начал он слишком размеренно, словно раздумывая над каждым словом.              Его медлительность начинала порядком раздражать. Скарамучча резко двинулся вперед. — Вы и есть те самые карлики из книги, — заявил он, с грохотом ударив ладонью по столу, будто этим жестом уже стремился поставить точку в разговоре.       Брунгильда чуть не поперхнулась чаем. — Это просто смехотворно, — процедила она сквозь зубы. — Неужели вы совсем ничего не поняли из нашего вчерашнего разговора?       — Тот самый, в котором вы пытались убедить саму себя, что вы каэнрийка? — возразил Скарамучча. — И не стыдно вам притворяться ими после того, что сотворили с их принцессой и ее возлюбленным?              Тарталья кивнул. — Верно, верно. Осмелюсь предположить, что именно вы являетесь тем самым карликом, который преподнес сюда плоть принца, после того, как ваши братья столь усердно пытались сварить его в супе.              Брунгильда нервно сглотнула. Мужчины всё продолжали напирать.       — Я-я не знаю, о чем вы говорите! — встряла она. Ее руки затряслись, да так, что горячий чай выплескивался из кружки, обжигая и так сморщенную кожу чуть ли не до волдырей.       — Мы нашли его тело, — сказал Тарталья. — Я могу прямо сейчас принести вам его череп.       За такие слова Скарамучча резко протянул руку и с громким звуком «пам»! зазвездил ему по затылку. — Ты совсем с ума сошел?!       — Да что на этот раз не так?!       В этот момент их конфликт прервало громкое мычание:       — Я не хотела этого! — уже вовсю вытирая сопли, завизжала Брунгильда. — Я же пыталась их отговорить! Честно! Я-я пожалела принца! — ее слова стали тише, в глазах мелькнуло что-то похожее на искреннее сожаление, но оно тут же поглотилось новым приступом. — Я спрятала его тело! Но эта стерва-ведьма… — прошипела она. — … она всё равно меня прокляла!       В комнате воцарилась тишина. Скарамучча и Тарталья аж выпрямились в ожидании. Казалось, настал тот момент, когда Брунгильда, наконец, раскроет занавес над своей историей.       — Нас всех прокляли, — прошептала она. — Прокляли на человеческий облик и вечную жизнь. — Брунгильда подняла глаза на мужа, который сидел на печи, свесив ноги. Он лишь коротко кивнул. Его взгляд был преисполнен тихим сочувствием.       — На самом деле... — она отвела взгляд в сторону, словно боясь произнести следующее. — Ингвар — мой родной брат, один из карликов.       Тарталья, который как раз притянул к себе фляжку с водой, поперхнулся так сильно, что едва не уронил ее. — Подождите-подождите, — прокряхтел он, приподнимая руку. — Но вы же... женаты. — Он с трудом выговорил это слово, будто то застряло комом у него в горле.       Брунгильда тяжело вздохнула, прикрывая лицо ладонью. — Я так пыталась подражать каэнрийцам…       Тарталья захлопал глазами, а затем нервно рассмеялся. — Ну, подражать каэнрийцам — это, конечно, похвально, но я не думал, что это включает в себя... эм... такое сближение с семьей. Или это у вас тут, знаете, древний обычай какой?       — Это не смешно, — буркнула она, хотя в ее голосе явно слышались нотки усталости.       — О, конечно, конечно, — поспешно согласился Тарталья, поднимая руки в знак мира. — Просто... мне кажется, мне понадобится что-то покрепче вашего чая, чтобы это переварить.       Скарамучча не сдержал короткого смешка. — В Каэнри'ах нередко прибегали к таким бракам, дабы сохранить чистоту крови, — с невозмутимым видом пояснил он. — В любом случае, это не имеет значения. В том возрасте, в котором они застряли, уже никто не способен зачать и выносить ребенка.       Он, наконец, занял место за столом перед Брунгильдой. Его пальцы скользнули по поверхности древесины в поисках чего-то, что могло бы занять его. Взяв в руки пурпурную розу из стоящей на столе вазы, он стал прокручивать ее стебель между пальцами. — Мне вот любопытно другое, — начал он, не отрывая взгляда от нежных лепестков. — Насколько правдиво сказанное в книге?       Брунгильда покачала рукой из стороны в сторону. — Более-менее.              Тарталья склонился ближе, дабы шепнуть Скарамучче на ухо:       — Кстати, ни о солнце, ни о разломе в книге не упоминается.       Скарамучча тяжело выдохнул, словно ответить на это было ему в тягость.       — Потому что солнца здесь никогда и не было, — проговорил он, сложив руки на груди. Его голос прозвучал с той ленивой уверенностью, что всегда раздражала, но порой заставляла задуматься. Ведь сам он всё давным-давно понял. — Мы находимся в том самом Лунном лесу из книги, куда не поступал солнечный свет.       Тарталья с легким сомнением, качая головой, спросил:       — Думаешь?       — Я уверен.       Внезапно в разговор вмешалась Брунгильда. Она поднялась из-за стола с грацией, которая могла бы принадлежать самой королеве:       — Это правда. Я так долго терзала себя мыслями о нашем преступлении... Они преследовали меня, сжигали изнутри, пока, в конце концов, я не сделала выбор. — Расхаживая кругами, ее безумный взгляд скользил по Предвестникам. Зрачки неугомонно дрожали в глазных яблоках. — Я решила стать одной из них. Нет. Больше, чем одной из них. Я решила стать отголоском, воплощением их народа, их мечты, их легенд. Моя внешность была уже сродни их совершенству. Оставалось подчинить лишь дух.       — Вы хотели переписать историю? — с недоверием поинтересовался Скарамучча.       — Нет, я стремилась воплотить ее, чтобы никто никогда не догадался. Я настроила их излюбленных культиваторов, а братьев и сестру заставила выучить каэнрийский, — рассказывала она с сияющими глазами.              Скарамучча, исподволь косясь на Тарталью, с трудом подавил вздох. Невольно мелькнула мысль, что их присутствие в этом дурдоме было столь же уместным, что и шута на изысканном балу в Заполярном дворце. Он с легкой усмешкой произнес:       — Осмелюсь уточнить. Если уж ваша иллюзия столь совершенна, что на ней можно романы писать, то с какой стати вы решили приправить ее нашим сомнительным обществом?       — Мы вовсе не вызывали Фатуи. — Пожав плечами, она возвратилась на место. — Я не понимаю, зачем вас сюда прислали, ведь разлом нам никак не мешал. К тому же он находился здесь еще задолго до нас. Именно в него Снежная принцесса глядела, мечтая о солнце.

***

      Скарамучча и Тарталья собрали всю группу, намереваясь выдвинуться обратно в столицу. Хотя их задача так и не была выполнена в полной мере — разлом оставался исследован лишь частично. Миссия, тем не менее, подходила к завершению. Во-первых, оказалось, что помощь вовсе никогда и не требовалась. Во-вторых, чудовища, как было сказано в описании задания, из разлома не вылезали. А если бы и вылезли, местные явно были в ладах с любой нечистью, готовые предложить ей чай и уютный уголок.       — Господа Предвестники! — к мужчинам, стоявшим на выходе из деревни, подлетел один из солдат, тяжело дыша. — Прошу, скорее! Взгляните на разлом!       Скарамучча и Тарталья обменялись быстрым взглядом, после чего, не задавая лишних вопросов, последовали за юношей.       — Что там забыл твой идиот? — сквозь стиснутые зубы прошипел Скарамучча, крепко схватив Тарталью за предплечье.       Они же договорились не разбегаться. Собраться у выхода из деревни со всеми вещами. Тем более, какой головой Тарталья думал, посылая обычного человека к пролому?!       — Я просто поручил ему забрать Мокошь, — с легким раздражением ответил он, выдергивая руку из болезненной хватки Скарамуччи.       Пропихнувшись мимо Тартальи к идущему впереди подчиненному, Скарамучча забеспокоился:              — Парень, ты в порядке?       — В полном! — воскликнул тот, продолжая двигаться вприпрыжку.              Когда же они достигли разлома, Скарамучча отдал приказ всем отступить. Подходя ближе, его взгляд невольно приковала странная игра света, исходящая от трещины.       Но то, что он увидел, едва не заставило его поверить, что он лишился разума. Внутри, на самом дне разлома, сквозь слои камней и витиеватые пещеры, как ни в чем не бывало, сияло… Солнце! То самое пропавшее солнце!              Скарамучча поднял ладонь, осторожно приближая ее к краю бездны. Ласковый лучик коснулся его пальцев, обволакивая их мягким теплом. Стоя на краю, он смотрел вниз, и с каждой секундой боль от яркого света даже в его механических глазах становилась всё острее. Без сомнений, это было самое что ни на есть настоящее солнце.              — Тарталья, сюда иди, — указал Скарамучча, теперь убедившись, что разлом вряд ли приведет Тарталью к каким нибудь последствиям.              Тарталья тяжело выдохнул и с явным недовольством поплелся к товарищу. — Ну и что на этот… — начал он, но осекся, как только свет ударил в его лицо. Он прикрыл глаза руками в попытке хоть как-то защититься от ослепительного сияния. — Ай! Что там так ярко светится?! — прокряхтел он.              Медленно раскрывая глаза, Тарталья осторожно взглянул вниз и застыл в полном изумлении.              — Но как такое возможно? — выдохнул он.              — Я… я не знаю. — Скарамучча покачал головой, издав нервный смешок. — В бездне не может светить солнце. Разве что на самых верхних уровнях, где еще видна поверхность Тейвата, да и то только если там день. Но здесь… здесь постоянная ночь.              На мгновение Тарталья замолчал.       — Но если в Бездне не сияет солнце, не логично будет предположить, что мы сейчас в ней и находимся? — он произнес эти слова размеренно, словно размышляя вслух. Однако широкая улыбка, внезапно скривившая его лицо, вызывала мурашки по коже. — А там, внизу… — Хихикнув, он шагнул вперед, будто нечто тянуло его вниз.              Вовремя спохватившись, Скарамучча мигом припер его.              Он впервые наблюдал Тарталью в таком состоянии. — Т-такого не может быть. Дорога сюда была ровной, — сквозь сжатые зубы говорил он, пытаясь оттолкнуть тяжеленную тушу в виде Тартальи от края. — Мы никуда не спускались, помнишь?              Скарамучча искренне старался вести себя как ни в чем не бывало. Главное — не дать подчиненному заметить, что с Одиннадцатым творится что-то неладное. Пусть уж лучше водит сплетни, что его командиры вдруг решили потискаться, словно неугомонные подростки.              — Послушай, Тарталья, мы не знаем, что здесь происходит, и размахивать руками у края разлома — не лучшее решение, — шикнул он. — Может ты и прав, и мы каким-то образом оказались в Бездне. Но лучше всего будет вернуться по той же дороге, чтобы понять, где именно прошла эта грань. К тому же Пьеро сможет сказать больше.              Тарталья несколько раз моргнул, и безумие в его глазах медленно угасло. — Хорошо. — Он медленно выпрямился, освобождаясь от объятий Скарамуччи. Кажется, предложение коллеги его вразумило.       — Отлично, — выдохнул Скарамучча с облегчением, сам не веря своему счастью. — Выдвигаемся прямо сейчас.       Перед уходом Скарамучча несколько раз поблагодарил Брунгильду за теплое гостеприимство. Несколько раз обошел все комнаты, дабы убедиться, что никто из горе-воинов не оставил там личных вещей, несколько раз приказал дежурному сверить счет солдат и столько же раз пересчитал их сам.       Когда они двинулись в путь, Тарталья поспешно догнал группу и, подскочив к Скарамучче, пошел рядом, что-то хитро пряча за спиной.              — А я уже было подумал, что ты решил остаться здесь, — усмехнулся Скарамучча, в душе ликуя, что товарищ вновь стал прежним.       — Не могу поверить, что ты меня не подождал, — отдышался Тарталья, строя из себя глубоко обиженного.       Скарамучча прищурился, некоторое время внимательно его изучая. — Что ты там прячешь?       — Закрой глаза.       — Ты с дуба рухнул?       — Ну, пожалуйста.       — Не буду.       Тарталья, не отступая, качнул головой. — Тогда хотя бы протяни руку, — предложил он.       Скарамучча вздохнул, но, поддавшись любопытству, с подозрением вытянул ладонь, готовый обнаружить очередной каприз. Но тут же в его раскрытой руке оказалась брошь в форме луны. Та самая, которая ему так приглянулась.       Со сверкающими глазами он посмотрел на Тарталью и, стараясь удерживать привычный холодный тон, тихо спросил:       — Это… Что? Когда ты успел? — Хотя в глубине души уже лелеял слабую надежду, что это, видите ли, такой комплимент.       — Тебе, — заверил Тарталья, похлопывая его по плечу. — Бабушка сказала подарить своей девушке, но я-то видел, как ты на эту брошку слюни пускал, — добавил он. Уголки его губ растянулись в издевательской улыбке.       Щеки Скарамуччи мгновенно залились краской, да так, что он действительно стал похож на куклу. Только не на изысканную инадзумскую, о чем ему часто говорили, а на самую что ни на есть снежную матрешку. Почему, ну почему Тарталья должен был обязательно всё испортить?! Он быстро спрятал брошь в карман и с неприкрытой досадой буркнул:       — Не неси чушь!       — Даже не поблагодаришь?       — За что? За то, что обокрал бедную женщину? — фыркнул он, после чего резко ускорил шаг, стараясь как можно быстрее скрыться от издевательского взгляда товарища.       Уже почти вне досягаемости, он едва слышно пробормотал, будто самому себе, но с мягкой, почти незаметной улыбкой:       — Спасибо…

***

      Пробираясь сквозь бескрайние зимние леса, где вековые ели и сосны, укутанные снежными шапками, тянулись к небу, Скарамучча пытался отыскать границу между Лунным лесом и Тейватом. Однако дорога оставалась ровной, лишь с незначительными спусками и подъемами.       Вчера, двигаясь в ночной тьме, они могли бы и не заметить перехода от одной ночи к другой. Сегодня же они шли при свете дня, по крайней мере, по меркам Тейвата. Скарамучча с пристальным вниманием следил за небосводом, надеясь уловить миг, когда темно-синяя бездна уступит место свету.        Однако грань между ночью и днем, Тейватом и, возможно, Бездной оказалась столь неуловимой, что различить ее было практически невозможно. Цвета слишком плавно перетекали один в другой, растягиваясь на долгие-долгие километры, пока, наконец, небо не окрасилось в нежно-розовые оттенки заката, да и то лишь вблизи порта и корабля, что должен был доставить путников обратно в столицу.       «Ландшафт оставался неизменным: мы не поднимались, ни опускались под землю». — Именно это отмечалось в совместном докладе Скарамуччи и Тартальи, предназначенному Первому. Не забыли они и указать хоть какие-то примерные координаты, где впервые заметили, как небо начало менять свою окраску.              Еще будучи на борту, введя подчиненных в уплотненную кабину, подальше от экипажа корабля, Предвестники потребовали от них подписать договор о строгом неразглашении, а затем и эти документы были аккуратно вложены в папку с докладом.       Сойдя с корабля, Скарамучча приказал всем отправиться на отдых — кто в казармы, кто домой. И как только воины почувствовали толику свободы, их энтузиазм не знал границ: они чуть ли не устроили карнавальное шествие прямо в порту столицы, обнимаясь, прыгая и крича, будто победили в великой битве.       Вскоре, скрепя колесами, к порту подъехала карета, готовая перевезти их до дворца.       Скарамучча тут же вскочил в нее, но, посмотрев вниз, обнаружил, что Тарталья задержался, будто что-то обдумывая.       — Ты не поедешь? — недоумевал Скарамучча.       — Есть одно дело, которое я хочу проверить, — ответил Тарталья с неожиданной серьезностью. — Не переживай, я буду завтра вовремя. Мы доложим вместе.       Скарамучча нахмурился.       — Куда ты идешь?       — Просто... в моих краях, я раньше уже видел подобный разлом.       — И ты молчал? — хмыкнул Скарамучча, спрыгнув с повозки. — Я поеду с тобой.       — Что? Нет, ты не должен! Это довольно далеко, — попытался возразить Тарталья, но Скарамучча уже был рядом, схватив его под локоть с непреложной решимостью.       — Поехали, — сказал он коротко, потянув его за собой. — Веди.